Берег

Дорогой друг! Ты держишь в руках томик с романом Юрия Бондарева и не знаешь, начинать ли чтение?.. Я понимаю тебя. Конечно, Бондарев - известный писатель-фронтовик, ты о нем много слышал... Да, он из тех, кто создавал так называемую "лейтенантскую прозу": наряду с Баклановым, Воробевым и другими писателями фронтовой поры, Бондарев каждой строкой заставлял нас проживать и переживать трагизм войны, боль воспоминаний, веру в человека. Его повести были как залпы орудий - били в самое сердце, в самую душу... Но, знаешь, я разделю некое твое опасение: "Берег" несколько отличается от ранней, многими любимой, бондаревской прозы, и он не стал для меня той книгой, которую я безоговорочно предложу любому и всякому, нет. В нем много противоречивости, есть некоторая претенциозность, а кто-то даже откровенно плевался после ее прочтения, обвиняя автора в неоправданном отступлении от своих же собственных правил - писать просто, скупо и патриотично, без излишней зауми, патетики и навязчивой публицистики. Но я считаю, что есть определенная категория читателей, кому эта книга может прийтись по душе. Я-нынешняя, к примеру, из их числа. Поясню: первый раз я читала лет в 16-17 - мимо! Сейчас же книга стала для меня поводом для серьезных раздумий и внутренних споров. Итак, давай по порядку.

Ты любишь книги, полные рефлексии? - "Берег" - сплошная рефлексия. Для кого-то чрезмерная, мне она легла на душу, вызвав благодарный отклик даже на уровне подкорки... ГГ Никитин – в прошлом молодой офицер советской армии, ныне популярный писатель – ни шагу не делает, ни слова не говорит без серьезных обдумываний, внутренних мучений, сомнений, глубокой аналитики и выстраивания причинно-следственных связей. Но надо отдать должное, без категоричности и так ненавистной мне самоуверенности и самолюбования. Тебе показалось, что я написала всё это с легкой издевкой? – увы, есть такое: порой мне хотелось отключить у ГГ ту часть мозга, которая отвечает за рефлексирующие процессы, - уж очень часто действия и мысли о действиях были несоизмеримы друг с другом, причем не в пользу действий. Но всё же при чтении я нередко наслаждалась мыслительным процессом этого умного, неравнодушного, думающего человека.

Ты любишь книги, полные полемики? - Будет тебе и она. Может, это и не самый лучший ход: сделать персонажей участниками публичного интервью, вложить им в уста свои убеждения, свои принципы - слишком, на мой взгляд, это шито белыми нитками. Но, к слову скажу, мне и это легло на душу: уж очень темы интересны и актуальны по сей день. Предназначение человека - в частности, интеллигента, человека культурного. Мораль и нравственность. Потребительство и духовность. Отношение к войне и к памяти. А если ты еще узнаешь, что в полемике участвовали представители двух явно противоборствующих сторон: ГГ с товарищем – от Советского Союза и г-н Дицман – от, так сказать, загнивающего Запада, да и еще то, что описываемая дискуссия проходила в 70-е г.г. – следовательно, мы уже находимся в том будущем, о котором спорили антагонисты, - то это, согласись, должно только подбавить твоего интереса к роману. А вот полемика двух советских писателей – ГГ Никитина и его товарища Самсонова – привлекла мое внимание не столько самим ее содержанием, сколько природой человеческих характеров, раскрытых в сценах ссор-дискуссий.

Ты любишь книги о войне? - Ты получишь порцию песка на зубах, гари и копоти на коже. Тебя отбросит взрывной волной, над ухом раздастся приносящий смерть свист пуль. Ты увидишь кровь, перекошенные от ужаса лица. Тебе будет больно, страшно, обидно. Посуди сам: в романе описываются последние дни войны. Знаешь, я перечитывала роман 9 мая, по ТВ показывали фильм «Освобождение» (один из авторов сценария – сам Бондарев), и меня накрыло: строки романа и картины из фильма воссоздали настолько полно этот период войны – с недоверием и надеждой, с усилившимся страхом за жизнь и желанием не упасть лицом в грязь, с обостренным чувством несправедливости и бесчеловечности войны.

«Берлин, занятый солдатами, танками, орудиями, машинами, повозками, командными пунктами, хозяйственными частями, саперами, связистами, спустя три часа после завершающего выстрела возле забаррикадированных Брандербургских ворот, в каком-то неожиданном оцепенении погрузился, как в воду, скошенный ничем необоримым и оцепеняющим сном»

- Бондарев мастерски рисует декорации, в которых происходят события одной из сюжетных линий романа. А как же меня завораживают военные сцены, подобные этой:

«И Никитин увидел бледное, передернутое страданием и удивленное лицо Княжко, теребящего в руках прутик, поодаль лицо младшего лейтенанта Лаврентьева с зажмуренными глазами, зажавшего ладонями уши, увидел Перлина, который с криком и даже хохотом удовлетворенного злорадства взмахивал ракетницей, раскрыл плащ-палатку, и строевой голос его бил по слуху грубым матом: - Сдаются, гады, сдаются, так их!.. - Хрен вам, сдаются, хрен сдаются!.. - выговорил обрывисто и сипло Меженин. - Еще пару осколочных туда! Шашлык из них… Кучу дерьма из них… - Стой! Ни одного снаряда! - крикнул Княжко и, швырнув прутик, подошел к Никитину, мертвенно-бледный, сосредоточенный, быстро заговорил перехваченным возбуждением голосом: - Слушай… Это же наверняка мальчишки… Похоже, мы в упор расстреливаем их!.. Сомневаются, пощадим ли мы их. Боятся в плен… Стой, не стреляй!»

- вот она – война во всей красе: постоянное испытание твоей способности оставаться человеком. За эту и подобные ей сцены готова кланяться в ноги Юрию Бондареву.

Ты любишь книги о любви? – Предупреждаю: здесь не всё так просто. Любовь есть, и она не оставит тебя равнодушным – но только если ты поверишь в нее, в эту самую любовь. Я – поверила. Но знаю многих, кто почувствовал здесь фальшь и надуманность. Не знаю... Эта линия (впрочем, здесь не одна любовная линия), так сказать, не про меня, но я допускаю, что любовь может проявляться и выражаться в разных форматах. И мне было грустно, и строки романа о любви казались мне очень трогательными, и я теперь хочу посмотреть фильм, чтобы всмотреться в лица актеров и проверить, удастся ли им передать свой игрой те эмоции, которые я считала со строк Бондарева...

И наконец, ты любишь увлекательную литературу? С сюжетом, интригой? – Знаешь, хоть «Берег» и не назовешь образчиком остросюжетной литературы, но здесь тоже есть свои зацепки. Здесь есть любимые многими (и мной!) флэшбеки, здесь есть связь прошлого и настоящего, причем со своими скелетами в шкафу. Прием ретроспекций полностью оправдан: ниточка, связывающая 45-ый и 71-ый, есть основа сюжета и платформа для всех дискуссий, споров, разногласий. В романе есть и острые ситуации, замешанные на морально-нравственном выборе (лично для меня это интересней, чем многие детективные линии), в которых проявляются людские характеры. В этих ситуациях особо остро звучат вопросы, задаваемые самой войной: нужно ли щадить врагов? ради чего нужно или не нужно жертвовать собой? где грань между мужеством и неоправданным риском? что позволяется человеку-на-войне и что недопустимо даже в условиях военного времени? И ты читаешь страницу за страницей с жадностью и внутренним напряжением, ибо Бондарев тебя заставляет постоянно примерять каждую фразу персонажей, каждый их шаг, каждый поступок на себя – и тебе порой становится не очень уютно, ибо не всё однозначно и правильно. Этим и увлекает тебя роман, этим и интригует.

Друг! Если ты читаешь редко и мало, то отложи роман «Берег» в сторону: есть более яркие и сильные произведения, у того же самого Юрия Бондарева. Если же ты книголюб и книгочей, то попробуй окунуться в мир противоречий и размышлений, попробуй переправиться на тот берег, куда тебя приглашает автор: может, тебе и откроется та истина, которую не нашли персонажи романа и которую, возможно, не нашел и сам Юрий Бондарев.

КНИГА ПРОЧИТАНА В РАМКАХ ИГРЫ «ДОЛГАЯ ПРОГУЛКА», ТУР V.

Я была знакома с творчеством Юрия Бондарева до «Берега», так как ещё в школьную пору читала роман «Горячий снег», который произвёл на меня сильнейшее впечатление. «Берег» тоже о войне, но, помимо страшных событий, здесь можно увидеть человеческое и доброе – белую бабочку любви. Вадим Никитин, известный писатель, 47-ми лет отправляется вместе со своим другом в Германию по просьбе немецкой почитательницы таланта Никитина фрау Герберт. Она дружелюбно встречает своих гостей, оказывает им хороший приём. Вадим не догадывается, кто перед ним, пока фрау Герберт не показывает ему свой старый альбом. Только теперь герой узнаёт в хозяйке Эмму, немецкую девушку, с которым у него возникли романтические отношения во время войны. Воспоминания уносят Никитина назад, в май 1945 года, в последние дни самой кровопролитной войны в мировой истории. Я догадывалась, что примерно так всё и было на самом деле. Солдаты бывают разными, и порядочность не имеет прямой зависимости с национальностью. Думаю, Юрий Бондарев знал, о чём писал. Возможно, подобные события могли происходить в реальности, а не только в воображении писателя. Среди русских воинов тоже хватало сволочей! Поразительно! Спустя десятилетия любовь может вспыхнуть с прежней силой. Я понимаю Эмму: такого благородного и доброго человека никогда не забудешь! Но… не всё так просто. Жизнь и время вносит свои коррективы в судьбы людей. Роман замечательно написан. Юрий Бондарев показал, что любовь сильнее войны. Последняя начинается и заканчивается, а первая может продолжаться не одно десятилетие и с годами только крепнуть.

«Берег» — знаменитый роман, созданный писателем-фронтовиком Юрием Васильевичем Бондаревым в первой половине 1970-х годов. В этом произведении, где чувствуется рука уже зрелого мастера и тонкого психолога, повествование ведётся в трёх временны́х плоскостях. Прежде всего, это современный рассказчику 1971 год, где мы встречаем его героя Вадима Никитина как известного в Советском Союзе и Европе писателя, приехавшего в западную Германию по приглашению некой фрау Герберт из литературно-дискуссионного клуба. Также рассказ о настоящем Никитина перемежается ретроспективными главами, относящимися к 1945 году, когда его, 20-летнего лейтенанта, прошедшего огонь и воду, во многом ещё неискушённого и наивного, вместе со своим взводом на несколько дней занесло в дачный городок Кёнигсдорф под Берлином в конце войны, а также эпизодами из 50-х, повествующими о начале его творческого пути в качестве профессионального писателя, переживающего окрыляющую радость первых публикаций.

Военные главы погружают нас в атмосферу курортного городка Кёнигсдорфа в цветущем мае 45-го, где в одном из домов расположился взвод лейтенанта Никитина. Так же атмосферно воссоздан Бондаревым антураж Гамбурга 70-х: с одной стороны — тихий осенний дождь, окутавший заснувший ночной город; полупустой, освещённый приглушёнными бра ресторан; коньяк и кофе; он и она, неумело скрывающие за наигранной весёлостью разверзшуюся от неожиданной искренности бездну грусти и тоски, уносящей жизнь одного из героев. Но тут же перед нами предстаёт город греха, погрязший в однополой любви, шлюхах и порно-кинотеатрах. Для описания всего этого мастеру хватило нескольких штрихов, оставляющих мерзкое ощущение царящей здесь липкой грязи и тошнотворного мрака.

А тогда, в победные майские дни, перепуганные жители, натянуто улыбаясь, подобострастно раскланивались перед советскими солдатами, опьянёнными скорым завершением своего долгого воинского пути. Однако чувство миновавшей с падением Берлина опасности оказалось для них фатально обманчивым, убаюкивающим ложной тишиной и спокойствием небольшого немецкого городка. Как заметил оглянувшийся на свою молодость Никитин, погибал именно тот, кто отчаянно боялся умереть за несколько дней до конца войны, что оборачивалось ещё бо́льшими напрасными жертвами. «Это уж какая-то страшная была закономерность», — вздыхает он.

На внезапные, застигнувшие солдат врасплох бои накладываются личные драмы героев романа: обострение отношений между лейтенантом Княжко и комбатом Гранатуровым из-за санинструктора Галины — и новый виток конфликта между сержантом Межениным и лейтенантом Никитиным, спровоцированный внезапно вспыхнувшей страстью, настоящим любовным безумием последнего (именно так — «Безумие» — называется вторая часть новеллы) к юной хозяйке дома Эмме, решившейся остаться в своём переполненном советскими солдатами жилище. Именно в ней сходятся воедино все протяжённые во времени сюжетные нити: в победном мае 1945-го — в образе 18-летней немецкой девушки Эммы, полюбившей молодого русского офицера, а затем зрелой женщины фрау Герберт, 26 лет спустя узнавшей его в советском писателе, книги которого продавались в её книжном магазинчике, и пригласившей его в гамбургский литературный клуб.

История их знакомства отсылает к немецким легендам, в которых отважный рыцарь спасает прекрасную принцессу, заточённую в высокой башне, охраняемой ужасным драконом. На новый лад сказка воплотилась в сюжет о том, как доблестный советский офицер ворвался в мансарду, где перепуганную немецкую девушку намеревался изнасиловать «дракон» Меженин. Воскрешая в памяти свой скоротечный роман десятилетия спустя, они словно возвращаются к берегу давно прошедшей, опалённой войной молодости, к призрачно-мимолётному счастью, где будто бы остановилась жизнь Эммы, прождавшей четверть века в несбыточных надеждах, не понимая, что они уже совсем другие люди, прожившие такие разные жизни. Им уже не войти в эту реку безжалостного времени дважды, остаётся лишь бросить угадывающий взгляд на её изменившиеся берега...

Не сказать, что экранизация романа, которую в 1983 году в сотрудничестве с ФРГ сняли режиссёры Александр Алов и Владимир Наумов, произвела на меня столь же сильное впечатление, как литературный первоисточник. Но следует признать, что выбор исполнителей главных ролей в лице народного артиста России Бориса Щербакова и народной артистки РСФСР Наталии Белохвостиковой безупречен. Примерно такими я и представлял себе Вадима и Эмму во время чтения книги. К тому же Борис Васильевич Щербаков, получивший в 1985 году за эту роль Государственную премию СССР, неуловимо напоминает здесь самого Юрия Васильевича Бондарева, лично адаптировавшего свой роман для телеэкранов в качестве сценариста.

И уже без боли, прощаясь с самим собой, он медленно плыл на пропитанном запахом сена пароме в тёплой полуденной воде, плыл, приближался и никак не мог приблизиться к тому берегу, зелёному, обетованному, солнечному, который обещал ему всю жизнь впереди.

Отзыв на другие произведения Юрия Бондарева: https://www.livelib.ru/review/5065585-goryachij-sneg-batalony-prosyat-ognya-yurij-bondarev#comments

Советская классика. Культовый роман моего детства (помню, какое впечатление он произвел при своем появлении, какое количество инсценировок породил). Надо признать, что книга эта даже пятьдесят лет спустя сохраняет свое обаяние и свою значимость. История любви молодого советского лейтенанта Владимира Никитина и юной немки Эммы, внезапно вспыхнувшая в последние дни войны в пригороде оккупированного Берлина, не оставляет читателя равнодушным. Роман звучит современно (особенно в свете диалога «Россия – Запад») и держит читателя в постоянном, возрастающем от главы к главе напряжении. Отношения между героями не простые, то и дело осложняемые острыми конфликтами. Причем водораздел проходит не по традиционной линии («свои» - «враги»), а определяется гораздо более сложными нравственными критериями, когда «свои» вдруг становятся более ненавистными, чем «враги». Стиль автора, быть может, немного усложненный, но совсем не сухой. Повествование выпуклое, яркое, так что описываемые события обретают почти кинематографическую выразительность. Оказывается, совсем не просто встретить свою юношескую любовь 26 лет спустя. Потрясение от такой встречи настолько сильное, что может оказаться несовместимым с жизнью.

Книга очень понравилась. Раньше не читал Ю.Бондарева, хотя, конечно, "Горячий снег" и "Батальоны просят огня" - на слуху еще с советских времен. Можно сказать, что это - первая моя книга о войне, которую я дочитал (ну, просто не так давно пытался прочитать Виктор Астафьев - Прокляты и убиты , но - не пошло как-то). На самом деле, еще в 80-х, во времена моего школьного детства, войну очень помнили, шли фильмы, выступали ветераны, книг было много. Но - не моя тема, даже странно, ровесники-пацаны любили военные сюжеты. Но есть моменты в книге, которые я тоже заметил, все-таки резанули меня. Во-первых, сама история про немецкую девушку, которая за один поступок возлюбила русского лейтенанта. Причем, до этого у нее представление о русских было как о варварах. И первый, с кем она "столкнулась" это впечатление только подтвердил. Вот, как не пытаюсь, не могу я поверить, что вспыхнула прямо любовь-любовь за один благородный поступок. Причем, они даже не могли объясниться толком - языков друг друга не знали. Неужели у нее никого не было в окружении из "истинных арийцев", кто мог оказаться ее кумиром? Ну, не бывает так, не верю. Здесь более естественным, правдоподобным представляется мне поведение этого самого лейтенанта Никитина, его удивление и непонимание немецкой девушки. И, далее. Прошло 26 лет. А Эмма все еще любит своего лейтенанта, ждет "принца". И ладно бы была старой девой, но - был и муж, и дочь есть. Да просто - прорва времени прошла, куча событий произошло, да и происходит каждый день. Но она так и не может его забыть. Здесь уже и собственный жизненный опыт. 26 лет назад я закончил свою первую работу после института и пошел на другую. Весь мой профессиональный и жизненный опыт, можно сказать, сформировался за эти годы. И любовь у меня была тогда и уже пылью эти воспоминания покрылись :). Опять же, Никитин ощущает себя вполне естественно - все это было, было когда-то давно, в молодости, прекрасный сон, перекрывшийся последующими жизненными событиями. Также еще немного улыбнуло описание "заграницы". Прямо такие советские шаблоны. Непонятная, неприятная музыка, непонятные, неестественные танцы, хотя, вроде как твист и у нас в СССР танцевали. Везде "джаз", хотя (я могу, конечно путать), вроде как танцевальная музыка - это не джаз, или - не только джаз. Выпячивание, заострение внимания на всяких кварталах "красных фонарей", стриптизе - я думаю, это тоже дань необходимости пропаганды о том, что "не наш" это образ жизни, не советский. И еще - зарубежная поездка. Так просто все. И - взял Самсонова (его коллега-писатель) с собой в качестве переводчика. Как я помню, зарубежная поездка - это так сложно в те времена. Допустим, для писателей известных - это не сложно. Но написано-то как будто - легко. Позвали - поехал. Это же читают советские люди, которые знают, как обстоят дела на самом деле. Что касается именно военных описаний, жизни на войне, взаимоотношений (это главное!) - здесь снимаю шляпу. И очень интересно, и жизненно, правдиво. И друга главного героя - лейтенанта Княжко безумно жалко, хотя, как сказал сам Никитин - такие всегда первыми погибают. В итоге книге ставлю заслуженную пятерку, как бы то ни было, не смотря на то, что не все показалось мне соответствующим жизненным реалиям.