Михаил Гершензон

Братец Лис - не джентельмен! :)

Нюшка давно об этом думает и всех спрашивает, а никто не скажет, почему. Почему на море камешки разноцветные? Одни — белые, другие — желтые, одни — красные, другие — черные. Никто не знает. Степка думал, думал — не придумал. Мурка думала, думала — не придумала.— Наверное их кто-нибудь красит, — решила Нюшка. — Верно, такой маляр есть, ходит, когда никого нет, и красит. Краски у него разные и кисточки.— Это глупости, — сказала Мурка. — Никакого маляра нету.

— Нет есть, — говорит Нюша. — Смотри, я какой камешек нашла, — половина красная, половина желтая.

Весь вечер Нюшка про маляра думала и все утро.

Наверно маляр приходит в обед, когда никого на берегу нету. В другое время не может, его бы мальчики непременно увидали, — они целый день на море крабов ловят. И ночью не может, потому что темно, красок не видно, какая черная, какая белая.

Я перестал краснеть, ибо что можно придумать более истинного, нежели эта истина? Или кто так несведущ в человеческих делах или так далек от всякого общения со смертными, чтобы не знать, что нужда, страдания, бесчестье, наконец, болезни и смерть и прочие напасти такого рода, которые считаются тягчайшими, большею частью постигают людей против их воли, но никогда по их желанию? Откуда явствует, что очень легко знать и ненавидеть собственное несчастье, а вовсе не свергнуть его, ибо первые два  – в нашей власти, третье же – во власти судьбы.

Последнему обстоятельству он и был обязан, по-видимому, той кроткостью духа, которая снискала ему всеобщую любовь и широкую популярность, ибо наиболее услужливыми и покладистыми вне своего дома оказываются мужчины, привыкшие повиноваться сварливым и вечно бранящимся женам. Их нрав, пройдя через огненное горнило домашних невзгод, становится, вне всякого сомнения, гибким и податливым, ибо супружеские нахлобучки лучше всех проповедей на свете научают человека добродетели терпения и послушания. Вот почему сварливую жену в некоторых отношениях можно считать благословением неба, а раз так, Рип ван Винкль был благословен трижды.

Представь себе зверя, у которого голова крокодила, а ноги – петуха. Или голова слона посажена на рыбий хвост. В такие «смешалости» очень весело играть. Возьмите каждый по полоске бумаги, перегните каждую полоску на три части. Вот я нарисовал голову жирафа, подогнул треть полоски, чтобы не было видно, чью голову я нарисовал, и двумя точками наметил на второй трети, где кончается шея. Потом передаю соседу. Он рисует чье-нибудь туловище, подгибает и передает соседу. Тот пририсовывает ноги.

Теплий туман слався по полю і налив балку по самі вінця, так що дерева потопали в ньому.

Отец Тук выбрал высокий каштан, у которого низко начинались ветви, обхватил ствол руками и стал карабкаться вверх. Кое-как он добрался до первой ветки и перекинул через неё ногу. Ему долго не удавалось подтянуться так, чтобы навалиться на ветку брюхом, и он раскачивался, вися вниз головой, а ветер пузырём надувал мокрый плащ. Стрелок помянул, по своей привычке, святого Кесберта, а потом и святого Дунстана, и Вольфхэда, и Вульфстана, и сорок угодников, и деву Марию. Видно, дева Мария услыхала его, потому что она помогла ему вскарабкаться на скользкую ветвь.