Kitobni o'qish: «Перелёт-трава», sahifa 5
– Дар мой что не приняла? Я же обещал. А ты даже не взглянула. Пригодится он тебе, добрая женщина. Из цепких лап смерти-змеи меня вырвала, так что я теперь тебе тоже услугу оказать должен. Но на что я способен? Нет во мне уже никакой силы. Оставили меня они. Только брюзжать да сказки сказывать умею. Муж тебе нужен, коли притащилась на опушку. Жаль, что не можем мы с тобой вместе быть. Я же…
– Да я поняла. – Прервала его голос Ванда. – Поняла, что правило главное нарушать нельзя, Велес. Раз смертная я женщина всего лишь, а ты самого Сварога брат, да Перуна дядька, не могу я с тобой не то что о счастье мечтать, да и беседы вести. Вот только не знала я. Не знала, не ведала, молю о снисхождении…
Указательный палец Велеса лёг на её губы. Он еле слышно пошипел, призывая её к молчанию, и спокойно произнёс:
– Ты помалкивай. Коли не расскажешь никому, то и кромешникам никто не донесёт, что мы с тобой тут правило нарушили. Я почему так путанно объявление составлял: думал, только свои и узнают, те, кому можно. А ты… ты неземная какая-то. Возьми цветок, лучину вот от костра возьми, да возвращайся домой. Хорошая ты. Жаль, что хорошая такая. Была бы гнилая – я б тебя так тут в шалаше объездил, а потом кромешникам на плаху бы отнёс. А ты – нет, добрая.
–Не добрая я! – Всплеснула Ванда ему в ответ. – Я невестку свою из дома выжила, в птицу превратила, чтобы улетела она подальше от моей башни. Жизнь ей всю порушила, чтобы от сына отвязалась.
Велес еле заметно улыбнулся и прошептал:
– Ну, видать на то причины были. Не наговаривай на себя, всегда кто-нибудь успеет. Ступай давай, пока никто не знает. И помни: пусть и не самый добрый, не самый хороший, да не самый могущественный, но один бог о тебе будет думать. Мечтать, как о чём-то несбыточном. Прощай.
В то утро лес шелестел особенно радостно. Птички резвились, травинки шептались. Может, посмеивались над немолодой женщиной, что грустно сидела на мшистом пне под робким орешником. Она разглядывала чернеющие угольки, пересчитала уже их, каждому имя дала, мысленно сдула с них весь пепел, да и устала глазами водить. Сидела и думала, какая же она дура, раз могла поверить в то, что такой мужчина, бог, да ещё из верховных (пусть и изгнанный) может на неё смотреть с восхищением и речи такие говорить. Сорок лет в обед, а всё как девочка малая. Да и перелёт-траву на что-то дельное можно было использовать, а не на это несбыточное желание. Кусты зашевелились громче, Ванда подняла взгляд на ветви деревьев – ветра по-прежнему не было. Звук настойчивее обнаруживал в чаще что-то живое. «Ну всё» – подумала она. – «Птички замолчали и разлетелись, значит хищник сейчас придёт. Серый волк, или голодный медведь. Значит так суждено». Она вскинула очи на источник шума, лицо её замерло, а уголки губ медленно поползли вверх.
