Куда мы, папа? (сборник)

Странно,что люди не решаются говорить о счастье, с теми,кто пережил большое горе

Счастье так просто,достаточно,чтобы папа хорошо себя вел и делал маму счастливой.

С тех пор как ты ушла, я досчитал до 7 948 800. Ты успела хорошо спрятаться. Я искал везде. Но не нашел и отчаялся. Слишком долго уже мы играем в прятки. Ты выиграла, выходи. Я больше не хочу играть. Выходи, я сдаюсь. Выходи, умоляю, я проиграл, проиграл.

Ведь, в сущности, что значит – нормальный? Такой, каким надо быть, стоит быть, удобно быть? Такой, как большинство других людей? То есть усредненный? Обычный? Не люблю ничего обычного, меня привлекает то, что выше среднего или ниже среднего – почему бы и нет? Мне интересны белые вороны, а не серые мыши.

Хорошо, что у меня есть книга, которую я могу наполнить нежными ласковыми словами.

Каждое утро я просыпаюсь в одиночестве и не сразу понимаю, что ты умерла, поэтому для меня ты заново умираешь каждое утро. Странно, что нет глагола «переумереть». Вот глагол «пережить» есть.

Когда здоровый ребенок ест шоколадный пудинг и весь уляпывается, взрослые хохочут, когда недоразвитый ребенок весь уляпывается, взрослые молчат. Больной ребенок лишен удовольствия видеть смеющееся лицо или слышать, как над ним подтрунивают.

Некоторые всерьез говорят: «Ребенок-инвалид – подарок небес». У таких людей, как правило, детей нет.

Получив подарок небес, хочется поднять голову и сказать: «О, не стоило беспокоиться…»

Ребенок не может быть уродливым, по крайней мере, ни у кого нет права считать ребенка уродливым.

Я всегда верил,что когда-нибудь, папа бросит пить, станет зарабатывать,мама уволится и у нас будет нормальная семья