Kitobni o'qish: «Ну, здравствуй, жена!», sahifa 4
Глава 6. Вдохновляющий совет мертвой бабушки
Как Юлька ни старалась: жмурила глаза, затыкала уши, задерживала до посинения дыхание в надежде, что бред вот-вот закончится, и полупрозрачная незнакомка, говорящая нелепые вещи, наконец, исчезнет, ничего такого не происходило.
– Очень странно, что жену, которой каждую ночь положено быть при муже, чтобы зачать наследника, сослали так далеко от его опочивальни, – Тиль Грасси кончиками пальцев придерживала край покрывала, чтобы видеть ту, с кем говорит. Ее не смущали ни закрытые глаза, ни прижатые к ушам руки. – Нет, я, конечно, понимаю, что в договорных браках любви нет, но не до такой же степени! Отселить супругу, пренебрегая всеми правилами приличия…
«Наверно, в больнице так и не заметили, что у меня поднялась температура, кончилась капельница, а по монитору поползла рваная кривая, говорящая о фибрилляции желудочков».
– Не переживай, милая, я встречусь с Изегером и поговорю с ним. А еще пожалуюсь свекрови, а она уж точно отходит его клюкой. Хотя не удивительно, что он так себя ведет. Мальчишка как был дикарем, таким и остался. Я помню, как Изегер поступил с Дэйте, сбежав от нее в день свадьбы. Моему сыну пришлось возвращать десять зерен саара, меч непобедимого Гестиха и …
– Боже! Где эти чертовы врачи! – простонала Юля.
– У тебя жар? – холодная рука легла на лоб. – Да вроде нет… О, я поняла! Ты отлыниваешь от брачных обязательств, сказываясь больной! Не стоит так отчаиваться, милая! Всего-то и нужно чуть-чуть потерпеть. Можешь вот также как сейчас закрыть глаза, но позволь мужу сделать должное. А как только забеременеешь, он сразу же перестанет тебе докучать, будет приходить в опочивальню лишь по твоему желанию. Поверь моему опыту…
– Мамочки! – Юля перевернулась на живот и накрыла голову подушкой.
– Сирота! Как же я забыла! Тебе некому было рассказать, что мужчина делает с женщиной в первую брачную ночь! И не говори, что ты уже не девственница! Твою непорочность и невооруженным глазом видно! Пройди ты через консуммацию, сейчас смотрела бы мужу в рот, а не вела беседы с тенями.
Под подушкой было жарко. Юля с ненавистью скинула ее на пол, постучала, чуть ли не срываясь в истерику, кулаками по простыне и, поняв, что ничего не помогает – призрак не собирается уходить, решила сдаться.
Она так резко села, что Тиль Грасси испугалась и отодвинулась на безопасное расстояние.
– Хорошо, – Юля сдула со лба волосы. – Если вы так настаиваете, давайте поговорим.
– Так вот, у мужчины есть такой отросток между ног, – доверительно и с нескрываемым энтузиазмом произнесла Тиль. Она даже придвинулась ближе к «ученице». – А у женщины…
Юлия вытянула руку, останавливая поток слов.
– Я знаю, что у мужчины есть пенис, а у женщины вагина.
Тиль сделал большие глаза, и закрыла ладонью рот. Юлю реакция старшего поколения не остановила.
– И весь процесс… м-м-м… единения тоже представляю. Я хотела поговорить о другом. Кто вы?
– Ты, наверное, плохо расслышала. Меня зовут Тиль Грасси, я из рода…
– …Рвущих Пространство, а в девичестве Убивающая Взглядом. Меня волнует иное: почему вы бродите по пустому дому вместо того, чтобы преспокойненько лежать в своем склепе? Вы стали призраком, потому что вас что-то мучает или осталось незавершенное дело? Может быть, чтобы упокоить вашу душу, нужно произнести какие-нибудь слова, сделать пассы руками и тогда вы…
– Как ты смеешь называть меня презренным приведением? – глаза Тиль налились чернотой. – Меня, из рода Рвущих Пространство и Убивающих Взглядом! Я – Тень!
…ень!… ень!… ень! – понеслось эхо под сводами скрещенных потолочных балок.
Клубящаяся тьма в глазах Тиль Грасси вдруг осветилась ярким светом, будто молния полоснула по затянутому тучами небу.
У Юли болезненно сжалось сердце.
«Ну, слава богу! Врачи явились и теперь пытаются завести мое сердце!» – с облегчением выдохнула она. Юлия даже представила, как человек в хирургической форме профессионально трет друг об дружку электроды, кричит «Руки!» и прикладывает дефибриллятор к ее груди. Совсем как в любимом сериале о скорой помощи.
– Еще разряд! – подсказала улыбающаяся Юля невидимому врачу, желая, чтобы ее сердце перестало трепыхаться испуганной птицей, а в голове, наконец, прояснилось.
– Смотри, какая отважная! – уважительно произнесла Тиль Грасси, и тьма в ее глазах рассеялась. – Впервые вижу человека, который не боится убийственного взгляда!
– Вам бы с моей мамой потягаться. Правда, я не уверена, что вы выиграли бы.
– Так жива мамка-то или тоже в склепе? – бабушка милорда поправила свои волосы, разлетевшиеся в разные стороны от недавних электрических манипуляций.
– Жива, – кивнула Юля.
– Значит, рассказывать о мужских штучках, увеличивающихся в объеме при вожделении, не стоит?
– Не стоит. Вы извините, что назвала вас призраком. Я не знала, что это столь принципиально.
– Еще бы не принципиально. Призрак, как ты верно заметила, неуспокоенная душа, которая только и может, что выть и стенать. А Тень – это преимущество высшего класса, к которому относятся все маги Агрида. Мы после смерти можем приходить в живой мир словно и не умерли. Правда, с годами становимся все прозрачнее… Ты, как я поняла, не местная?
– Нет. Я с Земли. И пока не очень разбираюсь, как тут у вас все устроено.
– Земля… – Тиль подвигала губами, будто еще раз беззвучно произнесла незнакомое слово. – Нет, не слышала о таком мире. На Бархиде была, и даже танцевала с тамошним королем. В Акапенце с мужем гостила. Там такое приятное море. В Чарти-Су как-то на день задержались и едва отбились от разбойников. Пришлось положить Взглядом с десяток, прежде чем они поняли, с кем связались… А Земля… Нет, не бывала…
– Жаль. Там красиво. В саду по весне соловьи поют. Сиренью пахнет… – у Юли на глазах навернулись слезы.
– Милая, – бабушка милорда обняла новоявленную родственницу. – Не печалься. Теперь у тебя есть я. Всегда приду на помощь. Подскажу и предостерегу. И мужа твоего, если надо, за космы оттаскаю.
– А Взглядом?
Нет, Юлька не хотела таким образом избавиться от «мужа». Просто было интересно. Ну, и его «иди и убейся» вдруг вспомнилось.
– Взглядом вряд ли. У него хоть этот дар не так силен, как родовой, но ответ прислать может. Испепелить не испепелит, но вот срок пребывания Тенью сократит. У нас же как? Чем больше при жизни магии в копилку отложил, тем дольше Тенью среди живых обретаться можешь.
– Это как пенсионный фонд? – на непонимающий взгляд собеседницы Юлька слабо махнула рукой. – У нас на Земле тоже так принято. Чем больше накопил, тем спокойнее на старости лет.
– Тоже Тенями становитесь?
– Можно и так сказать. Многие на грани живут.
– Вот и у нас, – Тиль вздохнула. – Исчерпал магический запас – прямая дорога в склеп. Лежи и не трепыхайся.
– Тиль Грасси…
– Можешь называть меня бабушкой. Мы же теперь родственницы.
– Можно я еще кое о чем спрошу?..
Разговаривали они до самого рассвета. И то, что Юля узнавала в процессе беседы с Тенью, любого человека сразило бы наповал. Но ее тронуло не сильно. Так, словно посмотрела документальный фильм об Атлантиде. Познавательно, таинственно, но не более. Сказка, придуманная древними греками.
«Все-таки какая я фантазерка! – Юля не могла не восхититься играми своего разума. – Даже религию несуществующего мира придумала. А что? Модель как модель. Дуализм и все такое…».
– Каждый маг Агрида после смерти становится Тенью, – понизив голос для пущей важности, рассказывала Тиль, – и попадает в чертоги к Пресветлой паре: Афарике и ее мужу Шаагилю. Женское и мужское начало. Им молятся, прикладывая два пальца ко лбу, что означает «мой разум подчиняется вам».
– А зачем трижды целуют пальцы? – Юля вспомнила посудомойку.
– Почтение выражают. Но так обычно простой люд поступает. Им не дано стать Тенями, поскольку магией не владеют, накопить ее не способны. Но вот отправиться к родному братцу Шаагиля – проклятому Валааху, живущему под горой с тем же названием, могут. Наравне с магом, которому небесной парой отказано стать Тенью. Все измеряется тем, как ты прожил жизнь. Недостойно – падальщик Валаах заберет тебя к себе. Достойно – будешь гулять в чертогах Пресветлой пары.
– Милорду грозит Валаах?
– С чего ты взяла? – изумилась Тиль.
– Доведение человека до самоубийства разве не повод навестить падальщика? А еще дня три назад я видела, как лорд вернулся весь в крови, но до ужаса довольный. Наверняка убил кого-то и ни капли не раскаялся.
Тень нахмурилась. Немного помолчала. Взвесила все за и против и выдала главный секрет, открывающий врата в преисподнюю:
– Кровь на строне – вот тот проступок, что лишит мага милости небесной пары. Остальное – суета.
Пришел черед Юлии нахмуриться. Нет, какой-то неправильный мир она придумала.
Тиль заметила, как ее собеседница поникла.
– Изегер хочет, чтобы ты умерла?
Юная родственница кивнула, спрятав взгляд.
«Бабушка кажется доброй, но кровь не водица. Вдруг она захочет помочь внуку? Строна у нее нет, Тенью она прожила немало. Сильная прозрачность, что говорит об исчерпании «пенсионного фонда», на лицо. Почему бы не угробить ту, что милому дитятке не угодна?»
– Расскажи-ка мне подробнее, милая, а как вы с Изегером поженились?
– Никак. У меня уже есть жених, и как только я приду в себя, познакомлюсь, наконец, с его родственниками.
– Подожди, подожди! Что значит «есть жених»? И что значит «приду в себя»?
– Вы, ваш внук и все это, – Юля обвела рукой окружающее пространство, определенно включающее в себя не только покои в западном доме, но и саму крепость и все то, что простирается за ней, – все это – не настоящее. Я дома, скорее всего, лежу где-нибудь в больнице, куда меня доставили из-за того, что упала и сильно ударилась головой, и вижу сны. А когда проснусь, со смехом буду вспоминать, как бродила по неприветливому замку, слушала от вашего внука полные презрения слова «иди и убейся», разговаривала с женщиной, называющей себя Тенью и умеющей убивать взглядом…
– Почему ты решила, что смотришь сон?
– Украшение не снимается. Видите? – Юля подергала цепочку. Она вроде и поддавалась, но то путалась в волосах, то цеплялась за ворот, а то и больно врезалась в шею, оставляя на коже красные следы. – Где как не во сне происходят такие нелепости? Мы хотим бежать, но стоим на месте, стыдимся, но едем в автобусе голыми…
– М-да… – прошептала озадаченная Тень. – И что бы я тебе ни говорила, как бы ни пыталась убедить, ты все равно будешь думать, что это сон?
– Да. Даже если вы ответите на вопрос, где я спрятала свой дневник.
– Но разве сны бывают такими долгими?
– А кома? Люди годами лежат в ней. Иногда из нее не выходят. Умирают сами или их отключают от техники, которая помогала существовать.
Тиль Грасси приложила дрожащие пальцы к губам. Она плакала.
Увидев удивление собеседницы, отвернулась, смахнула слезы.
– Я жила почти двести лет, – медленно произнесла Тень, – и, думаю, заслужила право давать советы. Мне кажется неправильным ждать, когда кто-нибудь разбудит тебя…
– Я пыталась сама проснуться, но…
– А если не разбудит, и ты так и умрешь в этой своей коме? Неужели ты хочешь потратить отведенное судьбой время на ожидание жизни после? Вот я проснусь и выйду замуж… Как только меня разбудят, я буду смеяться над своими страхами… Тебе не хочется попробовать жить так, словно это не сон? Любить мужчину, родить ребенка… Ведь тебе дана возможность не бояться ошибиться, не стесняться быть голой, стоять тогда, когда нужно бежать. Что ты теряешь? Разбудят – хорошо. Иди к своему жениху. Не разбудят – так хоть почувствуешь, как бьется сердце твоего ребенка, которому на Земле уже не быть.
Слова Тени ошеломили.
Юля поднесла руку ко лбу, потом опустила к губам. Скользнула вниз к кулону, который потеплел, словно подбадривал.
– Но… Но я здесь никому не нужна…
– Так стань нужной. Борись. Отвоевывай свое право жить.
Рассеянный взгляд Юли скользнул по стенам, где висели гобелены с пастухами и пастушками, которые теперь, в утренних лучах солнца, приветливо улыбались, а не казались блеклыми и безразличными ко всему. Золоченая рама, обрамляющая зеркало, сверкнула незамеченными прежде узорами, на которых приятно остановить взгляд. Висящая над головой люстра мелодично звякнула длинными подвесками, и стало удивительно, отчего раньше этот звук раздражал.
– Мне пора, – произнесла Тень, ласково погладив гостью по щеке.
– Вы вернетесь? – Юля перехватила руку, попыталась задержать ночную гостью. – Мне еще так много нужно спросить.
– Конечно, – улыбнулась Тиль Грасси. – Я ведь не познакомила тебя со своей свекровью.
– Она тоже убивает Взглядом?
– Нет. Она из Пьющих Кровь.
– Вампир?!
– Глупая. Я пошутила. Но ее определенно так можно назвать. Сколько мне пришлось от нее вынести! Ни в одном страшном сне не приснится…
Мелодично звякнули хрустальные подвески на люстре и… Юля проснулась. За окном на примятой дождем траве играло солнечными зайчиками незнакомое светило.
«Надо бы спросить, как у них оно называется», – подумала Юля и улыбнулась новому дню.
– Где тут мои кроссовки? – она достала из-под кровати башмаки из гардероба неизвестного мальчишки. – Пора на пробежку. Начну с малого: осмотрюсь.
Умывшись ледяной водой, Юля взялась за гребень и подошла к зеркалу. Не сразу обратила внимание, что безобразные зеленые пятна сошли.
– Яху-у-у! Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?
Вот и первая победа.
Глава 7. Незваная гостья
– Что она делает? – Изегер сидел за письменным столом. Перед ним лежал нераспечатанный конверт, который доставил гонец. Раньше, гораздо раньше, чем лорд Ханнор рассчитывал получить ответ.
«Не удивительно, что Магистр так быстро откликнулся: вернулся строн, и в игру по-крупному вступила новая фигура, на которой многие при дворе поставили крест».
– Бегает по кругу, – Круст стоял у двери, готовый в любой момент покинуть кабинет. Письма от Магистра нередко вызывали у лорда Ханнора приступы ярости. Главный маг Агрида не церемонился со своими подопечными. Особенно с теми, кто находится в изгнании.
– По кругу? – Изегер оторвал взгляд от конверта. – По какому кругу?
Его брови в удивлении поползли вверх.
– Она бегает по крепостной стене. Даже по той ее части, где идут ремонтные работы.
Изегер давно планировал укрепить кладку восточной стены, которую в прошлую весну подточил внезапно обрушившийся селевой поток. Все руки не доходили. А впереди зима. Если она будет такой же суровой, как и два года назад, лавины довершат разрушение. И тогда жди урийцев.
– Зачем бегает?
Круст пожал плечами.
– Оделась как мальчишка и бегает. С самого утра.
Взгляд Изегера вернулся к письму.
– Пусть бегает, – рука потянулась за ножом. Тот легко вспорол брюхо конверта. – Ремонтные работы прекратить.
– Слушаюсь, милорд.
Дверь за слугой закрылась.
Бумага с гербовой печатью Магистра развернулась сама по себе. Сверкнула острыми краями, на которых остались крохотные пятна крови лорда Ханнора. Он потер пальцы, на них тут же затянулись едва заметные ранки.
Изегер внимательно прочел лаконичный ответ. Еще раз. И еще. Выдохнул и откинулся на спинку кресла. С тоской посмотрел в окно, за которым где-то по стене с бойницами бегала его жена.
«Проведи консуммацию», – написал Магистр.
– Он что, яда мальхийской шидры глотнул? – Изегер с досадой швырнул бумагу на стол. Только шидра могла вызвать помутнение рассудка у сильнейшего мага. – Я же ясно написал «безродная» …
Недолгие размышления привели к однозначному выводу: Магистр против возвращения сильного рода Ханноров на политическую арену, а значит, помощи с той стороны ждать не приходится.
«Никакой консуммации. Время еще есть».
Изегер вложил послание в конверт и подошел к окну. Поискал взглядом фигуру, бегущую по крепостной стене. Заметил черноволосую голову слишком поздно – та через мгновение скрылась за поворотом.
«Странная девчонка какая-то. Надо бы к ней получше приглядеться».
И сам не ожидая того, повинуясь лишь острому любопытству, стремительно покинул кабинет. Под изумленные взгляды стражи пробежался по длинному коридору и, рванув дверь, оказался в помещении, ведущем на обширную площадку, нависающую над восточной частью крепостной стены.
Девчонка бежала легко. Волосы, забранные в высокий хвост, хлестали по плечам, руки, согнутые в локтях, двигались ритмично, словно она и вовсе не была женщиной, а вспотевшим воином на учениях.
Лорд Ханнор вспомнил свою знатную любовницу Карэль Сидо. Та хоть и любила пожестче, в постели словно танцевала. Движения были плавными, женственными… А эта?
«И где она взяла мужскую одежду?» – Изегер видел, как воины, дежурящие на посту, провожали его «жену» поворотом головы. Взяла досада. Никогда женщины Агрида не посмели бы надеть штаны, предпочитая заткнуть подол юбки за пояс, если та вдруг им мешала.
Внизу, у основания стены, где велись ремонтные работы, показалась высокая фигура Круста. Нанятые в соседней деревне работники обернулись на его требовательный окрик, и после небольшой перепалки спешно покинули зияющий проем. Один из стражей крюком подцепил собранные у стены леса и потянул на себя. Те с грохотом обрушились.
Девчонка остановилась и, перевесившись через край стены, посмотрела вниз. Встретившись взглядом с дюжиной мужчин, широко им улыбнулась и, помахав рукой, побежала дальше.
Лорд Ханнор вышел в коридор. После недолгих раздумий жестом подозвал одного из стражников.
– Передай Крусту, пусть продолжают восстановление восточной стены.
«Пока не пойму, что у Магистра на уме, торопиться не стану. Положусь на судьбу. А погибнет девчонка ненароком – так тому и быть».
Изегер жалел, что отдал необдуманный приказ. Сиюминутная слабость подставляла под удар всех жителей замка. Обрушься стена, и урийцы прошлись бы по крепости смертоносной лавиной.
«Это тебе не стихийное бедствие».
– Милорд, в приемной зале вас ожидает леди Витро.
«Неужели Дэйте уже разнюхала, что строн вернулся? Надо бы приказать, чтобы девчонка прятала его под одеждой».
Отчего-то мысль, что его родовой амулет будет касаться кожи незнакомки из другого мира, коробила.
«А вдруг, а вдруг, а вдруг?» – в такт стуку сердца бился в голове вопрос. Лорд тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Никаких вдруг. Девчонка с Земли не обладает магией, а потому воспользоваться знаниями рода не сможет. Она глуха к ним.
«Пусть хоть засунет строн к себе в рот, магом не станет».
– Миледи, какими судьбами?
Со стен приемной залы на Изегера с осуждением смотрели поколения рода Ханноров. Он мог бы поклясться, что слышал их недовольный шепот. Еще бы, нарушил все устои, отказавшись от выгодной партии. А теперь пожинает горькие плоды.
– И почему не попросила зажечь свечи?
Портреты родственников, выполненные в полный рост, мрачно поблескивали золочеными рамами. Изегер, пока приближался к своей гостье, кожей чувствовал, как нарисованные глаза отца прожигают ему спину.
Леди Дэйте стояла у окна и смотрела в сторону крепостной стены.
– Смотри, кто там! – не оборачиваясь, произнесла женщина, талию которой перехватывал высокий пояс. Слишком широкие бедра прятались под складками юбки.
Изегер беспокойно проследил за взглядом Дейте, ожидая увидеть бегущую Джулию.
«Уф! Всего лишь креклик!»
Птица с ярким оперением взмахнула крыльями и камнем упала куда-то вниз, а через мгновение взвилась с добычей в цепких когтях.
– Говорят, если выпить кровь креклика, то кожа будет светиться. Может, прикажешь своим людям поймать одного?
– Пусть живет, их слишком мало осталось.
– Я хорошо заплачу!
– Зачем тебе? – произнес Изегер, когда Дэйте повернулась к нему лицом, на котором не было ни одной мало-мальски заметной морщины, свойственной истинному возрасту женщины. – Смотри, еще одно зерно саара, и тебя можно будет качать в колыбели.
Дэйте растянула и без того широкий рот в улыбке.
– А тебе опять перепало от урийцев? Вот почему даже безобразный синяк тебе к лицу?
Она подошла ближе, положила на запястье кавалера руку, заставив идти туда, куда ей захочется. А Дэйте хотелось в сад.
Узкие дорожки между роняющими листву деревьями и вечнозелеными кустами заставляли идти, тесно прижимаясь друг к другу. Дэйте была чуть ниже Изегера, а потому он хорошо видел и веснушки, густо покрывающие ее лицо, и тонкие рыжеватые волосы, пухом растущие над верхней губой.
Как бы Дэйте ни старалась, природу обмануть была не в силах. Зерна саара возвращали ее в то время, когда активно шло созревание и на юношеской коже так некстати появлялись прыщи. И только несвойственный юным девам цепкий взгляд карих глаз выдавал, что их обладательнице в этом году исполнялось сто пять лет.
– Хочешь, я подарю тебе одно зерно? Будем вместе пускать пузыри.
– Нет, спасибо. У меня есть более приятное занятие, чем мочиться под себя.
– Фу, негодник!
Вдоль крепостной стены с корзиной в руке шла Эрдис. Завязки ее простой рубашки были распущены, что позволяло видеть и крепкую грудь, и глубокую ложбинку между полушариями. Грубая ткань скрывала лишь соски.
Заметив лорда, Эрди улыбнулась, но под потемневшим взглядом его спутницы стушевалась, схватилась свободной рукой за ворот, поспешно прикрывая свои прелести.
– Вижу, какое у тебя приятное занятие, – как можно более равнодушно произнесла Дэйте, но по дрогнувшим на предплечье Изегера пальцам легко угадывалось, с каким удовольствием она сжала бы их на белой шее служанки, посмевшей быть такой привлекательной. Дэйте, обильно украшая бюст оборками, старалась скрыть еще один недостаток – плоскую грудь. – У тебя слишком низменные желания.
– Тебе бы тоже не помешало отведать такого удовольствия, – Изегер остановился.
Их взгляды встретились. В его глазах затаилась насмешка, в ее – ожидание.
– Пока не поздно, роди ребенка и передай ему свой дар, – лорд похлопал по женской руке, затянутой в тугую перчатку. – Ты последняя из тех, кому подчиняется магия саара. Зачем упрямиться?
– Да пускай хоть все передохнут без моих зерен.
– Ты стала злой…
– Я выйду замуж только по любви. И ты знаешь, от кого зависит, рожу я ребенка или нет.
– Значит, магам Агрида грозит вымирание от старости, – он словно издевался.
Дэйте ущипнула Изегера через рукав камзола.
– Я подожду, когда вернется твой строн. Я терпеливая. И не отступлюсь.
Если бы не боль, причиненная ее пальцами, Дэйте определенно озадачилась бы, отчего Изегер вздрогнул.
– Что этот мальчишка там делает? – она показала рукой на фонтан, возле которого прыгала знакомая фигура в штанах.
– Проклятый Валаах! – едва слышно выругался Изегер.
Его «жена», меняя ноги, то поднималась на невысокий борт водоема, то спускалась вниз, держа при этом руки на талии. Застывшие по центру фонтана каменные фигуры морских дев таращили на «попрыгунью» глаза. Их рты, из которых летом выстреливали тугие струи подкрашенной воды, были открыты от удивления. Так, во всяком случае, казалось Изегеру, тоже не сумевшему скрыть свое замешательство.
Лицо Джулии раскраснелось, хвост бил по спине, но она с упорством скаковой лошади раз за разом брала препятствие. Амулет лорда Ханноров прыгал по ее груди и, если бы Дэйте сделала с десяток шагов ближе, наверняка узнала бы его.
– Давай не будем смущать мальчика, – Изегер обнял гостью за плечи и потянул в другую сторону. – Он отрабатывает наказание. Я велел ему тысячу раз забраться и спрыгнуть с фонтана.
– За что ты так с дитем?
– Дитя напилось кремвиля и провалялось всю ночь на лестнице. Пойдем, я покажу тебе пойманного недавно аргуда. У него рога как вон то дерево.
В зверинце плохо пахло, и гостья прижала к носу надушенный платочек. Проходя мимо клетки с полосатым тайком, чья шерсть из-за редкости животного весьма высоко ценилась, Дэйте остановилась.
– Меняю шкуру тайка на зерно саара, – ее глаза горели. В Агриде каждая женщина знала, что достаточно чудом раздобыть свалявшуюся шерсть горной кошки, которую она оставляет по весне на кустах и острых камнях, связать из нее корсет, и через месяц талия будет такой же тонкой, как у знаменитой танцовщицы королевского театра Ильды Гер. Поговаривали, что она даже спит в корсете.
– Мой тайк слишком хочет жить, – Изегер просунул руку за прутья, и кошка ткнулась в ладонь холодным носом, а потом, урча, потерлась лобастой головой.
– А куда ты деваешь шерсть после линьки? – надежда женщины, мечтающей стать красивой, не умирала.
– Мы делаем стельки в сапоги. Ты же знаешь, зимой без них в горах не выжить. А страже порой сутками приходится находиться на ногах.
– Когда-нибудь, – Дэйте повернулась к Изегеру, и ее лицо исказила злая усмешка, – ты будешь умолять меня забрать эту кошку.
– Очень надеюсь, что этого не случится, – его взгляд тоже потемнел. – Я лучше выпущу ее на волю.
Дэйте резко развернулась и дерганным шагом направилась к выходу, даже не взглянув на красавца аргуда, что задевал рогами потолок своего вольера.
У дверей она столкнулась с Эрдис, которая не смогла скрыть улыбку.
– Пошла вон, подстилка! – Дэйте с силой стукнула ногой по корзине, стоящей на полу, и морковь, приготовленная для зверей, рассыпалась по полу, устланному соломой.
– Что поделать? Я не могу отказать своему лорду, – потупив глаза, прошептала Эрдис. Кончики ее ушей покраснели, словно она на самом деле стыдилась своей роли в спальне лорда Ханнора. – Но он так любит целовать мою грудь.
Дэйте поняла ее правильно.
– Когда я стану его женой, отдам тебя своим псам.
