Kitobni o'qish: «Мумия из семейного шкафа», sahifa 2
Глава 3
Я нажала на кнопку звонка, но тот не издал ни звука. Пришлось постучать в дверь, и она тут же распахнулась. У меня сложилось такое впечатление, что Алина ждала меня под дверью.
– Что у тебя со звонком?
– Не работает. Вчера вызвала электрика из ЖЭКа. Не пришел.
– Ну и видок у тебя, – отметила я.
Наряд у нее был более чем странный: она стояла в ночной сорочке, поверх которой был наброшен фартук, только не кухонный, а какой-то специальный, похоже, лабораторный. Фартук был сшит из медицинской прорезиненной ткани, проще говоря, клеенки. Он был очень старый, тесемки от времени разлохматились, а сама ткань местами была прожжена то ли сигаретами, то ли каким-то химическим веществом.
– Где такой раритет откапала?
– В кладовке, в углу валялся.
– И это?
В руках Алина держала малярную щетку, а рядом стояло пластиковое ведро, доверху наполненное водой.
– Да, щетку я тоже там нашла, – пояснила Алина.
– Я что-то не поняла, ты меня вытянула из постели, чтобы я поддержала твой трудовой порыв?
– Ты Библию принесла? – вопросом на вопрос ответила Алина.
Говорила она тихо, как будто опасалась, что, кроме меня, ее может еще кто-то услышать.
– Принесла. А что, собственно, происходит?
– Заходи.
Я впервые перешагнула порог новой Алининой квартиры. Она была огромная, в семидесятых годах редко когда такие дома строили, только исключительно для партийной элиты. Высокие потолки, не меньше трех метров. Большие комнаты, все отдельные. Вместительная прихожая, в ней и десятерым не было бы тесно. Кухня-столовая, мне всегда хотелось бы иметь такую же, просторную. Но главное – ванная. Ванная комната была просто загляденье: с окном и чугунной двухметровой ванной. Кроме того, стены и пол были облицованы очень-таки приличным кафелем, белым, чешским, пускай не модным, но на первое время вполне мог сгодиться и такой.
По правде сказать, когда Алина говорила, что квартира не нуждается в ремонте, я думала, она лукавит. По моим представлениям, не может четырехкомнатная квартира в центре города стоить так дешево. Оказалось, такие чудеса случаются.
– М-да, что сказать тебе, подруга? Мне нравится. – Я еще раз с завистью обвела взглядом ванную и вышла в прихожую. – Когда обмывать твои хоромы будем?
– Погоди обмывать, сперва нечисть из дома выгнать надо, – озабоченно произнесла Алина. – Я, собственно, этим и собираюсь сейчас заняться, а ты мне будешь помогать. Хорошо, что я на всякий случай в церкви инструктаж прошла и святой водой запаслась. Видишь, пригодилось. Надо двигаться от входа по часовой стрелке. Так и начнем, бери Библию в руки и присоединяйся.
Алина окунула щетку в ведро и стала напротив входной двери. Она занесла руку, брызнула вверху, внизу, потом слева и справа. Получился крест из брызг.
Со словами: «Отче наш, Иже еси на Небесах!» Алина зачерпнула щеткой еще воды из ведра.
– Марина, крести книгой вслед за мной.
– Алина, ты что, спятила? У тебя очередная блажь, а я должна тебе потакать?
– Блажь? Если бы ты знала, как я ночь провела, ты бы так не говорила! – вспылила Алина и с силой кинула щетку в ведро. Щетка плюхнулась в воду, и какая-то ее часть выплеснулась на пол. – Ой, что же я наделала, святая водица пролилась, – запричитала она. – Боженька меня накажет! Только одно ведро выпросила у батюшки, и столько пролилось. Теперь на всю квартиру не хватит.
У Алины с головой явно было что-то не то. Я пристально всмотрелась в ее лицо. Глаза испуганные и даже затравленные. Синяки от бессонной ночи. Неестественная бледность. И руки… Щетка в них не просто дрожала – ходила ходуном, да так, что с Алининого фартука вода стекала ручьями на пол. Что же с моей подругой произошло, если за ночь она так изменилась?
– Оставь в покое святую воду, потом с пола соберешь. Идем, расскажешь, что с тобой ночью случилось? Где у тебя будет гостиная?
Алина показала рукой на открытую дверь:
– Там.
– Пошли. – Я направилась в комнату. Алина покорно побрела за мной.
Диван и кресло стояли на месте, шкафы были выставлены вдоль стены в полусобранном виде. Кругом коробки, стопки книг, цветочные горшки.
Алина обвела взглядом весь этот беспорядок и, оправдываясь, сказала:
– У меня только две руки. Хорошо, что грузчики аккуратно все поставили, мебель двигать не надо.
– Алина, не о том речь. Что случилось?
– Я приехала из аэропорта, было девять вечера. Устала за вчерашний день, не передать словами. Ни чай не пила, ни телевизор не смотрела, сразу легла спать. До часу ночи ничего не помню, спала как убитая. Разбудил меня шум. Слышу чьи-то шаги, как будто кто-то в тяжелых ботинках ходит по прихожей. Бум-бум-бум. Комнаты пустые, эхо разносится по всей квартире. Страшно. Дверь заскрипела. Потом чей-то стон, потом опять топот. Еле до утра дожила.
– И это все?
– Все? Тебе этого мало? – подруга обиженно на меня посмотрела.
– Алина, может быть, тебе все приснилось? Бывают такие реалистичные сны. Сама сколько раз задумывалась, приснилось мне это или было на самом деле.
– Бывает? Местное умопомрачение? Ты меня еще сумасшедшей объяви! Нет, мне это не приснилось. Мне сны не снятся! Кто-то ходил по моей квартире!
– Ты видела этого «кого-то»?
– Нет, я лежала в постели, но я кожей чувствовала чужое присутствие. Когда он шагал, меня так трусило, что кровать ходуном ходила. Жуть! Меня, знаешь, вроде как парализовало. Руки, ноги налились свинцом, пошевелиться не могу. Дышу через раз. Только сердце стучит быстро-быстро, и в голове бухает. – Алина кулаком постучала о шкаф, имитируя звуки в ее голове. – Мне страшно, Марина. А вдруг это…
– Что?
Алина перекрестилась:
– Сама знаешь, что это… Не говорю вслух.
– Привидение?
В ответ Алина только кивнула. Несколько месяцев назад мы с Алиной вернулись из Англии, куда специально ездили, чтобы посетить совершенно «очаровательную» деревушку Плакли, в которой были прописаны, ни много ни мало, двенадцать привидений. Воспоминания еще были свежи в нашей памяти. Там, в Англии, тоже были шаги, призраки, прогуливающиеся по темным коридорам, собачий вой и протяжные стоны.
Ну и что? Мы нашли всему истинное объяснение.
– Нет, Алина, до первого апреля еще далеко! Тебе не удастся меня опять разыграть. Нет здесь никаких привидений. И там, в Плакли, не было. Если что-то и есть, так это настоящее реальное лицо, – сорвалось у меня с языка.
Зря я это, конечно, сказала. Пожалуй, если здесь кто-то живой ходит, да еще по ночам, это намного хуже, чем если бы здесь появлялся призрак. Призрак может напугать, а вот человек… Поди знай, откуда у него ключи от квартиры и что у него на уме.
– Ой! – взвизгнула Алина. – Ты хочешь сказать, что кто-то по-настоящему ходил в моей квартире?
– Не знаю, – неуверенно ответила я, не хотелось еще больше запугивать подругу.
Алина судорожно вцепилась в мою руку, вжала голову в плечи и от страха зажмурила глаза.
– Погоди, не спеши падать в обморок. Давай разбираться. Ты слышала шаги где?
– Там, – Алина дрожащим пальцем указала на прихожую. – Вернее, я лежала в кровати, а шаги доносились оттуда.
– А ты не могла спутать? Может, соседи ходили у тебя над головой?
Алина отрицательно замотала головой.
– Шаги, скрип и стон доносились именно оттуда.
– Замки старые?
– Нет, вчера успели врезать новый замок.
– А дверь?
– Цела и невредима. И цепочка на месте.
– Значит, ходить никто не мог?
«Что тут сказать? Хорошо это или плохо? – подумала я. – Может быть, и хорошо, что шаги всего лишь плод Алининого воображения. Нет, все равно плохо. Потому что иметь сумасшедшую компаньонку – хорошего мало».
Решив для себя, что, может, после освящения Алина успокоится и ее голова придет в норму, я резко поднялась с дивана:
– Алина, не будем терять времени, пошли освящать твою квартиру.
Мы вновь вышли на исходную позицию, к входной двери. Алина схватила щетку и с воодушевлением начала разбрызгивать святую воду.
– Отче наш, Иже еси на Небесах!
– Да святится имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли, – вторила я ей, размахивая Анькиной Библией.
Освятив по часовой стрелке одну комнату, кухню и ванную, мы остановились перед дверью в кладовую.
– Что там у тебя? – спросила я и приоткрыла дверь.
– От старых хозяев барахло осталось.
– Ты его будешь хранить?
– Боже упаси, я свои старые тряпки не храню, а тут чужие! Сейчас в четыре руки вынесем все на мусорник.
Закатав рукава, я стала подносить к входной двери годовые подшивки газет, аккуратно перевязанные для сдачи в макулатуру, старые журналы, мешки с детскими игрушками, большая часть из которых была поломана, эмалированные кастрюли с дырками в днище, узлы с тряпками и многое другое, что можно было бы смело выбросить еще лет десять назад. Например, стопка журналов «Юность» была датирована восемьдесят пятым годом. А плюшевый медведь, набитый опилками имел всего одну лапу. В годы моего детства игрушки уже набивали ватой, значит, этот медведь был сшит задолго до моего рождения.
В углу кладовки валялся матерчатый зонтик от солнца.
– Алина, смотри, какой раритет! – воскликнула я и раскрыла над головой выцветший купол.
– Ага, я такой зонтик в кино видела. То ли в «Веселых ребятах», то ли в каком другом фильме тех времен.
– Может, покопаемся и в антикварный магазин оттащим находки или в музей быта первой половины двадцатого столетия? Сколько здесь всего!
– Нет, сразу на мусорник, – не согласилась со мной Алина. – Не отвлекайся! Если от каждой вещицы будем охать и ахать, за три дня эту груду хлама не разберем. Надо же столько мусора хранить! Вот скажи, ты бы носила тронутую молью фетровую шляпку?
– Нет, но, может быть, ее хозяйка на этот счет имела свои соображения?
– Передать потомкам? Внучке на совершеннолетие? Или невестке на Восьмое марта? Щедрая бабушка. Вот бы люди обрадовались. Но, к сожалению или к счастью, прямых потомков не оказалось, и этот шедевр шляпного искусства достался мне в нагрузку с квартирой.
– Алина, смотри, тут что-то будет поновее бабушкиного пальто.
В углу лежал относительно новый черный чехол, застегнутый на «молнию» и сшитый из водоотталкивающей ткани. Лет пять назад я купила точно такой же для хранения меховых вещей. Продавщица убеждала меня, будто ткань пропитана специальным противомолевым составом. Я купилась на рекламу и запихнула в чехол Анину шубку, предварительно не обработав ее средством от моли. Наверное, кушая вкусную цигейку, моль говорила мне «огромное человеческое спасибо». Вот и верь после этого рекламе.
– Знакомая вещица, у меня такой же, – я схватила за край и вытянула чехол в прихожую. – Алина, чем черт не шутит, может, тебе норковая шуба досталась? Меня уверяли, что эта ткань пропитана специальным составом против моли и ее личинок. Только, знаешь, от моли и от мафии спасения нет. Будем надеяться, что хозяева бросили сюда на всякий случай таблетку нафталина. Не люблю, когда из чехлов выпархивает рой бабочек.
– Ага, норковая шуба! Скорее крестьянский салоп девятнадцатого века, – хмыкнула Алина и с любопытством оглядела мою находку. – Ну, что здесь? Салоп или шуба? – Она наклонилась над чехлом и дернула за бегунок. Две половинки разъехались, обнажив жуткий оскал человеческого черепа. От неожиданности Алина вскрикнула, тут же застегнула «молнию» и отскочила в строну. – Это шутка? Прикол?
Минуты две мы смотрели друг на дружку, не решаясь повторить операцию с открыванием чехла. Первой не выдержала я:
– Нет, не может быть, чтобы там был настоящий скелет. Нам показалось. Карнавальный костюм. Шутка!
– Тогда открывай. Ты нашла, ты и смотри.
Мне ничего не оставалось, как подойти к чехлу и дернуть за бегунок. Я набралась мужества и заглянула внутрь. Оттуда на меня смотрел пустыми глазницами череп. На фоне черной ткани он выглядел белым как мел. Я приоткрыла чехол шире. Обнажились ключицы, грудная клетка, кости рук, позвоночник.
– Алина, похоже, здесь скелет со всеми его составляющими.
– Костями? Господи, за что мне такое испытание? – Алина скосила глаза на чехол. – Череп-то как блестит. Полировали его, что ли?
Она дрожащей рукой коснулась гладкой поверхности лобной кости.
– Это не гипс и не пластмасса, – подтвердила мою догадку Алина. – Это настоящий человеческий скелет.
Я только в ответ закивала и на всякий случай отошла подальше от находки. Алина последовала моему примеру.
– И что нам теперь делать? – спросила она, пытаясь найти в моих глазах ответ.
– Не знаю, – пожала я плечами. – Может, вынесем из квартиры?
– Да, здесь ты права, от скелета следует избавиться, и чем скорее, тем лучше. Но просто вынести из квартиры и бросить его в мусорный контейнер не гоже, как-то не по-христиански.
Алина перекрестилась, на секунду задумалась, а потом выдала:
– Скелет нужно предать земле.
– Да. Только где? – растерялась я.
– На кладбище, разумеется, – ответила Алина. И она не шутила.
– Мы что, его хоронить будем? – Я все еще не могла поверить в реальность скелета.
Алина подошла к ведру со святой водой, зачерпнула ладонями воду, умылась, а оставшиеся на кистях рук капли стряхнула в чехол.
– Да, мы его похороним. Я не хочу, чтобы душа скелета была на меня в обиде. Кстати, а если это он по квартире ночью топал?
– Кто, Алина?
– Ну этот, из чехла.
– Опять ты за свое?
– А больше, Мариночка, некому. Точно, он топал! – Алина говорила так уверенно, что убеждать ее в том, что шаги и стон всего лишь плод ее воображения, я не рискнула.
– Он! Он! А если она?
– Это легко проверить. Высыпай кости из мешка.
– Почему я? Я в анатомии ничего не понимаю.
Алина, позабыв, что минуту назад тряслась от страха, решительно подошла к чехлу и вытряхнула его содержимое на пол. Кости с грохотом высыпались на паркет. И в этот момент, надо же было такому случиться, в дверь постучали. Стучали долго и настойчиво.
– Придется открыть.
Я накрыла кости чехлом, а Алина подошла к двери.
– Кто?
– Ваш сосед. Я вам ключ от сушилки принес. Наверное, будете сушилкой пользоваться? У нас на два этажа одна сушилка.
Алина открыла дверь. На пороге стоял мужчина средних лет. По виду трудно было определить его истинный возраст. Он был несколько полноват и имел отечное лицо, но пьяницей не выглядел. Возможно, у него было больное сердце или проблемы с почками. В целом мужчина оставлял приятное впечатление – открытого и добродушного парня, красотой не блистал, но и уродом не был.
– Виктор, сосед, – представился он. – Я живу этажом выше.
– Надо мной? – спросила Алина.
– Нет, в двухкомнатной. Вот, хочу поздравить вас с переездом. Надеюсь, мы с вами подружимся.
– Да, да, – активно закивала Алина. Я тем временем подталкивала ногой под чехол выглядывающие из-под него кости. – Обязательно приглашу вас на чай, как только приведу квартиру в порядок.
– Буду ждать. Квартира номер девять, – сосед сверкнул глазами и поиграл бровями, изображая на лице крайнюю заинтересованность в Алининой персоне.
Я едва сдержалась от смеха. Виктор уходить не собирался:
– Хозяйка, может вам помочь переставить мебель или просто подвинуть? Я по-соседски могу. Или муж заревнует?
– Он не заревнует, потому что его нет.
– Такая красивая и не замужем?
– Чего ж не замужем? Замужем, только бросил он меня, укатил за границу, – Алина опять с обидой вспомнила о Вадиме.
– И теперь одна живете? – удивился Виктор.
– А если и одна? То что? Да вы не переживайте, современной женщине бытовые трудности нипочем. Я не смогу – подруга поможет. А так, конечно, спасибо за предложенную помощь.
Алина вытолкала с порога соседа, захлопнула за ним дверь и вернулась к чехлу. Со словами:
– Так, так, так. Что у нас выходит? Мальчик или девочка? – она стала копошиться в груде костей, выстраивая на паркете скелет.
– Получается? – я заглянула Алине через плечо.
– Смотри, как интересно. Череп, грудная клетка, верхние отделы позвоночника и кости рук соединены проволокой. Все остальное россыпью. А вот и кости таза. Если их сопоставить с плечевым поясом, длиной рук и ног, то можно предположить, что перед нами мужчина.
– Что ты сказала относительно того, что кости соединены между собой?
– Смотри, – Алина приподняла двумя руками череп, и следом за ним потянулся позвоночник.
– Алина, так это, наверное, учебный экспонат! – догадалась я.
Страх мгновенно улетучился. Экспонат – это уже совершенно иная статья. Глупо бояться костей, сцепленных между собой проволокой.
– Возможно, – рассеянно ответила мне Алина, продолжая рассматривать кости.
– Нет, точно. На затылочной кости след от карандаша. Какие-то цифры.
– Да, вижу, – Алина повернула череп набок. – Два, ноль… Похоже, на год. Две тысячи, а дальше не разберешь, смазано. Что это значит? Год смерти мужчины? Или номер?
– Больше похоже на год, а там… Кто знает? Алина, лучше скажи, что делать будем? Хоронить или отнесем в медицинский институт? Наверное, там не откажутся от лишнего пособия для обучения студентов? И нам хлопот меньше.
Алина ничего мне не ответила, молча собирала кости и складывала их обратно в чехол. Прошло пять минут, она продолжала молчать. Я забеспокоилась. Что у нее на уме? Когда она пребывает в таком глубокомысленном состоянии, следует опасаться рождения новой идеи. Именно опасаться, потому что никогда не знаешь, по какому месту стрельнет эта самая ее идея.
– Ты можешь мне ответить? – не выдержала я. – Что с костями будем делать?
– Дай подумать. А пока кости пусть полежат.
– А не боишься?
– Костей не боюсь, но, знаешь, как-то мне неспокойно. Эйфория от покупки квартиры после жуткой ночи прошла. Теперь думаю, а почему мне эту квартиру вообще продали? Мне кажется, если хорошо поискать, скелет будет не единственной нашей находкой. Что-то в этой квартире не так.
Алина положила последнюю косточку в чехол, оттянула его обратно в кладовку и для надежности закрыла дверь кладовки на замок.
Глава 4
– Пойдем перекусим, – пригласила меня Алина. – Я ведь со вчерашнего дня ничего не ела, может, от этого мозги совершенно ничего не соображают?
Она прошла на кухню, залила воду в электрический чайник и стала ждать, когда закипит вода.
– Еды у меня нет, только печенье, – предупредила Алина и выложила на стол металлическую коробку.
– Сказала бы, я по дороге зашла в магазин или из дома принесла еды.
– Ничего, я худею.
– Ага, на бисквите, ты сильно похудеешь, – заметила я.
Вода в чайнике закипела. Алина залила в кружки кипяток, бросила по пакетику чая и уселась за стол напротив меня.
– Слушай, – начала выкладывать свои соображения Алина. – Ты помнишь, я давно мечтала жить в подобной квартире.
– И старая квартира была неплохая.
– Верно, но она была почти в два раза меньше этой. И район… Тоже центр, но не тихий сквер перед окнами, а загруженная автомобилями улица. Чувствуешь разницу?
– Сколько ты доплатила за квартиру?
Алина назвала сумму.
– Немало, но я предполагала, что обмен тебе обошелся в три раза дороже.
– Да, хозяйка квартиры снизила цену, потому что срочно хотела переехать.
– Она как-то объяснила свое решение съехать с этой квартиры?
– Объяснила. Она одинока, ей не нужны такие большие апартаменты, к тому же за такую жилплощадь дорого платить, а моя квартира не такая большая. И из моей квартиры ей удобней добираться на работу. Одни плюсы.
– Убедительно, но чтобы срочно меняться…
– Вот именно, она торопилась съехать, сама все документы оформила за один день.
– Алина, как ты узнала об этой квартире?
– Я с этой Людой разговорилась, когда ждала своей очереди в стоматологический кабинет.
– Подожди, ты хочешь сказать, что действовала не через агентство и у тебя с этой женщиной нет общих знакомых, которые бы вас порекомендовали друг другу?
– Нет, – вздохнула Алина. – Все так быстро произошло. Я ее толком и не знаю.
– А ты проверяла документы на эту квартиру? Может, девица подсунула тебе липовые бумаги, содрала с тебя деньги, а у этой квартиры есть законные хозяева, которые, скажем, в данный момент живут за границей или в отпуске?
– Я об этом не подумала, – в ужасе призналась Алина. – Вот идиотка!
– А в паспортный стол ты ходила? Документы на прописку сдала?
– Нет, конечно. Марина, ты ведь знаешь, я прописана у мамы. У нее хоть и приватизированная квартира, но она все равно боится, что, если никто из нас не будет у нее прописан, квартиру могут забрать. Объясняла ей, объясняла, но все без толку. Это, наверное, уже старческое.
– Ну и глупо.
– Да, да, но стариков переубедить трудно.
– Алина, я говорю не о твоей мамочке, а о тебе. Представь, ты живешь спокойно, а потом в какой-то момент сюда заявляются законные владельцы и просят освободить квартиру. Что ты делаешь?
– Погоди, по закону я имею право отменить договор купли-продажи в течение полугода.
– Да, имеешь, но даже если ты через три месяца, через два или месяц прибежишь по старому адресу, может оказаться так, что твоя квартира уже давно перепродана. Квартиру ты, может, и отсудишь, а вот деньги тебе никто не вернет.
– Все, прекрати! Ты меня напугала куда больше, чем ночной призрак, – раздраженно остановила мои рассуждения Алина. – Лучше скажи, что мне делать в этой ситуации?
– Я бы на твоем месте сначала сбегала в ЖЭК, а потом съездила к этой Людмиле и напрямую спросила, что ее вынудило так спешно поменять квартиру. На мой взгляд, либо она аферистка, либо у нее была веская причина покинуть эту квартиру. За такую жилплощадь, обратись она в агентство, ей бы предложили куда большую сумму. Ну, подождала бы немного, пока на ее квартиру подберут покупателя. Не горит же. Странно, может, она не хотела афишировать свой новый адрес?
– Но я-то его знаю. Я там десять лет прожила.
– При чем здесь ты, Алина?
– Давай не будем гадать, а съездим и все узнаем.
– Поехали, – согласилась я. – А как со скелетом быть?
– Подождет. Потом решим. – Алина вылетела из кухни и побежала одеваться.
Жилищно-эксплуатационная контора находилась в соседнем доме. В паспортном столе был неприемный день, но мою подругу этот факт совершенно не смутил, она, не раздумывая ни секунды, требовательно постучала в закрытую дверь.
– Кого там… – послышалось ворчанье за дверью. По смыслу мы с Алиной догадались, хотели помянуть черта. – Неприемный день!
– Знаем, читать умеем. Все равно откройте… – потребовала Алина таким тоном, что женщина, сидевшая внутри, не рискнула испытывать наше терпение и распахнула дверь.
Смерив нас нагловатым взглядом, паспортистка спросила:
– Вы, собственно, откуда?
Мне очень хотелось ответить ей в рифму, но я сдержалась, зато Алина дала волю эмоциям:
– От верблюда. Женщина, районное начальство нужно узнавать по голосу. Почему паспортный стол закрыт? Если сегодня нет приема, это еще не значит, что дверь должна быть на замке.
– Алина отодвинула оторопевшую паспортистку и вошла в кабинет. Следом за ней протиснулась и я.
Женщина, находясь в легком шоке, беспомощно моргала глазами. Она явно не понимала, кто стоит перед ней. Какое такое районное начальство, которое она в глаза не видела. Не понимала и я, какую инстанцию подразумевала Алина, представляясь паспортистке. Ну да я уже привыкла к Алининым приемам вводить народ в заблуждение, а вот хозяйка паспортного стола стояла по стойке «смирно», не зная, как ей дальше действовать, сразу спросить, кто мы такие, или подождать и узнать сперва, чего нам от нее нужно.
Паспортистка выбрала второй вариант:
– Я вас слушаю.
Что ж, Алина выбрала верную тактику. Конечно, она бы и так узнала, кто прописан в ее квартире, но не сегодня, а лишь послезавтра, поскольку по собственному опыту знаю, официальные лица чтят приемные дни как нечто святое.
– Нас с коллегой интересует такая информация. Кто прописан в квартире номер шесть в доме номер пять по проспекту Маяковского.
– Сейчас никто, – паспортистка ответила, не колеблясь. – Квартира продана. Людмила Попова, прежняя хозяйка, на днях выписалась, а новые жильцы еще не прописались. Хотите, посмотрите документы.
– Спасибо, мы вам верим. Нам пора.
Мы вышли из конторы. Алина не скрывала своей радости.
– А ты говорила, что Людмила аферистка. Как хорошо, что она выписалась и никого там не оставила. Кроме скелета, разумеется. Теперь едем по старому адресу и в лоб ее спросим, что за сувениры она мне оставила.
Через пятнадцать минут мы высадились из Алининого автомобиля в ее старом дворе. Не знаю, как ей, а мне двор нравился. Хотя фасад дома и выходил на оживленную магистраль города, сам двор был уютным, с большим количеством зелени. Прямо перед окнами бывшей Алининой квартиры рос старый тополь. Летом, когда было жарко, он своей мощной кроной надежно укрывал окна от палящего солнца. Даже в тридцатиградусную жару в комнатах было свежо и прохладно.
А еще в этом дворе была прекрасная детская площадка. В прежние годы мы с Аней часто приходили сюда на прогулку, благо, сами живем неподалеку. От воспоминаний, связанных с прошлым, у меня защемило сердце.
– Алина, не жалко? Двор такой чудесный.
– Не трави душу! Пошли, – Алина шмыгнула в родной подъезд, я припустила за ней.
– Как ты думаешь, она дома? – бросила я вдогонку.
– Проверим.
Когда я взобралась на третий этаж, Алина уже давила на кнопку звонка. Открывать нам не собирались. Мы постояли еще несколько минут и спустились вниз.
– Что будем делать? Ждать?
– Не знаю, – неуверенно ответила Алина.
– Здравствуй, Алиночка. Соскучилась? – раздался за нашими спинами старческий голос.
Из подъезда вышла Антонина Петровна, бывшая соседка Блиновых.
– Здравствуйте, Антонина Петровна. Я заскочила по делу к вашей новой соседке, да, видно, ее дома нет, а она мне так нужна.
– Алиночка, не одна ты ее ждешь. С утра ей привезли холодильник из магазина, а ее дома не оказалось. Ушла рано и свет не выключила.
– То есть как не выключила?
– А вот так. Я в пять встаю, молоко во двор рано привозят, в шесть утра. Я вышла во двор без пяти шесть. Еще темно было. У тебя на кухне свет горит, то есть – у нее. Машина с молоком сегодня что-то припозднилась. Пока покупала, пока со всеми переговорила, уже восемь часов было. Я хотела домой идти, но тут во двор грузовичок въехал. Водитель спросил в каком подъезде твоя квартира. Я ему ответила. Он звонил, звонил, да так и уехал с холодильником. Скорей всего, она мимо меня проскочила, я ее еще не очень хорошо запомнила. Молодая высокая блондинка, кажется, в очках ходит. Ну, да бог с ней, ушла и ушла. Теперь ей опять придется оплачивать грузовик, чтобы холодильник привезти.
– А свет?
– Что свет? – Антонина Петровна удивленно посмотрела на меня. – Ах, ну да, свет до сих пор горит. Значит, не возвращалась.
– Да, скорей всего. До свидания, Антонина Петровна, – Алина стала спешно прощаться с соседкой. – Вы в магазин торопитесь?
– На базар, Алиночка.
– Давайте мы вас подвезем?
Я ничего не понимала. Алина торопилась запихнуть соседку в машину. Неужели так растрогалась, увидев человека, с которым жила на одной площадке долгие годы?
– Что копаешься? Быстро садись, – поторопила меня Блинова.
За считанные минуты доставив Антонину Петровну к Центральному рынку, Алина развернула автомобиль и помчалась обратно по старому адресу.
– Что ты задумала?
– Я? Попасть в свою квартиру.
– Она уже не твоя! – попыталась я предостеречь Алину от необдуманного поступка.
– Ты же сама говорила, что Людмила аферистка.
– Нет, это одна из версий.
– Вот и проверим!
– Каким образом?
– Зайдем в квартиру и поищем документы. Я Санькин комплект не отдала, а поменять замки она еще не успела.
– А если хозяйка дома?
– Спросим ее в лоб. Если нет – зайдем.
– А если застукают в чужой квартире?
– Если бы да кабы… Нам что, в первый раз ориентироваться на месте? Вылезай живо! – прикрикнула на меня подруга, выпорхнула из автомобиля сама и, на ходу нашаривая в сумке ключи, побежала наверх.
Для порядка позвонив несколько раз в дверь, Алина дрожащей от нетерпения рукой вставила в замочную скважину ключ. Механический поворот ключа, щелчок и вот – до боли знакомая прихожая. Только зеркала нет и обуви значительно меньше. У Алины обычно скапливается перед дверью столько туфель, ботинок и кроссовок, что можно предположить, будто в квартире проживает народа в пять раз больше, чем на самом деле. Сейчас на забытом Алиной коврике стояла одна лишь пара женских сапожек.
– Заходи, – зашептала Алина и первой проскользнула внутрь. Благополучно попав в квартиру, мы отдышались. Свет действительно горел в прихожей, в кухне и гостиной, но хозяйки видно не было. И слава богу, неизвестно, как бы она отреагировала на наше вторжение. Вряд ли бы ее устроила сказочка о том, что Алина что-то забыла в прежней квартире. Жди законных хозяев и не пользуйся дубликатом ключей. Лично я бы возмутилась, увидев в своей квартире старых хозяев, бесцеремонно открывающих дверь своими ключами.
– Ну, и что теперь? – с опаской поглядывая на входную дверь, спросила я.
– Ищем, – кратко ответила Алина.
– Что?
– Паспорт, документы.
– А если она ушла с паспортом?
– Марина, ты ищи, спрашивать будешь потом, – огрызнулась Алина и зашла в гостиную.
По всему, Людмила обустраивать свое жилище пока не собиралась. Везде валялись коробки, ящики, сумки, в большинстве пустые. Зато центр занимала огромная куча, сложенная из разных предметов: статуэток, вазочек, рамок с фотографиями, шкатулок и подсвечников. Похоже, Людмила что-то искала и для удобства вывалила все на пол.
– Однако, новая хозяйка особа не очень аккуратная, – подметила Алина.
Мебели как таковой в комнате не было, лишь диван, придвинутый к стене, и телевизор, не подключенный к электросети.
Алина прошла мимо ящиков, заглянула в них:
– Посуда, книги, тряпки. Марина, возможно, ты права. Я не вижу коробки или папки с документами. Посмотрим, что в куче. Тут тоже нет.
– Что будем делать?
– Пойдем пройдемся по другим комнатам.
В остальных комнатах было то же: ящики, коробки. Правда, в бывшей Санькиной комнате стоял платяной шкаф и матрац, брошенный на пол. Очевидно, в этой комнате Людмила намеревалась устроить спальную комнату.
В кухне нас поджидал сюрприз. На кухонном столе лежала дамская сумочка с полным набором документов.
– Вот это удача, – Алина извлекла из сумки паспорт. – Попова Людмила Ивановна. Двадцать шесть лет. Надо же! А я думала, она значительно старше. Смотрим прописку. С проспекта Маяковского она выписана. А прописана там была полгода назад, в октябре прошлого года…
– Так мало прожила?
– Получается. До этого жила на улице Горького, – Алина пожала плечами и вновь запустила руку в сумку. – Документы на квартиру, записная книжка, кошелек, ключи от этой квартиры.
– Странно. Алина, а сколько комплектов ключей ты отдавала Людмиле?
– Один. Свой комплект ключей Вадим незадолго до переезда потерял, ты ведь знаешь, какой он рассеянный. О Санькином комплекте я как-то забыла.
– Замки Людмила поменять не успела, – рассуждала я. – Значит, эти ключи единственные?
