Kitobni o'qish: «Номер 22», sahifa 3
– Вот опять ты. Скажи просто: «иди в жопу, Яна. Сам разберусь». А ты кружева плетешь, как баба.
После этих слов она сразу поняла, что ее понесло. Она сделала виноватый вид и немедленно ретировалась.
Других гостей к нашей удаче больше не было. И у нас появилась надежда наконец-то выспаться, что так редко удается в разгар сезона. Но Боги постоялых дворов и в этот раз были не нашей стороне.
Прошло не больше часа с заселения Анны Павловны в двадцать второй номер, как с ужасом на своем смуглом лице в администраторскую вбежала Линь Джо, горничная-вьетнамка.
– Человека… Кровь, вода… – лепетала она бессвязно.
Слава Богу вторая горничная Ми Тай обладала лучшими познаниями великого и могучего. С ее то слов мы и поняли, что первая горничная забыла заменить полотенца в двадцать втором номере. А вспомнила об этом только сейчас. Решила отнести, там оказалось открыто. Она тихонько вошла в номер, так как на стук ее никто не ответил. Она прошла в ванную, чтобы незаметно исправить свою оплошность, где к своему ужасу в кровавой ванне обнаружила женщину. Меня сразу бросило в дрожь, как только я представил ту красотку лежащей мертвой в алом коктейле из собственной крови.
После непростого дознания случившегося, мы все тут же бросились в злополучный номер. Я пытался было войти без стука, предполагая, что стучать не зачем, вряд ли люди в таком состоянии в силах отвечать на стук. Но к нашей неожиданности пусть нам в свой номер загородила живая и здоровая жрица любви Анна Павловна.
– Извините, -замешкался я, – мы думали… Нам сказали…
Короче, говорил я также не связно, как до этого вьетнамка- горничная, хотя испугал меня не мертвый человек, а живой.
– Спасибо за переживания, со мной все хорошо, – сказала гостья. – Наверно, ваша горничная что-то перепутала.
– Ну хорошо, что хорошо, – недоверчиво согласился я, заметив, что внизу халата алела пятнышко. – Еще раз приношу извинения за нашу назойливую…
– Я вас поняла, все будет в порядке, – нетерпеливо сказала она.
– Да уж, – выдохнули мы разом с Яной в администраторской.
***
Около двенадцати ночи зазвенел звонок. У стойки ресепшн стоял мужчина самодовольного вида, с красиво уложенными волосами и дорогими часами. У него был легкий кавказский акцент, хотя внешность его это никак не выдавала.
– Мне в двадцать второй, знаешь? – не церемонясь, спросил он.
– Да, нас осведомили, – сказал я, но он, не обращая на меня внимания, уже направлялся к лифту. Мне оставалось лишь проводить его взглядом.
Спустя несколько минут этот мужчина, к нашему удивлению, вернулся в холл и, не прощаясь, покинул отель. Он был очень взволнован, напрочь растеряв былую уверенность и твёрдость. Короче выглядел он почти как вьетнамка Джо несколькими часами ранее.
Конечно мы с Яной не могли этого так просто оставить. Когда второй человек за ночь покидает злополучный двадцать второй в таком взвинченном состоянии, у каждого возникнут некоторые подозрения. У номера мы оказались быстрее обычного. Даже горничная-вьетнамка была с нами, до которой каким-то чудесным образом дошла эта подозрительная информация. В этот раз в номере было заперто, но на мой стук ответили сразу. Это точно была уже известная нам гостья. Голос я узнал безошибочно. Она собиралась лечь пораньше, поэтому просила ее не беспокоить:
