Kitobni o'qish: «Земляничное варенье. Истории, которые согревают сердце», sahifa 3

Права восстанавливать такая проблема! И карту уже мошенники выпотрошили. И на твое имя кредитов набрали плюс к тем, которые ты и сам понабрал. А уж без скидочных карт даже не знаю, как ты проживешь. Новые получить не всегда можно. Даже никогда!

Это «никогда» он прокаркал, как ворон Эдгара По «невермор». И скорбно покачал головой. Посочувствовал.

Охранник-растеряша чуть не плакал уже. Но ему парковщик тут же сказал другое. Обесценил проблему. «Плюнь, – говорит, – и разотри. Неприятно. Но права восстановишь, это не страшно. Сейчас очередей нет. А на карте у тебя было три копейки. Заблокируй ее на всякий случай, да и все. И партманет был позорный, убогий, давно тебе хотел сказать, что он тебе не идет. Не твой стиль!»

Охранник прямо воспрял после этого обесценивания. И не стал ни вешаться, ни пить. Купил другой партманет стиля кэжуал цвета бордо, получил права и новую карту. И стал внимательнее относиться к своим личным вещам. И к тому, кто его так мрачно поддержал и безысходно утешил, тоже стал внимательнее относиться…

Все зависит от проблемы. Иногда нужно ее уменьшить, плюнуть на нее и жить дальше. Купив новый партманет…

Я много лет работаю и встречаюсь с большим количеством людей.

И живу на свете уже немало. И я далека от того, что называют «позитивным мышлением». «Мир иногда жесток, а жизнь едва выносима» – так написал давным-давно доктор Зигмунд Фрейд. И это правильные слова.

Но опыт учит еще и вере. Вере в хорошее, которое может прийти на смену отчаянию и страданию. Только это вера опытного человека, тем она и ценна. Это правдивая честная Вера.

Я верю в хорошее. Без восторженности, без радостной надежды. И даже знаю, что хорошее – оно такое покарябанное, немного изломанное и совсем не сияющее. Но оно часто приходит после череды страданий. Добро приходит и изгоняет Зло.

Незаметно приходит хорошее, как холодные весенние дни. Сразу и не поймешь, что это зима кончилась. Или как израненный солдат без ноги с войны пришел. Но живой! Вот так приходит хорошее. Не сильно меняя наш мир.

Но именно по этому признаку, по незаметности и обыденности можно понять, что это настоящее хорошее. Оно останется с нами теперь.

Спасение – это тоже ведь не ведут под руки по золотой лестнице из пучины. А волна вышвыривает на острый гравий прямо мордой, извините. И сил совершенно нет, чтобы встать и радостно, как в кино, закричать: «Ура! Мы спасены!»

Но спасение бывает часто. И хорошее приходит часто. Главное, не спугнуть их восторженными криками и восторженным ожиданием. Их шаги тихи. И сами они неприглядны, эти два настоящих Ангела: Добро и Спасение. Но пусть они придут к терпеливым и страдающим.

Иногда и люди – как ангелы. Простые, немного изломанные и покарябанные жизнью, придут и помогут, чем могут. Поделятся и подадут руку, помогут встать. Так бывает. И надо верить в хорошее, в настоящее земное Добро…

Вот правдивая история про трудолюбие.

Почему одним людям все дается легко, само собой? А другим надо гнуть спину, надрываться, нести тяготы и бремена неудобоносимые?

«А кто его знает», – отвечу философски. Такова планида человека. Есть, конечно, учение о карме. Если в прошлой жизни делал много добра, в этой жизни получаешь награду и разные плюшки. Хотя ничего о своем прошлом гуманизме не помнишь. А если делал мало добра и отлынивал от работы, будешь таскать тяжести… Но это все очень туманно и спорно с точки зрения философии.

Вот я наблюдала двух дам в деревне, которые спрятались от страшной грозы в магазине. Дождь лил сплошным потоком, а до этого была жара и засуха. И одна дама держалась за спину и горько говорила:

– Я, Зуля, вчера сорок ведер воды натаскала. Огород поливала до ночи после работы. Сорок ведер, Зуля, перетаскала. Да что же это такое?! И дождь пошел.

А Зуля рассматривала свой блестящий маникюр и выглядела бодрой. Энергичной. Она сочувствовала бедной трудолюбивой даме. И сказала, что не поливала огород. На маникюр ходила. И вот дождь пошел, ничего поливать не надо. Как тебе мой маникюр?

Бедная труженица чуть не заплакала.

Вот вам вся правда о трудолюбии. То, что одному приходит с неба, просто так, другой в поте лица зарабатывает, надрываясь. Но и этого мало. Потом его тяжкий труд может оказаться бессмысленным. Как у трудолюбивого муравья, который делал припасы, а потом муравейник снесло грозой…

Так что нет иногда справедливости в мире. Придет туча, загрохочет гром, польет дождь и принесет счастье стрекозе с маникюром. И так часто бывает, уж извините за правду. А скромный труженик будет держаться за спину и охать, глядя на стену дождя.

Не всегда человек может понять замысел судьбы. Но слишком надрываться не надо. Видимо, так.

Одна женщина тихо и горько плакала ночью.

Она легла спать давно, но уснуть не могла. Муж сидел за компьютером и доделывал какую-то важную работу. Завтра было важное совещание, и важные переговоры предстояли. Встреча с важными людьми. Все было важным, очень важным. Кроме нее.

Отношения зашли в тупик. Муж был занят работой почти круглосуточно. Она тоже работала и еще занималась детьми-подростками. И хозяйство тоже поглощает столько сил и времени…

Она не заметила, как начала стареть. Вчера увидела первые седые волосы на виске, целую прядь. Морщинки у глаз и у рта, немножко, но это только начало. И она плакала не от того, что стареет. Хотя это очень грустно. От одиночества плакала тихонько. До нее никому не было дела!

Муж ворчал или молчал. Или пропадал на работе. Дети росли и все дальше отходили от матери. Мама у нее умерла, а отца женщина не знала… Но главное, муж. Ходит, ворчит, когда дома. Шаркает ногами, отвратительная привычка. Бренчит ложечкой в чашке, сто раз размешивает чай! И чашку за собой забывает помыть. Миллион раз ему говорила.

Главное, он молчит, ворчит или пропадает на работе. Может, не на работе. Но это уже неважно, они стали чужими. И надо, наверное, разводиться, так честнее будет. Зачем жить в одиночестве с чужим человеком? И женщина плакала тихо-тихо и горько-горько над своей неудавшейся жизнью. Неслышно плакала, она не истеричка была. От одиночества плачут тихо. Все равно ведь никто не услышит…

Муж зашаркал ногами в спальню. Женщина сжалась в комочек и постаралась дышать ровнее. Завтра она спокойно и рассудительно предложит развестись. Это будет честно и правильно!

Муж нагнулся над кроватью и укрыл жену одеялом. Он думал, она давно спит. Укрыл, тихонько поцеловал в висок и сказал тихо, шепотом: «Я так тебя люблю, моя девочка!»

И тут женщина заплакала в голос, как ребенок. Не от одиночества, а от любви и нежности. Бросилась мужу на шею и крепко обняла, заливаясь слезами. Муж ничего не понимал, он испугался и только спрашивал: «Что случилось?», старался заглянуть в глаза, хлопал по спинке тихонько, укачивал в объятиях…

Он так ничего и не понял, когда они заснули обнявшись. Жена еще всхлипывала во сне, а потом засопела, уткнувшись мужу в плечо.

Не понял. Потому что никто не поймет сердце женщины. Она и сама не всегда себя понимает. Но понимает любовь. И жаждет ее. И дышит ей… А остальное иногда не так уж и важно…

Одна женщина-психолог рассказала о странной и загадочной закономерности.

Она не так давно начала практику. Несколько лет всего проводит терапию. И она узнала, что почти все клиенты, которые прошли долгую терапию, умерли. Причем по разным причинам.

Конечно, не все проходили долгую терапию. Но ушли из жизни именно те, с кем она имела эмоциональную связь. С кем сложились глубокие отношения. Кто приходил именно лечиться от душевной боли и страданий. И вот сначала она случайно узнала о смерти нескольких человек. Потом специально стала интересоваться и с ужасом узнала, что и другие умерли.

Неужели это она виновата? Что-то не так делала, говорила? Но она действовала абсолютно правильно, людям стало лучше, они решили свои проблемы… И умерли они по разным причинам. Как же так?

Одной психологией этот факт не объяснить.

У каждого человека есть своя миссия. Мы ее можем не сознавать.

У этой женщины была миссия такая: подготовить человека к уходу. Все ее клиенты привели в порядок финансовые дела во время терапии. Рассчитались с долгами. Наладили контакт с близкими и с коллегами – настолько, насколько это было возможно.

Они словно готовились к дальней-дальней поездке, к переезду на другой конец земли. И эти люди вспоминали детство, вообще много вспоминали, словно итоги подводили. А она слушала. Потому что кроме нее никто не слушал этих людей.

Они доверили ей свои секреты и мысли. А потом ушли. Облегчили душу, решили земные вопросы и ушли.

Они словно чувствовали, что поезд уже прибыл на перрон и ждет их. Ученые тоже заметили; люди бессознательно чувствуют свой конец за год-полтора до ухода. Вот такие люди к ней и приходили. И она помогала им. Такова ее миссия.

Все эти ушедшие были ей благодарны.

Вины не было. И ничего мрачного не было. Ее миссией было поддержать и выслушать.

И она сменила работу. Поняла, где ее место. Получила новую квалификацию и стала работать с безнадежными пациентами. Это ее призвание. Редкое, но исключительно важное.

Призвание может быть разным. И открывается оно не сразу. Мудрость в том, чтобы его принять и соответствовать ему наилучшим образом. Кто-то призван встречать, кто-то – веселить, кто-то – учить, кто-то – лечить, а кто-то – провожать. И в чем наше предназначение – мы узнаем с течением времени, если будем наблюдательны…

«Как вредим себе мы сами, враг вредить нам не решится!» – написал Шота Руставели.

А до него Цицерон сказал, что часто злейший враг человека – это он сам и есть.

В самом деле, врагу непросто решиться заставить вас закурить или выпить. Или съесть полторта за раз. Это только под дулом пистолета можно сделать. Поймать нас, связать, наставить оружие и кричать: «Немедленно ешь этот торт! И пей! А не то я выстрелю!» Много у вас врагов, которые на такое решатся?

Врагу непросто заставить нас выболтать все секреты. Надо применить пытки, запугать, принудить. И то – многие молчат на допросе.

А самостоятельно человек выбалтывает всю свою подноготную. Его никто не просит, не принуждает. Но человек изливает душу первому встречному…

Врагу непросто заставить нас отказаться от цели. Надо устраивать ловушки, внушать страх неудачи, угрожать… А сам человек отказывается от цели очень быстро. И лежит на диване, хотя никто не мешает ему встать и начать действовать…

Врагу придется рисковать и прибегать к насилию, чтобы отобрать у нас деньги или заставить влезть в долговую яму. Но самостоятельно мы охотно залезаем в долги и бессмысленно тратим средства…

Сколько зла человек причиняет себе сам, добровольно, столько зла враги не смогли бы ему причинить никогда. Даже самый яростный враг не смог бы…

Вот и надо обнаружить врага внутри себя. И договориться с ним. Заключить мир. Стать себе другом и как друга себя беречь.

«Не ешь столько жирного и сладкого», «Помолчи», «Это лишнее» – остановить себя и спасти можем тоже только мы сами. Никому больше нет дела до нас.

Обнаружить внутреннего врага и превратить его в друга – трудная задача. И справиться с ней можно, только когда честно признаешь правду – ни один враг не причиняет нам столько вреда, сколько мы сами.

Когда вам удалось помочь человеку, поддержать его или удержать от ошибки,

он будет благодарен. Какое-то время. И близкие его будут благодарны. Какое-то время.

В воспоминаниях Марины Влади есть эпизод, как ей удалось удержать Высоцкого от запоя. Она приехала за ним в какую-то компанию и смогла увезти оттуда. Раньше никому это не удавалось! И все хвалили и благодарили актрису за помощь и спасение.

А она наивно радовалась похвалам и простодушно приняла титул Спасительницы. Теперь это стало ее обязанностью навсегда. Спасать, искать, контролировать, запрещать, удерживать и прочее.

Это всегда так бывает. Вы успешно помогли человеку. Вы молодец! Но теперь это будет вашей обязанностью, вашей работой. И вы должны с этой работой справляться. Хорошо справляться. Вы же показали, что можете, правильно?

Так что старайтесь теперь. И несите ответственность за поведение взрослого психически нормального человека.

Он напился? Это ваша недоработка. Она связалась с проходимцем и тот ее обманул и бросил? Это ваша вина. Теперь как-то решайте вопрос, раз взялись выслушивать и поддерживать.

Они набрали кредитов и не могут отдать? А вы куда смотрели? Теперь помогайте! Не те акции купили? Разодрались с мужем? Потеряли работу? Голова болит? Это все ваша работа и ответственность.

И вы обязаны принимать деятельное участие в решении всех проблем взрослого человека. Пока ему не станет хорошо. Пока вас снова не похвалят.

Никто не обязан нести ответственность за другого взрослого человека, если он не нуждается в опеке. И никого не надо спасать от его собственного поведения.

От болезни или от пожара можно спасать. От нападения врагов и от извержения вулкана надо спасать. И то – если человек спасается и сам.

В остальных случаях титул спасителя принимать не надо. Это проверено долгим и горьким опытом. Вслед за благодарностью начинается ненависть за то, что вы плохо выполняете свою обязанность. Плохо спасаете.

Так что спасаться приходится самому. Обычно – бегством…

Однажды мы с папой гуляли по парку рядом с больницей,

где он заведовал отделением. Я была маленькая, лет пяти. И мы встретили дяденьку в пижаме. Он шел нам навстречу. Папа вежливо поздоровался: мол, добрый день, Николай Петрович. Здравствуйте! Дяденька не поздоровался. А злобно сказал что-то насчет врача и маленького врачонка, которые пришли пожирать его кашу.

Папа нисколько не рассердился. А я рассердилась. Это невоспитанность – не здороваться в ответ на приветствие. Мама это мне давно объяснила. И за что дяденька нас обругал? Мы вовсе не собираемся пожирать его кашу. Я кашу терпеть не могу. В детском саду няня насильно заставляет есть кашу. И я подолгу сижу над тарелкой и плачу. За что нас обругали, папа?

Папа туманно ответил, что настроение у людей разное бывает. И состояние разное. Некоторые люди должны сначала выздороветь, отказаться от алкоголя, пройти лечение, а потом они перестанут ругаться и начнут здороваться. Если, конечно, не начался распад личности. Но и в этом случае обижаться не на что. Уже не на что. Надо оставаться вежливым и спокойным. Нам повезло. И мы психически здоровы. Но это касается не всех, к сожалению.

За всю жизнь я часто забывала слова моего мудрого отца, который заведовал в молодости отделением в специальной больнице. А потом и клиникой. Тоже специальной. Я огорчалась, вскипала, винила себя или сердилась – по-разному было. Почему человек ни с того ни с сего так злобно говорит и проявляет беспричинную ненависть? Почему в ответ на доброе приветствие отвечает злобным выпадом и обвинениями насчет каши?

А потом я вспоминала летнюю аллею, мою маленькую ладошку в папиной руке и его спокойный голос. И злого дяденьку в серой пижаме. И объяснение отца давно не кажется мне туманным. Наоборот. Совершенно ясное объяснение. Людей в серой пижаме я встречала немало на дорогах жизни. И все они вели себя одинаково. И мрачно шли в свою палату, не глядя на чудесный парк и яркие цветы на клумбах. На синее небо и золотое солнце. Они боялись, что кто-то съест их кашу…

Если любимый человек далеко, это любви не мешает.

Можно любить и за тысячи километров. Сейчас можно писать друг другу сколько угодно, разговаривать и видеться – через экран. Но это все равно связь и любовь. Экран не мешает любви.

Иногда месяцами, годами люди вынуждены жить в разлуке. Всякое бывает. Нет возможности пока быть вместе, а любовь есть. Сообщения, звонки, милые картинки и слова любви.

И один способ есть понять, любовь это или не любовь. Настоящее чувство или просто такая романтическая игра со стороны человека, который прекрасно без вас обходится и имеет, скорее всего, вполне реальные отношения. Другие. Один есть способ понять, любят вас или нет. Нужны вы или нет. Очень простой.

Если вы попали в беду, если заболели, если проблемы постигли вас, тот, кто любит, тут же соберется в путь. Преодолев все препятствия. Чтобы помочь.

Если это невозможно, и вы разделены необоримыми обстоятельствами, любящий немедленно предложит деньги. Вышлет их моментально, найдет и вышлет. Даже если придется в долги залезть или продать имущество, немедленно вышлет деньги. Если откажетесь, он предложит. Обязательно предложит.

Вот такой простой способ. Простой признак любви. И не только любви на расстоянии; он всегда работает, этот признак.

В каких бы обстоятельствах ни находился тот, кто любит, деньги он предложит. Если надо – вышлет.

Так сестра высылала Георгию Эфрону, сыну поэтессы Цветаевой, деньги из лагеря, где сидела. Копейки. Но это были копейки любви. Святые копейки… Она истинно любила брата.

А охи, ахи, лучи поддержки, слезы и слова сочувствия – это эмоции. Это хорошо. Мы небезразличны человеку!

Но это не любовь. Это небезразличие. Бесплатные эмоции и возможность считать себя добрым и любящим. Не более того…

Есть три человека, которыми нельзя пренебрегать.

Всеми нельзя. Но этими тремя особенно чревато. Даже если человек достиг вершины славы и богатства, он должен этих людей уважать и сажать рядом с собой за стол. Иначе он утратит свое положение.

Вот кто это:

• Спаситель. Тот, кто спас в трудное время. Не обязательно вытащил из огня или закрыл собой от пуль. Просто кормил. Делился последним. Разрешил трудную ситуацию. Избавил от проблемы, с которой сам не мог справиться. Помог получить важное и ценное: работу, например. Дал денег, которые были крайне нужны. Спасение – оно иногда бытовое, не очень героическое и заметное. Но это оно и есть.

• Учитель. Не обязательно школьный педагог или умный преподаватель из университета. А тот, кто научил важному и ценному. Дал полезные знания, благодаря которым человек достиг многого. Поделился опытом. Показал, как надо мыслить или действовать, и эта наука пригодилась. С нее и начался успех и достаток.

• Друг. Тот, кто был рядом в трудные времена. Кому можно было рассказать все и пожаловаться, не боясь быть преданным или отвергнутым. Тот, кто понимал, выслушивал, поддерживал и был на твоей стороне, что бы ни случилось. С кем было хорошо и надежно, не страшно в плохое время.

Вот три человека, которыми нельзя пренебрегать. Нельзя отзываться уничижительно и с насмешкой о них. Нельзя сажать в дальний конец стола на празднике и угощать тем, что попроще, похуже…

Нельзя вяло здороваться и проходить мимо к почетным гостям, к важным персонам. Потому что сейчас, мол, другая жизнь. Все иначе. И вроде как все прошлое забыто и растаяло в тумане…

Эти три человека и есть – наше прошлое. Наши опоры. На них стоит наша жизнь, нынешняя жизнь. И тот, кто пренебрегает таким человеком, теряет все. Просто потому, что сам разрушает опору своего благополучия и засыпает грязью неблагодарности источник энергии. Своей собственной энергии жизни.

Потому что каждый из трех – источник, который питает нас и дает энергию настоящему и будущему…

В детстве было фруктовое мороженое за семь копеек.

Очень вкусное. Розовое фруктовое мороженое. И всего за семь копеек. Его продавали в синеньком киоске рядом с булочной.

Сейчас там многоэтажный элитный дом и дорогой ресторан. Нет давно синенького киоска, булочной и мороженого за семь копеек. Они прошли, исчезли, остались только в памяти.

Это трогательно немного – вспомнить вкус фруктового мороженого.

Но дико и странно немного, если я отправлюсь туда и буду требовать продать мне фруктовое мороженое. За семь копеек причем. Оно же было здесь, правильно? И стоило семь копеек, верно? Так дайте мне это мороженое, я же не бесплатно прошу. Я именно здесь его покупала всегда. Дайте!

Или видела я мужчину в пальто с хлястиком и в барашковой шапке-«пирожок». С портфелем. Я таких дяденек видела только в детстве. Он требовал у продавца бутылку «Киндзмараули». Продавец, полная немолодая дама, ответила изумленно: «Мужчина, вы из какого года выпали?»

Дяденька действительно выглядел как пришелец из прошлого. Дико и странно…

Понимаете, прошлое ушло навсегда. Навсегда. Вместе с мороженым за семь копеек, барашковыми шапками-«пирожками», хлястиками и «Киндзмараули».

И если жить прошлым, будешь выглядеть нелепо. И нарвешься на скандал непременно, когда жильцам элитного дома или охраннику ресторана надоест объяснять, что за семь копеек мороженого нет. Нет. Растаяло и исчезло.

Надо это понять и принять. Есть другое. Хочешь – закажи в ресторане мороженое, хочешь – в магазине купи. Другое. За другие деньги.

А прошлое не вернешь ни за какие деньги. За семь копеек – особенно.

И надо смириться с тем, что исчезло навсегда. Выбрать из того, что сейчас есть. Что по карману и по вкусу. Пока и это не исчезло.

Все сейчас очень быстро меняется…

Человеческое в человеке – это и есть отблеск Творца.

Изредка бывает. Как шоколадка в руке простой бабы, которая шла вдоль железнодорожной насыпи. Обычная простая женщина в рабочем ватнике.

Шла она и несла редкое лакомство – шоколадку. Наверное, своему ребенку несла. Где она эту шоколадку раздобыла – совершеннейшая загадка. Сырость, холод, железная дорога, безнадежность…

Стоят на путях вагоны со ссыльно-каторжными. И везут в столыпинских вагонах истощенных, больных, запуганных на допросах людей в лагеря. Или в дальнюю ссылку; кого куда по этапу.

Эта баба вдруг взяла и бросила свое сокровище – шоколадку-то – в окошечко арестантского вагона. Махнула рукой – не перекрестила, нерелигиозная баба была. Махнула и потопала дальше вдоль насыпи; домой, поди, с ночной смены.

А шоколад кинула арестантам. Потому что душа так приказала сделать. Человеческая душа.

Этот эпизод вспоминала жена поэта Мандельштама. Он ее потряс. Потому что единственное свое сокровище, сбереженное и раздобытое неизвестно как и где, простая женщина отдала. Совершенно незнакомым людям. Страдальцам.

Они ели крошки шоколада; наверное, не больше крошки досталось всем. И чувствовали горькую сладость шоколада. Сладкую горечь сочувствия.

Таков человек и таков Творец в нем.

Все просто и не больно изящно; такова жизнь. И таков человек, который может вдруг озариться нездешним светом, приподняться над насыпью и бросить единственное сокровище чужим несчастным людям. Чтобы дать крошку надежды на спасение.

И на жизнь вечную – потом.

Если хорошенько надавить на человека,

можно заставить его выполнить желаемое. Но только один раз. Если это свободный человек. На этом отношения кончатся. И это надо помнить.

Кажется: а что такого-то? Раньше же я получал желаемое. Сейчас просто надо хорошенько надавить, потому что мне очень нужно. Я понимаю, что он будет недоволен. Понимаю, что перехожу границы. Понимаю, что поступаю некрасиво. Но мне очень нужно! Дайте! Сделайте! Сейчас же! Мне очень нужно!

Если вы готовы навсегда потерять отношения – давите. Принуждайте, умоляйте, грозите, требуйте, шантажируйте. И получите желаемое. Но с человеком придется навсегда распрощаться, это тоже важно знать.

Такова цена. Ее приходится платить всегда.

Вам ответят в два часа ночи. К вам приедут и привезут то, что вам нужно. Разрешат что-то. Подпишут документ. Дадут деньги. Согласятся на что-то против воли. Но потом отношения с этим человеком закончатся навсегда.

Это лимит ресурса. И вы его исчерпали.

Если речь о жизни и смерти, действуйте. Если речь о сиюминутной ситуации, которую можно разрешить своими средствами, пусть и с трудом, трижды подумайте, насколько вам дороги отношения с человеком. Насколько он вам может быть нужен и полезен в будущем. Что важнее – деньги на поездку к морю или дружба? Шуба или брак? Работа или отпуск именно сейчас, когда вас не отпускают, но вы давите и получаете желаемое?

Потому что это – последний раз. Последний раз вам идут навстречу. А потом уйдут в противоположном направлении навсегда.

Потому что люди не то что не прощают, – они не забывают давления. Агрессию не забывают, пусть и неявную. И помнят, что свое желание вы предпочли отношениям с ними.

Вот это надо помнить тем, кто переходит границы в просьбах. Просьба может оказаться последней. И встреча последней. Такова цена.

Предел любви, дружбы, родства и терпения – не безразличие.

Есть еще более страшный и окончательный предел, хотя слово хорошее, положительное.

Облегчение.

Облегчение, которое испытываешь после того, как человек ушел. Нет его. И совершенно неважно, где он. Лишь бы не вернулся. Без него стало просторно, свежо, тихо, безопасно. Стало лучше гораздо, когда он ушел. Можно жить и дышать. И стыдно иногда себе в этом признаться. Или дико. Но так и есть.

Вот до чего можно довести мелочными придирками, скандалами, ложью, жалобами, нытьем, замечаниями – чем угодно можно довести до этого последнего предела отношений. Даже того, кто безмерно любил. Того, кто был родным и близким. Того, кто терпел и боролся за отношения. Можно довести до облегчения.

Когда с облегчением закрывают дверь или кладут трубку. И начинают дышать.

Как будто гора с плеч свалилась, или кто-то открыл окно в душной камере.

Так одна женщина поняла, что когда муж уезжает в командировку, она испытывает облегчение. Она начинает дышать и жить. И дети начинают играть и смеяться. И кот бегает за бантиком и мурлычет на коленях.

Никто не ходит с угрюмым лицом по квартире, придираясь к мелочам. Не надо бояться разговаривать – это мешает работать! Не надо терпеть обидные замечания и упреки. Никто не читает нотации часами. Не попрекает и не ворчит…

Она так боялась развода. Так жаждала капелек внимания и редких добрых мгновений. Так старалась угодить, избежать скандала, удержать в семье. Так мучилась ревностью…

А потом поняла однажды, что испытывает облегчение, когда за мужем закрывается дверь. И сразу начинает дышать.

Вот самый предел отношений – когда ждут, чтобы человек ушел. И с облегчением его уход принимают. Вот до чего можно довести самых любящих. Пьянством, грубостью, эгоизмом, ложью, придирками, нытьем – чем угодно. Когда без человека легче – он стал слишком тяжел. Невыносим. И это абсолютный конец любви или дружбы.

Жил на свете один пожилой башкир.

У него была жена-башкирка и три дочери. Тоже башкирки. Звали их Зейнаб, Фаузия и Альфия. Такая была башкирская семья.

Жили они в Уфе, а в деревне под Уфой жили их бабушки и один дедушка. Второй на войне погиб совсем молодым. И была у них масса дядей, тетей, двоюродных братьев и сестер. Большая такая семья. Это давно было.

Этот Равиль хотел выдать дочерей замуж только за башкир. Исключительно! Прямо как какой-то националист.

И дома были традиции: пекли вак-бэлиш, эчпочмак, жарили на праздник гуся, собирались всей родней и говорили на башкирском языке. И отец превозносил свой гордый народ всегда. Хвалил и гордился.

Так что младшая дочь, Аля, ужасно боялась признаться отцу: она встречалась с Виталиком. Который был совсем не башкир, конечно. Автослесарь он был. К тому же без образования. А Аля имела диплом юриста. Отец всем дочерям дал хорошее образование.

Ну вот однажды все раскрылось. Отцу донесли добрые люди про Алину любовь. И папа Равиль сурово подозвал дочь на разговор в саду, на даче. Сидит такой мрачный. Брови насупил. Молчит.

Аля начала кричать и оправдываться. И обвинять отца в том, что он националист. Заедает ее век, хочет лишить счастья ради национальности и еще всякое она кричала. Тоже с характером была.

А отец вдруг расплакался и говорит тихо: «Ничего ты, Аля, не знаешь. Я сам виноват, не рассказывал тебе ничего. Я никакой не башкир, Алечка, по крови.

Меня в сорок втором году везли в эшелоне из блокадного Ленинграда. Мои родные родители умерли от голода, а мне было два с половиной года. Меня звали Алеша. А может, иначе; кто теперь вспомнит? Документы потеряны.

В пути дети умирали от истощения. И самых слабых, умирающих детей забирали жители деревень, где останавливался поезд. Хотя сами голодали, конечно. И у самих были дети.

И меня забрала женщина, у которой было восемь своих детей. Башкирка. И спасла: козы были у нее. И огород был. А мужа не было; он геройски погиб на фронте, обороняя Ленинград. Так я и выжил, так моя мама Зульфия, твоя бабушка, меня спасла».

Так он сказал, а слезы катились по его бороде. И ровным счетом ничего против Виталика он не имел. И против других людей тоже. Только против фашистов имел. Но мы же про людей говорим?

Просто он хотел быть навеки благодарным тем, кто его спас и воспитал. Так берут фамилию спасителя. А он взял национальность. И хотел быть всегда в своей семье, вот и все. Просто не мог это выразить…

И кто знает, кто из нас полностью русский, башкир, татарин или мексиканец? Украинец или казах? Кто мы в своих корнях? И сколько намешано в нас кровей; родных кровей, самых лучших, святых? Мало кто и прадедушек своих знает. Мы люди. И кровь у нас человеческая. Этого довольно…

Понимаете, если вы пришли в гости к доброму человеку,

даже без приглашения, он выставит на стол все свои припасы. Все, что у него есть. Это нормально. Так и должен поступать добрый, воспитанный и гостеприимный человек.

Кроме того, он будет вас вежливо слушать. Говорить хорошее. И споет ту песню, которую вы любите. Или сыграет.

Беда в том, что иногда такой добрый прием так понравится, что захочется снова прийти в гости. И еще раз. И еще. Приятно проводить время у такого доброго человека, и угощение вкусное.

Вот есть такие люди, которые придут завтра, послезавтра, приведут знакомых и родню. И что делать-то доброму человеку? Двери не открывать? Задернуть шторы и сидеть в темноте, чтобы подумали – никого нет дома? Или брать кредит, закупать продукты и наплевать на свои личные дела – снова гости пришли?

Что делать-то? Потому что на намеки гости не реагируют. А их знакомые и родня и подавно. И едят с аппетитом, сидят на хозяйском диване, болтают о своем без умолку, благодарят и обещают снова прийти?

Проблема не в хозяине. Проблема в бессовестных эгоистах, которых поздно перевоспитывать. Рано или поздно с ними сталкивался каждый добрый человек.

Первый прием – это долг гостеприимства и вежливости.

А второй – когда пригласят.

Напишут, позвонят, скажут: «Приходите в гости послезавтра в четыре часа. Буду рад вас видеть. Форма одежды официальная!»

Не пригласили? Так не идите. Не пишите и не звоните, навязываясь доброму человеку, которому стыдно сказать, что вы съели все его продукты и время.

В гости приходят по приглашению. Вот это простое правило приходится напоминать. Нет приглашения – нет и «гостей». Все очень просто и ясно. Не написали и не позвонили – не идите и не приезжайте. Если речь не о самых родных и близких, которые нам рады всегда…