Kitobni o'qish: «Солдаты СВО. На фронте и в тылу»

Shrift:

* * *

Раздел первый. Они сражались за Русский мир

Сержант Шипилов
(Мировой парень из верхнего мамона)

1. С мечтой о десанте

В тот же день, когда в Верхнем Мамоне я общался с матерью майора Вострикова, я посетил и мать другого верхнемамонца сержанта Шипилова. Меня встретила пожилая женщина, мы с ней сели в кресла в гостиной. Сбоку от меня на журнальном столике стояло фото с бойцом в камуфляже и лежал голубой берет. Я понял: уголок сержанта.

– Наталия Патиковна, – обратился я к ней. – Вы сама верхнемамонская?

– Я родилась в Грузии, а мама местная, – отвечала она. – Но сюда вернулась. Здесь я училась, окончила школу, работала в школе, потом в отделе образования, а последние восемнадцать лет была завучем в Верхнемамонской школе-интернате.

– А оканчивали какой вуз?

– Воронежский педагогический институт, учитель биологии и химии…

– Вот вы работали с детьми, а у вас свои дети…

– У меня один сын, Саша. Александр Владимирович Шипилов. Родился здесь 10 августа 1983 года. Учился в Верхнемамонском лицее. Здесь окончил. Поступил в Воронежский сельскохозяйственный институт, но учиться не стал. Честно сказать, мы его туда заперли, а он мечтал о карьере военного…

– Часто случается, когда родители свое дитя определяют насильно…

Наталия Патиковна:

– Ушел в армию. Мечтал о десанте. Ушел туда, куда хотел. Сперва попал в учебку в Омский учебный центр десантников. После учебки в Иваново. Там 98-я дивизия. Его полк. Туда пришел служить после Омска. В сентябре в Абхазию. В миротворческих силах… Мы ждали его, ездили в Россошь, встречать-провожать. Ждем его – нету. На Новый год я ждала его. А они после Рождества в 2003 году ушли в Чечню. В Иваново он уже в разведке был. И до июля 2003 года. Там он отслужил и в ноябре пришел домой. От него остались служебные характеристики.

Она подала грамоту.

Я читал:

«…Награждается гвардии младший сержант Шипилов Александр Иванович за достигнутые успехи в боевой подготовке, добросовестное выполнение служебных обязанностей, высокий воинский профессионализм и в ознаменование 55-й годовщины со дня образования войсковой части 62995. Благодарю вас за службу и выражаю уверенность, что вы и в дальнейшем с достоинством и честью будете высоко нести гордое звание гвардейца-десантника, являясь образцом выполнения воинского долга по защите нашего Отечества – России.

Командир 217-го гвардейского ордена Кутузова III степени парашютно-десантного полка гвардии полковник А. Сакаев.

Г. Иваново. 1 октября 2002 года».

Сын Наталии Патиковны был на хорошем счету.

Она подала характеристику.

Читал:

«На гвардии сержанта Шипилова Александра Владимировича, командира отделения 8-й парашютно-десантной роты 217-го гвардейского парашютно-десантного полка, 98-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, 1983 года рождения, русского, в Вооруженных силах РФ с ноября 2001 года».

Командир отделения!

В тексте:

«…С 9 сентября 2002 года по 26 декабря 2002 года в должности командира отделения разведывательной роты…»

Разведывательной роты!

«…Выполнял боевую задачу… на территории грузино-абхазского конфликта в республике Абхазия, г. Гудаута…»

В Абхазии, которой Грузия не давала спокойно жить.

«…А также в период с 5 марта 2003 года по 2 июля 2003 года принимал непосредственное участие в проведении контртеррористической операции по уничтожению незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики, выполняя все поставленные боевые задачи командования точно в срок…»

В Чечне бился с боевиками…

«Зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны как грамотный и инициативный военнослужащий…»

Исключительно положительный в разведроте!

Это многого стоит.

«…Содержит… в исправности оружие и военную технику…»

«…Умело ведет огонь из штатного оружия…»

«…Хорошо ориентируется на незнакомой местности…»

«…Непрерывно ведет наблюдение за полем боя…»

«…Поражает цели с высокой точностью…»

«…Вовремя приходит на помощь личному составу отделения в самых сложных ситуациях и боевой обстановке…»

Десантник Шипилов

«…Неоднократно принимал участие в совместных комплексных операциях, проявляя храбрость, самоотверженность и высокий профессионализм…»

«…Служебная деятельность сержанта Шипилова Александра Владимировича является ярким примером беззаветного служения Отечеству…»

«…Имеет высокие организаторские способности, пользуется заслуженным уважением в коллективе. Требовательность к подчиненным сочетает с заботой о них…»

«…По характеру спокоен, выдержан, честен…»

«…Умеет проявлять разумную инициативу…»

«…Владеет приемами рукопашного боя…»

«…В строевом отношении подтянут…»

«…Всегда одет по форме, чисто и аккуратно…»

Подписал командир 8-й пдр – видимо, роты – гвардии капитан Самохин.

Так и напрашивалось: образцовый десантник!

Наталия Патиковна:

– Конечно, я хотела, чтобы он дома был. Я тяжело заболела, и я его упросила не поступать в военное училище.

– Его бы с такими характеристиками с лету взяли!

– Да, я упросила. Он послушался меня, остался. Окончил наш Павловский техникум. Экономический факультет, но по своей натуре не мог сидеть на месте. Ему надо постоянно двигаться. Вот он в футбол играл, в баскетбол играл, спортивную школу посещал. И после армии бегал. А работал он отделочником у строителей. У них бригада в Воронеже, и они с друзьями отделывали магазины, церкви. Здания в центре. Так мы и жили. Дочка у него родилась в 2010 году. Двенадцать лет ей. Виктория. Но с женой они разошлись.

Разводы меня не удивляли, но огорчали.

Шипилова Наталия:

– Дочка у него любимица, и она его любила… Он так ее и звал: «Принцесса» и «Солнышко».

2. На СВО

– Вот 2022 год…

– Его призвали 21 октября 2022 года. Он получил здесь повестку.

– Как он среагировал на нее?

– Нормально. Он же понимал, знал, что это война. И его как-то задевало, что его не берут. Опытный такой…

– Тем более десантник…

– Где-то 10 часов вечера. Смотрели какой-то фильм. Я здесь сидела, он – здесь, – показала на кресла, в которых мы сидели. – И звонок поступил мне, потому что Саша на незнакомые номера телефонов не отвечает. Звонил Олег Алексеевич, глава поселения. «Наталия Патиковна, а где ваш сын?» Я: «Да вот, со мной сидит». – «Дайте ему, пожалуйста, трубку». Потом Сашу спрашиваю: «Что?» Он: «Да повестка». Ну я ему предложила: «Саша, я только после операции. Онкология у меня. Давай я поеду в военкомат, объясню ситуацию, ведь я одна остаюсь». Он на меня так глянул и сказал: «Мам, сиди дома». И все. Он ушел. 22 октября их отвезли в Павловск. Выписали там документы, и в Богучар на подготовку. 22 октября он уже в Богучарском центре. За день все сделали… В Богучаре они были до конца ноября.

– Из Богучара он вам звонил?

– Конечно, его отпускали.

– А в Богучаре…

– Ну, вспоминали навыки, стрельбище, стреляли, ездили. Он-то по своей специальности помощник командира взвода. Его так и назначили помкомвзвода. Звание у него «сержант». Он приедет домой. «Саш, как?» – «Да все нормально». Знаете, он такой человек, никогда ничего не говорит. Все у него всегда хорошо. Только вот 28-го он приехал, он-то уже знал, что они уходят в Валуйки, но мне ничего не сказал. «Мам, если я не позвоню, ты не переживай». И потом перезвонил числа 3 декабря: «Мы в Валуйках». И с 5 декабря в районе Макеевки. Они Макеевку освобождали, защищали какой-то элеватор с зерном. И тогда у них никого не ранило, не было убитых. Их оттуда выдернули 20 декабря. 21 декабря мы встретились в Россоши. Они ехали в Ковров на продолжение учебки. Обучаться на танки. Сашка на танк не сел. Сказал: «Я десантник. Я им и останусь». И он остался штурмовиком при 237-м танковом полку. Штурмовиком, хотя и получил вторую специальность механика-водителя. Он не захотел в танк. Назад они ехали 22 января. Мы с внучкой опять поехали в Россошь с ним встретиться. Это была наша последняя встреча. На железнодорожном вокзале. Эшелон прибыл.

Я слушал маму сержанта и боялся перебить.

Наталия Патиковна:

– Они ехали до Россоши, а из Россоши их на машинах снова отвезли на Валуйки. Там они получили оружие, какое сдали в декабре. Свое снаряжение там. Что-то купили. И попали на Украину. Я с ним общалась, когда можно было. Он звонил, буквально минута: «Мам, я жив-здоров». Все. Я даже не знала, в каком он месте. Последний раз общалась 18 февраля. Это была суббота. Он позвонил и сказал: «Мам, не жди дня четыре-пять. Я ухожу на задание». Мы с ним договорились, я говорю: «Саш, я же понимаю. Ты устанешь сильно, или что-то чего-то, ты мне пришли, смайлик, я буду знать, что ты жив»… А в воскресенье с утра поступили уже первые раненые из нашего взвода.

– Там знакомые были?

– Нет, но с женами в чате же общаемся… Звонил мальчик из госпиталя и сказал: «Мама, я жив. У нас раненые, и погиб командир». Кто же знал, что это погиб Саша…

Мама замолчала.

Помолчав:

– Я сначала подумала, ну, командир роты погиб. Я даже не подумала, что сын… А мы начали обзванивать. То есть воскресенье, понедельник мы искали по госпиталям. Саша не числился.

– По каким госпиталям?

– В Белгород звонили, они и в Валуйки звонили. На сайте же есть эти госпитали. И их обзванивали: поступил – не поступил. Поступил – не поступил. Там: в списках нет таких.

Что-то перебарывая в себе, продолжила:

– Ну, а 20 февраля здесь Сашин друг позвонил другому другу и сказал, что да, он погиб… Я его сам, – ну, как сказать, – упаковывал… 20-го я еще не знала, что сын погиб, а уже весь район знал, а я не знала, – голос Наталии Патиковны задрожал. – 22 приехали родные и сказали мне…

Снова молчала.

Сержант Шипилов

– С этого момента… И дали три недели, пока вся эта процедура. Пока приедет представитель части. Хоронили 15 марта… Награжден орденом Мужества за этот бой… Попал он. У Саши осколочные ранения серьезные, он погиб сразу. Попали под сильнейший обстрел, но точно… В селе Площанка¹ Луганской области… В извещении так написано… Вот и все…

Захотелось побольше узнать о селе, где непременно должен быть установлен памятник погибшим русским воинам и среди них – сержанту из Верхнего Мамона Шипилову.

– А похоронен…

Наталия Шипилова:

– Здесь, в селе, рядом с отцом и с дедом… В общем, не посрамил своих дедов. Дед по линии отца погиб 21 апреля в 1945 году в Германии. Был командиром… По моей линии дед был защитником Москвы, погиб в Наро-Фоминске в 1942 году… Так что сын, как он хотел десантником, так и остался десантником… Конечно, когда он уходил, он сказал: «Мам, я вернусь. Не верь никому, я вернусь». Вот получилось, что обещания своего не сдержал…

Мы говорили.

Шипилова:

– А вообще, он был какой? Он не был злобным. Завистливым. У него куча друзей. Поэтому на похоронах столько народа было. Я вообще даже не ожидала такого. Люди звонили, даже незнакомые, которых я даже не знаю. Поддерживали морально, материально помогали. Соседи не отходили. Плакали: «Ой, на глазах у нас рос». Отовсюду приехали. Даже из Москвы приехали на похороны друзья. Вот такие дела…

– А что рассказывают сослуживцы?

– А они еще не выходят на связь. Они вот так же, как мой Саша, позвонят: «Жив-здоров». Позвонят. У них с 19 февраля погибло 43 человека. Не от пуль погибло, а от осколочных. Ничего они не говорят, потому что разговаривать нельзя. Только кое-как сообщают своим женам и матерям, что «жив-здоров». А мы радуемся, что живы и здоровы.

– Взвод наш, воронежский…

– Получается, да. Там из Калача, из Богучара, из Верхнего Мамона. Из Таловой, ну все наши. Из Борисоглебска ребята. Это получается, что вот этот взвод полностью наши, воронежские… Когда закончится все это, приедут и узнаем… Что и как…

3. Мировой парень

– Он отзывчивый… Если кто-нибудь когда-то попросил, соседи, он никогда никому не отказывал, – говорила Наталия Патиковна, поглядывая на уголок сына на столике. – Он даже пожертвует, дома чего-то не будет делать, но пойдет к соседу поможет. Он вот такой. Но от меня скрывал. В плане каком? Он же не скажет: мам, тяжело. Он: мам, все нормально. Тут у него все хорошо. Он одет, обут. Выспался, никаких проблем у него нет. Собираются же туда волонтеры. Я: «Может, тебе передать?» – «У меня все есть». – «Но, может, что-то передать?» – «Ну, если что, так это любимых моих сигарет». И все, больше он никогда ничего не попросил у меня или когда-то пожаловался – у него что-то болит. А если ему: «Саш, там сказали…» – «Мама, это паникеры. Не слушай никого, это паникеры». И не возмущался. Наш глава говорит: «Это единственный с района, скольких он отправлял, который не ругался, не возмущался, молча пришел с военным билетом и пошел». Вот когда он уезжал первый раз на Украину, стоим у КПП, прощаемся, я: «Саш, ну, может, я съезжу в военкомат». Он головой покачал: «Мам, не позорь ты меня. И себя не позорь. Я что, инвалид?»

– Ведь кто-то: давление, сердце болит, ухо не слышит…

– Этого никогда. Он молча поднялся и пошел. Положил в рюкзак что там надо, кружку-ложку, как говорится, и пошел. А о нем отзывы хорошие и по Чечне. Я видела командира роты, это они еще в Абхазию ездили. Он сказал: «Сейчас мы съездим, и я всех ребят отпущу в отпуск». Ну, а как раз взорвали правительство в Чечне, и сразу их туда кинули. Я, конечно, плакала, я ему говорила: «Зачем ты едешь? Что мне делать, я больная». А он говорит: «Мам, а какими глазами я буду на ребят глядеть? Я что, за твою юбку должен прятаться пожизненно?» Вот так он и сказал. Потом муж говорит: «Знаешь, Наташ, значит, ему это надо. Успокойся». Ждали-ждали, переживали. Тоже связи никакой нет. Кто служил там из нашей милиции, передавали, что видели его. Наша милиция там работала, и они туда вахтовым методом ездили. Я их просила: разузнайте, и они узнавали. У них же связь была, и они сообщали: жив-здоров. Ну, а когда позвонил, что они едут домой, тут, конечно, я сутки плакала. Эти все дни я молчала, терпела, зажавшись, а тут какой-то камень свалился. И никогда не думала, что ему третья война достанется.

Абхазия, Чечня, и вот Украина.

Наталия Шипилова:

– Я даже не думала, что его призовут. Объявляли же: до 35 лет сержантский состав. А ему 39 было. Видимо, не хватало… Такие вот дела у нас: был сын единственный и больше никого.

– Ведь были отказники.

– Были, конечно. Комиссия работала. Но Сашка – нет, он бы никогда… Я же вам сказала, он на меня так глянул, что во мне все сжалось. «Сиди, мам, дома…»

Мол, не ходи в военкомат.

– А о тех, кто на Украине, он переживал?

– Вы знаете, у нас ведь там родственники. В Запорожье его троюродные братья живут. Мы уже не виделись с ними лет двадцать. И он: «Мам, представляешь, меня ведь за душу берет – на той стороне могут быть они…»

И у кого-то так и случается.

Шипилова:

– Он: «От них никаких весточек. И я же могу их не узнать, и они меня не узнают». Ну а что я могла ему сказать? Я говорю: «Саш, а кто их знает, какими они стали. Как они к нам относятся, твои родственники?» Есть же такие примеры. Сами русские, а кричат, что не понять, кто они… Вот это его напрягало. Он переживал. А то, что фашисты, нацисты, он мне сразу сказал: «Мам, зайдешь в их окопы, – они же освобождали, – Гитлер, свастика. Везде пособие, как русских убивать. Ну чистые фашисты, только вот не с немцами воюем, а с Украиной». Ну везде, в какой бы блиндаж ни зашел, везде символика фашистская. Не понять, какая у них вера, каким богам поклоняются. Но свастика везде.

– Награды?

– За Чечню благодарности… А за Украину – орден Мужества…

– Одним словом – мировой парень…

26 марта 2023 года

Рядовой Митянский. (Снежное поеду защищать)

1. Сын матери-труженицы

Я часто ездил в Лозовое, где находилось дорогое мне предприятие «Рассвет», и директор его Агибалов Сергей Викторович мне сказал: «А есть еще ребята, которые погибли в СВО». И вот я снова на берегу Дона в Верхнем Мамоне, остановился около памятника, где дождался местного заместителя главы администрации.

Он отвел меня к соседнему дому: «Там поговорите с мамой рядового Митянского Ольгой Викторовной». При входе во двор на меня загавкала собака, но почему-то быстро успокоилась, и на веранде меня встретила невысокая женщина со скорбным лицом, что я даже подумал: может, грешу, что вторгаюсь в чужую жизнь. Но меня задержало: я хочу сохранить память о ее сыне. И вот мы устроились на кухне за столиком.

– Ольга Викторовна, жизнь вот так повернулась. Все мы понимаем, что государство в долгу и все мы в долгу. И комментарии излишни… У вас сын, – хотел сказать «был», но не смог выговорить это слово и произнес: – Алексей.

– Да, да…

– А когда он родился?

– В 1979 году в январе. 10 января. У меня с ним на два дня разница, я родилась 12-го.

– Он родился где?

– В Донецкой области. В Снежном…

– И вы жили там…

– В 1978 году я приехала туда, с отцом Леши быстро поженились, в 1979 году я его там родила. Сыну было года три, мы расстались. Я ушла, сама сына растила. В Снежном прожила по 1984 год.

– Всякое в жизни бывает…

– Мне комнату дали от завода. Едешь из города, и Саур-Могила.

– Саур-Могила? – вырвалось из меня. – Там же были бои…

– Да, были. Но при Советском Союзе там тихо-спокойно… Туда всегда много ездили. Жили мы нормально. Снабжение хорошее. Работа рядом. Тяжело, конечно, на кирпичном заводе работала. На выгрузке, на каре. В горячем цеху…

Передо мной сидела труженица. На плечах таких женщин держалась и поныне держится моя страна.

Ольга Викторовна:

– Леша в садик ходил, ему скоро в школу идти. Я работала, а выходной только в воскресенье. Когда могла, я забирала его, если что – он в садике оставался на круглые сутки. Потом прихожу, забираю. Когда во вторую смену, отводила. Ну, а так получилось, что в школу ему идти, а у меня работа по сменам. Некуда девать. Ну и я решила уехать – я сама родом из Воронежской области. Село Липчанка Богучарского района. Ну, туда приехала – сказала: – Что вы про меня и про меня?

– Нет, это как раз про сына… Он же с вами…

– Ну конечно, все время со мной. И приехала к родителям. Тогда там, филиал завода «Электросигнал».

Я знал этот крупнейший в стране завод, который при горе-приватизации почти растащили.

Ольга Викторовна:

– Я не пошла туда. Думаю, сын вырастет, чтобы у него свое жилье было. Пошла в колхоз. Мне дали квартиру. Там хотя и одни стены были, но отдельное жилье. Отстроили все. Ну, а потом так получилось, что приехала сюда, в Верхний Мамон. Мне дали комнату в общежитии, и я на заводе десять лет проработала. Тоже в филиале завода «Электросигнал»…

Я невольно поглядывал на мозолистые руки моей собеседницы.

2. Школьник. Служба по контракту

– Сынишка в школу…

Ольга Викторовна:

– Пошел в Верхнемамонскую школу… Теперь там лицей. Учился ничего. Иногда баловался. И прогуливал, я гонялась за ним.

– Мальчишка…

– А потом же… Я все на заводе работала. Учился на удовлетворительно. Он особо не учился, если бы учился… И я сама такая же…

– А как учиться, хлопот невпроворот… Да и как контролировать…

– Да. Он подрос. В армию на срочную ушел году в 1997-м. В 1999-м вернулся. В Дагестане служил. Войска, морская пехота, что ли.

– С желанием в армию шел?

– А раньше разве спрашивали?

– А мечта была кем стать?

– Да у него все время тяга… То рисовать пытался… А я ему говорю: «Тебе военным быть. Твое призвание». А у меня еще и младший сын есть, Костик. Я его в 1999-м родила, а Леша как раз из армии вернулся, пошел в ПТУ доучиваться. Он до армии учился. Отучился: тракторист, водитель, права. А у меня же ребенок маленький, ну, тут подрабатывал. Тут же тяжело. Я на ребенка девять месяцев не получала детские. Тяжело было. Я ходила подрабатывала, там, свеклу к родителям убирать ездила. Ну и он тоже… Его вызвали в военкомат, и его в Чечню по договору. По контракту ушел. Я его не пускала, но он ушел. Как что там, не рассказывал. Единственное, спросила: «Ты кого-нибудь убил?» – «Нет, не приходилось. Мы раненых забирали». Рассказывал. Весна, они с другом, тепло. «Я разделся, а потом вижу зайчик солнечный. Повернулся, бугорок такой, и видно (окуляр отсвечивает. – Примеч. авт.). А я встал, а потом повернулся, подумал, вдруг снайпер сидит, повернулся, а его уже нет. Наверно, меня кто-то пожалел», – говорит. Потом у них командир был: «Ребята, вы молодые, пришли из армии. Зачем вам это надо… Осень-зима, ну, в общем: зеленка начнется, и все…» И он приехал домой.

Леша – пионер (в центре)

– Приехал, потом съездил в Рязань. Получил деньги.

– За службу…

– Да, получил. Мы ремонт сделали. Мебель купили. Крестили младшего. Да, как раз сестра моя из Рамони ехала к родителям в Богучар, и я говорю: «Завтра все ко мне. Костика крестить. А то ему скоро одиннадцать месяцев, а он некрещеный…» А что, тут разве бесплатно покрестят? «Завтра утром чтоб все приехали». Мама приедет, там, сестра. Я в церковь поехала, быстро договорилась на субботу, что мы приедем. И утром побежала на рынок, готовиться, чтобы они приехали, а все было готово. Покрестили Костика. Там же какой-то батюшка нерусский был. Стоим там. Женщины договорились с ним. «Мы вот крестить». Он: «Кто?» Так грубо все. «Не сказали, не предупредили. Ну ладно», – покрестил. Не разрешил даже фотографировать. Ну, покрестили, все хорошо.

– Леша доволен…

Ольга Викторовна:

– Да, если бы не он… А батюшка: «Почему так поздно?» Я: «Да, вы знаете, я живу одна». В общем, сама с ребенком. «Денег не было, – говорю, – покрестить. Вы бы бесплатно не покрестили». А он ругался, почему так поздно.

Ольга Викторовна, порой выбиваясь из сил, поднимала детей, и ей стал помогать Алексей.

3. «Буду ждать. Я тебя дождусь…»

Ольга Викторовна:

– А дальше… С работой сами знаете, как было… Но Леша находил себе место… Он не женился, но мальчик у него есть – сын его… На себя записал. Ему говорила мать ребенка: «Ты откажись от него». От сынишки. Она бы деньги как мать-одиночка получала. А он: «Нет, никогда».

Вот в таких житейских условиях жила Ольга Викторовна и ее сын Алексей.

– И вот на Украину…

Ольга Викторовна:

– Его вызвали в военкомат летом 2022 года… По повестке… Я его отговаривала. А он: «Я там родился. Снежное поеду защищать». И он собрался. Поехал в Павловск. Но его привезли обратно.

– А в Снежном родные остались?

– Отец его умер, двенадцатый год как нету. Ни дедушки, ни бабушки…

– Но все равно: на родину…

Ольга Викторовна:

– Так вот, он приехал. «Почему приехал назад?» Он: «Завернули. Уже набрали…» И все на меня ругался: «Это ты молилась, наверно, чтобы меня не взяли». – «Успокойся, сиди дома. Тебе же сколько лет».

– 43 года, – прикинул я возраст Митянского.

– А в январе этого года исполнилось бы 44 года…

– Дальше?

– Сначала забрали младшего Костика – его брата. У них 20 лет разница. Забрали неожиданно. Мы как раз все вместе за грибами ездили. И приезжаем – пришла повестка. А он приехал из Воронежа, там живет. Женился… В пять часов вечера, а назавтра утром быть в Павловске в военкомате. Мы, что можно было, собрали. Старший, Алеша, помогал: «Мне так Костика жалко. Я бы лучше поехал за него». Костика забрали, сначала в Богучаре были, потом на Белгород младшего. А потом ни с того ни с сего – и этого.

– Старшего?

– Да, повестка Алексею пришла. Недели через две после Костика. Алексея собрали. Он – в Павловск. В Воронеже две недели тренировались. Мы ездили к нему. Сестра моя из Рамони к нему ездила, проведывала. Ведь надо же всего, Господи. И форму надо, и сапоги, и компас, и все. «Я же там был, я знаю, – он говорит. – И спички охотничьи, и очки, и нитки – купите все. Таблетки. Мед, варенье. Чеснок». Говорит, знает все. Потом, это конец октября, говорит: «Нам можно 5 ноября приехать». Там какие-то праздники. Мы собирали. А потом звонит, а я пошла еще подкупить, что он сказал, и: «Нас уже завтра отправляют в обед». И мы бегом. Побежали, деньги сняли. Такси наняли – свидание с 5 до 6, до 7 – уже как прощальное. Поехали. Людей много. Нас прямо туда пропустили. Сначала у кого свидание было. Алеша вышел, долго разговаривали (не могли наговориться!)… «Ты ж там смотри берегись». – «Да будет все, мам». – «Брат там». – «Может, Бог даст, свидимся с братом». Брат с Белгорода уже ушел туда. – Ольга Викторовна вытирала слезы.

Продолжала:

– Он: «Я причастился в церкви. Все». У него же иконка. Крестик есть. Потом уже уходить, он: «Мам, ну будет все хорошо». Отдал нам карточку свою, мы ему другую дали. Купили всего. И: «Если что, мы будем деньги тебе пересылать». А он (о своей карточке): «На себя тратьте. Может, Костику. У него же ни зарплаты, ничего». Мы попрощались. Он: «Мама, прости меня», – Ольга Викторовна не могла говорить. Она плакала. Но потом: – «Прости меня, я тебя обижал». – «Ой, да успокойся. Дай Бог… Буду ждать. Я тебя дождусь…» Все. Потом уже 2 ноября звонил: «Мам, мы уже подъезжаем к Украине. Звонить нельзя». Телефоны, что ли, заберут. «Если будет возможность, позвоню». Ну и вот я ждала… Ходила в церковь, – говорила отрывисто, что-то перебарывая внутри. – Ставила за здравие. Все молилась. Ставлю свечку, а она падает. Упала свечка. И на ногах… У меня люди спрашивают: «Как ты себя чувствуешь?» – «Как-то спокойно все», – говорю. А потом видела его во сне: он стреляет. А я говорю: «Куда ты стреляешь?» – «Мам, а мы куда стреляем. Есть же у меня данные, куда стрелять». Видела…

Разговор прерывался. И продолжался.

Ольга Викторовна:

– Потом, когда его привезли, во сне видела, как он заехал сюда… «Мам, я быстро, мне тут по делам». Хороший. А 13 декабря принесли…

Я догадался: извещение о гибели.

– Он там всего прослужил… 19 ноября он погиб. Ну, сказали, орденом Мужества наградили. Он спасал людей. Так сказали из военкомата. Но я не сомневаюсь, он в стороне не останется. Он такой, всегда помогал всем.

– Прощались…

– Здесь, в Верхнем Мамоне… Людей много. Люди шли, шли и шли. Гроб был закрыт. Мы его ждали целую неделю. 13 декабря сообщили нам, а 20 декабря похоронили. Пришло извещение, а позвонил младший. Он получил ранение, сам в Питере в госпитале. В один день одного убили, а другого ранили… На прощании и солдаты, и салют. В части сказали: он спасал людей…

На стол положила часы, крестик с прицепленной к цепочке иконкой, номерок.

– Привезли его личные вещи… Часы сестра ему покупала. Крестик, я ему матушку Матрону вешала – носил… Его номерок…

Рядовой Митянский

Я увидел жетон солдата: «ВС РОССИИ АВ 262594»

Мать перебирала пальцами дорогие вещи и не могла оторваться от них.

– А где случилось?

– В Куземовке…

Я прочитал в извещении:

«Митянский Алексей Валерьевич… рядовой… погиб 19.11.2022 г. при выполнении обязанностей военной службы…»

Как скупо…

Подала свидетельство…

Я читал: «Свидетельство… место рождения – Донецкая область, г. Снежное… место смерти – Российская Федерация, ЛНР, с. Куземовка…»

Нашел на карте село Куземовку. Оно находилось в Сватовском районе, где шли ожесточенные бои. Увидел на фото села памятники воинам Великой Отечественной войны, которые невольно отозвались: «Здесь стоит установить памятник и воинам нынешним…»

Ольга Викторовна подала медицинскую справку.

Прочитал:

«…Травматический гемоторакс…»

Это скопление крови в грудной клетке…

«…Травма неуточненного органа грудной клетки…»

«Внешняя причина: военные операции, вызвавшие повреждения другими видами взрывов или осколками…»

Алеша погиб…

Ольга Викторовна принесла письма сына…

Я читал и окунался в жизнь этого (тогда) юноши. Он писал маме со службы в Дагестане. Письмо из Буйнакска… В/ч 93915… Из Каспийска… «…Был на боевом охранении»… Писал, как здесь не бывает снега… Если падает, сразу тает… Радовался, когда осталась «стодневка»… 100 дней до дембеля. И ждал встречу с родными. Письма подписывал: «Ваш солдат»…

И в одном я увидел стихотворение Алексея матери:

«Дорогая, милая мать,
Ты меня извини, дорогая,
Что тебя в этот вечер, родная,
Не смогу я с любовью обнять…

Если б мог я снова родиться,
Жизнь по-новому мог бы начать,
Никогда бы тебя не обидел,
Моя милая, добрая мать…

Прости меня – за все обиды,
Которые тебе я приносил,
За то, что был виновен.
И прощенья не попросил…
Прости меня, мамуля дорогая,
Прощенья просит твой солдат…»

А мать сидела рядом, перебирая вещи сына, что-то причитала… Она, как и в детстве, с сыном, потом с сыном-школьником, с сыном-солдатом… И теперь с сыном… И я невольно был с ними рядом.