Kitobni o'qish: «Идеальность», sahifa 3

– Это полезно для здоровья. Мы бы похудели вместе. Стали бы красивыми.

 Говорить, что уже сильно скинула, я не стала, чтобы не расстраивать ее. Хотелось помочь маме быть красивой. Она оперлась на столешницу и, шумно вздохнув, произнесла:

– Милая, твой отец называет меня толстой, потому что разлюбил, а не потому, что его это в действительности напрягает. Я всегда так весила.

Я остановилась напротив и сказала:

– В последнее время ты поправилась.

– И ты туда же. Я не поправлялась, – парировала она, – просто теперь твой отец сравнивает мою фигуру с молодой девицей, с которой я их застукала.

В душе словно что-то оборвалось.

– Папа тебя любит. И он старается, а ты вечно орешь. Папа уже тысячу раз извинился за это. Но ты продолжаешь вновь и вновь поднимать эту тему. И единственное, что он просил от тебя взамен, это не забивать на свою внешность. Тебе будто неважно, чтобы мы остались семьей. Папа же не виноват, что ему нравятся красивые женщины. Или лучше чтобы он врал тебе в лицо? – На глазах стояли слезы, когда я договорила.

 Разговоры про развод доносились сквозь тонкую дверь моей спальни почти ежедневно.

– Чтобы мы остались семьей, он не должен был изменять! – крикнула мать на эмоциях.

Я вздрогнула и прошептала:

– Но ты обещала его простить.

– Я сказала, что попробую, – едва слышно произнесла она. – Но у меня не получается! А твой отец пытается выставить все так, словно это я виновата, что все сломалось. Он просто ищет оправдания, потому что осознает, что виноват.

 Щеки щипали слезы. Я сделала шаг назад, собираясь сбежать к себе. Мама вдруг произнесла:

– Если хочешь, давай приготовим ужин по твоим рецептам. Будет здорово. Вместе проведем время. Устроим нормальный семейный ужин. Уверена, что твои блюда отец оценит по достоинству.

 Сердце сжалось. Я закивала. Предложение звучало отлично. В комнате мгновенно потеплело. Готовка затянулась, потому что дома не нашлось нужных продуктов. После возвращения из магазина на кухне воцарился бардак. Готовить новое оказалось сложнее, чем хотелось бы. Еда без масла пригорала. К возвращению отца с работы, ужина еще не было. Зато квартира заполнилась запахом гари.

 Протирая стол от овсяной муки, мама весело сообщила:

– Твоя дочь ужасный повар.

– Моя дочь отличный повар. – Отец подмигнул мне и указал головой на дверь.

 Я сделала вид, что не заметила и продолжила перекладывать черные сырники по тарелкам. Папа увидит, как мы с мамой старались и сразу подобреет. Нам нужно только собраться вместе.

– Милая, иди к себе. Нам с мамой нужно переговорить, – попросил отец.

 По кухне разлилось тяжелое молчание. Я прошла к столу, поставила тарелку на место отца и двинулась за следующей для мамы.

– Дочь, иди к себе, – повторил он настойчивее.

– Не выгоняй ее, она достаточно взрослая, чтобы услышать то, что ты собираешься сказать, – перебила его мама. Их испепеляющие взгляды встретились. Она добавила: – Настолько же взрослая, чтобы осознать, что не я виновата в произошедшем. Хочу, чтобы она услышала это от тебя.

 Папа хмыкнул. Его лицо окаменело.

– Ты виновата. Могла бы быть немного помягче. И не стоит впутывать ребенка в наши разборки, как ты делаешь это обычно, чтобы вызвать у меня чувство вины, – жестко бросил он. Не глядя на меня, отец повторил требовательно: – Иди к себе.