Сказки Хельги Андерс

Виола

Глава первая

Окна дворца с массивными резными позолоченными рамами были удивительно красивы. Маленькая принцесса Виола стояла у окна на коленях в большом бархатном кресле и тёрла розовым пальчиком морозное стекло. Сквозь круглое темное отверстие на узорном заиндевелом поле ничего не было видно, но девочка представляла себе громадную ёлку в натопленном зале, украшенную летящими серебристыми фигурками, острокрылыми птичками и нежными цветами с тонкими лепестками – такими, как у белых хризантем. Ей представлялось, что ёлка медленно кружится под звуки вальса, а все украшения плавно качаются и танцуют.

Маленькая принцесса недоумевала, почему о ней вдруг забыли все гувернантки и служанки, и почему её никто не укладывает спать, когда уже так поздно. Но как хорошо побыть одной, всеми забытой, сидеть в громадном уютном кресле и представлять себе эти милые счастливые картинки.

А в это время во дворце все пребывали в большом волнении: королева произвела на свет наследника, но всё никак не могла очнуться от забытья и улыбнуться известию о долгожданном сыне.

Наутро по покоям дворца разлилась гнетущая атмосфера непоправимого несчастья. Было так жаль молодую королеву с лучезарным лицом, ведь ей так и не удалось взглянуть на сына.

Маленькая принцесса не переставала удивляться, так как вопреки этикету никто не разбудил её, не поторопил с одеванием к приходу папеньки-короля, который каждое утро с улыбкой целовал её в бархатную щёчку и спрашивал мягким низким голосом:

– Ну, как поспала, моя славная крошка? Как настроение? Всё чудесно?

Казалось, жизнь во дворце резко замедлила ход – так было тихо. Наконец, высокая белая дверь с позолоченными ракушками по периметру отворилась и вошла щуплая бледная нянька с тёмно-бордовым платьем в руках.

– Вставай, детка, дай-ка я тебя одену, – почему-то шёпотом произнесла она, забыв, что маленькая принцесса вовсе не «детка», как другие, а «ваше высочество».

– А где же папенька? – спросила Виола, уставившись синими глазами на любимую няньку.

– Он занят. Занят сегодня. Он очень-очень занят. Ему, голубка моя, пока не до тебя.

Нянька явно была подавлена, она не гладила кудрявые волосы принцессы, не расчёсывала их большим черепаховым гребнем, не целовала мягкие светлые ручки девочки, и принцесса поняла, что сегодня нужно постараться стать как можно незаметней. Но как-то так получилось, что с этого дня маленькой принцессой вообще перестали особо интересоваться. Куда-то подевались гувернантки, учителя и многочисленная прислуга. Все переместились в покои маленького Армана, новорожденного брата принцессы, а бедной Виолой занимались лишь старая нянька да толстый смотритель королевского гардероба, ведь принцесса в любом случае должна выглядеть соответственно своему положению.

Папеньку-короля девочка видела теперь только во время обеда, на котором присутствовала вся королевская семья. Но теперь он никогда ей не улыбался, не целовал, а только хмурился, старательно отводя взгляд. Девочке было невдомёк, что она сама является причиной такого отношения, ведь всем своим видом и лучезарным лицом малышка так сильно напоминала умершую королеву, что король не мог смотреть на неё без острой боли в сердце. Поэтому он перенёс всю свою любовь на сына, а дочь старался не замечать.

А Виола так тянулась к людям своим добрым отзывчивым сердцем, ведь с колыбели ее окружали лишь внимание и ласка. Она обожала просторные залы дворца с хрустальными люстрами, подвески которых переливались разноцветными радужками; любила слушать перезвон всех дворцовых часов – ей казалось, что этот перезвон рассказывает о далёких загадочных краях, откуда они были привезены. И в позвякивании подвесок, и в перезвоне часов, и в пении птиц, и в звоне церковных колоколов – во всём Виола слышала музыку. Даже шелест весенних листьев или стрёкот кузнечиков в летний зной пробуждали в ней желание пропеть звонким чистым голосом какую-то музыкальную фразу. И она пела. Когда ворчливый учитель музыки проигрывал ей отрывок из пьесы, Виола тут же повторяла его без единой фальшивой ноты.

– Ах, ах, – вздыхал учитель, – какой чудный голос у этой малютки, и какой уникальный слух. Как жаль, что в будущем вы, ваше высочество, станете королевой, займёте своё место на троне и забудете о музыке. А ведь какой певицей вы могли бы стать! – И ворчливо добавлял: – Вот так всегда. Высокое положение в обществе губит таланты…

Виола ничего не понимала в речах учителя, она просто пела. Часто даже прислуга, забыв о делах, собиралась у дверей музыкальной комнаты, чтобы послушать принцессу.

Но отныне всё изменилось. Милый ворчун куда-то бесследно исчез, клавесин открывать не разрешалось, и петь Виола могла только в парке, где её слушали птицы, деревья, цветы да седой садовник. Лишь в парке с живописными клумбами и горбатыми мраморными мостиками она забывала, как изменилась её жизнь. Вспоминала о долгих прогулках с матерью, её мягких руках, лёгкой походке, сияющих глазах и ласковом голосе. Как радостно вдыхали они напоённый благоуханием воздух, как безмятежно любовались светлыми статуями среди подстриженных зелёных шпалер, как дружно подплывали к ним утки и лебеди, выпрашивая крошки сдобной булки. Однако со слов няньки принцесса знала, что маменька обитает уже в иных парках и садах и любуется другими цветами и озёрами.

Теперь принцессу с нянькой сопровождал седой голубоглазый садовник, рассказывая им что-нибудь из жизни растений и животных. С ним было так интересно, ведь он знал каждое дерево, название каждого цветка и мог различать голоса всех птиц в округе. Порой он катал их по озеру на лодочке, и Виола внимательно вглядывалась в глубину, пытаясь постичь тайны подводной жизни. Ей очень хотелось поймать в ладошку хоть одного малька, но ладошка была слишком маленькой, а рыбки слишком проворными.

Будь Виола немного взрослее, она, возможно, заметила бы, что садовник не испытывал ни малейшего трепета перед своей маленькой хозяйкой. А в его глазах таилась бесконечная нежность к маленькой певунье.

С некоторых пор вся жизнь в замке вертелась вокруг одного-единственного существа – смышлёного шумного непослушного мальчишки. У него были лучшие учителя, лучшие игрушки, лучшие книжки, а в день шестилетия ему подарили замечательного рыжего жеребёнка.

Однажды король вспомнил и о дочери. Он пригласил для неё педантичного строгого учителя, уроки которого были ужасно скучны, но девочка всё же приобрела на них необходимые элементарные знания. Большего от неё не требовалось. Король-отец не имел никакого представления о том, где по-настоящему училась его дочь премудростям жизни. И нянька никому не раскрывала тайну принцессы. А Виола свободное время проводила в домике садовника. Там ей разрешалось всё: играть на клавесине и петь сколько угодно, читать взрослые толстые книги, вышивать изумительные узоры, на которые нянька была большая мастерица. Кроме того, Виола делала там самые запрещённые для принцесс вещи: готовила разные вкусные блюда, убирала, чистила, мыла. Если бы об этом узнали во дворце – не миновать беды, но седой садовник только посмеивался и приговаривал «Жизнь длинная, кто знает, как оно повернётся, всё может пригодиться, всё надо уметь».

Жилище садовника было с секретом. Внешне оно походило на самый обыкновенный деревянный дом с просторными светлыми комнатами, но внутри находилась потайная стена, за которой открывался иной мир – с книгами, диковинными лампами на дубовом массивном столе, клавесином, глобусом, мягкими креслами. И если верный Трезор начинал лаять, предупреждая о вторжении постороннего, всё сразу принимало невинный вид обыкновенного деревенского уклада.

Как много нового узнала принцесса от своего мудрого наставника! Сколько удивительных историй рассказал он ей о дальних странах, иноземных народах, огромных океанах и бескрайних снегах. И когда Виола подросла, она спросила свою няньку, откуда садовник столько всего знает, откуда он родом, кто он и как здесь оказался, на что та не могла ответить ничего вразумительного.

И вдруг садовник пропал. Никто не знал, куда он делся. Три дня Виола лила слёзы от отчаяния, а на четвёртый нянька осторожно прокралась в её спальню и сунула под подушку письмо.

Утром яркое весеннее солнце разбудило принцессу, она улыбнулась новому дню, но потом вспомнила о своём пропавшем друге, и сердце защемило от тоски. Села на кровати, схватила подушку и в отчаянии швырнула её в направлении солнечного окна. И тут увидала письмо.

«Милая Виола! Простите, что заставил вас так переживать моё исчезновение. Поймите, у меня не было ни секунды, чтобы вас предупредить. Встретимся ли мы когда-нибудь? Не знаю. Всё возможно в этом мире. Пусть судьба хранит вас под своим крылом. И помните, я вас никогда не забуду и мысленно буду рядом всегда».

Виола плакала и смеялась. И хотя неразгаданная тайна жгла душу, всё же она была счастлива, что её учитель жив. А письмо стало самым дорогим подарком ко дню рождения. Этим утром ей исполнилось пятнадцать лет. Принцесса соскочила с кровати, покружилась в вальсе, потом прошлёпала босыми ногами к большому комоду красного дерева, достала изящный мешочек и положила в него заветное послание.

Однако на этом чудеса не закончились.

Во дворце поднялся невообразимый шум. Виола выглянула в коридор и обнаружила непонятное столпотворение: вся прислуга носилась с перинами, коврами, подушками, тазами, кувшинами. Повсюду стучали молотки, визжали пилы.

– Либо наступает конец света, – подумала принцесса, – либо впервые за десять лет к нам едут гости.

В этот момент нянька с сияющей улыбкой внесла в спальню изумительной красоты белоснежное кружевное платье с серебряной отделкой:

– С днём рождения, ваше высочество! – промурлыкала нянюшка, поцеловала принцессу в висок и тихо добавила. – Будь счастлива, голубка моя! Седой граф тоже велел поздравить вас. Вот его подарок.

– Кто велел меня поздравить? Седой граф? Так всё-таки он – граф, а не садовник! Я так и знала. Где он? Пойдём к нему! – возбуждённо вскричала Виола.

– Он далеко, ваше высочество, очень далеко. В каких землях не знаю даже. А подарок для вас он мне оставил. Вы хоть взгляните…

Принцесса открыла чёрный бархатный футляр и ахнула: на тонкой платиновой цепочке, переливаясь лунным светом, сиял опал размером с миндальное зёрнышко. Виола не могла оторвать взгляда от украшения, она хотела порасспросить няньку о графе, но тут вдруг вбежали сразу три фрейлины и стали торопливо одевать принцессу. Девушка не могла надивиться на всё происходящее.

Едва её одели и уложили роскошную шевелюру кудрявых волос в причудливую прическу, как двери спальни распахнулись, и вошёл король-отец с той самой прежней улыбкой на устах, поцеловал её в щёчку и промолвил:

– Ну, дочь моя, поздравляю! Ныне особенный день для всего королевства! Сегодня вашему высочеству пятнадцать лет, и три посла из разных стран выразили желание принести вам свои поздравления, а также преподнести портреты сразу трёх претендентов на вашу руку. Лучших принцев, должен вам заметить.

После столь длинной тирады король слегка смутился, потому что совершенно не знал, как разговаривать со своей выросшей дочерью. Он ещё раз широко улыбнулся и вышел из спальни в сопровождении свиты.

Виола растерялась. Три посла! От трёх принцев! Просят руки! Так сразу? А как же любовь, о которой так много и занимательно написано в толстых книгах из библиотеки Седого графа?

Сердце принцессы сладко заныло от неведомого предчувствия, ей безумно захотелось петь. До завтрака оставался ещё целый час, Виола выбежала в парк, помчалась к домику садовника, присела на крыльцо. Кусты жасмина благоухали нежно и мощно, от травы поднимался весенний дух, Виола вдыхала полной грудью ароматы сада, ей было так остро хорошо, так светло и больно. Всё в ней перемешалось, она внезапно ощутила, что детство уходит, и безмятежность покидает её навсегда. Эмоции рвались наружу. И она запела.

Всё смолкло от чарующих звуков её необыкновенного голоса. Трели и пассажи невесомо взлетали в синеву неба, и всякое сердце заплакало бы от восторга, если б хоть кто-то услышал это пение и этот голос. Долго-долго ещё пребывала принцесса в состоянии отрешённости, но пора уже было возвращаться в свои покои.

К вечеру во дворце всё бегало, суетилось, готовилось к торжественному приёму в честь дня рождения принцессы и приезда послов. Посланники прибыли из трёх королевств: Северного, Восточного и Ближнего. И вот долгожданный момент настал. Король принимал именитых гостей в тронном зале, благосклонно выслушивал приветственные речи послов, с интересом посматривал на редких птиц и зверей, присланных в дар его королевскому величеству.

Но вот главный церемониймейстер объявил о выходе принцессы, двери распахнулись, и принцесса появилась под сводами пурпурного зала в сопровождении фрейлин. Возникла немая сцена. Никто не мог проронить ни звука, настолько красота Виолы поразила присутствующих. Пенные кружева платья обрамляли стройную фигурку с тонкой талией, локоны чёрных вьющихся волос, перевитые жемчужными нитями, оттеняли матовую белизну кожи. Синие глаза сияли под дугами бровей, влажные губы смущённо улыбались от всеобщего пристального внимания. Лёгкой плавной походкой она приблизилась к трону отца и склонилась в почтительном реверансе.

Придворные, послы, лакеи, распорядители, фрейлины и даже сам король были ошеломлены этим блеском молодости и красоты. Его величество встал с трона, спустился со ступенек, протянул дочери августейшую руку, возвёл её и посадил подле себя на столько лет пустовавшее место. Полились хвалебные речи, посыпались восторженные восклицания. Принцесса благодарила всех улыбкой и лёгким наклоном головы.

После приёма начался бал. Впервые за десять лет дворец ожил. Его величество был в прекрасном расположении духа, так что изволил даже пройтись в менуэте с первой придворной дамой. Принцессу приглашали наперебой самые блестящие кавалеры, она была счастлива как никогда. Лишь временами взор её затуманивался, когда она вспоминала Седого графа, представляя его в одежде вельможи, танцующего вместе с ней павану.

Как ни устала Виола от роскошного празднества, любопытство всё же победило, и перед сном она направилась в библиотеку посмотреть на портреты претендентов. Принц Северного королевства глядел с полотна слегка презрительно своими голубыми глазами-ледышками, и Виоле стало как-то неуютно от этого взгляда. Восточный красавец в высоком тюрбане с большим изумрудом посередине, напротив, излучал мягкость и негу, это тоже настораживало принцессу: что там скрывалось за сладким взглядом, восток – дело тонкое. И всё же одна картина безусловно привлекла внимание девушки – портрет принца Ближнего государства. Звали его Стефан. На полотне был изображён молодой человек с каштановыми волосами до плеч в охотничьем костюме с соколом на кожаной перчатке. Казалось, он только что вернулся с охоты. Лицо дышало довольством и было чуть усталым. «В этом есть хоть что-то человеческое», – невольно подумала Виола.

На следующий день принцессе объявили, что послы проживут во дворце целый месяц, и она может свободно говорить с ними, расспрашивать, о чём только пожелает, а в последний день месяца ей предстоит сделать свой выбор.

Глава вторая

Целый месяц во дворце царил праздник: балы сменялись гуляньями, фейерверки, театральные представления, королевская охота, обильные обеды – чем только не развлекали гостей всё это время.

В свите посла Ближнего королевства прибыла и тётка принца Стефана, герцогиня Нора. Изысканная дама, искусная в дворцовых интригах и умеющая всякого расположить к себе. Она была очень хороша собой. Голубые, по-детски невинные глаза, белокурые волосы, стройный стан, лилейные ручки, маленькая изящная ножка – всё в ней вызывало восторг. Герцогиня обладала острым умом, наблюдательностью, прекрасно разбиралась в людях и всегда стремилась к власти, но при этом делала вид, что главное её желание – помочь всем нуждающимся. Она умела выслушать собеседника и тактично дать дельный совет, вовремя скромно опустить густые ресницы и вовремя улыбнуться очаровательной, слегка смущённой, улыбкой. Никому не приходило в голову, что вот эта хрупкая дама и есть настоящая правительница Ближнего королевства.

Много лет назад отец Стефана Карл, будучи ещё принцем, отправился в далёкое путешествие познавать мир и прибыл однажды в крошечное королевство, которое умудрялось никогда не воевать с соседями и сохранять нейтралитет, а славно оно было тем, что жители его умели выдувать из стекла столь изящные изделия, что торговля цветным стеклом и хрусталём кормила целое государство. Оно так и называлось Хрустальное королевство. Здесь при королевском дворе расцвели два прелестных цветка: принцесса Элиза и её кузина Нора. Обе они влюбились в благородного обходительного Карла, обе мечтали выйти за него замуж, но принц предпочёл идеально воспитанной Норе её простодушную хохотушку сестру, и Нору постигло горькое разочарование, всю жизнь она чувствовала себя уязвлённой и не пожелала выйти замуж ни за одного претендента на её руку. Когда же решилась, наконец, устроить свою судьбу, было уже поздно: никто сватов больше не засылал.

После смерти родителей принца Стефана от чёрной оспы герцогиня Нора стала регентшей до совершеннолетия наследника. И совершеннолетие было уже не за горами. Молодой человек обожал охоту, борьбу, фехтование, а также чтение и игру в шахматы, но вникать в государственные дела ему вовсе не хотелось, ведь тётка так умело справлялась со всеми проблемами и так умело не подпускала принца к управлению королевством. Герцогиня специально приехала, чтобы оценить невесту Стефана и определить, опасна ли будущая супруга племянника для неё самой.

Поговорив с Виолой пару раз на приёмах, она мгновенно поняла, что перед ней девушка незаурядная, да к тому же восхитительно прекрасная. Также для неё не осталось тайной и посещение принцессой дворцовой библиотеки, где та подолгу задумчиво стояла перед портретом Стефана в охотничьем костюме. Для герцогини в выборе принцессы уже не было никакой тайны, и она вовсе не хотела, чтобы будущей королевой стала такая умная целеустремлённая особа. Ей лучше подошла бы миленькая пустышка с глупыми капризами и примитивными желаниями. И вот однажды Виола проговорилась герцогине, что вообще не собирается замуж, пока не узнает как следует своего жениха. Тогда Нора немного успокоилась, ведь Стефан вряд ли променяет свои охотничьи забавы на эти пространные рассуждения об искусстве или тайнах мироздания.

И тогда герцогиня Нора принялась за самого короля. Ему ещё не было и сорока, он был высок, широкоплеч и могуч. Узкая бородка, пышные усы, зелёные глаза, шевелюра чёрных волос – всё в нём было чрезвычайно привлекательно. Сердце короля опять распахнулось навстречу всем радостям жизни, грустные мучительные воспоминания канули в лету. Это был самый благоприятный момент для завоевания его расположения.

Каждое утро его величество гулял по парку в одиночестве, наслаждаясь первыми лучами солнца, утренними трелями ранних пташек, журчанием фонтанов. Так было и нынче. Придворные ещё досматривали свои самые сладкие сны, а герцогиня в прелестном голубом утреннем туалете уже сидела с томиком стихов на скамье. Она чутко уловила скрип гравия под ногами короля, проворно вскочила и смущённо склонилась перед ним в поклоне:

– Ах, ваше величество, простите, что нарушила ваше уединение!

– Ну что вы, герцогиня, полно, не извиняйтесь. Здесь так чудесно.

– Ах, ваше величество, в такое волшебное утро я не смогла усидеть в своих покоях. Ваш дворец изумителен, парк полон восхитительными беседками, гротами, прудами. Всё в ваших владениях меня просто завораживает! Поистине, вы – великий правитель!

– Ну что вы, герцогиня, право, вы мне просто льстите!

– Но больше всего меня покоряют замечательные качества вашего сына: острый ум, понятливость, восприимчивость и врождённое чувство справедливости.

– Как? – вскричал изумлённый король, – вы сумели так много разглядеть в десятилетнем мальчике!? А я думал, что это замечаю только я один.

– Ну что вы, ваше величество, это же очевидно. Ребёнок полностью походит на своего проницательного и мудрого отца. Он просто ваша копия. Надеюсь, в будущем принц оправдает все ваши ожидания! – скромно потупилась герцогиня, склонив головку.

И они направились к замку. Довольный, уверенный в себе король и хрупкая лукавая дама.

C этих пор придворные начали шептаться о благосклонности короля к герцогине, с волнением гадая, какая участь ждёт теперь двор.

На следующий день заканчивался месяц, отведенный для выбора принцессы.

– Так что же, дочь моя, каким будет ваше решение? – спросил Виолу король-отец.

Принцесса покраснела, смутилась, ей неловко было назвать имя своего избранника. Она стояла и молчала, собираясь с духом. И тут зазвучал мягкий вкрадчивый голос герцогини:

– Если позволит ваше величество…

– Ну конечно, герцогиня, говорите, ваше мнение нам очень интересно.

– Полагаю, что нашей милой Виоле рановато ещё выходить замуж, – чуточку неуверенно начала Нора.

– Отчего же? Она как раз в том возрасте, когда королевские дочери начинают присматриваться к женихам…

– Вот-вот, ваше величество! Вы попали в самую точку! Как всегда! – в восторге вскричала герцогиня. – Именно присматриваться! В её возрасте ещё трудно сделать правильный выбор. Она ещё так неопытна и наивна.

– Да? Возможно… – пробормотал король.

– К тому же принцесса много лет не вращалась в обществе, во дворце вели столь замкнутый образ жизни, она так рано потеряла мать и не успела насладиться вниманием и нежностью своего отца, – проворковала герцогиня, походя намекая на полную заброшенность девочки в течение столь длительного времени.

– Вы так думаете? – задумался король, невольно испытывая чувство вины перед дочерью. – Пожалуй, вы правы. Пусть наша дочь поживёт в своё удовольствие без всяких супружеских забот и обязанностей.

Таким образом, Нора не допустила знакомства Стефана с невестой, хотя Виола и рта раскрыть не успела.

Вскоре как-то сама собой в замке появилась почти вся прислуга герцогини, потом Нора осуществила некоторые переделки в королевском саду, где стали произрастать неизвестные диковинные растения. За садом герцогини ухаживала долговязая костлявая Кларисса, с которой та часто подолгу шепталась о чём-то своём. Теперь к столу стали подавать любимые блюда герцогини, к которым пристрастился и король, отныне она всегда сидела рядом с королем, потому что его величество уже не мог обходиться без её советов. И, наконец, через два месяца было объявлено о скорой свадьбе. Племянник будущей королевы Стефан тоже должен был присутствовать на венчании тётки, о чём Виола думала с замиранием сердца.

Однажды глубокой ночью принцессу разбудила верная нянька, сильно встревоженная:

– Ваше высочество, Виола, вставайте! Нам нужно поторопиться.

Принцесса ещё не успела проснуться, как нянька уже накинула на неё лёгкую пелеринку и повела в левое крыло дворца, где проживала прислуга. Она увлекла её в тёмную комнату, задула свечу, открыла слуховое окно и прижала палец к губам принцессы. Обе затаились в кромешной тьме нежилой пыльной комнаты.

– Ну что, Кларисса, ты принесла то, что я велела? – спросил требовательный голос герцогини Норы.

– Разумеется, ваша светлость! Вот цветы фиолетового ртутника. Его настойка страшно ядовита. Правда, её нужно готовить целый месяц. – Голос Клариссы был глухим и тусклым.