Kitobni o'qish: «Хычины из Балкарии»

Shrift:

* * *

Все персонажи вымышлены, совпадения случайны.

Глава 1

Все, решено окончательно – я уезжаю. Здесь нет перспектив и быть не может. Хотя говорят, что скоро промышленность будет активно развиваться, город заживет и жизнь наладится. Для геологов, инженеров и шахтеров – это хорошо. Цинк и медь нужны государству, поэтому Ветроградский медно-цинковый комбинат будет работать всегда. Только я не геолог, я – врач.

Да, для докторов здесь тоже есть перспектива, но только для спортивных врачей, травматологов, физиотерапевтов и бальнеологов, в этом районе прекрасные горы, возможности для развития альпинизма и горного туризма. Альпинистам без травматологов никуда. Инструкторы по ЛФК и массажисты тоже пригодятся. Можно построить турбазы, дома отдыха, где они могли бы работать.

Еще есть источники целебной минеральной воды, можно построить санатории, пансионаты, грязелечебницы и зарабатывать на оздоровительных процедурах. Только я не бальнеолог и не физиотерапевт. Я – хирург с десятилетним стажем, а для хирурга здесь нет перспектив. Как и для врача скорой помощи. Несмотря даже на то, что я главный в СМП, но и главный не потому что я самый лучший, а потому что единственный. Хотел написать неповторимый, но постеснялся.

Перспектив на скорой помощи тоже нет и не будет. Скорую вызывает одна и та же публика: алкаши, бомжи, халявщики, которым лень прийти в поликлинику, и старые одинокие бабульки, которым не с кем поговорить. Особенно раздражают алкаши, которые заранее знают, что их отвезут на скорой в отделение интенсивной терапии, прокапают бесплатно глюкозу, реамберин и раствор Рингера, а наутро еще и покормят. По распоряжению главного врача Михаила Мурзенкова. Хорошо еще, что пива не наливают для поправки.

Почему бы и не бухнуть, когда тебя культурно обслужат, поставят капельницу, приведут в норму, еще и пожрать дадут на халяву. Это вместо того, чтобы отправить в вытрезвитель и полить холодной водичкой из-под шланга. Алкаши там в почете, попробуй не обслужи и не отвези с улицы в отделение интенсивной терапии. Придумали же название. Лучше бы интенсивно обеспечивали лекарствами и медицинским оборудованием. Интенсивно сделали ремонт больницы. Интенсивно построили новые здания для скорой помощи и инфекционного отделения.

Еще было бы неплохо, если бы главный бухгалтер Евгения Пермякова прекратила интенсивно воровать, а две ее помощницы – Соня Трофименко и Антонина Зеленцова – начали интенсивно худеть, потребляя меньше бюджета больницы. Особенно Сонька – золотая ручка так разжирела, что глупо спрашивать, куда делись зарплаты и премии сотрудников больницы.

Интенсивная терапия должна проводиться в отделениях хирургии, терапии, а особенно в детском отделении. Там зимой интенсивные холода, детки мерзнут. В терапевтическом отделении интенсивные дожди, а деньги на кровлю в жирненьких щечках Женьки Пермяковой, Тоньки и Соньки – золотой ручки. Ну, еще и в медицинском центре «Прометей» в горах, хозяин которого – главный врач Ветроградской больницы. Зачем он так назвал медцентр? Ведь Прометей принес людям огонь и тепло.

Непонятно, почему больные и медперсонал должны интенсивно замерзать, пока больница интенсивно разваливается? И при этом для алкашей должно создаваться отделение интенсивной терапии с халявной едой и лекарствами.

Справедливости ради скажу, что недавно главный врач закрыл отделение интенсивной терапии. Лавочка для алкоголиков прикрылась, помещение передали отделению скорой помощи. Хоть что-то хорошее увидел в больнице Ветрограда перед отъездом. Теперь коллектив скорой помощи будет в тепле и чистоте.

А алкашей куда? Впрочем, мне какое дело? Я увольняюсь, больше не буду заниматься бомжами и алкоголиками, валяющимися на улице, якобы больными и умирающими. Сейчас я думаю о дальнейших планах да где найти работу и временное жилье бы в Москве.

Жители Ветрограда еще не знают, что я написал заявление по собственному желанию и несу его главному врачу. Наивно полагают, что я иду по главной улице Ветрограда на помощь отдыхающим на асфальте перепившим алкоголикам. Поэтому прохожие кричат мне вслед: «Доктор, помоги, окажи помощь, отвези больного в интенсивку». Будто я должен его тащить на себе или доставить на личном автомобиле.

На мой культурный ответ, что я в больнице не работаю, получаю ответ: «Какая разница, работаешь в больнице или нет, окажи помощь и иди дальше». Я иронизирую: «Разница? Один целует, другой дразнится», затем предлагаю им оказать помощь алкашу. Мне говорят, что таких врачей пожизненно диплома лишать надо. Я разворачиваюсь и кричу, что не они мне вручали диплом.

В городе полно таксистов, продавцов, однако бесплатно тебя не обслужат. При этом я не возмущаюсь и не предлагаю лишить их лицензии. Собака лает, а караван идет… дальше, в больницу. В последний раз. Подхожу к воротам Ветроградской ЦРБ, хочу зайти на станцию скорой помощи, только ноги не идут.

Сотрудники обиделись на меня из-за того, что я не подписал заявление против главного врача. И так ходили слухи, что я мечу на место «Зюганова», все решили бы, что я – инициатор такого заявления и хочу занять его место. Это был инициатива коллектива, которую я не поддержал. В знак протеста коллектив отделения скорой помощи отказался прийти на похороны моей бабушки. Хотя мне до лампочки, придут они или нет, бабушке – тем более.

Обидно, что зря я переживал за них, добивался для отделения нового здания, снаряжения для бригад скорой помощи. Напрасно я сюда приехал, да что об этом говорить? Сейчас нужно думать, как обустроиться в Москве, а скорая Ветроградской ЦРБ, как и сама больница, мне уже неинтересны. Один из этапов моей жизни, который, слава Богу, уже пройден.

В последний раз подхожу к двери больницы, и мне навстречу выходит анестезиолог Зоя Курдюкова с довольным лицом, с огромным от жира животом и толстой попой. Она, правда, уже не Курдюкова, а Абраева, вышла замуж недавно за моего родственника. Но от перестановки фамилий курдюк на животе, попе, а особливо в мозгах, не меняется.

– Ты что, беременна? – спрашиваю я, учитывая недавнее событие в ее жизни. – В полку Абраевых прибудет?

– С чего ты взял? – с усмешкой спросила Зоя.

– У тебя на лице столько счастья, как будто двойня намечается.

– Да нет, это я тебя увидела и в предвкушении того, что с тобой сейчас будет.

– Не понял тебя, Зоя.

– Письмо, которое вы написали коллективом скорой помощи в прокуратуру, у главного врача. Попадет тебе от шефа. Это ведь ты надоумил их, чтобы Мурзенкова убрали и тебя поставили.

– Расслабься, Кудря, там нет моей подписи.

– Мог бы и подписать, за коллектив встать горой.

– За коллектив, который не только не приехал на похороны моей бабушки, а даже не соизволил ко мне подойти и пособолезновать? Кудря, иди лучше домой, мужа кормить. Ну, и основным делом заняться, род Абраевых увеличивать.

Отодвинув в сторону жирный курдюк Абраевой-Курдюковой, я зашел в здание больницы. Общаться с молодой снохой-коллегой не было смысла и желания. Кудря – своеобразный человек. В юности подрабатывала санитаркой, была тихой, скромной девочкой. Теперь выросла до главного анестезиолога Ветроградской ЦРБ, стала заносчивой, чванливой и высокомерной.

Никакой этики, тактичности и уважения к старшим. Даже к родной учительнице. Я доставил в больницу пожилую женщину на скорой помощи. Берия Брониславовна Щенкова была классной руководительницей Зои.

Ее отец – бывший работник НКВД – назвал дочь в честь своего шефа, Лаврентия Павловича. Очень милая интеллигентная старушка, каких мало в столице сплетников и склочников, городе Ветрограде. У нее случился инсульт, и мы привезли ее в больницу.

Зоя, вальяжно передвигая толстыми бедрами, спустилась в приемную. Брезгливо посмотрела на свою учительницу, разве что не плюнула. Затем громко и торжественно объявила: «Нет показаний к госпитализации в реанимационное отделение». Затем развернулась и так же надменно вернулась в отделение, усиленно вертя попой для увеличения скорости в жирненьких ножках.

«Да уж, – думал я тогда, глядя вслед уходящей толстой кудринской ягодичной площади, – сильно тебя Берия Брониславовна в детстве обидела. Пришла пора счеты сводить, позабыв при этом клятву Гиппократа».

Да меня это уже не касается, как и все остальное в больнице и в Ветрограде. Я навсегда уезжаю в Москву.

Я – врач-хирург и не хочу терять квалификацию в провинции. И так три года зря потерял. Друзья предупреждали меня, что так и будет, рассказывая разные истории про нашу больницу. Одна из них мне запомнилась лучше других. Ее мне рассказал знакомый хирург, долгое время работавший в больнице города Ветрограда. Как говорится, с тонким намеком на толстое обстоятельство.

Глава 2

Есть в одном городе, расположенном среди гор, районная больница. В каком районе и среди каких гор, точно не помню. То ли на Урале, то ли на Кавказе, а может, это Карпаты. Вполне возможно, что это Альпы, Австрия или Швейцария.

Больница стоит на горе, ее очень хорошо видно, когда заезжаешь в город. Вид у нее вполне приличный, если смотреть издалека, но когда заходишь внутрь, то приходишь в ужас.

На входе на территорию больницы – станция скорой помощи. Здание старое, его все по непонятным причинам называют сараем. По непонятным, потому что до уровня сарая эта развалюха не дотягивает. Коровы в сараях находятся в лучших условиях, чем фельдшера скорой помощи. Здание находится на бывшей помойной яме, которую засыпали, но вонь оттуда постоянная. Отсюда и инфекционные болезни.

Что касается инфекций, их некому лечить, поскольку инфекциониста в больнице нет, а инфекционное отделение разваливается, как и отделение переливания крови. Отделение терапии напоминает Лондон: очень часто идут дожди. Крышу ремонтировать некому, да и незачем, поскольку терапевтов мало и больных тоже.

Все убегают из этой больницы, лечиться там никто не хочет. Роддом закрыли, и рожать теперь надо ехать за 100 км. Педиатрическое отделение также закрывается из-за нерентабельности. Хирургия, правда, держится, слава Богу, но надолго ли ее хватит?

Да, сейчас модернизация, оптимизация и т. д., но скажите, пожалуйста… На фоне всего этого – в штате главного врача пять заместителей. Даже есть заместители по организационно-методической работе и по работе с организациями. Так ответьте, какую организационно-методическую работу они проводят и с какими организациями сотрудничают?

Зачем там нужна зам. главного врача по экономике? Тупица, которая в экономике ни черта не соображает. Главного бухгалтера – о ней отдельный разговор – недостаточно?

Мало того, что это безмозглое быдло на роль экономиста не тянет, так она еще вмешивается в работу врачей, чего делать не должна. Может запросто подойти к хирургу или терапевту, отдежурившему ночь, и спросить, почему его не было на работе. Хотя все видели, что хирург всю ночь оперировал и принимал больных. Понятно, что эта дама психически нездорова, но зачем принимать ее на работу?

Штат бухгалтерии чрезмерно расширен. И бухгалтеры расширены. Практически ни одного худого бухгалтера не найдешь.

Главный врач больницы профессор Мурзенков Михаил Михайлович по кличке Зюганов – человек в принципе неплохой. Только очень уж меркантильный. Оно и понятно, дети учатся в Москве, в престижных институтах. Нужно делать деньги и вкладывать их в семью. Коммунистом он не был, но был очень похож на лидера КПРФ.

Параллельно с работой на должности главного врача у «Зюганова» рос медицинский центр высоко в горах. Понятно, там горнолыжный курорт, туристы ломаются часто, а ближайшая больница далеко. Куда им обращаться? Только в частный центр.

Профессор Мурзенков, конечно, понимал это и построил медицинский центр «Прометей» в нужном месте, благополучно перетащив туда половину медоборудования райбольницы. Больница разваливается, и теперь ее называют не больницей на горе, а, меняя ударение, больницей на го́ре людям.

Вот такая история, которую мне рассказал коллега. Должен отметить, что он был прав и ситуация в больнице ничуть не изменилась. Чтобы поменять ситуацию со здравоохранением Ветрограда, мне предлагали должность главного врача больницы или поликлиники, от которой я отказался, и правильно сделал.

Городская поликлиника тоже не ух ты какое медучреждение со склочным коллективом и вечно бухим хирургом Порошоковым. Второй хирург, пожилая женщина Светлана Хубечкина, – тоже бывшая алкоголичка, ныне зашитая торпедой. Третий хирург, уролог Лев Черняев, также поклонник Бахуса. Медсестра Наталья Святославовна также вечно пьяная.

Вот в таком коллективе я подрабатывал на полставки. Пригласила меня на работу главный врач Пугачева Агнесса Евгеньевна. Хорошая женщина и специалист грамотный. Только вот слухи до нее дошли, что я на ее место претендую, и невзлюбила меня. Хотя я и в мысли не допускал подобное.

Возглавляла пьяное хирургическое царство старушка Светлана Анатольевна Хубечкина. Милая сухонькая бабулечка с постоянной папироской в руках. Пить она бросила давно, а вот с сигаретой практически не расставалась. Постоянно в кабинете дым стоял, хоть топор вешай.

В молодости старушка Хубечка бухала по-страшному, так что пришлось торпеду зашивать, а алкогольную эстафету принял Витя Порошоков, бухает наперегонки с медсестрой Святославной и Левой Черняевым.

Я в этом марафоне участия не принимаю, хотя периодически от него страдаю. Когда Виктор Петрович Порошоков заявляется на работу в пьяном состоянии, меня срочно вызывают заменить его. Уволить его не могут, так как жена его работает в администрации города. Леву Черняева тоже не тронут, его сестра – замглавврача поликлиники, а жена – заместитель «Зюганова» в нашей больнице.

Когда-то я в сердцах бросил фразу: «Если стану главным врачом, то наведу порядок». Ну а поскольку Ветроград – столица сплетен, то мои неосторожные слова дошли до Мурзенкова и Пугачевой. Я ведь имел в виду период старости, вернувшись из Москвы, набравшись опыта лечебной, организационной и руководящей работы.

Сейчас у меня другие планы. Я – врач-хирург и хочу развиваться в своей профессии.

Глава 3

Разумеется, я не стал говорить об этом главному врачу Михаилу Михайловичу Мурзенкову. В конце концов, не мое это дело. Просто пришел к нему и положил заявление на стол.

– Что это? – удивленно спросил «Зюганов».

– А ты не видишь, Михалыч? Ухожу я от вас, покидаю родные края. Прощай, немытый Ветроград.

– Саша, а почему таким тоном? Ты на что-то обиделся?

– Михалыч, а ты не знаешь? Нечего трепаться, что я на твое место претендую.

– Кто треплется? Я, что ли? Ты от меня слышал подобное? Я – главный врач, депутат и выше этих сплетен. На личности переходить не собираюсь. Еще не хватало, чтобы я на личности переходил.

– Забавно, Пугачева говорит то же самое. Ничего не слышала, ничего не говорила. Хотя думает, что я мечу на ее место. Ну скажите мне на милость, на хрена мне должность главного врача поликлиники и больницы? Покажите пальцем, что хорошего дают ваши должности?

– Саша, дорогой, но Агнесса Евгеньевна действительно считает, что ты хочешь убрать ее с должности главврача поликлиники и сесть в ее кресло.

– Михалыч, это она так считает. Я думаю, что мне нужно другое кресло… московское. Я тебе расскажу историю, после которой ты поймешь, что я не хочу ни твоей должности, ни кресла Агнессы Пугачевой. Подходит ко мне одна мадам и с хамоватым видом заявляет: «Что, Санек, кроме как главным врачом больницы Ветрограда стать, на большее тебя не хватило? Все, конец твоей карьере?» Скажи, Михалыч, после таких слов хочу ли я быть главврачом?

– Ну, не кипятись, старик, ну дура баба, ляпнула фигню, а ты купился. Подожди, у нас перспективы есть. Я же построил медицинский центр «Прометей».

– Да знаем, знаем. Весь район гудит о твоей частной клинике, особенно обсуждают, на какие деньги построено здание и откуда оборудование.

– Серьезно? И что говорят?

– Да не только говорят, телегу накатали в прокуратуру. Мне тоже предлагали подпись поставить в жалобе.

– Да я в курсе, что ты не согласился. Молодец, спасибо тебе большое.

– Михалыч, во-первых, ты же знаешь, я не кляузник. Во-вторых, за людей, которые не удосужились мне пособолезновать и приехать на похороны бабушки, я впрягаться не собираюсь. В-третьих, мне никакого дела нет до твоего «Прометея». Кстати, очень глупое название. Конечно, я Прометея уважаю, но связи с тобой и твоим центром не вижу. Прометей принес огонь и тепло людям, а твой дружок, мэр Ветрограда, Семен Китов принес холод в их дома. Развалил ЖКХ, и теперь ветроградцы мерзнут зимой. Знаешь, как они греются дома? Кладут баклажку с горячей водой в кровать и только через 20 минут ложатся в теплую постель. Это в XXI веке, понимаешь! Так что до Прометея вам далеко.

– Не паясничай, я хотел предложить тебе работу.

– Спасибо, Михалыч, я В МОСКВУ, МОСКВУ, МОСКВУ. «Три сестры», Чехов.

– Ну, как скажешь, Саня, удачи тебе.

Мурзенков молча подписал мое заявление, мы пожали друг другу руки и попрощались. Я забрал трудовую книжку и вышел из кабинета главного врача. Настроение было хорошим, душой я уже был в Москве. Попрощавшись с друзьями-хирургами Сергеем Гуляевым и Андреем Балалыкиным, я поехал домой, собрал вещи и покинул славный город Ветроград.

Глава 4

Через два дня я вылетел в столицу. В Москве я поселился у родственников в подмосковном Жуковском. Полковник авиации Герой РФ Абраев Георгий Андреевич и его жена Любовь Васильевна с радостью приняли меня.

Пришлось каждый день добираться до Москвы на электричке. Только дорога была мне в радость. Я же в Москву еду, в столицу родины. На работу я устроился в Институт имени Склифосовского. С работой мне помог мой друг и бывший однокурсник Макар Буйко, о котором я напишу позже. Он уезжал на родину, на Байкал, и предложил мне свое место.

Работал я дежурантом в экстренной хирургии, сутками пропадал в больнице. Если работать по графику «сутки через трое», опыта не наберешься. Я наблюдал за операциями хирургических корифеев и ассистировал им. Андрей Андреевич Гуляев, Петр Андреевич Ярцев, Александр Сергеевич Ермолов многому меня научили. Работать с такими мастерами было одно удовольствие.

Дни и ночи я пропадал в Склифе, работал в приемном отделении, оперблоке и в отделении хирургической гастроэнтерологии. Институт находился в центре города, на Сухаревке, в 10 минутах ходьбы от Кремля. Только гулять по Москве мне не очень хотелось.

Сначала она мне не нравилась. Суетливая, напоминающая большой муравейник. В дальнейшем я привык к столице нашей родины, и мне казалось, что нет на свете города прекрасней. С удовольствием посещал музеи, выставки, концерты, а театры я не любил и не понимал до тех пор, пока… пока в моей жизни не появилась ОНА – АННА.

В один прекрасный день я увидел ее по телевизору. Сериал «Оттепель» – один из немногих, который мне нравился. Может, потому, что он о творческих людях: режиссерах, операторах, сценаристах. А может быть, потому, что он о той прекрасной советской поре 1960-х годов и шестидесятниках?

По этим же причинам я смотрел и сериал «Уходящая натура» с ее участием. Или не по этим? Может, дело в ней? Если нет, тогда почему я смотрел эти сериалы невнимательно, любуясь только ею и не понимая, о чем эти фильмы?

В любом случае я благодарен создателям этих сериалов за то, что помогли мне встретить ее, ну и ей спасибо за то, что появилась в моей жизни, стала королевой вдохновения, мечтой и смыслом жизни.

В этот момент я понял, что стану писателем, так как появилась писательская муза, помогающая творить. Раньше я понятия не имел, кто такая муза и с чем ее едят. А как только встретил ее, начал сочинять стихи и писать рассказы.

Что касается врачебной деятельности, то я стал работать с еще большим энтузиазмом. Вдруг, не дай Бог, у нее или у ее родителей, родных и близких будет аппендицит, грыжа, желчекаменная болезнь и т. д. Для меня было бы счастьем быть ей полезным, сделать что-то доброе и приятное для своей музы. Для любимой актрисы.

Я думал, что она играет только в кино, а то, что она еще и театральная актриса, не знал. Однажды я переходил Сухаревскую площадь, торопясь на работу в родной Склиф. Я повернул голову в сторону светофора и увидел афишу. Спектакль «Страсти по Бумбарашу», в главной роли – АННА ЧИПОВСКАЯ.

Радости моей не было предела. Я ее ищу по всему белому свету, мечтая познакомиться, а она рядом. Театр Табакова находился через дорогу от Института Склифосовского, а я об этом не знал. Неудивительно, ведь я с головой погрузился в работу. Светской жизни не видел, театры не посещал.

Как выяснилось, очень зря. Тогда бы я чаще видел Анну Чиповскую, может, и познакомился бы с ней, а сейчас Анна играет последний спектакль и уходит из театра Табакова. После работы я купил букет цветов и пришел в театр.

Я с нетерпением ждал ее выхода, и вот она на сцене в роли Соньки-разбойницы. Я долго смотрел на нее влюбленными глазами и не мог поверить, что это она, моя любимая Анна Чиповская. Несмотря на отрицательную роль и на то, что ее чересчур перекрасили под злую бандитку, Аня была великолепна.

После спектакля я вручил ей букет цветов и первую книгу «Записки хирурга Ветроградской больницы». Книге она обрадовалась больше, так как очень любила читать. Я это понял, когда встречал у служебного входа, чтобы получить автограф.

Кроме автографа и желания лично познакомиться, была третья, более печальная, причина для встречи с Анной. ПРОЩАНИЕ НАВСЕГДА. В этот день я решил уехать из Москвы. Разумеется, я не стал об этом говорить Ане, мысленно попрощавшись с любимой актрисой.

Анечка вышла через полчаса после спектакля, совершенно не похожая на Соньку-бандитку. Без грима и макияжа Анна оказалась милой, юной и нежной девочкой. С наивной улыбкой и детскими добрыми глазами. Я был счастлив, что познакомился с ней. Вместо традиционных пожеланий она написала «СПАСИБО ЗА КНИГУ» и расписалась в моем блокноте.

Я понял, что Анна очень любит литературу, и это мне добавило стимула для написания еще множества рассказов и повестей. Я сказал, что уезжаю из Москвы, и пообещал прислать ей новую книгу, как только допишу и напечатаю. Она улыбнулась, сказала: «УДАЧИ» и, помахав ручкой, ушла с друзьями-актерами и актрисами.

Я долго смотрел вслед своему кумиру и думал. Маленькая девочка, а сколько в ней божества, вдохновения, обаяния, грации и доброты. Все это наполняет сердце счастьем, любовью и радостью. Отсюда и желание писать, творить и созидать. Спасибо Анечке за то, что появилась в моей жизни. Ее милую улыбку и слова пожелания удачи я запомнил навсегда.

Почему я собрался уезжать из Москвы? В это время Макар Буйко пригласил меня на берег Байкала в город Таранов. Его только что назначили главным врачом Тарановской ЦРБ.

Макар часто рассказывал мне о родном Таранове. Говорил, как тоскует по нему и мечтает вернуться на родину. Я, в отличие от него, о Ветрограде и слышать ничего не желал.

Поначалу я не соглашался, не хотелось уезжать из Москвы, но Макар смог убедить меня. Как главный врач он сделает хорошую зарплату, да и жильем обеспечит. Домик на берегу Байкала уже ждет меня.

Работать в НИИ СП имени Склифосовского было моей сокровенной мечтой, но не единственной. Еще мечтал жить на Байкале и стать писателем. Считаю, что все мечты должны сбываться. В Склифе поработал, теперь вторая мечта должна реализоваться. Ну а третья, писательство… как Бог даст.

Я не мог и подумать, что этот город на берегу Байкала станет мне родным. А того, что я найду там свое счастье и любовь, и представить не мог. Раньше я никогда не слышал про город Таранов, но всегда мечтал побывать на Байкале. Макар часто рассказывал мне историю возникновения Таранова.

Bepul matn qismi tugad.