Kitobni o'qish: «Вот как-то так», sahifa 4
Опасный, как военная тропа.
И можно свернуть, обрыв обогнуть,
Но мы выбираем трудный путь,
Опасный, как военная тропа…
… Мы рубим ступени, ни шагу назад,
И от напряженья колени дрожат,
И сердце готово к вершине бежать из груди.
Весь мир на ладони, ты счастлив и нем,
И только немного завидуешь тем,
Другим, у которых вершина ещё впереди.
Весь мир на ладони, ты счастлив и нем,
И только немного завидуешь тем,
Другим, у которых вершина ещё впереди»
И Лера поставила точку громким аккордом:
– Вот так!
– А ещё? – тихо попросил Николай Львович.
– Я только две песни Высоцкого знаю.
– А другие?
– Другие – только туристические. Вы их точно не знаете, а я одна петь не люблю.
– Я подпою, – вдруг откликнулся Олег Петрович.
Не успела Лера отреагировать, как его поддержали ещё голоса:
– В интернете слова найдём. (Это Серёжа)
– Мы тоже подпоём. Можно? (Это совершенно незнакомая пара средних лет, не из делегации, видимо, с их этажа. И когда присоединились? – Лера не заметила)
– Пожалуйста, Лера, нам очень любопытно. (Это опять Николай Львович. Просит, не требует. Ну, как откажешь графу?)
Лера со вздохом опять взяла в руки гитару. И в сопровождении простеньких аккордов на 23-м этаже самой высокой гостиницы Екатеринбурга зазвучали трогательные стихи русских бардов, положенные на незамысловатую мелодию.
«…Понимаешь, это просто, очень просто,
Для того, кто хоть однажды уходил.
Но представь, что это остро, очень остро
Горы, солнце, пихты, песни и дожди.
Пусть полным полно набиты
Мне в дорогу чемоданы
Память, грусть, не возвращённые долги.
А я еду, а я еду за туманом,
За мечтами и за запахом тайги»
«Нет мудрее и прекрасней
Средства от тревог,
Чем ночная песня шин.
Длинной-длинной серой ниткой
Стоптанных дорог
Штопаем ранения души.
Hе верь разлукам, старина, их круг
Лишь сон, ей-богу.
Придут другие времена, мой друг,
Ты верь в дорогу.
Hет дороге окончанья,
Есть, зато, ее итог,
Дороги трудны, но хуже без дорог…»
«Солнца не будет, жди – не жди,
Третью неделю льют дожди.
Третью неделю наш маршрут
С ясной погодой врозь.
Словно из мелких-мелких сит
Третью неделю моросит.
Чтоб не погас у нас костер,
Веток подбрось…»
«…Как отблеск от заката, костёр меж сосен пляшет.
Ты что ж грустишь, бродяга? А ну-ка, улыбнись!
И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет:
«Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!..»
«Всем нашим встречам
Разлуки, увы, суждены.
Тих и печален ручей у янтарной сосны.
Пеплом несмелым
Подернулись угли костра.
Вот и окончилось всё,
Расставаться пора.
Милая моя,
Солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?..»
«…Ты, да я, да мы с тобой!
Ты, да я, да мы с тобой!
Нас не разлучит ничто и никогда.
Даже если мы расстаёмся,
Дружба всё равно остаётся,
Дружба остаётся с нами навсегда!..»
Спасла Леру администратор на этаже. Она вышла в центр холла и вежливо сказала:
– Господа! Уже двадцать три часа. Вы прекрасно поёте, но вынуждена просить вас разойтись.
23 – из последнего стихотворения В.С.Высоцкого, написанного незадолго до смерти, и посвящённого Марине Влади:
И снизу лёд, и сверху – маюсь между:
Пробить ли верх иль пробуравить низ?
Конечно, всплыть и не терять надежду!
А там – за дело в ожиданьи виз.
Лёд надо мною – надломись и тресни!
Я весь в поту, хоть я не от сохи.
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Всё помня, даже старые стихи.
Мне меньше полувека – сорок с лишним, -
Я жив, тобой и Господом храним.
Мне есть что спеть, представ перед Всевышним,
Мне будет чем ответить перед Ним.
24 – строки из песен В.С. Высоцкого «Она была в Париже», «У неё всё своё…», «Здесь лапы у елей дрожат на весу…», «Дом хрустальный»
25 – строки из песен В.С. Высоцкого «Мы вращаем землю», «Он не вернулся из боя», «А сыновья уходят в бой»
14
– Как Вам сегодняшний день? – спросил Олег Петрович Леру, когда они подошли к дверям своих соседних номеров.
– Ох! Думала, что конца и края ему не будет! – честно ответила Лера, – А как начался? Если бы не Екатерина… Попадись нам слабенький гид, всё могло закончиться полной катастрофой! Надо будет ей хороший отзыв написать.
– Не только она, Вы тоже молодец! – неожиданно похвалил Леру Олег Петрович.
– Скажете тоже!
– Николай Львович определённо проникся к Вам уважением. Сколько я с ним знаком, ни разу не слышал, чтобы он о чём-нибудь кого-нибудь просил.
– Ещё завтрашний день надо пережить. Там и посмотрим, сменил он гнев на милость, как говорится, или вернётся к своему привередливому состоянию. Кстати, я завтра, скорее всего, задержусь. Так что начинайте экскурсии в Музее искусств без меня. Мне надо будет утром встретиться с Иваном Ивановичем насчёт концерта. В музее делегация разбита на две группы. Списки и имена гидов у Даниила, так что проблем, я думаю, не будет.
– С концертом какие-то сложности?
– Нет-нет. Так, последние штрихи. Чтоб всё без сучка, без задоринки прошло.
– Тогда, до завтра!
– А… можно вопрос? – остановила Лера Олега Петровича, уже взявшегося за ручку своей двери.
– Да.
– Вы откуда знаете туристические песни?
– Ходил в походы в студенческие времена.
– Какие?
– Горные и пешие. А Вы?
– В водные.
– На байдарках?
– Нет. Лодки и плоты… Надо же, Вы совершенно не похожи на человека, увлекающегося туризмом.
– Почему?
– Ну… – замялась Лера, – Вы так органично смотритесь в строгом деловом костюме, так срослись с ним, что кажется – в нём и родились.
(Сказать Олегу Петровичу Петру в глаза, что в нём не чувствуется романтики и авантюризма завзятого туриста, Лера постеснялась. Пришлось высказаться по-другому.)
Олег Петрович неопределённо хмыкнул на слова Леры, пожелал ей «Спокойной ночи» и ушёл к себе в номер.
15
В музей Лера опоздала на 20 минут. Честно говоря, не очень-то и спешила, но и специально время тянуть совесть не позволила. В планах было спокойно, в одиночку прогуляться по залу Уральского художественного литья из чугуна, рассмотреть внимательно все его многочисленные штучки-дрючки. Ведь всегда найдётся то, мимо чего взгляд проскользнул, не заметив, в прошлый раз. А потом подняться в зал русской живописи, где что ни картина – то шедевр. Делегацию встретить уже внизу по окончании экскурсий. Но… В холле музея Леру ждал Олег Петрович.
– Как у нас дела с концертом?
– Всё нормально, никаких проблем.
– А у нас тут забастовка случилась, почти революция.
– Опять Николай Львович?
– Он. Стал подбивать народ не начинать экскурсию, пока Вы не придёте. А народ Вы вчера покорили, и тем, что к каждому по имени-отчеству обращались, и вчерашним концертом. Вот народ и поддался. Еле их уговорили.
– Ох! Надеюсь, что экскурсовод не подведёт, а то потом весь день пойдёт кувырком. Я специально в музей звонила, чтобы дали самого опытного, самого знающего гида. Они обещали.
– Ну, пока ни выстрелов, ни взрывов не слышно, – пошутил Олег Петрович, – Если что, будем надеяться на «Сербскую таверну». Куда двинемся? Лекцию по Каслинскому литью я уже прослушал, могу предложить Вам свои услуги в качестве индивидуального гида.
Лера согласно кивнула головой, и Олег Петрович начал:
– История Уральского художественного литья из чугуна началась в тысяча семьсот сорок седьмом году с появления в небольшом городке Касли на Южном Урале первого чугуноплавильного железоделательного завода. Основал его купец из Тулы Яков Коробков. На Урале, а конкретно, в Челябинской области сошлось всё, что необходимо для производства чугуна – богатейшие запасы исходного сырья, древесины и первосортного формовочного песка. Развитие изящного чугунного литья связывают с появлением на заводе нового управляющего – Григория Зотова, сделавшего уникальную для того времени карьеру, пройдя путь от крепостного кричного мастера до главного управляющего заводом. Мировую известность Каслинскому литью принесла Всемирная выставка в Париже в тысяча девятисотом году, где была представлена интереснейшая работа – чугунный павильон26. Он получил наивысшие награды выставки – хрустальный Гран-при и большую золотую медаль. Традиции каслинского литья – графическая чёткость силуэта, скульптурная точность каждого штриха, сочетание тщательно проработанных деталей и обобщённых плоскостей с энергичной игрой бликов на их изломах, доскональные очертания даже мельчайших элементов изделия, покрытие готовых изделий чёрной краской особого рецепта, так называемая голландская
сажа, – бережно хранятся до сих пор…
Лера смотрела на легкие, ажурные, тонкие до филигранности, но, в тоже время, создающие впечатление стальной твердости и долговечности, экспонаты, выставленные в витринах музея, и думала о том, что, если экскурсовод в группе Николая Львовича также сухо рассказывает об этом великолепии, как Олег Петрович сейчас ей, то катастрофы не избежать.
В зале русской живописи Олег Петрович попросил Леру показать ему самые интересные, с её точки зрения, полотна. Таких набралось много. Известные и абсолютно узнаваемые, даже без чтения табличек под картинами, И.Шишкин и А.Саврасов. Больше похожий на А.Куинджи, но со своей «Лунной ночью» И.Айвазовский. Совершенно не похожий сам на себя, во всяком случае, из тех ярких, брызжущих красками картин, которые часто встречала Лера в различных музеях, Б.Кустодиев с явно недописанной картиной «Послушница со свечой».
Будто сошедшая со страниц «Ночи перед Рождеством» Н.Гоголя «Оксана» Х.Платонова. Так и вставала перед глазами сцена из повести: «Что людям вздумалось расславлять, будто я хороша?» – говорила она, как бы рассеянно… «Лгут люди, я совсем не хороша». Но мелькнувшее в зеркале свежее, живое в детской юности лицо с блестящими черными очами и невыразимо приятной усмешкой, прожигавшей душу, вдруг доказало противное. …«Нет, хороша я! Ах, как хороша! Чудо!» «Чудная девка! – прошептал вошедший тихо кузнец, – и хвастовства у нее мало! С час стоит, глядясь в зеркало, и не наглядится, и еще хвалит себя вслух!»
Очаровательный «Крестьянский мальчик с топориком» В.Тропинина, совершенно не похожий на крестьянского мальчика.
– Существует такая версия, что для этой картины Тропинину позировал сын графа Моркова, у которого художник был в крепостной зависимости. Но общепринятой считается версия, что образ ребёнка на картине обобщённый, собирательный. У Тропинина, если помните, на картинах нет загубленных тяжёлым крестьянским трудом персонажей.
– А вот эта картина для меня открытие и, даже, потрясение, – сказала Лера, указывая на картину «Девушка с папиросой», висевшую в том же зале, что и картина Тропинина, – И художника такого – Пётр Заболотский, я не знала до этого. И сюжет необычный – курящая девушка. Много ли Вы встречали подобных сюжетов, да ещё на картинах середины девятнадцатого века? Я – ни одного. А с каким мастерством написана! Этот газовый прозрачный верх! Не представляю, каким образом можно создать такой эффект?! А этот таинственный мерцающий свет от горящей спички, спрятанной в её ладони? Как он выхватил из темноты её лицо! А сама-то она как хороша! Свежая, юная, обаятельная! И курит… Парадокс.
– Готов с Вами поспорить, что хотя бы одну картину Заболотского Вы видели. Вспоминайте – Третьяковка, портрет молодого Лермонтова в красном доломане с золотыми шнурами.
– Конечно, видела! Неужели это тоже Заболотский?
– Именно он. И, кстати, доподлинно известно, что Лермонтов брал у Заболотского уроки рисования. Что касается курения, то как раз с середины девятнадцатого века в России начинается небывалая популярность курения среди женщин, не только светских дам, но и студенток, и домашних слуг. Простой люд курил дешевые вонючие папиросы «Трезвон». Дамы побогаче – египетские папиросы, тонкие и ароматные. Вот как здесь на картине. Отношение в обществе к женскому курению было разное. Одни считали, что это некий шаг к равенству полов. Другие, что это плохая привычка, особенно вредящая женскому здоровью. Третьи, что курение красит женщину27. Заболотский, видимо, относился к этой, последней категории.
– А Мешков? Он тоже есть в Третьяковке? Я в восторге от его «Балаклавы на Чёрном море». В прошлый раз, буквально, прилипла к картине. Не могла отойти. Обожаю импрессионизм.
– Мешков?.. Насчёт Третьяковки не уверен. Он как-то оказался в тени своих более именитых собратьев. Больше всего его работ в Ельце, где он родился. Есть в Липецке, Ярославле, Саратове. Эта картина, Вы правы, очень интересная. И она выбивается из общего ряда его работ. Он, в основном, писал пейзажи, портреты и жанровые картины в духе поздних передвижников.
Лера была поражена. Олег Петрович казался ей скучным политиканом с плакатной речью людей, привыкших выступать на митингах. И, вдруг, столько новых граней! Туризм, живопись. Даже где-то, местами, чувство юмора просматривается…
26 – масштабное трехъярусное сооружение весом 4,5 тонны. Состоит из 3000 деталей, которые изготавливали в течение года 16 мастеров под руководством молодого петербургского архитектора Е.Баумгартена и при участии М.Диллон, первой дипломированной русской женщины-скульптора, оставившей след в истории скульптуры модерна.
27 – «Среди дам находится немало любительниц этой приятной отравы. Потому, если мы захотим быть справедливыми, то сошлемся, что маленькая, тонкая папироска отнюдь не безобразит хорошеньких дамских губок, а придает им скорее своеобразную пикантность».
16
Ох, и натерпелась Лера страха на Шартажских палатках. Одно дело самой по скалам лазить. И совсем другое, отвечать за кучу людей, которые, как дети, дорвавшиеся до аттракционов в парке развлечений, разбежались кто куда. Смело штурмуют вершины, пусть и небольшие, всего-то до 18-ти метров, но и оттуда можно так упасть – мама, не горюй!
Николай Львович держался рядом с Лерой. Галантно подавал руку. Поддерживал. (Кто кого поддерживал это ещё, правда, был вопрос – то ли он Леру, то ли Лера его. Но ей оставалось надеяться, что хоть одного человека, главу делегации, она удержит от падения, если что.)
Олег Петрович встал рядом с самым опасным участком подъёма и, оно же, спуска, пытаясь выполнять функцию перил, на которые можно опереться. Даниил поднялся наверх и старался проконтролировать всех и вся. Кирилл бросил свой участок, за который отвечал, – концертную площадку, и пристроился снизу фотографировать членов делегации, тактично, чтобы никого не обидеть, прося их отойти от края, якобы, для лучшего ракурса на фото.
В общем, когда все, наконец, целыми и невредимыми, расселись на ступеньках каменного амфитеатра, Лера была счастлива, как никогда в жизни. Адреналин, ещё играющий в крови, способствовал тому, что концерт с первых же номеров, да что там – номеров, с первых же нот, покатился как по маслу.
Ради справедливости, надо сказать, что и Иван Иванович не подвёл. Расстарался. Коллективы художественной самодеятельности были такого высокого уровня, что не уступали профессионалам. Профессионалы не халтурили. Звонкие песни, яркие костюмы, зажигательные пляски – всё это сменяло друг друга, как в детском калейдоскопе.
Самыми трогательными в концерте были номера, где вместе со взрослыми участвовали дети всех возрастов. От четырёхлетних кнопок, высыпавших в центр амфитеатра, как просыпавшийся горох, участвующие в попурри эстрадно-танцевального коллектива «Уральские самоцветы», до серьёзных от осознания ответственности момента десяти-двенадцатилетних школьников из оркестра русских народных инструментов «Сувенир» и, заканчивая, раскрепощёнными и артистичными, поющими, танцующими и играющими одновременно, всеми возрастами от мала до велика, коллективом русской народной песни «Россияночка».
К окончанию концерта на ступеньках амфитеатра яблоку негде было упасть. Вроде вокруг никого не было – дома далеко, с дороги амфитеатр скалы загораживают, а народ подтянулся. И хорошо! А то 20 человек делегации смотрелись в огромном полукруге как сгрудившиеся от холода в кучку голуби. И артистам приятно – аплодируют, подпевают и пританцовывают 20 человек или в 10 раз больше – разница!
17
Вечером Лера специально вышла на балкон, заметив огонёк сигареты Олега Петровича, чтобы извиниться за непродуманность предложения посетить Шартажские палатки. Олег Петрович отмахнулся:
– Будет Вам переживать. У нас за эти годы чего только не было. Ничего плохого не случилось, народ в восторге, а это главное. Лучше скажите, чем завтра планируете занять свободное время?
(За делегацией в 15 часов должен был подъехать автобус, чтобы увезти в аэропорт. Лере ещё раньше надо было быть на вокзале. Её поезд отходил в 14 часов. Так что у всех свободного времени было всего полдня)
– Ничего особенного. С утра съезжу в фирменный магазин «Режано». Нашла его в Екатеринбурге. Я же с вами в Реж не попала, так хоть сыра домой куплю. А потом где-нибудь в парке на лавочке посижу.
– Хорошая идея! – подхватил Олег Петрович, – Я с Вами. И себе сыра куплю, и Вам подскажу.
– Договорились, – рассеянно ответила Лера, прислушиваясь к звукам, доносящимся из её номера, – Мне кажется, что ко мне в дверь стучат.
– Ко мне, кстати, тоже.
В коридоре находились делегаты от делегации во главе, конечно же, с графом Безуховым. Оказалось, что делегация дружно пришла к единому мнению – свободное время им не нужно. А хотят они организованно, все вместе побывать ещё в каком-нибудь интересном месте Екатеринбурга.
Лера растерялась, немного расстроилась (прощайте, сыры Режано!) и начала судорожно вспоминать, куда ещё можно повести народ. Не в Ельцин-центр же? Очень он им нужен! Зоопарк как-то по-детски. Второй раз в термы съездить, есть ещё одни в пригороде Екатеринбурга – «Баден-Баден Утреш», уже не интересно. Да и с мокрым бельём в багаже не очень удобно. Озвучила два варианта:
– Можно прогуляться вдоль Исети от Плотинки. Там по дороге будет забавный памятник Клавиатуре, можно сделать забавный общий снимок. Чуть дальше будет Дендрологический парк-выставка. Можно там погулять. Второй вариант – Ботанический сад. Правда, у него странное расписание работы. Можно приехать и оказаться перед закрытыми воротами. И ещё – мы заказали автобус на пятнадцать часов, и я не знаю, будет ли он свободен завтра с утра. А своим ходом в сад тащиться минут сорок на трамвае. Вот как-то так.
Конечно, делегаты выбрали самый «легкий» для организации вариант – Ботанический сад. А на Клавиатуру постановили заехать, если получится по времени.
– Они бы и на зоопарк согласились, – будто прочитав мысли Леры, сказал Олег Петрович, когда довольные депутаты ушли, и процитировал с иронией Высоцкого, – «Но мы выбираем трудный путь, опасный, как военная тропа…».
Лера вздохнула – ну, что же делать? Не может она по-другому. И пошла дозваниваться Ивану Ивановичу, надеясь, что у него найдутся связи, которые выведут на кого-нибудь из руководства Ботанического сада, кто обеспечит не только вход, но и экскурсии по нему.
18
Только оказавшись в поезде, Лера поняла, как она устала за сегодняшний день. Да что там день! А вчерашний вечер? Больше часа перезвона, и, наконец, руководство Ботанического сада даёт добро и на посещение, и на экскурсии. Спасибо Ивану Ивановичу – дал в руки путеводную нить. Не подвёл. И автобус не подвёл. Вернее, Кирилл, который сумел вечером и договориться, и бумаги все оформить.
Лере же пришлось с утра мчаться в Ботанический сад, чтобы заключить договора, переговорить с экскурсоводами, произвести оплату и получить финансовые документы. А потом ещё корпеть над восторженным отзывом о том, чего она ещё не видела, поскольку после экскурсий писать его будет некогда. (Дай бог бы не забыть напомнить графу Безухову и Олегу Петровичу черкнуть пару слов в Книге почётных посетителей!) Сориентировалась по плану Ботанического сада. Заметила схожие локации с Ботаническим садом Петра Великого в Санкт-Петербурге, в котором бывала уже не раз – Водная оранжерея, Тропическая, травянистые и декоративные растения. О них и написала. С искренним восторгом, ничуть не покривив душой.
И всё это ради 2,5 часов, которые делегация провела в Ботаническом саду. А Лера и того меньше – не больше часа. И что же она узнаёт за этот час у радостно встретивших её членов делегации? Что не было никакого спонтанного и коллегиального решения о ненужности свободного времени. А было предложение Николая Львовича, которое он и продавил. Вот ведь неугомонный старик! Так что весь этот суматошный день вместо ничегонеделанья на лавочке в парке был из-за него!
Зато сейчас с чувством полного удовлетворения от успешно выполненной работы можно съесть горячий обед, уже доставленный в её купе (спасибо Даниилу с такой заботой обеспечивший Леру билетами и дополнительными услугами), и вытянуть ноги на полке, пока сосед или соседка не появилась в её СВ (дай бог так и доехать до Москвы в одиночку). И хорошо, что на поезде, а не на самолёте, хоть и гораздо дольше. Меньше, чем через месяц, поездка в Турцию на море. Туда на поезде не доберёшься, только самолётом. Взлёт-посадка. Перегрузки.
«А хорошая из нас получилась команда! – подумала Лера, получив по ватсапу групповую фотографию делегации и организаторов, но, увы, без неё, на фоне памятника Клавиатуре (успели-таки, молодцы!), – Кирилл, Даня, Олег Петрович. Даже жалко расставаться».
Олег Петрович – вообще отдельная статья. Вроде ничего не делал. И не вмешивался. А с ним как-то надёжно было. Как за каменной стеной. Подставлял плечо только тогда, когда было необходимо. Как в Шартажских палатках. Или в разговоре с директрисой Ботанического сада, который взял на себя. Обаял Ирину Владимировну, ох, обаял. Да и её, Леру обаял, особенно когда нежданно-негаданно вручил ей перед отъездом на вокзал фирменный пакет с сырами Режано. И когда успел смотаться?
Папа у Леры такой же. В семейных делах участия не принимает, всем рулит мама. Но в нужный момент всегда оказывается рядом. Как и Олег Петрович. С таким и в разведку можно пойти. За таким и в Сибирь можно отправиться…
«Что это я?! – оборвала сама себя Лера, – Кто тебя за собой зовёт-то? Размечталась, пенсионерка «по старости»! Десять лет разницы! Он молодой ещё. Сорок пять. Вполне себе успеет ещё семью создать. А ты тут со своей сединой и гастритом…»
19
Хорошо, что в Турцию отправились большой компанией – Лера с дочкой и внучкой, Катя с
дочкой и внуком, Таня и Зоя. А хорошо, потому что первый раз попали в отель, где русских было раз-два и обчёлся. Взрослым и без того хватало общения, а вот детям даже поиграть было не с кем. Впрочем, отношение к ним, что гостей отеля, что обслуживающего персонала, было доброжелательным. Во всяком случае, столы, которые они сдвинули в ресторане для своей большой компании, никто не раздвинул обратно и не занимал.
Тем неожиданнее однажды во время ужина над ними прозвучало по-русски:
– Ещё для одного человека место найдётся? Услышал русскую речь – обрадовался. Разрешите присоединиться?
Лера подняла от тарелки глаза и обомлела – прямо на неё смотрел, улыбаясь, Олег Петрович. Вот, уж, кого она не ожидала здесь увидеть! Лера непроизвольно сглотнула пищу, и получился лёгкий кивок. Олег Петрович принял его за согласие, продолжая улыбаться, поставил свой поднос на свободное место за столом, пододвинул стул и представился:
– Меня Олег зовут.
Первой от неожиданности очухалась Катя, и в ней сразу включилось женское кокетство. Она лукаво улыбнулась и представила себя, свою дочь Сашу и внука Клима. Дальше представились девочки:
– Зоя.
– Татьяна.
Следующей по кругу была Лера, но она всё ещё не пришла в себя и никак не могла понять, как ей вести себя дальше с Олегом Петровичем – подыграть ему, сделав вид, что они не знакомы, или сказать правду. Оля, заметив перевёрнутое лицо мамы и поняв её затруднения, (а она была в курсе знакомства мамы и Олега Безухова, и тоже была удивлена, что он сделал вид, будто они не знакомы) взяла инициативу в свои руки:
– Ольга. Моя дочь Ксюша. И моя мама Валерия.
– Очень приятно, – как ни в чём не бывало, отреагировал Олег, – У меня неожиданно тройка свободных дней образовалась. Дай, думаю, рвану к морю. Приезжаю, а тут одни иностранцы. Услышал вас, прямо на душе полегчало. Не прогоните из компании?
Ну, кто ж своего прогонит-то?
Сразу после ужина вся компания отправилась на Огненное шоу. Зрелище получилось так себе. Даже дети, вначале взбудораженные, завороженные мелькавшими в ловких руках артиста огнями (Клим даже пытался повторять его движения), во второй половине представления приуныли, и стали прикладываться спать на коленях у взрослых. Кроме того, назойливо и противно пахло керосином.
А Леру всё время тянуло обернуться на заднюю скамейку, где сидел Олег Петрович. Ей казалось, чувствовалось, что смотрел он не на сцену, а на неё. «Нечаянно» развернуться и бросить взгляд удалось лишь разочек. И правда, смотрит! Сердце пропустило удар… А потом пошли сомнения – может, просто в темноте показалось?
На обратном пути дети засыпали на ходу и, в конце концов, встали, как вкопанные. Пришлось их бабушкам «заправлять» и «заводить». «Буль-буль-буль», – ворковала бабушка Катя, имитируя заправку внука Клима топливом. «Вот так вот бак наполняется-наполняется-наполняется», – вторила ей бабушка Лера, похлопыванием по спинке отмечая, до какого уровня заправлена внучка Ксюша. Потом обе бабушки завели внуков, как в довоенные годы, ручкой заводили машины. «Вжик! Вжик! Вжик!» Клим с Ксюшей постояли-постояли, потом Клим зарычал, как только что заведённый мотор, Ксюша подхватила, да как они рванули с места! (Господи, ладно Ксюша – ей ещё 5, но Клим-то, ему уже 6, скоро в школу, а они всё на бабушкины игры ведутся!)
– Ну, мамы, чего стоите? Бегите! А то где вы потом их искать будете? – сказала Лера.
И мамы рванули вслед за своими чадами.
– Перестарались бабушки! – со смехом произнесла Татьяна.
* * *
– Может, всё-таки, случайность? – спросила Лера Ольгу, когда они улеглись спать.
– Мам! Ну, ты даёшь! Какая может быть «случайность»? К тебе он приехал. К кому ещё?
– Да? А почему не подходит?
– Не знаю. Может, ошалел от количества народу в компании? – предположила дочь.
20
С утра в субботу дети вели себя так, как будто сошли с ума. Ещё идя на завтрак, заметили какую-то странную конструкцию, которую начали надувать в бассейне. Ксюша, давясь, запихнула за обе щёки сразу весь завтрак, и умчалась из-за стола. Её примеру последовал Клим, который обычно долго ковырялся в тарелке и капризничал с едой.
Конструкция оказалась надувным батутом с препятствиями. К нему сразу же выстроилась очередь из детей и взрослых. Ксюша с Климом уже были там. Мамы, посмотрев друг на друга, вздохнули и пошли к детям. Остальные, достав фотоаппараты, приготовились снимать.
Лера никак не могла взять в толк, почему ни один взрослый, кто ринулся «покорять» препятствия, не скатывался с последней горки, только дети? Всё разъяснилось, когда подошли Оля с Сашей, кубарем свалившиеся с конструкции ещё на её середине. Оказывается, на обратной стороне бассейна находился аниматор, который мощной струёй воды из шланга сбивал с ног взрослых, к неудовольствию последних и веселью остальных отдыхающих-наблюдающих.
Дети рвались пройти испытания ещё раз, Сашка сказала, что с неё хватит, а Ольга горела желанием доказать, что девиз «Русские не сдаются!» придуман недаром. Олег Петрович вызвался ей помочь, поскольку, помимо водной струи, надо было ещё как-то нейтрализовать второго аниматора, который сидел на горке, и помогал детям по ней подняться, а вот взрослых, которые, всё-таки, до неё доползали (натурально выражаясь – сбить ползущего было гораздо труднее идущего, и многие взрослые уже начали применять эту тактику), сбрасывал в бассейн. Олега Петровича на «полигон» не пустили из-за роста и веса, но Ольга быстренько договорилась с каким-то парнем-иностранцем, которому Олег Петрович объяснил стратегию и тактику.
Они как лягушки перепрыгивали препятствия, скользя на животе на открытом пространстве, где их могли сбить в бассейн. На горке парень стянул за ногу аниматора вниз, они побарахтались на колышущемся батуте и вместе упали в воду, а Ольга, тем временем, с неё съехала, к огромной радости зрителей, бурно приветствующих первого человека, кто преодолел коварный аттракцион.
Ольга была такой счастливой, как будто выиграла золотую олимпийскую медаль. Но долго предаваться радости не удалось, поскольку за Лерой и Ольгой пришла Зоя. Оказалось, что на пляже началась пенная вечеринка, дети нырнули туда, и Катя с Сашей сейчас пытаются их выловить.
Обычно, пенная вечеринка, во-первых, была вечером, во-вторых, пена поднималась не выше колена. Так, по крайней мере, было в прошлые приезды на море. Здесь же пены было так много, что реально взрослых накрывала с головой, что, уж, говорить о детях! Из пены торчали только головы особенно рослых особей, а её хлопья всё сыпались и сыпались с неба. Найти детей среди толпы оказалось не просто, а увести удалось, только, когда пена начала щипать им глаза, и соблазном прыгать всем вместе с понтона, пока не смоется пена со всего тела.
