Kitobni o'qish: «Под кожей – только я», sahifa 2
– Ты что смурной сегодня? Что-то случилось? – спросила Йоана, деловито раскладывая прямо на полу посреди комнаты полотняное клетчатое полотенце, которое обычно заменяло им скатерть.
– Нет, все отлично, ма. Просто устал, – улыбнулся Лука.
Однажды он сглупил, рассказав матери о парнишке, который на его глазах сорвался с пятьдесят восьмого.
С тех пор Йоана пребывала в неизбывном страхе, что на сломе ему каждую минуту грозит смертельная опасность. Сама она панически боялась высоты – к виду из окна квартирки, расположенной на пятом этаже, так и не привыкла. Браслет на ее руке тихо пиликнул. Йоана быстро пробежала глазами сообщение и нахмурилась.
– Плохие новости?
– Напоминание о просроченной оплате за квартиру. Я собиралась заплатить еще на прошлой неделе, но в клинике опять задерживают выплаты, выдают только продуктовые талоны. Грозят выселением, если деньги не поступят на счет в ближайшие три дня. Попробую сегодня связаться с управляющим – может, все же уговорю дать отсрочку. Или, в крайнем случае, попрошу Ханну одолжить.
– А много нужно?
– Пятнадцать марок.
– Не надо просить у Ханны. Мы и так ей задолжали.
Привстав, Лука достал с верхней полки чуть помятую жестяную коробку. Когда-то в ней, по-видимому, хранилось рассыпчатое печенье, но было это так давно, что не осталось ни крошек, ни сдобного запаха. Да и рисунок на крышке – белобородый румяный старик в комичных круглых очках – выцвел и покрылся ржавыми пятнами. В детстве Лука хранил в коробке разные сокровища, которые находил во время вылазок: пеструю, похожую на чаячье яйцо морскую гальку с отверстием посередине, диковинное длинное перо с темно-синими крапинами, покалеченных в боях солдатиков… Теперь он держал там деньги, которые откладывал на учебу в колледже. Все, что удавалось заработать. Он быстро отсчитал несколько мятых купюр и монет и протянул Йоане. Но она мягко отвела его руку и покачала головой.
– Нет, милый, только не из копилки. Я смирилась с тем, что мой сын горбатится от зари до зари, только потому, что это поможет накопить на учебу в колледже. Я ни монеты не возьму.
Лука со вздохом убрал жестянку обратно. Рядом с ней на полке стояла запылившаяся бутылка с изящной моделью парусника и словарь заковыристых морских терминов с истрепанным корешком. Крошечную копию английского двухмачтового брига в детстве Лука рассматривал каждую ночь, пока не начинали слипаться глаза. Иногда во сне он оказывался на его палубе и бороздил воды тропических морей: когда багряное солнце почти опускалось за горизонт, из водной глади выпрыгивали быстрые стаи крылатых рыб, и их чешуя в закатных лучах отливала расплавленным золотом.
– Ма, я же как раз собирался рассказать: наша бригада в этом месяце план перевыполнила и всем премию обещали выдать завтра – по десять марок на нос, представляешь?
– Это было бы настоящим спасением. Но ты, наверное, планировал потратить деньги как-то иначе?
Лука небрежно пожал плечами. Йоана отвела прядь волос с его лба и грустно улыбнулась.
– Ты стал совсем взрослый, сын. Как же я просмотрела?
Когда она ушла, Лука завел будильник на половину второго и, едва закрыв глаза, провалился в тяжелое забытье без тревожных, путанных сновидений – впервые за последние несколько месяцев.
Старая ратушная площадь, слабо освещенная желтыми огоньками уличных фонарей, напоминала декорации к спектаклю: вытянутые в струнку кирпичные здания с узкими окнами, выщербленная брусчатка, желтые кляксы фонарей в черном небе. А в центре – покрытая зелеными разводами конная статуя. Поджидая Флика, который, как всегда, опаздывал, Лука со скуки вчитался в табличку на гранитном постаменте, украшенном барельефами. Выгравированные буквы почти стерлись от времени, но еще можно было разобрать, что тучный господин со шляпой, напоминающей нелепый жестяной вантуз на голове, – не кто иной, как славный император Вильгельм I, сплотивший немецкие земли.
Спустя пару минут после того, как часы на башне пробили дважды, на площадь влетел запыхавшийся Флик в компании каких-то мальчишек. Увидев приятеля, он просиял. «Мусад, Заки, Басим. А это – Лука», – скороговоркой перечислил он имена приятелей. Лука коротко кивнул. Ребята тихо переговаривались, Эфор автоматически переключился в режим живого перевода, но ему удавалось выхватить из сумбурного потока речи лишь отдельные бессвязные слова. Лука нахмурился – выходило, что он подслушивает то, что не предназначалось для его ушей. Он приглушил динамик и поднял ворот куртки повыше – с севера задул пронизывающий сырой ветер.
В том, что разгрузка склада была намечена на глубокую ночь, на первый взгляд не было ничего необычного: торговые баржи отправлялись в рейсы с восходом солнца, и в предрассветные часы в порту всегда царила суматоха. Но стоило Луке вспомнить масляные глазки Ибрагима, внезапно обретенного родственника Флика, как в сердце зашевелилась смутная тревога. Он устало провел ладонью по лицу: просто не выспался толком после тяжелой смены, вот и лезут в голову разные глупости.
В четверть третьего на площадь въехал облезлый минивэн, покрытый плотным слоем грязи. Мальчишки, пригнув голову, влезли в обшарпанный салон. Водитель удостоверился, что все перевели айдибрасы2, обеспечивающие связь с Эфором, в спящий режим без геолокации (на экранчике тут же включился обратный отсчет разрешенного времени), и колымага покатила, тарахтя и выбрасывая клубы сизого дыма.
Ибрагим уже ждал их у одного из огромных амбаров в Шпайхере. Увидев драндулет, он отбросил в сторону недокуренную сигарету и что-то сказал вооруженным громилам, которые ждали у дверей склада. Один из амбалов рывком поднял на ноги подростка, чье лицо, как и у остальных, было закрыто черной балаклавой.
Лука огляделся. Огни города остались где-то далеко. Затхлая вода канала воняла водорослями и тухлыми яйцами. На маслянисто отсвечивающей глади покачивалась ржавая посудина, накрытая замызганным брезентовым тентом, в котором зияли прорехи с обгорелыми краями. «От выстрелов?», – подумал Лука.
– Мир-я, Ибрагим, – почтительно произнес Флик, но осекся, наткнувшись на холодный взгляд родственника.
Как видно, внезапно объявившийся «дядюшка» собирается разгрузить не свой склад, – догадался Лука.
«Интересно, как он намеревается открыть биометрический замок? – размышлял он. – Ворота крепкие, петли утоплены. Разве что снести взрывчаткой?.. Но полицейский дрон сразу засечет и передаст сигнал в дежурную часть…» Как ни странно, страха и тревоги не было – наоборот, когда смутные подозрения подтвердились, Лукой овладела холодная собранность.
По знаку Ибрагима один из громил ухватил прихрамывающего подростка в балаклаве за плечо и толкнул к запертым дверям склада. Тот повозился немного, замок тихо пиликнул, и створка сдвинулась в сторону, приоткрыв темный проход.
Сигнализация на складе была старая – видимо, хозяин не слишком беспокоился о сохранности имущества. Так что Ибрагим легко перекусил провода клещами… Лучи фонариков выхватили высоченные ряды паллет, и Флик невольно присвистнул.
– Джекпот, парни, – осклабился Ибрагим.
Мальчишки и пара амбалов выстроились в цепочку, чтобы перебрасывать коробки, которые оказались не слишком тяжелыми. Ибрагим вальяжно развалился на одном из тюков и закурил.
Спустя час просевший под весом груза катер отчалил, и перед следующим рейсом Ибрагим разрешил устроить маленькую передышку. Лука и Флик, как и другие мальчишки, уселись прямо на затоптанном полу посреди разоренных рядов паллет.
– Эй, Флик, – прошептал Лука. – Смотри.
Он направил луч фонарика на маленькую черную эмблему, отпечатанную на одной из коробок.
– Это же…
– Ш-ш-ш!
Даже последнему бродяге в Гамбурге хватило бы беглого взгляда, чтобы распознать фамильную печать семьи Вагнеров. Этот знак чернел едва ли не на каждой вывеске в городе: на дверях магазинов, аптек, банков, похоронных бюро, на бортах аэротакси и полицейских патрульных машин. Конечно, в Гамбурге был магистрат и бургомистр, но, скорее, для видимости: своеобразная дань традициям, как и королевская семья в Британии. А реальная власть была в руках Вагнеров. Страшно представить, что за наказание грозит умалишенному, который осмелился взломать и ограбить склад, отмеченный знаком клана.
Лука огляделся: один из амбалов, притулившийся у груды ящиков, прикрыл глаза, хотя по-прежнему сжимал в руках автомат. Другой тихо переговаривался о чем-то с Ибрагимом. Еще один караулил у причала. До темного прямоугольника дверного проема, где виднелся кусочек звездного неба, было всего с десяток шагов.
– Сматываемся, – быстро шепнул он, не глядя на Флика. – Прямо сейчас. Другого шанса не будет.
– А деньги?
– Забудь. Даже если полиция не заметет, эти макаки с автоматами уложат нас, как только мы перетаскаем все ящики. Для тех, кто решился вычистить склад Вагнеров, правила не писаны. Зуб даю, что на рассвете мы станем кормом для рыб!
Снаружи послышались вой полицейских сирен и обрывистые крики. Затрещали выстрелы. Лука выключил фонарь и, схватив Флика за руку, бросился в дальний, погруженный в кромешную тьму угол склада.
Некоторые старые склады в Шпайхере были размером с целый квартал. Лука с Фликом петляли в узком лабиринте между коробками и тюками, как мыши в амбарных застенках. Звуки перестрелки, исход которой был предрешен, быстро стихли. Лука задержал дыхание. Ему казалось, что гулкие удары сердца разносятся под сводами, как удары отбойного молота. В темноте блеснули белки глаз. Лука увидел паренька, который взломал замок. На его голове по-прежнему была черная балаклава. Заметив, как он зажимает рукой рану на бедре, Лука почувствовал медный привкус во рту и инстинктивно отпрянул. Черт, этот недоумок наверняка оставил кровавый след! И, похоже, уже плыл, теряя сознание.
– Туда. Там выход, – прошептал он.
Проклиная все на свете, Лука закинул руку раненого на плечо и поволок его вглубь склада, пока не уперся в глухую стену. Кирпичная кладка. Никаких шансов на спасение. Парнишка-взломщик отключился. Лука проклинал себя за то, что на какой-то краткий миг и вправду поверил, что тот знает, как выбраться со склада.
– Что дальше? – отчаянным шепотом спросил Флик.
Лука знал: полицейские еще до рассвета методично обследуют каждый закоулок, каждый метр. С минуты на минуту их обнаружат и схватят. О том, что будет дальше, Лука старался не думать. В бессильной ярости он сжал зубы и ударил кулаком о стену. Раздался глухой, приглушенный отзвук, как если бы за стеной была пустая ниша. Лука вскочил на ноги и стал лихорадочно обшаривать кирпичную кладку, но безуспешно: ни выступа, ни даже крошечной щели. Внезапно правую руку обожгло, словно он ненароком схватился за оголенный провод. Лука отдернул онемевшую ладонь. Большой кусок стены плавно сдвинулся, приоткрыв темный проход. Запахло стылым, промозглым воздухом подземелья. Лука подхватил обмякшего взломщика и втащил его в лаз. Флик нырнул следом. Кирпичная кладка бесшумно встала на прежнее место.
Оказавшись по ту сторону, Лука включил фонарик и огляделся. Темный сводчатый потолок почти касался его головы. Вниз уходила крутая лестница с кривыми, – ступенями. Рассудив, что глупо торчать на месте, Лука решил разведать обстановку. Чем черт не шутит: возможно, удастся отыскать ход, который ведет на поверхность. А нет – отсидятся тут, пока полицейские не снимут оцепление.
Дав приятелю знак идти следом, он начал спускаться, обшаривая лучом фонарика своды подземелья. Иногда тоннель расходился надва рукава. Заметив встречающиеся время от времени в кирпичной кладке серые камни, Лука решил держаться этого пути.
Его чувства обострились до предела. Он слышал, как сочится сквозь камни темная стылая вода, собираясь в тяжелые сонные капли. Как пробирается под сводами затаенное, как вздох умирающего, дуновение воздуха, пропитанного затхлой сыростью.
Спустя некоторое время Лука опустился на колени, чтобы уложить раненого на пол и перевести дух. Сквозь полусомкнутые веки парнишки виднелись закатившиеся белки глаз, но Лука слышал его дыхание – сиплое, прерывистое.
– Жив?
– Вроде дышит.
– Слушай: брось-он. Сам-беда – сам-прыгай-вон!
– Так нельзя.
– Почему? – насупился Флик.
У Луки не было внятного ответа. Конечно, Флик прав. Этот парнишка – чужой, никто. Он и так вытянул его из полицейской облавы, а дальше – не его забота, каждый сам за себя. Но что-то удерживало его, не давало уйти. Зажав в зубах фонарик, Лука стянул с головы взломщика грязную балаклаву. И все вокруг застыло, провалилось в безмолвие. Тьма сгустилась, подступила со всех сторон, и только лицо парнишки отливало небывалой, неживой белизной. Тонкие черты, почти бескровные губы плотно сжаты, под глазами – синие тени.
Обычные зеркала, как известно, показывают перевернутое отражение предметов. Инверсию. Поэтому слова кажутся написанными задом наперед. Но, слышал Лука, есть особые зеркала, которые показывают предметы такими, каковы они на самом деле. И, заглянув в такое зеркало, человек впервые в жизни видит свое лицо таким, каким видят его все остальные. И от этого голова идет кругом. Когда круг мертвенного света выхватил из темноты истощенное лицо, Лука едва справился с внезапным приступом дурноты. Он увидел самого себя. Свое лицо. Это совпадение было настолько точным, что казалось дурным сном, вопиющим нарушением законов природы.
Лука услышал за спиной тихие шаги Флика, и это вывело его из оцепенения: он быстро отвел луч фонарика в сторону, точно его застали за чем-то постыдным.
Лихорадочно пытаясь собраться с мыслями, Лука осторожно взял парнишку за руку – безвольную, прохладную, почти невесомую, на которой поблескивал широкий магнитный браслет. Скрюченные, сбитые в кровь пальцы с обломанными ногтями. По тыльной стороне ладони вилась татуировка – причудливые переплетения линий, фигур и точек. В тусклом свете фонарика казалось, что линии извиваются, точно змеи, облизывая руку, как жадное пламя костра, Лука коснулся сплетения линий и тут же повалился – подкошенный ослепляющей вспышкой боли.
– Эй, брат, ты как? – испуганно тормошил его Флик.
– Порядок, – машинально пробормотал Лука, хотя перед глазами плыли черные и красные круги, а все тело ныло, как после первой смены на сломе. – Уходим.
– Давно бы так, – Флик избегал смотреть на неподвижное тело, опасаясь, что тот вот-вот очнется и поразит его молнией, как древнегреческий бог.
Лука, прихрамывая, побрел следом. Парнишка издал едва слышный стон, но Лука не обернулся.
Тоннель вывел их в темный проулок Хеллтага – квартала на левом берегу реки, где теснились муниципальные дома, а из распахнутых дверей забегаловок доносились ругань и шум потасовок, которые нередко заканчивались беспорядочной пальбой. Здесь обитали мелкие воришки, хакеры, наемные убийцы, шулеры всех мастей, контрабандисты и костоправы, промышляющие торговлей биозапчастями. Камеры и передающие антенны Эфора здесь были разбиты и варварски искорежены, и магистрат уже не тратился на замену.
Прежде Лука бывал здесь всего пару раз и уж, конечно, не под покровом ночи. Как-то раз Лука по поручению Йоаны битый час разыскивал здесь Кривую Несси: один из ее сыновей Громила Вилли угодил в крутой замес и, хотя врачи клиники постарались заштопать раны, рисковал отправиться к праотцам еще до захода солнца. Йоана написала адрес, но геолокатор бестолково моргал: замызганные, провонявшие тухлой рыбой проулки Хеллтага извивались и петляли, словно строились лишь для того, чтобы было сподручно уходить от погони и подкарауливать припозднившихся ротозеев. Нумерация домов не поддавалась никакой логике. В тот раз он разыскал Несси лишь благодаря чистой случайности, когда зашел в один из грязных баров без вывески, чтобы попросить стакан воды.
В предрассветный час квартал стих и замер, точно провалившись в дурной похмельный сон. Ставни на окнах были крепко заперты, на улицах – ни души. Только облезлые бродячие коты шастали в придорожных канавах среди куч отбросов и зловонных луж. Парни пробирались по слабо освещенным улицам квартала, совершенно не представляя, что ждет за следующим поворотом. Время от времени Флик с тревогой бросал взгляд то на айдибрас, который выстраивал наиболее короткий и безопасный маршрут, постоянно сбиваясь и подвисая от самодельных глушилок, развешенных на каждом столбе, то смотрел на быстро светлеющее небо, похожее на грязную воду после стирки, с опавшими серыми хлопьями мыльной пены.
– Скорее! Сам-знай: смена-опоздай – мимо иди, деньги-забудь!
Лука нахмурился и ускорил шаг. Таблички на дверях были размером с ладонь и призывно нашептывали: «Руфь. Сны по заказу», «Доктор Кто-с. Безболезненный уход», «Капли для волшебных сновидений», «ID-карта. Быстро. Без лишних вопросов». На углу обшарпанного здания болталась неоновая вывеска. Буквы вкривь и вкось, конструкция барахлила и потрескивала: «Отель Эльдорадо. Койка и завтрак».
Лука остановился: он узнал это место. Сейчас – в проулок, через три квартала – направо, и они выйдут к Мостуутопленников, а там уж до слома – рукой подать. Он резко выдохнул, точно набираясь решимости перед тем, как прыгнуть в реку с обрыва.
– Слушай, дальше иди один. Я возвращаюсь.
– С ума сошел?
– Я айдибрас потерял.
– Да как так?! – глаза у Флика округлились.
Даже ребенок знает: без идентификационного браслета ты, считай, никто, нелегал. Не успеешь и десятка шагов сделать, как патрульный дрон засечет, выстрелит парализующим дротиком и вызовет летучий отряд.
– Сам-знай-нет. Может, слетел там, когда тяни-тащи тот придурок?
– Или на складе, – прошептал Флик, меняясь в лице.
– Нет, вряд ли. Там еще был.
Айдибрас на запястье Флика тихо пиликнул.
– Мать-волнуйся, где я, – нахмурился он. – Ну, выбор-нет, пошли назад.
– Нет. Я один. Ты беги, я догоню.
– Уверен? – во взгляде друга читалась тревога.
– Да. Я быстро, там-здесь!
Флик кивнул и шустрым воробьем нырнул в проулок. Лука проводил его тоскливым взглядом и развернулся. Пройдя пару кварталов, он заметил лениво покачивающийся над крышами дежурный дрон, достал из кармана айдибрас и убедился, что тот по-прежнему переведен в спящий режим. До истечения максимально разрешенного времени отсоединения от Эфора оставалось меньше часа. По пути Лука купил у лоточника пару лепешек и бутылку воды, всем сердцем надеясь, что застанет живым взломщика замков. Хоть и выглядел он доходягой, Лука на сломе уже не раз убеждался: жилистые кузнечики подчас оказывались выносливее, чем здоровяки с бычьей шеей.
Лука мечтал о брате все детство. Когда Йоана, покачивая головой, с улыбкой говорила про соседских детей, которые высыпали на улицу гурьбой: «И как ты их только различаешь? Ведь все на одно лицо, как близнецы», сердце Луки поднывало. Ему так хотелось тоже быть связанным с кем-то узами родства, чтобы чужие люди при встрече отмечали фамильное сходство. Впрочем, все это давно осталось в прошлом. Он привык быть один, сам по себе. Хотя он и дорожил дружбой с Фликом, все же это – другое. А теперь Лука знал, что навсегда связан с тем пареньком в подземелье – так крепко, как будто их заковали в наручники.
Убедившись, что его никто не видит, Лука юркнул в подземный лаз. Парень лежал там же, где он его оставил.
– Эй! Ты как, жив? – спросил он, подобравшись к нему.
Тот не откликнулся. Лука коснулся покрытого холодной испариной лба, а потом потянулся к шее, чтобы проверить пульс на сонной артерии. По кончикам пальцев побежали слабые электрические искры. Левое веко на лице парня дернулось. Лука инстинктивно отдернул руку.
– Ты это… Держись, брат. Слышишь?
От густого, застоявшегося запаха крови Луку замутило. Сдерживая рвотные позывы, он стянул штормовку, уложил парня и волоком потащил к тайному лазу.
Приподняв крышку люка, он огляделся: закоулок был пуст. Отдышавшись, Лука подключился к Эфору и попытался вызвать неотложку, но айдибрас – обычное дело! – показывал, что все машины на вызовах, и время ожидания может растянуться до трех с половиной часов.
«Уровень адреналина в крови повышен, чтобы справиться со стрессом, рекомендуем провести серию успокаивающих дыхательных упражнений», – с дежурной заботливостью произнес металлический голос в голове.
До смены на сломе оставалось около полутора часов – если поторопиться, есть шанс успеть проскочить в последних рядах, под осуждающим взглядом Шлака. Но тогда парня придется бросить прямо здесь, положившись на то, что он родился под счастливой звездой и его заметят сердобольные прохожие.
Но что-то подсказывало Луке, что паренек рискует не дотянуть до утра. Чертыхнувшись, он подхватил его под руки и взвалил на плечо. Несмотря на худобу, тот оказался довольно тяжелым – почему-то когда он тащил его в подземелье, то не заметил этого. Ничего, до клиники, где работает Йоана, всего с десяток кварталов.
Когда Лука перешагнул порог клиники, в глазах от напряжения и усталости плыли красные круги, а ноги предательски подкашивались. К счастью, Йоана была тут – она как раз закончила ночную смену и заносила в базу последние данные о поступивших пациентах. Увидев пошатывающегося Луку, который нес на плече бесчувственное тело, она нажала кнопку на пульте и вызвала дежурных санитаров. Когда ее взгляд упал на лицо раненого, она на миг остолбенела.
– Так… ты все мне расскажешь. Но не сейчас.
Парнишку уложили на каталку и увезли. Лука поймал себя на мысли, что никогда прежде не видел Йоану такой – строгой, предельно сосредоточенной, раздающей четкие распоряжения.
Ханна, медсестра клиники, проводила Луку в ординаторскую. Оставшись один, он со стоном повалился на прохладную колченогую кушетку. Смысла спешить на слом уже не было: он безбожно опоздал на смену, так что на его место наверняка уже взяли кого-то из оборванцев, что вечно толклись неподалеку в надежде на случайную подработку. Что ж, он сам виноват. Так что вместо того, чтобы запоздало сожалеть о глупом геройстве, стоит поспать хотя бы часок-другой. Где-то на границе яви и сна ему послышался далекий вой сирен и шум лопастей вертолета, но сил открыть глаза уже не было.
– Эй! Просыпайся! Да скорее же!
Одного взгляда на встревоженное лицо Ханны хватило, чтобы обрывки сна улетучились без следа. Ухватив его за руку, медсестра потащила Луку по больничному коридору, залитому безжизненным светом.
– Я сразу знала, что все это закончится плохо. Я предупреждала.
– Да что случилось-то?
Ханна сбивчиво рассказала, что Йоана внесла данные генетического анализа бродяги, которого он притащил, в базу. Не прошло и получаса, как больницу взяли в осаду полицейские машины, заблокировав все улицы в округе.
– В небе кружат вертолеты. Сирены воют. Я чуть с ума не сошла от страха. Наверняка он опасный преступник. Сбежал из тюрьмы. Из-за твоей несусветной глупости все мы подверглись огромному риску!
– Не говори ерунды, Ханна. Не мог же я просто бросить его там умирать?!
– Так или иначе вам, молодой человек, предстоит серьезный разговор с начальником полиции.
Остановившись перед кабинетом главного врача клиники, Ханна нервозно одернула униформу и постучала. Из-за двери раздалось неразборчивое ругательство и надсадный кашель заядлого курильщика. Медсестра приоткрыла дверь и втолкнула Луку в проем.
В кабинете царил полумрак. В пятне рассеянного света от лампы в зеленом абажуре, стоявшей на массивном столе, Лука увидел крепко сложенного человека лет пятидесяти: совершенно лысого, но с кустистыми бровями, который вальяжно развалился в кожаном кресле. Вероятно, в молодости он имел грозный вид, но годы жизни в довольстве размягчили узлы мускулов, превратив их в сгустки жира. Смерив Луку цепким колючим взглядом, начальник полиции жестом указал ему подойти ближе. А сам неспешно вынул из внутреннего кармана футляр из красного дерева, достал толстую сигару и с наслаждением вдохнул ее аромат.
– Давно ждал повода раскурить ее. Два чертовых месяца. Мои ищейки сбились с ног, обшаривая каждый грязный закоулок, каждый зловонный подвал, каждый склад в доках. А ты, значит, разыскал его? Как же так вышло? – спросил он, неспешно раскуривая сигару.
Лука почувствовал, как желудок сжали стальные тиски. «Если бы он собирался упечь меня за решетку, то не церемонился бы – надел наручники и доставил на допрос в главное отделение, вот и все дела. А раз так, есть шанс выкрутиться», – лихорадочно соображал он.
– Я вообще не при делах, господин полицмейстер, – пробубнил он, понурившись. – Сдуру попал в переделку в Хеллтаге. Ну, повздорили чуток с местными ребятами, пришлось уносить ноги. Завернул в какой-то проулок, чтобы отдышаться… Услышал стон – и вот… Что ж мне оставалось? Даже если он беглый преступник…
– Преступник? – переспросил полицмейстер, прищурив левый глаз от струйки дыма.
Лука чертыхнулся про себя и судорожно сглотнул. «Включи голову, парень!»
– Ну, я не в курсе, кто этот чудик. Я-то его и знать не знаю. Просто подумал: с чего бы вдруг у ворот клиники собралась вся полиция города?
Усмехнувшись, начальник полиции забарабанил по столу короткими толстыми пальцами с отполированными ногтями. Дверь тихо скрипнула. Бросив недовольный взгляд на вошедшего, начальник тут же сменил выражение лица. Просияв подобострастной улыбкой, он бросился к высокому худому господину в сером костюме, с гладко зачесанными назад седыми волосами, чье лицо показалось Луке странно знакомым. В правой руке, затянутой в кожаную перчатку, незнакомец сжимал серебряный набалдашник трости.
– Итак, он здесь?
– Да, я распорядился оцепить квартал и приставить лучших бойцов к охране здания.
– Выражаю вам признательность от имени семьи.
Сияя, как начищенная бляха, полицмейстер слегка склонил голову, угодливо потирая потные руки.
– С вашего позволения, я должен лично проконтролировать ход операции.
– Разумеется. Благодарю вас.
Как только квадратная спина полицмейстера скрылась за дверью, высокий господин в сером издал сдавленный стон и, покачнувшись, прислонился к стене. Лука, который все также стоял столбом, неловко переминаясь с ноги на ногу, тихо кашлянул. Незнакомец распрямился, как сжатая пружина.
– Что?… – он слегка прищурился, вглядываясь в его лицо в полумраке кабинета. – Как ты здесь оказался?
– Господин полицмейстер вызвал меня, чтобы я рассказал, как наткнулся на… Ну, на того парня.
– Так это ты его отыскал?.. Как твое имя?
– Лука Стойчев. И я – не какой-то там охотник за головами. Я просто увидел, что парню не дотянуть до утра, ну и приволок его сюда.
В сумраке бледное лицо незнакомца казалось смутным пятном, парящим в воздухе отдельно от тела.
– Ясно. Рассказывай, как все было.
Лука тяжело вздохнул.
– Как я уже сообщил господину полицмейстеру только что, я просто оказался в неудачное время в неудачном месте. В Хеллтаге не слишком приветливы к чужакам, знаете ли. Я удирал от тамошних ребят и случайно наткнулся в проулке на этого парня.
– Он говорил что-то?
– Да вроде нет, – Лука задумался. – Иногда бормотал что-то в бреду, но я не особо вслушивался.
Господин в сером, нахмурившись, медленно стянул перчатку с левой руки.
– Ты прикасался к нему?
– Что? Прикасался ли я? Ну понятное дело, прикасался! Мне так-то пришлось тащить его, как мешок с мукой, через полгорода! Возможно, следовало вызвать аэротакси, но, к сожалению, в кармане не завалялось лишних пяти марок, – вспылил Лука.
– И ты не заметил… ничего необычного?
– Если отбросить, что этого парня подстрелили как голубя, то ничего. Ровным счетом.
Незнакомец поднял глаза на Луку.
– За любую информацию о том, где находится этот юноша, было объявлено щедрое вознаграждение…
Лука отпрянул. Его лицо пылало.
– Спасибо, конечно, но я же не из-за денег. Просто… не мог же я бросить его там помирать, в самом-то деле!
Господин в сером холодно улыбнулся.
– Что ж, тогда возьми хотя бы мою карточку. Жизнь полна неожиданных поворотов.
Когда Лука машинально протянул руку, чтобы взять карту, и ненароком коснулся незнакомца, его сознание пронзила яркая, оглушающая вспышка. Он отдернул руку, как будто схватился за оголенный провод.
– Что… что, черт возьми, это было?
Незнакомец пожал плечами.
– Обычное статическое электричество. Разумеется, необходимо тщательно расследовать обстоятельства этого дела. Придется известить твоих родителей, что ты будешь отсутствовать несколько дней. Свяжись с матерью, я переговорю.
Лука почувствовал, как ноги стали ватными, а тревога, которая было отступила, вновь сжала горло.
– Ну, вообще-то она здесь, в клинике.
– Она нездорова?
– Нет, работает здесь. Медсестрой, – буркнул Лука. Запираться все равно было бессмысленно: когда в полиции за него возьмутся всерьез, первым делом просветят все родственные связи и социальные контакты.
– Что ж, в таком случае придется разыскать ее.
Господин в сером стремительно вышел. Лука перевернул вощеную карточку из плотной бумаги. Ни адреса, ни телефона. Только имя, выдавленное серебряной вязью. Вольфганг Вагнер. Не может быть! «Ну и угораздило же тебя вляпаться, парень», – обреченно подумал Лука.
Когда-то давно у Луки на курсе мировой истории в школе лектор рассказывал о городах Древней Греции: у каждого из них был покровитель из склочной семейки олимпийских богов, в честь которого строились храмы, возносились моления и приносились в жертву кувшины вина, кучерявых барашков и горы фруктов. Вагнеры были небожителями для жителей Гамбурга и доброго десятка городов Ганзы, зависевших от покровительства этой влиятельной семьи.
Когда после нескольких волн эпидемий и затянувшегося кризиса старая Германия с треском распалась на города и земли, корпорация Вагнеров уже пустила корни во все сферы бизнеса и легко перехватила в свои руки обязанности, возложенные на правительство: выпускала собственную валюту, издавала законы, строила больницы, прокладывала дороги, содержала полицию и охраняла границы территории. Разумеется, вовсе не из гуманистических соображений. Бизнес – превыше всего. И семейный капитал прирастал с каждым днем.
Что же могло привести советника мессера в захудалую муниципальную клинику Гамбурга посреди ночи?
Ясно было одно: Луке это знакомство ничего хорошего не сулило. Главное сейчас – хотя бы выгородить мать, втянутую в эту муторную историю по его вине: с точки зрения закона, она оказала медицинскую помощь преступнику, вскрывшему замок на складе с фамильной печатью Вагнеров. Плохо соображая из-за шума в голове, Лука поплелся следом за высоким господином в застегнутом наглухо костюме.
Лука нагнал Вагнера уже у сестринского поста, где тот с подчеркнутой почтительностью беседовал с Йоаной. Ханна с застывшим взглядом стояла чуть поодаль, даже не пытаясь вставить слово, что было совсем не в ее привычке, и только теребила пуговицу на сестринской униформе.
