Kitobni o'qish: «Восемь столпов православия. Православные поэмы»

© Н. Бабочкина, текст, 2025

© Издательство «Четыре», 2025

Дорогие друзья!

Перед вами – моя новая книга «Восемь столпов православия. Православные поэмы», написанная по текстам житий святых, почитаемых всеми.

Это лишнее подтверждение тому, что ничего случайного в жизни не бывает. Судите сами. В подъезде дома, где я проживаю, есть специальная полка, на которой жители могут оставлять книги, чтобы их смогли прочесть другие. Своеобразный книжный обмен. Однажды, выходя из подъезда, я обратила внимание на тоненькую брошюру на этой полке. Не знаю, чем она меня зацепила, но я подошла и взяла её в руки. Это было «Житие преподобного

Сергия Радонежского», изложенное архиепископом Никоном… Прочитав книгу, я ощутила необоримую потребность написать об этом.

Так всё и началось. Сначала Сергий Радонежский, потом Печерские старцы Антоний и Феодосий… Во время работы пришлось поднять целый пласт исторических фактов, узнать о восьми столпах православия. Результатом всех поисков стала данная книга.

В настоящее время у меня готовы для издания восемнадцать православных поэм о святых людях моей страны, среди которых – великие полководцы Димитрий Донской, Александр Невский, Владимир Мономах, Ксения Петербургская и многие другие. Завершена работа над поэмой о первой русской княгине, принявшей православие, – Ольге, жене князя Игоря, матери полководца Святослава и бабушке Владимира, впоследствии крестившего Русь.

Первыми ценителями моего творчества стали друзья и их дети. И я поняла, что популяризация житий святых – очень нужное и интересное дело.

Хотелось бы, чтобы эта книга нашла своего благодарного читателя, человека православного, неравнодушного к происходящему в стране, верящего в нашу Победу.

Ваша Наталья Бабочкина

Первая поэма
Житие святого Антония Киево-Печерского

Глава 1
Рождение и детство Антония¹

 
Прославлен Любеч², близ Чернигова стоит.
Он православному так много говорит.
Течёт там озеро одно – Берестова́.
Хранит предание народная молва.
Однажды женщина стирать туда пошла
да разродилась там и сына обрела,
что был впоследствии Антипою крещён
и замечательной судьбе был поручён.
То было время обретенья Русью сил,
когда Владимир княжил, что её крестил,
объединяя верой всех людей вокруг.
И христианство всем опорой стало вдруг.
После крещения велением князей
так много создано тогда монастырей,
святых обителей, но с ними не сравнить
те, что посты с молитвой начали творить.
А сколько слёз там было пролито, Бог весть!
Ведь сам Антипа, обходя всё, что не счесть,
не отыскал себе по вере, видит Бог,
раз он пещеру начал рыть. Господь помог.
Антипе с юности давалось всё на раз.
Отцом монашества он станет для всех нас.
Хотя и были до него монастыри,
Печерской Лавры ныне колокол горит.
Одно желание имел в душе своей —
молиться Богу с каждым часом всё сильней
и удалиться прочь от всех земных забав,
чтоб Бога прославлять, его слугою став.
Желанье жить в пещере, вырытой самим,
всё чаще им одолевало. Он храним
стремленьем жить уединённо от иных.
Такую волю парня сам Господь постиг.
Не отвлекаться, Богу истинно молясь.
Других желаний не бывало отродясь.
Бывало, Моцарт одержим игрою был,
а наш Антипа сам судьбу свою творил.
Когда он первую пещеру ископал,
то затворился там и для других пропал.
Одни моления весь заполняли день.
Ему молиться день за днём было не лень.
В его груди давно огнь истины горел.
И Бог тогда ему однажды повелел
оставить Любеч и начать нелёгкий путь,
а встречный ветер освежал в походе грудь.
Вся наша Русь, и величава, и светла,
константинопольской епархией была.
Царьград для церкви был как будто Рим Второй.
И посетить его мечтал тогда любой.
И, раз уж все вели дороги в Цареград,
одной из них он был воспользоваться рад.
Наверно, был то из варягов в греки путь,
пошёл с купцами он, уверен в этом будь.
 

Глава 2
Дорога на Афон

 
Неблизкий путь судьбою уготован нам.
А уж тогда, по тем суровым временам,
преодолеть всё позволяла Днепр-река,
что и сильна была водой, и глубока.
Путь занял чуть поболе месяца, поверь.
В Константинополе Антипа наш теперь.
Он был величием Царьграда поражён
и нищетой всего народа удручён.
Хоть христиан здесь отличала доброта,
купцова жадность отвращала навсегда.
Вот почему, полюбовавшись столько дней,
искать продолжил путь, дорогой шёл своей.
Теперь стопы его приводят на Афон,
что Богородицей навечно освящён.
Его история с Ней связана. Она,
преданье вспомнилось, в решенье не вольна,
метала жребий средь апостолов, куда
идти, что веры свет нести Ей навсегда.
И жребий выпал плыть в Иверию, тогда
так звали Грузию в далёкие года.
Корабль, с пути сбиваясь, прибыл на Афон.
И этот жребий Ей судьбою предрешён.
Там первой проповеди слышали слова.
Как видно нам, что воля Бога такова:
Марию сделать исключением, жена
ведь на Афон и не вступала ни одна.
Так было прежде, и теперь устав такой,
что даже скот сюда завозится мужской,
не встретишь женского тут рода никого.
Такая заповедь от Бога самого.
Монастыри там были вот уж пять веков.
Но лишь во времена Антипы был готов
указ, оставивший монастырям там власть.
Да чтоб вовеки этой власти не пропасть!
А что ж Антипу потянуло так туда?
Ведь и художники безвестные всегда
спешат в Италию преемственность принять,
хотят известные картины увидать…
Так и Антипа, веря в Божью благодать,
хотел душой устав монашества познать.
Оно возникло ещё до монастырей,
с Христовой верой развивалось всё быстрей,
через мученья и гонения прошло
и много тонкостей ученье обрело,
покуда стало чистой веры образцом.
Ему учиться надо с праведным лицом.
А самый первый был Антоний, что велик.
Все остальные, как примерный ученик,
лишь повторяли то, что опыт подсказал.
Афон великой академией всем стал.
Пророк Илья³ да и Креститель Иоанн⁴ —
Всем им монашества урок суровый дан.
 

Глава 3
Жизнь на Афоне

 
Всех привлекала жизнь в пустыне, ибо там
покой Божественный бывал дарован нам.
Но, к сожалению, бывал там Бога враг.
И лишь молитва отвращала от атак.
Монах для Дьявола – как будто в горле кость.
Был лишь молитвой прогоняем этот гость,
что ненавидел почитающих Христа
и постоянно прибегающих к крестам.
В монастыре Антипа в братство принят был,
но он и там свою мечту не позабыл.
В раю земном решил пещеру вырыть он,
молитвой к Богу непреклонно озарён.
Недалеко от этих мест у его стен
стоит уверенно обитель Эсфигмен⁵.
Был Феоктистом-старцем взят он под крыло
И до того его учение дошло,
что удивлялись все ему – и стар и млад,
упоминания об этом говорят.
Здесь принял по́стриг он, Антонием назва́н.
Так стал монахом, Богом к этому призва́н.
Что значит по́стриг? Если коротко сказать,
там будут волосы монаха отрезать,
и этим самым отсекая, что прошло,
и начиная путь свой заново светло.
Недаром новое даётся имя. Нет
того, с каким давно родился ты на свет.
Теперь ты новый… как бы вам точней сказать:
чтоб в Бога веровать и в подвигах дерзать.
Когда же Феоктистом он научен был,
тот со смирением ему проговорил:
«Иди же в Русь, не сомневаясь до поры.
С тобой Афон, благословение горы».
 

Глава 4
Тогдашнее монашество

 
Антоний в Киев возвратился. А тогда
Владимир князь, чья власть могуча и тверда,
почти всю жизнь свою до капли исчерпал.
Вот в это время там Антоний побывал.
А в граде Киеве далёких тех времён
людей жило немного так же, как и он.
Там было, помнится, и несколько церквей,
куда ходили помолиться. Ей-же-ей,
монах с Афона, обойдя их всех подряд,
не согласился в них остаться. Весь уклад
был так в сравнении с Афонским невелик,
что пожалел Антоний, что на материк
вернулся. Прежних лет монастыри,
покой и веру христианам подарив,
напоминали общежитие тогда
по христианским интересам. Вот беда,
что не похоже это было на Афон.
Тогда монашество под колокольный звон
одних отшельников роднило, среди них
вдруг стало появляться множество иных,
что после иноками прозывали вмиг.
Афонских строгостей никто здесь не постиг,
и тишины былой Антоний не нашёл.
Монах от слова «монос» ведь произошёл.
А отошёл ты от других – отшельник стал.
Иным становишься – Бог иноком назвал.
Там, где подвижник со учениками жил,
устав отшельничества так предположил.
Где было много тех, кто учится, тогда
и возникало общежитие, когда
Христовы воины, соблюдавшие устав,
всё выполняли, от работы не устав,
и создавалась идеальная семья
из тех, кто верует, надежды не тая.
Кто вышивает, кто готовит, огород
возделать тоже должен иноков народ.
Все вместе молятся, уверовав в Того,
чьё имя вечно прославляют, для чего
им проще вместе жить и в счастье, и в беде.
Так установлено отныне и везде.
 

Глава 5
Антоний в Киеве

 
Антоний наш, не находя устав былой,
идёт за город, где всё поросло травой.
Куда идёт? Туда, где речка и леса
привычных Любечских просторов, видишь сам.
Да и куда же нам идти, как не туда,
где детство нам напоминает про года?!
И снова речка и берёзовый лесок,
и даже словно мамы слышен голосок…
Днепровский берег, ветер, бьющий всем в лицо,
вот только Бе́рестово названо сельцо.
Нашёл пещеру там, где некогда варяг
хранил добро своё от бед и передряг.
В те времена несформированная Русь
своей монеты не имела. Не берусь
судить, что стал тогда дирхем⁶ в ходу у всех,
кто торговал с надеждой робкой на успех.
Когда же надпись на монете не прочесть,
тогда переплавляли в гривны их как есть.
Когда же требовалась сдача – рубят их
наполовину. Из рублей из таковых
и вышел нынешний наш рубль. Так и есть,
хотя веков почти промчалось десять здесь.
Мы отвлеклись совсем чуть-чуть, скажу я вам,
ходил Антоний в местный Берестовский храм,
жил в воздержании суровом, редко ел,
копал пещеру он руками и смотрел,
что получается из-под умелых рук.
Природа дивная расстелена вокруг.
Хочу немного вам о храме рассказать.
Совсем недолго он сумел там постоять,
был деревянный. Сделав каменным его,
не упуская из рассказа ничего,
скажу, что Юрий Долгорукий – Бог судил —
потом при этом храме похоронен был.
А вот пресвитер⁷ храма был Иларион⁸.
Не сомневаюсь даже, что заметил он,
когда Антоний в его церковь приходил
и долго Господа о помощи молил.
Знаток писаний всех и повестей святых,
любил частенько перечитывать он их.
Не начиная о судьбе нелёгкий спор,
я представляю их неспешный разговор
всё об Афоне, да о книгах о святых.
Ну как же жалко, что нам не услышать их!
Да, к сожалению, растаяли слова
ещё быстрее, чем сожжённая церква́, —
горит внезапно, не оставив ни угля.
Молчит суровая днепровская земля.
Одиннадцатый век идёт. Пятнадцать лет.
Вот и Владимира Крестителя⁹ уж нет.
Почил в июне, сын же его Святополк
в борьбу вступает за престол, как Бог предрёк.
Борис и Глеб невинно пали с рук его.
А Ярослава словно скрыло волшебство…
В то время трудная усобица была,
людей работных и князей не берегла…
Жгли церкви и уничтожали свой народ.
Междоусобицы кровавый огород
пугал Антония, ведь был невинен он,
и в это время удалился на Афон.
Сам знаешь, с другом расставаться нелегко,
тем более когда уходишь далеко,
среди язычников оставив и врагов
и не жалея для прощанья пары слов:
«Бог весть, увидимся ли мы, Иларион.
Не знаю, путь какой нам Господом суждён».
И при прощании своём в чудесный миг
Илариона тут в монахи он постриг.
 

Глава 6
Ярослав в Киеве

 
А в это время наша бедная страна
познала, что междоусобная война
способна всё разрушить сразу и дотла.
У всех нелёгкая судьба тогда была.
Четыре года наша кровь рекой лилась,
пока расплаты не настал суровый час,
Борис и Глеб к отмщенью звали. Ярослав
пошёл войной на Святополка, гордый нрав.
Недаром прозван Окаянным Святополк,
убивший Глеба и Бориса дикий волк.
Но уцелел, по счастью, Ярослав тогда.
Пока Антоний на Афоне в те года,
сошлися в битве Ярослав и Святополк.
И первый победил, ведь повелел так Бог.
И стал на западе он княжить, а восток
Мстислав Черниговский лелеял и берёг,
недаром Храбрым прозван он в те времена.
Чуть отдохнула от убийств моя страна.
А новый князь затеял сразу много дел,
чтоб уберечь от злых набегов свой надел.
А сколько новых городов он основал!
Но никогда он от трудов не уставал.
А чтобы княжества границы укрепить,
стал о судьбе он дочерей своих рядить.
Елизавету дочь он Ха́ралду отдал,
чей дом в Норвегии в те годы процветал.
Любимой Анне трон французский обещал,
Анастасия будет в Венгрии царить…
Всё для того, чтобы границы укрепить…
Год наступает тысяча тридцать шестой.
Мстислав, что Храбрый, отбывает на постой,
что ждёт нас всех, когда окончен срок земной…
А Ярослав, всех печенегов вмиг разбив,
собою запад и восток объединив,
теперь готов возглавить земли, видит Бог —
Тот, Кто ему во всех сражениях помог.
А в память той победы славной давних пор
наш князь Софийский заложил тогда собор.
Был Ярослав горазд не только воевать.
Ценил он мудрость, книги он любил читать.
Он Византию смог тогда завоевать,
да и Болгарии свободной не бывать.
Он приютил из Византии тех мужей,
кто помогал создать нам письменность скорей
и ввёл кириллицу. Столь славные дела
творил наш Ярослав при жизни без числа.
От Византии церковь отделить мечтал,
чтоб он в религии тогда свободным стал.
Тут начал думать и со прочими рядить,
как нашу церковь посподручней отделить.
Существовал такой устав. Гласил нам он:
митрополит был Византией утверждён.
Его одобрить также император мог
и лишь из греков. Но хотел ли это Бог?
Русь наша силу набрала в те времена.
Она хотела, чтоб и церковь, что сильна,
впредь не зависела от мненья Византий
и чтоб митрополит, конечно, русский был.
Но разобраться если в этом с двух сторон,
неплохо то, что тот, кто прислан и смышлён,
не лезет в распри, только Церковь их удел.
Но если сторону другую рассмотрел,
то ни князья, да и весь русский наш народ
не очень верили тем, кто сюда придёт.
А без доверья что за вера – не понять.
А не пришла ль пора всё это изменять?
К тому же миновало более трёх лет,
митрополита не прислали, нет как нет.
И вот Переяславль был кафедры лишён.
Она на Киеве теперь, вопрос решён.
Все знали: время и для этого придёт.
Вот наступает тысяча пятьдесят первый год.
Собором избран наш родной митрополит.
Софийский колокол торжественно звенит.
Вот так митрополитом стал Иларион.
И эта новость удивила весь Афон.
И Бог игумену внушение послал,
чтобы Антоний поскорее уезжал.
Нет, я цитировать, конечно, не берусь,
но Бог потребовал Антония на Русь.
А его Киев лет не видел тридцать шесть.
Но он отправился, и вот он снова здесь.
 

Глава 7
Возвращение Антония

 
За эти годы, что Антоний не был тут,
невольно в жизни чудеса произойдут.
Был деревянным город. Чудо из чудес —
как много каменных домов он видит здесь!
Разросся город, много выросло церквей
и восемь рынков для торговли всех людей.
Церквей четыреста, ну а людей не счесть.
Вот до чего всё сильно изменилось здесь!
Стал город крупным центром веры христиан.
Звон колокольный раздавался тут и там.
Иларион уже митрополитом стал.
Антоний прежнюю пещерку там застал…
Иларион старался веру прославлять,
во славу князя всё, что надо, исполнять.
Свою пещерку он давно освободил.
Антоний очень рад такому делу был.
Его постриженник и друг Иларион
как мог старался, церковь укрепляя, он.
По воле князя создаёт Иларион
ту мастерскую, в коей каждый, кто учён,
переводить начнёт на русский книги все.
Да создаются для детей во всей красе
училища, где стали деток обучать.
Сказать по совести, я не могу смолчать —
народ наш грамотнее всех соседей был.
И до того Иларион всем угодил,
что стали летописи по церквям писать…
Жаль, что не все их удалось спасать…
Придя в пещеры как посланник веры, он,
Антоний праведный, нередко изумлён
тому, сколь много изменилось на Руси.
И черноризцы¹⁰ стали у него просить
благословение, припасами делясь,
житью Антония немало удивясь.
И были те, кто захотел остаться с ним,
святою верою своей делясь с другим.
Невольно вспомнится – игумен предсказал
давно Антонию, смотря в его глаза,
сколь много новых черноризцев от него
распространится на Руси скорей всего.
Нет, сам Антоний и не ищет, не зовёт.
Но Бога волею поток к нему идёт,
чтоб от огня его зажечь немало свеч
и веру в Бога, как святыню, уберечь…
 

Глава 8
Взор монаха

 
Ортодоксальны христианские дела.
Здесь всё не так, как в жизни логика вела:
наш Бог один, и тут вдруг Троица, как быть?
А деве мальчика здесь суждено родить,
оставшись девою навеки… Вот дела!
Казнь на кресте досель позорная была,
а нынче станет христианства торжеством,
и чудеса все происходят от него…
Монахов парадокс известен всем.
Монаха взор объемлет множество проблем.
Антоний знает: взор монаха – в глубине.
Он только верою наполнен, а извне —
молитвы Богу, упование и труд.
Так черноризцы дни за днями и ведут…
Чем мы, миряне, заполняем душ дворец?
Там всё мирское, все тревоги, наконец
работа, дом и рассужденья о житье
и размышления о счастье и семье…
Монах же, видя всё, что скрыто в глубине,
пока грешу, в заботе вечной обо мне
грехи отмаливает и мои, и тех,
кто, и не думая о нём, допустит грех…
Он, убежав от всех, нам всем принадлежит.
Ничем не пользуясь, он над душой дрожит,
сберечь стараясь красоту вселенских душ,
все наши горести перенося к тому ж…
А о пещерах разговор совсем не прост.
Ты погребён, не видя солнышка и звёзд…
Как дополненье к парадоксу бытия,
который все поймут, как понимаю я:
чтобы воскреснуть в Боге, умирай для всех,
чтоб свет найти, ты темноты постигни грех…
Он, как ракета, та, что устремилась ввысь,
теряет части, чтоб полёты удались.
Монах, привычки, связи бросив навсегда
и удовольствия, проводит здесь года́…
Представьте келью ту, что закутку сродни,
в которой люди проводили свои дни.
Там щель такая, что в неё могли подать
воды и пищи, чтоб совсем не голодать.
Найти простор здесь лишь богатый сердцем мог,
коль помогал ему во всём всесильный Бог…
 

Глава 9
Первые сподвижники

 
Как много тех, кто жить хотели вместе с ним
в пещерах мрачных! Дух их трепетный гоним…
Когда уж более двенадцати пришло,
кого Господнее участье позвало,
тогда Антоний в том увидел благодать —
ту, что позволила обитель им создать.
Антоний понял: такова судьба его.
Не стал противиться он, только и всего…
Одним из первых Никон¹¹ был. Пришёл сюда,
чтобы молиться вместе с тем, кого тогда
сам Бог послал. А наш Антоний постригать
велел всех тех, кто тоже ищет благодать.
Но сам Антоний никого не постригал.
В своих молитвах только к Богу прибегал,
в своём отшельничестве очень преуспел,
предпочитая тишину веденью дел.
Когда же Феодосий¹² вдруг к нему пришёл,
то в нём строителя обители нашёл,
потом игумена. Но ведь всему свой срок.
Да вот беда уже ступила на порог…
Год пятьдесят четвёртый. Умер Ярослав,
и непростые времена народ познал.
Иларион исчез из летописей тут,
хоть Ярослава погребение ведут.
О чём исчезновенье это говорит?
В его смещение поверить нам велит.
А Феодосий мудро строит монастырь.
Забыты кельи, обветшавшие до дыр…
А сам Антоний, отходя от этих дел,
себе копает вновь пещеру. Вот удел…
Благословляя Феодосия почин,
ему игумена пожаловал он чин.
Поддержкой князя Изяслава заручась,
растёт пещерный монастырь. За разом раз
людей всё больше к ним приходит, и народ
по свету славу монастырскую несёт.
Не раз язычником разгромлен Божий храм.
Промчится время – и монахи снова там.
Когда же сотня собралась, тогда вопрос
возник: ограду монастырь вокруг вознёс.
 

Глава 10
Жизнь Антония

 
Все почитали здесь Антония, и князь
наш Изяслав, благословенья испросясь,
просил молиться, наставления искал
и не всегда он этим церкви помогал.
Известно всем давно, минуй, прошу нас, вновь
и барский тяжкий гнев, и барская любовь.
А то, о чём сейчас поведаю я вам,
исторгнет ужас и не у одних лишь дам.
Однажды сын боярский вздорный Варлаам
и евнух князя, что Ефремом был назва́н,
решили жизни свои Богу посвятить,
об этом подлинно Антония просить.
Когда о постриге Варлаама¹³ донесли,
князь разозлился, и гонения пошли.
Пришлось монахам уходить с привычных мест,
и лишь княгиня принесла им благовест,
уговорила мужа Бога не гневить
и всех монахов в дом обратно возвратить…
Хотя Антоний жил всегда особняком,
но с ним считались все. А дело было в том,
что без его совета монастырь святой
прожить не мог. Уж так назначено судьбой.
Пришла когда пора игумена избрать,
опять Антония решили поспрошать,
кого им выбрать. И Антоний дал совет —
богобоязненного, скромного. Вослед
им Феодосий был тогда благословлён,
а монастырь его заботам поручён…
Когда возник вопрос – устав монастыря,
они спросили у Антония не зря.
Устав Афонский был ему милей других
и основаньем стал для иноков своих.
Законодатель стала Лавра всех церквей.
По всей Руси монахи учатся у ней.
А у Антония открылся дар Богов —
лечить людей, судьбу предсказывать готов.
Вот наступает тысяча шестьдесят шестой год.
Звезда космата¹⁴ точно на́ небо взойдёт.
Всё предрекало государству много бед.
Антоний церкви уберёг нетленный свет.
Ведь это он предостерёг троих князей,
трёх Святослава замечательных детей,
когда пришли благословение просить,
чтоб смутных половцев суметь им победить:
«Грехи тяжёлые накажет мудрый Бог.
Хотя живёте вы, не ведая тревог,
но вскоре варвары на поле победят
и в бегство горькое всех воинов обратят.
Одни в реке утонут, а других ждёт плен.
Пора грехи отринуть, встать пора с колен».
Куда там! Вскоре и пророчество сбылось,
и Изяславу победить не удалось.
То было в тысяча шестьдесят седьмом году
у всей страны многострадальной на виду.
Правитель полоцкий Всеслав тут князем стал.
Хоть Изяслав наш с подкреплением изгнал
его, но, дьяволом научен, он готов
терзать Антония, как худший из врагов.
Всему виновником Антоний назван был,
в немилость горькую тогда он угодил.
Антоний спешно монастырь покинул наш.
Как спорить с князем? Может, ты совет мне дашь?
Чернигов скрыл его, он в Болдинских горах.
Теперь обитель воздвигает там монах.