Kitobni o'qish: «Дебри», sahifa 5

Shrift:

15
Кир

Девон, июль 2018 года

Зеф рассказал мне о Роми через несколько месяцев после знакомства, но, если честно, я уже накопала о ней информацию в Интернете.

Удивительно, сколько всего можно узнать о том, кто хоть немного известен. Будь она обычным человеком с закрытыми соцсетями, я знала бы только то, что услышала из его уст, или сплетни, которыми поделились общие друзья.

Самостоятельно я выяснила довольно много. Поначалу из праздного любопытства. Мне хотелось знать, с кем он встречался до меня. К тому же все указывало на то, что это тоже не простой человек. Только вот оказалось, что она не просто известна.

Она гораздо известнее Зефа.

Конечно, я, как и все, ее знала, но упустила из вида их отношения. В то время я отсутствовала в стране, а когда вернулась, они уже разошлись и больше не мелькали в новостях. Таково следствие путешествий. Ты покидаешь место, и все общественные события застывают на той точке, когда ты уехала.

Когда я впервые увидела их совместную фотографию, у меня это никак не укладывалось в голове.

Роми.

Настоящих знаменитостей знают по имени. Классическая балерина, несколько лет назад она ушла в отрыв в стиле Сергея Полунина – татуировки, истеричные выходки и все такое.

Она превратилась в персону нон-грата, пока не снялась в рекламе духов, ставшей вирусной. Там она танцевала на крыше здания под проникающую в душу песню, до того момента почти неизвестную.

Когда она вдруг упала, время как будто замедлилось. Она продолжила танцевать и в полете, кружась в воздухе, и приземлилась на ноги.

Поначалу реклама вызвала нарекания. Лидеры общественного мнения задавались вопросом, а не поддерживает ли сюжет идею, что женщины должны продолжать танец даже в самых невыносимых условиях. В дело вступили диванные воины, и понеслось.

Однако после интервью у известного журналиста волна обратилась вспять. Один критик заметил, что в ее исполнении чувствуется сила, танец Роми бросает вызов не только законам гравитации, но и чему-то более глубинному – самой жизни и смерти.

Быть может, она символ надежды?

Роми очень быстро превратилась в культовую фигуру. Мелькала повсюду: в газетах, журналах и видеоклипах.

Мой интерес к ним как к паре начался после поискового запроса на скорую руку, когда я обнаружила несколько снимков, сделанных папарацци.

Фотографии были сняты ночью в Нью-Йорке, на выходе из какого-то подпольного клуба. Несмотря на очевидный интерес к Зефу, мой взгляд притягивала она – красное платье, потрепанные туфли на шпильках, огромное ожерелье, намотанное на шею.

С падающими на лицо черными кудрями она спускалась по лестнице и выглядела потрясающе живой и до безумия сильной. Как будто никто и ничто не могло встать у нее на пути.

А другой снимок, сделанный в ту же ночь, стал для меня ударом под дых. Страстный поцелуй у двери Зефа. Я заревновала. Не только к ее красоте, но и вообще к присутствию.

Примерно тогда Зеф начал разговаривать во сне. Выкрикивал ее имя, когда засыпал или посреди ночи. Я просыпалась от его яростного крика. Иногда я улавливала лишь последний слог, но этого было достаточно, чтобы я начала себя накручивать.

Может, он до сих пор ее любит? И одной меня ему мало?

Я опять занялась поисками. Одна фотография меня буквально заворожила. На ней были не они вдвоем, а квартира Зефа в архитектурном журнале. И восторженный заголовок: «Дом Зефа Дозена из заброшенного жилища превратился в настоящее уютное гнездышко. Глубоко индивидуальный подход к классике».

Я впилась глазами в интерьер, который представлял собой искусное сочетание антиквариата, современной классики, сделанных на заказ стеллажей для виниловых пластинок и книг.

Идеальная холостяцкая квартира, за исключением одной детали: ожерелья на тумбочке у кровати.

Оно принадлежало Роми. Настоящее произведение искусства в виде усыпанной изумрудами тройной золотой нити. Не знаю, почему оно так притягивало внимание. Наверное, дело не в стоимости, хотя оно явно было дорогим, а в смелости. Я не могла понять, как можно носить нечто подобное. Потому что при взгляде на ожерелье люди останавливались, уставившись на нее.

Меня терзала мысль о том, как после такой девушки, настолько невероятной, он мог встречаться со мной.

В результате моего детективного расследования выяснилось, что Роми пропала без вести. Еще один факт, который прошел мимо меня во время путешествия. Но пропала странным образом. Исчезла из общественной жизни, но, судя по всему, расследование не велось, поскольку за ее квартиру в Бруклине по-прежнему платили, деньги поступали на счета и уходили с них.

Предполагалось, что она уехала из города. Ходили слухи, что она скрывается где-то в пустыне или до сих пор не пришла в форму после пластической операции.

Когда я спросила Зефа про ее исчезновение, он не удивился. По его словам, она «мучилась». После проблемных отношений у нее начались проблемы с психикой, и Роми принимала целый коктейль из лекарств.

– Такое случается чаще, чем тебе кажется, – с серьезным видом заявил он. – Люди просто… уходят. Скажем так, я уверен, что, когда она вернется, ее звезда снова взойдет.

Зеф ворочается во сне, а я по-прежнему держу в руках сломанное ожерелье.

Заметив меня, он сонно улыбается, но улыбка гаснет, когда его взгляд падает на мои руки.

16
Элин

Национальный парк,

Португалия, октябрь 2021 года

– Огонь потух. Можешь остановиться, – задыхаясь, говорит Нед и опускает огнетушитель.

Металлическая канистра отскакивает от земли и ложится рядом с другими на траве. Опустошив свой огнетушитель, Лия с кашлем ковыляет к ним.

Элин пытается отдышаться, но из-за дыма грудь стянуло, за одним вдохом не следует другой, как положено. Первые щупальца паники привычно хватают ее за горло.

Пошарив в сумке в поисках ингалятора, она делает глубокий вдох и еще один. Через несколько минут грудь наконец-то расслабляется, и искра паники отступает.

– Ты молодец, – замечает Нед, когда Лия останавливается рядом, но и сам заканчивает предложение приступом кашля.

Он сгибается пополам, положив ладони на колени, и делает несколько глубоких медленных вдохов.

Лия отбрасывает с лица спутанные светлые пряди.

– Вот черт, – бормочет она. – Если бы ее фургон не стоял в сторонке, мы все могли загореться…

Элин рассматривает трейлер сквозь тучу висящего в воздухе пепла, и ее пульс учащается.

Дымящаяся, наполовину расплавленная масса.

Задняя часть выдавлена взрывом, металл и пластик выгнулись, как лепестки.

Все вокруг усыпано разным мусором. Неопознаваемые куски металла. Полусгоревшие книги, одежда, игрушки. Ее взгляд притягивают оплавленные останки куклы с превратившимися в пепел волосами, и внутри что-то сжимается.

– Это трейлер Брайди? – тихо спрашивает она.

– Да.

Рядом с ними останавливается Мэгги, у нее в руках бутылки с водой. Ее узорчатое платье заляпано черным, а ноги в сандалиях тоже покрыты сажей. Теперь она выглядит на свой возраст, как будто тушение пожара отняло у нее все силы.

– Брайди будет безутешна. – Раздав бутылки, Мэгги опускает плечи и осматривает повреждения. – Ушла на прогулку с ребенком, а когда вернется, увидит вот это. Здесь был весь ее мир. И мир ее дочки. Пусть вид у трейлеров неказистый, но это наш дом. В особенности для малышей.

– В конце концов, это всего лишь вещи, но когда вещей у тебя немного, все имеющееся выглядит драгоценным. – Нед качает головой. – Кажется, что порой плохое случается именно с людьми, у которых и так все паршиво.

Элин убирает ингалятор в карман.

– И что, по-вашему, произошло? – интересуется она после паузы.

– Точно не знаю… – Нед вытирает губы ладонью. – Но такого рода взрывы не происходят случайно. Я думаю, кто-то это подстроил. В наш лагерь нетрудно пробраться.

– Но кто?

Он пожимает плечами.

– Многим не нравится, что мы так долго здесь живем. Люди начинают болтать, придумывать всякое. Я…

Он умокает.

На краю поляны появляется Брайди с привязанной за спиной Эттой. Увидев свой трейлер, Брайди издает громкий гортанный стон.

Вся разом бегут к ней, Лия отстегивает Этту и берет ее на руки.

Элин автоматически делает шаг вперед, но Брайди отворачивается и загораживает лицо ладонью.

– Я лучше пойду, – неловко произносит Элин, вдруг осознав, что она здесь лишняя. – Оставлю вас одних. Надеюсь, все будет хорошо.

Нед не отвечает, а смотрит на пса. Тот бегает вокруг почерневшей оболочки трейлера, нюхает пепел и лихорадочно машет хвостом.

Через два круга он останавливается, опустив нос, и идет по следу в общую зону.

Элин холодеет, когда он внезапно застывает и принимается бешено гавкать.

Лицо Неда мрачнеет. Он быстро подходит к псу и отталкивает его ногой.

– Эй, прекрати.

Не обращая на него внимания, пес возвращается к тому же месту.

– Я сказал – прекрати!

Элин уходит, и по пути из лагеря до нее доносятся слова Неда и громкий лай. И голоса на повышенных тонах.

На полпути она видит идущего навстречу Айзека.

– Что случилось? – спрашивает он. – Я видел дым.

– Я цела. – Кивнув в сторону лагеря, она берет его под руку и поворачивает к их трейлерам. – Я все объясню через пару минут.

Элин бросает взгляд на поляну. Пес вырвался из рук Неда и подбежал к останкам трейлера. Зарывая лапы в грязь, он скребет землю и заунывно воет.

17
Кир

Девон, июль 2018 года

– Что это?

Прищурившись, Зеф садится и трет глаза. Складки, оставшиеся на его лице от подушки, выглядят как шрамы.

– Из твоего ножа. Он слетел с полки, и что-то выпало из футляра.

– Ясно.

На его лице не отражается никаких эмоций. Подобная невозмутимость выводит из себя.

– Это ожерелье.

Я поднимаю его с колотящимся сердцем, и порванная цепочка болтается в воздухе. Я по-прежнему вижу крохотные пятнышки на камне.

Мой взгляд прикован к этому узору. Четыре точки снизу и три сверху.

Зеф следит за тем, как ожерелье раскачивается туда-сюда.

– Да, совсем забыл, что оно здесь. Оно принадлежит Роми. – Он выглядит смущенным. – Звучит глупо, но после того как мы расстались, мне захотелось оставить что-нибудь на память. Она забыла ожерелье в квартире, и я его забрал.

В полутьме на его лице смещаются и колеблются тени.

– Я думала…

Мой голос срывается. Как будто горло забилось твердой пробкой.

– Слушай, – быстро произносит он, – мне жаль, но это больше ничего не значит. Если бы мы с тобой расстались, я сделал бы то же самое. Я сентиментален, пусть все и твердят обратное. – Зеф внимательно изучает мое лицо. – Слушай, я могу его выкинуть. Я цеплялся за него по той простой причине, что после разрыва у меня больше ничего от нее не осталось.

– Нет, все в порядке.

Дрожащими пальцами я подбираю сломанные обрывки, засовываю ожерелье обратно в ножны и кладу на полку.

– Точно?

Протянув руку, он затаскивает меня обратно в постель.

Я киваю. Мне не хватает решимости признаться, что, когда я смотрела на ожерелье, в голове у меня была вовсе не ревность. Я вспоминала о том, как он наступил мне на ногу и прошипел: «Да пошла ты!»

Я сворачиваюсь на боку, Зеф прижимается ко мне и обнимает, положив подбородок на изгиб моей шеи. Через несколько минут его дыхание замедляется.

А мое нет.

Пока я лежу вот так, случается странное. Закинутая на меня рука Зефа, которую я обычно не замечаю, вдруг тяжелеет. Становится настолько тяжелой, что я чувствую, как ее контуры давят на кожу.

Я стараюсь сосредоточиться на чем-то другом, но ощущение, что он вот-вот меня раздавит, не покидает.

Мне жарко. Я буквально пылаю от жара. А потому поднимаю руку и ищу прохладный кусок простыни.

Но ничего не выходит.

В конце концов мне приходится скинуть его руку и подвинуться на самый край кровати. Устроившись там, я закрываю глаза и понимаю, что задерживала дыхание. Лишь теперь, подальше от Зефа, я снова могу выдохнуть.

Медленно и долго.

18
Элин

Национальный парк,

Португалия, октябрь 2021 года

– Что ты делаешь? – спрашивает Айзек, когда Элин сворачивает с тропы.

– Хочу получше рассмотреть лагерь. – Пробравшись сквозь заросли, она раздвигает ветки. – Пес обезумел, найдя что-то среди остатков от взрыва. Судя по всему, до сих пор беснуется.

Пес разгребает землю, поднимая клубы пыли. Задержав дыхание, Элин наблюдает, как Нед оттаскивает его за ошейник к скамейке и привязывает веревкой. Некоторое время он стоит, не спуская глаз с пса, а потом отходит.

Почти сразу же пес рвется вперед, так, что трещит веревка. От этого звука Элин вздрагивает, но Нед не обращает на него внимания и останавливается рядом с остальными. Они стоят в кружке на том месте, где суетилась собака, и оживленно что-то обсуждают.

Элин напрягает слух, Айзек тоже прислушивается, но голоса слишком тихие. Тем не менее что-то в их разговоре вызывает беспокойство. Наверное, их жесты и то, как быстро и лихорадочно они говорят.

Через несколько минут Нед идет к одному из трейлеров.

А потом возвращается с голубой холщовой сумкой и маленькой лопатой. Остальные обступают его, и лишь изредка видно, как он сгибается и начинает копать.

Лопата с гулким стуком утыкается в землю, и по коже Элин ползут мурашки.

– Что он делает, по-твоему? – шепчет Айзек.

– Думаю, пес учуял запах чего-то, выброшенного из трейлера, и они собираются от этого избавиться, – отвечает она громче и пронзительнее, чем намеревалась, и Нед поворачивается и обшаривает глазами листву.

Элин делает шаг назад и жестом велит Айзеку сделать то же самое, но он оступается.

Теперь оборачивается и Мэгги, ее взгляд скользит мимо них к деревьям. Она подталкивает Неда и что-то ему говорит. По-прежнему глядя в их сторону, Нед направляется к ним.

– Назад, – торопит Элин Айзека.

Но прежде чем тот успевает пошевелиться, Нед останавливается, и тишину прорезает голос Брайди.

– Нед, взгляни на это.

Она указывает на землю.

С минуту они что-то обсуждают, а потом Нед хватается за горловину сумки. Напрягшись всем телом, он тянет ее по дороге из лагеря, и ткань прочерчивает по земле неровную полосу.

19
Кир

Девон, июль 2018 года

Я просыпаюсь посреди ночи, задыхаясь. Кожа под простыней липкая от пота.

Вопреки ожиданиям, мне снилось не ожерелье Роми, а парящие в ветвях высоко над головой воздушные шары.

Когда мы были маленькими, мама традиционно покупала их на дни рождения. Она наполняла шары подарками, а потом надувала и вешала на вишню в саду.

Вооружившись вязальными спицами, мы с Пенном поднимали руки над головой и пробовали проколоть шарики. Часто мы промахивались, они отскакивали так, что не достать. Некоторые оказывались пустыми. Но когда мы находили внутри что-нибудь вроде сластей, браслета, маленькой игрушки… то безмерно радовались.

Одно из моих любимых воспоминаний – о том, как я открывала заднюю дверь и видела прыгающие на ветру шарики, какой восторг испытывала, когда на пол дождем сыпались подарки и мы бросались их подбирать.

Мама выдумывала много такого. Ради десяти минут веселья тратила кучу времени, чтобы все спланировать и осуществить, но ей это нравилось не меньше, чем нам. А то и больше.

Я часто гадала, делала ли она все это ради нас, предвкушая нашу радость, или таким способом пыталась отгородиться от плохого. Уравновешивала весы.

Дерево с воздушными шарами стало одной из точек на моей первой карте. Я нарисовала его таким же ярким, как и сами шары. Ствол, ветки, все дерево каким-то образом перешагнуло границы этого мира и стало выглядеть как чистая радость. Или любовь.

Оглядываясь назад, я понимаю, что на той карте рисовала только места, в которых мама приготовила нам какое-то чудо.

Но этой ночью во сне шары не были чудесными.

Когда они лопались, из них текла кровь.

20
Элин

Национальный парк,

Португалия, октябрь 2021 года

– Он ушел. – Айзек обшаривает взглядом тропу. – Наверное, в лесу есть тропинка.

– Наверняка, просто надо знать, где она. – Элин изучает густой лес слева. – Если попробуем пробраться через чащу, то привлечем внимание. Там может прятаться кто угодно.

– Ага, – нехотя кивает Айзек. – Да это и бессмысленно, – говорит он, возвращаясь на тропу. – Первым делом после чего-то такого они выгребут все, что получится, и избавятся от этого.

– Согласна, но есть вероятность, что это не имеет отношения к Кир. Это может быть лю…

Но она не успевает закончить фразу.

– Секунду. – Айзек резко ныряет в рощицу справа. За несколько мгновений его поглощает лес. – Сюда, – зовет он. – Подойди и взгляни сюда.

Элин следует за ним, пробираясь между деревьями. Всего через несколько метров лес расступается, открывая большую поляну. Элин ежится.

– Что за…

– Вот и я так подумал, – медленно выдыхает Айзек. – Заметил сквозь деревья.

Мозаичные солнечные лучи освещают не только лесную подстилку, но и большое деревянное строение в форме вигвама. Оно огромное, сотни ветвей скреплены в центре не менее чем в пяти метрах над головой.

Когда Элин ведет взглядом по веткам до самого центра, то чувствует легкое головокружение. Масштабность, точность конструкции разительно контрастирует с хаосом окружающей природы.

Взяв себя в руки, она приближается. Мягкий пол из прелой листвы слегка проседает под ногами. Элин в тревоге озирается по сторонам, не в силах отделаться от ощущения некой первобытности в строении. «Наверное, это что-то церемониальное», – думает она, стараясь подобрать верное слово.

Сняв с плеч рюкзак, Айзек обходит вигвам по периметру.

– Какое-то логово… Может быть, лагерь скаутов? – Он проскальзывает между ветвями. – Смотри, здесь есть кострище.

Элин следует за ним и задевает рукавом ветку, протискиваясь в щель.

– Темнее, чем я представляла.

Она медленно поворачивается вокруг своей оси, глядя на слабые лучи света, проникающие сквозь ветки и туманную затхлость.

– Ты говорила, Нед упоминал о каких-то странных ритуалах, – шутливо произносит Айзек, но Элин замечает на его лице беспокойство. – Знаешь, в этой части Португалии… похоже, в некоторых местах укоренилась кельтская культура. Фольклор… не только колдовство, но и другие ритуалы. Жертвоприношения животных…

– Давай вернемся.

Элин делает вид, будто не слышала его, и протискивается назад.

Здесь ей не по себе. Как будто она попала в ловушку, оказалась взаперти.

Это место приносит эхо воспоминаний, которые она отчаянно старается забыть.

21
Кир

Девон, июль 2018 года

Когда Майла появляется из примерочной, я неловко поворачиваюсь и чуть не расплескиваю шампанское.

– Прекрасно выглядишь.

Она в нетерпении смотрит на меня с раскрасневшимися щеками, словно ожидая критики.

Но я не замечаю в ней ни одного изъяна.

Свадебное платье ослепительно. Белый шелк, кружево и крохотные вышитые цветы. Она выглядит настолько смело и прекрасно, что у меня щемит сердце.

Мой внутренний циник возразил бы, что это автоматическая реакция, что общество и сотни фильмов и книг закрепили во мне подобное сентиментальное поведение. Но это не так. Я не сентиментальна. Это что-то глубинное.

Изучая Майлу, я понимаю, что это реакция не на шикарный магазин, не на декоративную подсветку и не на платье, а на нее. Именно на это реагируют тысячи матерей и сестер, да все остальные: на выражение лица невесты. Не на само платье. А на то, какие чувства оно вызывает.

Счастье. Надежда. Любовь. Радость.

– А не слишком? – Майла ощупывает корсаж. – Мне кажется, верх слишком вычурный по сравнению с юбкой.

– Нет. Ты выглядишь ослепительно.

Стоящая рядом продавщица снисходительно улыбается – она привыкла к нервным и недовольным собой покупательницам. Пока я делаю множество снимков, пообещав не отправлять их Пенну, она снова наполняет наши бокалы.

– Ну, теперь твоя очередь?

Майла направляется обратно в примерочную, и у меня на миг перехватывает дыхание.

– Ты про платье подружки?

– Да, мне не терпится увидеть тебя в нем.

Покраснев, я раздумываю, а не придумать ли какой-нибудь предлог для отказа, но все-таки не отказываюсь. Сейчас я не путешествую, не больна – в общем, нет ни одной причины из прежнего списка, почему нельзя надеть платье. Придется через это пройти.

– Мне тоже, – вымученно улыбаюсь я.

Продавщица показывает на кабинку рядом с примерочной Майлы.

– Оно уже в примерочной. Дайте знать, если вам понадобится помощь.

Собравшись с духом, я захожу внутрь. Все во мне восстает при виде висящего на стене платья, но я заставляю себя раздеться и снять его с плечиков.

– И как? – нетерпеливо окликает меня Майла из-за шторки. – Конечно, его не успели подогнать по фигуре, но оно твоего размера.

Потянув за язычок молнии на спине, я смотрюсь в зеркало, глубоко вдыхаю и выдыхаю. В самом платье нет ничего революционного – почти по моде девяностых, тонкие бретельки над ниспадающим бледно-зеленым шелком, – но для меня это просто космос.

Платья… после того Хеллоуина для меня они нечто. С того дня я ни разу не надевала платья.

Я окидываю взглядом свое отражение и едва узнаю себя. Волосы растрепаны, но платье, его покрой и ткань… В нем я выгляжу если не лощеной, это слишком пошлое словечко, то какой-то… легкой. Как будто с меня сняли поверхностный слой.

– Кир?

– Иду.

Набрав в грудь воздуха, я отдергиваю занавеску примерочной и выхожу.

– Ты так измени… – Майла охает и прикрывает рот рукой, как будто понимает, что сказала грубость. – Это потрясающе, Кир. Я уже вижу цветы на фоне этого платья.

– Оно прекрасно на вас смотрится, – вторит ей продавщица.

– Дает понять, как ты будешь выглядеть в качестве невесты, – тихо замечает Майла.

Я выдавливаю улыбку.

– Если так, то к алтарю меня будешь вести ты, а не Пенн. – Взяв бокал с шампанским, я делаю глоток. – По-моему, он не в восторге от Зефа.

Майла выглядит озадаченной.

– Он просто слишком тебя оберегает, вот и все. Для него никто не будет достаточно хорош. Вы с ним так близки… И это не позволяет ему быть объективным, – улыбается она. – Самое главное – твои чувства, верно?

Я колеблюсь. С языка готовы сорваться мои тревоги и опасения.

– Я люблю его, – наконец говорю я.

– Это все, что следует знать Пенну. – Майла перехватывает мой взгляд. – Тебе было непросто, да? В прошлом с мужчинами?

Сердце начинает биться чуть быстрее.

Вот почему я не возвращаюсь домой.

И этот… допрос…

– Не хочешь выпить кофе в гавани? – предлагает Майла, когда мы выходим из ателье. – Надо обсудить букеты. Думаю, Пенн уже сыт по горло цветочной темой. Каждый раз, когда я об этом заговариваю, он кривится.

– Зайдем в цветочный?

– Зайдем, – улыбается она.

По узким улочкам мы выходим на главную магистраль.

Вид на гавань заслоняет толпа, состоящая из недовольных местных, которые пытаются заниматься повседневными делами, и туристов в аляповатой пляжной одежде.

Я замечаю в толпе знакомое лицо – девушку, которая утром пробегала мимо трейлера. Я вижу ее почти каждый день, примерно в одно время.

Но на этот раз она со спутником. Они держатся за руки и оживленно беседуют. Несмотря на беззаботный смех, в ее чертах заметно напряжение, а в глазах пустота. Мне это знакомо. Она вроде бы здесь, но в то же время мысленно где-то в другом месте.

Я поднимаю руку, чтобы помахать ей, но тут же опускаю, решив, что это будет странно. Девушка наверняка видит кучу людей во время пробежки, вряд ли она меня узнает.

Мы идем несколько минут и останавливаемся у кафе, чуть не дойдя до гавани.

– Хочешь сесть снаружи? – Майла берет меню и передает мне. – Здесь отличный холодный латте.

Я киваю и уже собираюсь сесть, как гудит телефон. Сообщение от Зефа.