Kitobni o'qish: «Конде Наст. Жизнь, успех и трагедия создателя империи глянца», sahifa 3

Молодая, стройная и красивая

Не имея возможности даже приблизиться к исполнению своих мечтаний, которые ее мать считала «неуместными и скандально дорогостоящими», Мадлен, как и тысячи женщин во Франции и во всем мире, с материнского согласия переключается на варианты, предлагаемые выкройками для шитья. С тех пор как в середине XIX века была модернизована, главным образом американскими промышленниками, изобретенная во Франции швейная машина, с тех пор как стало возможным найти подходящие модели, редко встретишь семью, не владеющую собственной машинкой марки Vigneron или Peugeot во Франции, либо же марки Singer или New Home в Соединенных Штатах. Первая мировая война лишь подстегнула сноровку домохозяек, умеющих с первого взгляда расшифровать выкройку, сшить как платье, так и пальто, ушить юбку в поясе либо укоротить и удлинить подол в зависимости от сезона и моды.

Но нужно обладать явным талантом, чтобы суметь хотя бы подогнать модель под свои размеры. Продают абсолютное большинство выкроек одного размера: 36 (42). Дело в том, что, по мнению женской прессы, распространяющей эти завидные бумажные силуэты, мода создается для молодых, стройных и красивых женщин. Этот тренд, который с развитием средств массовой информации ждет большая популярность, заявил о себе гораздо раньше Безумных двадцатых годов, еще в начале XX века. Мадлен, готовя гранки статьи, которая будет опубликована во французском издании журнала Vogue от 1 февраля 1921 г., запоминает урок:

После «подчеркнутых» корсажей и подбитых корсетов на повестке дня стоит «необходимость быть стройной»! И горе тем, кто ей не подчинится. Для этого, если природа не одарила вас телом юного эфеба, придется его исправить, и совершенно естественно, что становится модным заниматься спортом. Никогда спорт не пользовался такой симпатией, как сейчас, и надо надеяться, что вскоре он проникнет во все классы общества. В этом смысле нам больше не придется завидовать нашим сестрам, живущим по ту сторону Атлантики или по ту сторону Ла-Манша.

Первый мировой конфликт и лишения, которые он породил, слегка замедлили этот поворот. Быть стройной – это здорово! Но берегитесь те, кто захочет выглядеть худой! Их можно довольно быстро перепутать с бедняками. В статье, озаглавленной «Станем стройными, но без эксцессов», вышедшей 15 августа 1920 г., Vogue предупреждает французских читательниц от этой fashion faux pas (модной опрометчивости):

В ресторане в Булонском лесу, в переполненном и не слишком элегантном зале, я замечаю сидящую на несколько рядов впереди меня блондинку, которая машет мне рукой. «Это приветствие относится не ко мне, поскольку я не знаком с этой женщиной». Между тем блондинка, укутанная в великолепные соболя, выходит из своего ряда, пересекает зал, и, когда она приближается ко мне, я замечаю, что это божественная Симона, это чудо великолепия и блеска, которое вот уже несколько лет вызывает наше восхищение.

Возможно ли, чтобы женщина согласилась так подурнеть для того, чтобы не отставать от Моды? Ее лицо с идеальным овалом вытянулось, в результате чего подбородок выглядит выступающим вперед. Под скулами образовались две черные впадины. Мода требует стройности, и некоторые женщины, для которых красота священна, то есть декларирована и абсолютна, не могут устоять перед этой нелепой потребностью принудить себя к худобе.

Мадлен, стоя на цыпочках, разглядывает себя в зеркале на входе в бюро. Соответствует ли ее силуэт идеалу? Она сомневается. Еще не время прекращать пить мексиканский чай доктора Джаваса, составленный из «очищающих кровь и способствующих похудению растений», который она купила в аптеке Globe. Ей так хотелось бы, как графине Мустье, портреты которой печатаются в светских журналах, однажды пройтись в нарядах мадемуазель Шанель, модистки, которая перед войной обосновалась неподалеку отсюда, на улице Камбон. Ее безупречный крой, сглаживающий формы, сегодня является синонимом элегантности и духа времени.

Серьезный молодой человек

После отъезда своего друга Роберта Кольера Конде Наст начал изучать юриспруденцию. Окружающие полагали, что именно адвокатское образование очень подошло бы этому пунктуальному и прилежному юноше. Благодаря стараниям ему без труда удается в период с 22 по 29 мая 1895 г. сдать ряд экзаменов. В том же году, в начале учебного года, все было готово к тому, чтобы снова принять студента Наста в Джорджтауне. Однако в октябре в университетской газете появилось сообщение о том, что ему пришлось отказаться от своих прежних занятий в студенческих организациях (хор, баскетбол…) по причине «поспешного возвращения домой». Чем объяснялась такая перемена в последнюю минуту? Может быть, было решено, что, находясь рядом с родными, юноша смог бы лучше помогать управлению семейными делами?

Тем не менее в октябре 1895 г. Конде Наст остался в штате Миссури, где уже провел лето, и был записан на второй курс факультета юриспруденции в университете Сент-Луиса. Участвовал ли он сам в принятии этого решения или был вынужден подчиниться выбору, который казался ему несправедливым? В любом случае он никогда не противился решению материнского клана, да и противоречить Эстер Бенуа Наст, характер которой был закален годами невзгод, было нелегким делом. Поворот судьбы спас его от этого неверного шага.

Клан Бенуа, который с переменным успехом пытался извлечь доход из того, что осталось от разделенного на пятнадцать частей наследства их богатого предка, вложил кругленькую сумму в местную типографию. Предприятие никогда не было процветающим, но на рубеже 1897 г. появились тревожные признаки краха. Луи, старший сын Наста, уже давно покинул штат Миссури. Во время летних каникул Конде, отличившийся в учебе, естественно, был призван на выручку. Разве он не поправил финансовое положение университетской атлетической ассоциации, когда занимался зубрежкой в Вашингтоне?

Молодой человек начал с того, что обошел всех своих знакомых, чтобы набрать первые заказы, способные в срочном порядке исправить ситуацию и удержать предприятие на плаву. Мало кто отозвался на его просьбы, и главное, что полученные заказы не позволяли планировать будущее на среднесрочную и долгосрочную перспективу. Именно в этот момент он применил стратегию, которая должна была спасти типографию. Сент-Луис, как любой большой город, проводил ежегодную ярмарку, в которой принимали участие мелкие или крупные коммерсанты, различные союзы, не говоря уже о религиозных общинах. Конде Наст составил список всех постоянных или потенциальных участников и направил им заманчивое предложение, приглашая воспользоваться услугами местного предприятия для подготовки печатной продукции к предстоящей ярмарке. Этот план спасения не только избавил типографию от неминуемого банкротства, но обеспечил ее на несколько лет вперед большим количеством клиентов.

Тем же летом 1897 г. Роберт Дж. Кольер, проведя два года в Гарварде и Оксфорде, вернулся в издательскую компанию своего отца и навестил своего старого товарища по университету в штате Миссури. Кольер, наделенный сказочной самоуверенностью, убедил Наста в том, что карьера адвоката не для него и что нужно выгодно использовать его талант к маркетингу, в чем семья Бенуа не могла усомниться. Но не хватало серьезного предложения работы, способного оправдать то, что Конде покидает курс, на который был записан. Неважно! Роберту пришлось всего лишь упросить своего отца, который, как и все, кто был знаком с Конде Настом, знал, чего тот стоит и как серьезно он относится к работе.

Так в 1897 г. двадцатичетырехлетний молодой человек окончательно покидает Миссури и приезжает в Нью-Йорк, столицу американской мечты. Вместо будущей карьеры адвоката он поступает на работу в компанию P. F. Collier & Son с зарплатой 12 долларов в неделю (эквивалент 400 долларов по курсу 2021 г.). Безусловно, он мечтал не о такой зарплате, но молодой человек, сознающий, что не слишком красноречив, возможно, отнюдь не был недоволен тем, что избежал сложной подготовки перед выступлениями в суде. И потом, кто знает, может быть, с помощью своего друга Роберта, о поступках и деяниях которого уже писали в светских газетах Ньюпорта, Ист-Хэмптона и Эйкена, Конде тоже добьется места под солнцем?

Первые шаги в прессе

Выбор Конде Наста окупился в долгосрочной перспективе, и преимущества, приобретенные благодаря первому профессиональному опыту, будут сопутствовать ему в его перевоплощениях. Но этого нужно было дождаться и приложить усилия…

Молодого человека в пенсне наняли для того, чтобы он вместе со своим другом Робертом развивал семейный еженедельник, созданный в апреле 1888 г., под названием Collier’s Once a Week, небольшой журнал, посвященный литературе и новостям. Изданию, не отличавшемуся качественным оформлением и выходившему на 16 страницах в черно-белом варианте, тем не менее удалось добиться тиража в 250 000 экземпляров, что было завидной цифрой для страны, в которой насчитывалось тогда менее 63 миллионов жителей. Журналу, изначально задуманному как печатный орган для продвижения бизнеса, в компании Кольера, получавшей основную прибыль от продажи книг по подписке, не придавали большого значения. До такой степени, что в первые годы он распространялся бесплатно. За довольно скромную сумму в 4 доллара и 80 центов любой подписчик в течение года получал 26 книг из собрания Collier и 52 номера журнала Collier’s Once a Week! В эту же стоимость входил подарок от дома Кольера ценой в 2 доллара и 50 центов…

Питер Ф. Кольер предусмотрел все: крайне небольшие благодаря строительству железной дороги почтовые расходы, наскоро переплетенные книги в мягкой обложке и без иллюстраций, а также – что было гениальной идеей – размещение рекламы на первой и четвертой странице обложки. Если добавить, что вплоть по меньшей мере до 1891 г. понятие авторского права (в частности, для защиты не американских авторов) было очень расплывчатым и воспроизведение английских текстов в книгах или американской периодике часто происходило без согласия или без выплат гонорара подлинному автору, можно понять, почему дело Кольера было настоящим золотым дном.

Одним из первых решений, принятых Робертом Дж. Кольером, взявшим на себя управление журналом, было напечатать цветную обложку, чтобы она эффектно контрастировала с черно-белым наполнением. Чтобы оправдать затраты, он повысил цену на продажу журнала в розницу с 7 до 10 центов за экземпляр. В остальном он доверился Конде Насту, поручив его заботам наращивание оборота, получаемого от рекламы в журнале, сменившем название на просто Collier’s. Методичный и скрупулезный молодой человек начал с того, что внимательно изучил ранее вышедшие номера, чтобы понять сильные и слабые стороны журнала. Он сравнил их с конкурирующими периодическими изданиями и составил точное представление о возможностях рынка. Затем он все обдумал, составил списки и направил письма, много писем:

Я являюсь директором по рекламе журнала Collier’s, однако я не жду, что мы будем вместе вести дела. Большинство промышленников не верят еженедельникам. И трех месяцев опросов мне было довольно для того, чтобы убедительно доказать, что те немногие, кто доверяет еженедельникам, не обратятся к Collier’s. Это факт, который я должен принять и причины которого я не желаю обсуждать здесь. Я просто хочу узнать ваш домашний адрес. Мы на самом деле желаем регулярно доставлять вам журнал Collier’s. В скором времени у нас произойдут некоторые изменения, о которых у вас может не оказаться ни времени, ни желания справиться…

Его прямодушный стиль и полная ясность послания понравились рекламодателям, которые начали интересоваться журналом. Вскоре пришлось расширить площади для рекламы. В то же самое время, пока журнал привлекал все больше и больше коммерсантов, он изменил оформление и стал более профессиональным. Начали печатать оглавление, Collier’s сменил формат и стал толще. Теперь каждую неделю он выходил на красиво сверстанных 24-х полосах с информацией и беллетристикой и распространялся по подписке. Благодаря связям, которые Питер Ф. Кольер сумел завязать с писателями, публикуя с 1875 г. их романы в своем знаменитом собрании произведений, каждую неделю приходили новости и статьи от теперь уже известных авторов, ставших гордостью компании.

Так, в период 1903–1924 гг. журнал опубликовал рассказы Конан Дойля, посвященные расследованиям Шерлока Холмса. Событие кажется тем более невероятным, что в 1893 г. в рассказе «Последнее дело Холмса», двадцать шестом опусе саги, шотландский писатель из семьи ирландских католиков, устав от надоевшего сюжета, поставил финальную точку в этой серии, позволив погибнуть своему герою во время его последней дуэли с его врагом, профессором Мориарти, когда Холмс упал в пропасть у Рейхенбахского водопада. В связи с недовольством читателей и под давлением издателей Конан Дойль в конце концов через восемь лет согласился продолжать серию о Шерлоке Холмсе и сочинил повесть «Собака Баскервилей», действие которой предшествовало предыдущему произведению. Журнал Collier’s сделал сильный ход, предложив писателю сумму в 5 000 долларов за каждое новое приключение Шерлока Холмса, он дал возможность воскресить детектива! Так, в 1903 г., опережая мировую премьеру, на страницах журнала был опубликован рассказ «Пустой дом». Нет, Шерлок Холмс не упал в пропасть у Рейхенбахского водопада, увлекаемый Мориарти! В последний момент ему удалось зацепиться за скалу…

На рубеже века журнал также обзавелся командой художников-иллюстраторов, дело которых состояло в том, чтобы акцентировать тексты, публикуемые в Collier’s, а также придумывать привлекательные обложки, которым цветная печать отныне придавала очень яркий вид. Начиная с 1903 г. для иллюстраций к каждому новому приключению Шерлока Холмса журнал обращался к Фредерику Дорру Стилу. Мгновенно узнаваемые рисунки Стила имели такой успех, что иллюстратор сопровождал Конан Дойля на протяжении всей своей книгоиздательской карьеры в Соединенных Штатах и способствовал созданию образа детектива.

Наст не только пытался привлечь самых лучших иллюстраторов, он стремился по возможности получить исключительное право на публикацию. Восхищение Чарльзом Дана Гибсоном подтолкнуло его заказать у этого художника, родоначальника изображения женского идеала, известного во всей Америке под именем Девушка Гибсона, 100 рисунков для журнала Collier’s с эксклюзивным правом публикации по цене 1 000 долларов за рисунок, что было вдвое дороже, чем обычно предлагали конкуренты.

Все эти шаги были результатом непрерывного диалога между Робертом Дж. Кольером, Конде Настом и редакцией. Самое малое, что можно сказать, так это то, что такой подход полностью себя оправдал. В 1905 г. журнал мог похвастаться тем, что у него было 528 000 подписчиков. Рекламодателей было так много, что на целых пяти страницах, расположенных непосредственно перед главными литературными публикациями, отныне печаталась реклама мыла, дешевой обуви, велосипедов и чудодейственных лекарств от запора, алкоголизма или порочной зависимости от морфия. Имея такой успех, почему бы не продолжить экспериментировать, печатая, как рекомендовал Наст, тематические номера?

В феврале 1904 г. вышел номер Collier’s, посвященный художнику Гибсону. Читатели вырывали его друг у друга из рук, что служило подтверждением тому, что Наст снова не промахнулся. Число специальных номеров множилось, они были посвящены летним отпускам, Рождеству, путешествиям, дому… Такая стратегия возымела колоссальное влияние на прибыль, получаемую от рекламы. Задумывая номер для определенного типа потребителей, Наст мог гарантировать рекламодателям, что их объявления прочтет публика, которую способна заинтересовать их продукция. В этом отношении имело значение не только количество читателей, но также учет их интересов.

Рекламные доходы журнала Collier’s резко выросли. В 1907 г. они превзошли миллион долларов. В 34 года Наст, назначенный коммерческим директором издательской компании, получал зарплату в 40 000 долларов, то есть чуть больше, чем президент Соединенных Штатов Америки…

Однако в этот самый момент Конде Наст вручил клану Кольер заявление об отставке. Ему нужно было стереть след, оставленный отцом.

Удачная партия

– Ты должна уделять ему больше внимания. Бедный молодой человек уже трижды приходил в твое отсутствие и спрашивал о тебе…

– Мне наскучил твой Рене! Он – милый юноша, но, знаешь, мама, я ничего к нему не чувствую. И потом, когда мы с ним и с тетей Маргеритой сидели на террасе Café de la Paix, он держал меня за руку…

– Но, Мадлен, так принято между людьми, которые дороги друг другу!

– Только у него влажные ладони. А для меня влажные ладони…

Молодой человек, о котором идет речь, служит в банке Crédit Lyonnais, мать Мадлен познакомилась с ним благодаря соседке. Нельзя сказать, что он красавец, но положение, занимаемое им в банке, обещает стабильное и завидное будущее, с лихвой компенсирующее его немногословность. Что до тетушки Маргериты, старой девы, провозгласившей себя врачевателем одиноких сердец, то она стала компаньонкой Мадлен с тех пор, как в семье замужество дочери, опасно приближающейся к двадцатичетырехлетнему возрасту, стало предметом для беспокойства № 1, даже важнее, чем возмещение Германией ее долга Франции. О чем Мадлен не сказала своей матери, так это о том, что на Монпарнасе она, благодаря своей сослуживице Сюзанне, познакомилась с более интересным и живым молодым человеком. Юношу зовут Жорж, и он называет себя художником. Они пообещали друг другу скоро встретиться.

В Париже или Нью-Йорке сердечные дела никогда не знали легких путей. Именно так мог бы заявить Конде Наст в самом начале века, когда серьезно занялся поиском супруги.

В 1900 г. Насту исполнилось 27 лет. Это был элегантный молодой человек с приятной внешностью и завидным профессиональным положением в компании Кольера. По совету своего друга Роберта он также начал посещать модные клубы и получил доступ в самые лучшие дома Нью-Йорка и его роскошных пригородов.

В стране, одержимой навязчивой идеей о социальной иерархии, не слишком глубокие по отцовской линии корни Конде оставались самым слабым местом его родословной. К счастью, фамилия Бенуа была хорошо известна в штате Миссури и за его пределами. Но материальное положение его близких родственников со стороны матери не соответствовало той славе, с которой эта фамилия ассоциировалось. Между тем, благодаря его вмешательству, семейные дела со стороны Бенуа в последнее время пошли на поправку, и газеты Сент-Луиса не преминули сообщить о путешествии миссис Наст и двух ее дочерей в Россию. Тем не менее, с точки зрения престижных кварталов Нью-Йорка, все это имело несколько провинциальный вид, наводивший тоску на богачей Вандербильтов или Асторов. Что касается Уильяма Наста, то он умер семью годами раньше, и Конде не нужно было представлять ни своей суженой, ни ее родителям этого экстравагантного отца, неудачливого изобретателя, на счету которого был не один провал.

Близкая дружба с Робертом Дж. Кольером давала ему, делающему первые шаги в свете, некоторое преимущество. Подражая ему, Конде научился вести себя в обществе, а также смягчать порой чуть тягучий акцент жителя Среднего Запада и приводить имена и названия модных мест. И надо признать, что в этой игре молодой человек проявлял настойчивость, если не сказать талант.

Главным, чего ему недоставало и чему его не могли научить ни наблюдательность, ни острый ум, была та естественная уверенность в себе, которую придает молодым людям сочетание хорошего происхождения и богатства. Этот недостаток надменности, иногда принимавший форму неуверенности в себе, в ущерб Насту, безусловно, не ускользал от глаз молодых женщин. С годами Роберт становился все более и более спортивным. И ему было достаточно рассказать, как в Лейквуде, на самом популярном у ньюйоркцев зимнем курорте, во время матча в поло, противоборствуя Джею Гулду – одному из самых богатых людей страны, – он сломал ключицу, как тут же на него обращались восхищенные и любопытные взгляды девушек его возраста. Рядом с ним Конде Наст производил значительно менее выгодное впечатление…

Их глаза встретились

Летом 1899 г. Роберт начал посещать Сару ван Ален, дочь Джеймса ван Алена и Эмили Астор. Семья ван Ален насчитывает среди своих предков немало героев гражданской войны и обладает прекрасным состоянием, заработанным на спекуляциях с недвижимостью. Что до мультимиллионеров Асторов, то сама их фамилия символизировала власть и престиж, которые обеспечивают деньги в Соединенных Штатах. Словом, брак Роберта с прекрасной Сарой предвкушался как важное светское событие.

Мужское честолюбие? Социальные амбиции или соперничество между друзьями? Оказалось, что это сближение стало стимулом для Конде Наста. Он тоже собирался удачно жениться. Он тоже был намерен соединить свое имя с элитой. Разве он не так же одарен, как его товарищ? Некоторые в их окружении всегда рады были подчеркнуть, что без Наста журнал Collier’s никогда не добился бы такого успеха, как теперь. Разве он по меньшей мере не так же красив? Роберт был обаятелен, но отнюдь не походил на актера Дугласа Фэрбенкса…

Тем не менее именно благодаря Роберту на курорте Лейквуд, где тот был завсегдатаем, Наст впервые встретился с Клариссой Кудер. Приехав зимой 1900 г. на этот шикарный курорт в штате Нью-Джерси, куда стекался весь Манхэттен с тех пор, как выяснилось, что температура воздуха там на десять градусов выше, чем в Нью-Йорке, мисс Кудер неоднократно давала повод, чтобы ее имя появилось в светской рубрике сезона.

20 января 1901 г. Нью-Йорк и все Соединенные Штаты Америки, читая газеты, узнали, что дочь покойного всемирно известного нью-йоркского адвоката Чарльза Кудера обручилась с доктором Полом Томасом Кимболлом, выпускником нью-йоркского Колумбийского университета, другом богачей и великих мира сего. В середине февраля репортеры Лейквуда уже предсказывали свадьбу, которая должна была состояться на Пасху… Несмотря на несколько обнадеживающих строк в марте и апреле, сообщающих о любопытном развитии «самого популярного романа сезона», о свадьбе там не было ни слова.

В начале июля 1901 г. пришлось сунуть нос в чужие дела и признать, что страсть угасла. Когда благопристойное американское общество потрясла весть о несостоявшейся свадьбе, Кларисса Кудер, из стыда или с досады, уже сбежала в Париж. Газеты красиво переориентировались, объясняя, что 23-летнюю девушку, «красота и ум» которой известны по обе стороны Атлантики, как и ее сестер, бывших в основном замужем за французскими аристократами, здесь или там ожидает блестящее будущее. Но всех мучил вопрос: что же случилось?

Молодая женщина передумала? Шестнадцать лет разницы в возрасте с этим известным врачом в конце концов испугали ее? А может быть, сам доктор Пол Т. взял свое слово назад? Но в таком случае дело было серьезным и могло стоить ему репутации и карьеры. Лейквуд и три его главных отеля посещали главным образом люди того круга, к которому принадлежала мисс Кудер, и было чего опасаться, так как такая перемена со стороны местного врача могла бы вызвать на этом курорте настоящее цунами. Может быть, доктор Кимболл в конечном счете понял, что то, что он принимал в первые недели своей идиллии с Клариссой за свойственный юности восторг и бьющую через край энергию, скорее свидетельствовало о психологической неустойчивости этой упрямой и независимой девушки…

В любом случае Кларисса Кудер вновь оказалась на рынке невест, и на этот раз и речи не было о том, чтобы упускать свой шанс или демонстрировать нерешительность.

Девушка, собственно говоря, не была красавицей, позднее некоторые будут вспоминать о ее физиономии, похожей на морского конька, или глазах, «как у мертвой рыбы», но тонкая талия, изящные запястья и лодыжки, прямой нос, пухлые губы и удлиненное лицо придавали ей нечто пленительное и поистине аристократичное. Разве она не происходила из французской семьи, о чем напоминала ее фамилия, лаская слух ей подобных? И, в отличие от Бенуа, ей не было нужды возвращаться на два века назад, чтобы отыскать предка на французской земле: ее дед Шарль Кудер появился на свет в Бордо. Более того: во время русской кампании он сражался рядом с Наполеоном Бонапартом, прежде чем стать почетным гвардейцем императора!

Если некоторых удивило, что Кларисса Кудер смогла прельститься Конде Настом, нет никаких сомнений в том, что последний попал под очарование этой забавной дамы, которая говорила за двоих, тратила избыток своей энергии, часто играя в гольф и теннис, занимаясь верховой ездой, вождением автомобиля, имела определенное мнение почти по любому поводу, была абсолютно уверена в себе до такой степени, что не задавала никаких вопросов – прямых или косвенных – и рассуждала о кланах Астор, Вандербильт, Фиш и ван Ренсселер так, словно речь шла о ее дядюшках или тетушках. Какой отрадной, должно быть, казалась робкому молодому человеку, преследуемому призраком отцовского краха и падения с социальной лестницы, перспектива связать свою судьбу с судьбой такой сильной и выдающейся женщины!

26 июля 1902 г., в Ньюпорте, в узком семейном кругу, в доме отца молодой женщины, Роберт Дж. Кольер сочетался браком с Сарой ван Ален. Свидетелем со стороны жениха был некий мистер Ремингтон. Менее чем через месяц, 20 августа, в капелле Девы Марии в церкви святого Патрика в Нью-Йорке, Конде Монтроз Наст, выбравший себе в свидетели Роберта Кольера, повел под венец Жанну Клариссу Кудер. По причине состояния здоровья матери новобрачной на церемонию в конечном итоге были приглашены только самые близкие, что на следующий день не помешало газете New York Times громогласно опубликовать отчет об этом событии:

Платье невесты, достойное принцессы, сшитое целиком из белого кружева, дополнялось поясом из белого атласа «либерти». Рукава в три четверти были обрамлены пышными воланами, а большая белая соломенная шляпа была украшена с левой стороны плюмажем из белых страусиных перьев. В ее руке был букет из папоротника и изящных белых цветов, и букетик белоснежных цветов был приколот к корсажу, с той стороны, где сердце.