Kitobni o'qish: «Когда закончится метель», sahifa 4
«Боже, – Аделина замерла от удивления. – У него одна подошва намного толще другой. Наверное, это из-за ранения…»
– Подошва! Точно! Подошва!
Яна вздохнула с облегчением. Она наконец-то поймала беглянку, прятавшуюся в нагромождении мыслей.
Глава 13.
Девушка закричала так громко, что Павел от неожиданности рассыпал листы с записями.
– Какая еще подошва? Что ты вопишь? Мышей напугаешь!
– Мышей?
Яна взвизгнула и в одно мгновение вскочила на стул.
– Да нет тут мышей. Пошутил я. Говори быстрее про подошву.
– Вначале сними меня отсюда, – жалобно попросила Яна. – Темно. Я боюсь прыгать и ноги заледенели.
Павел пожал плечами, стремительно приблизился и переставил девушку на пол придерживая за талию. Яна скользнула щекой по мягкому узору свитера и задохнулась от счастья. Уличный свет обозначил на стене бесформенную тень, но так и не смог понять, где Павел, а где Яна. Снег повалил огромными бесформенными хлопьями.
– Так, что там с подошвой? – внезапно осипшим голосом спросил следователь.
– У Сережи одна нога короче другой! Его правая подошва намного толще левой. Это не он бил ногой по нашей баррикаде. Я видела! У преступника ар…
Яна осеклась. Во двор музея въезжал автомобиль. В свете фар ожили, обрели краски цветы на подоконнике, старинный резной шкаф, стеллажи с архивами.
– Быстрее к дверям, – скомандовал Павел. – Если что, ты знаешь, куда бежать.
– В фондовую, – дребезжащим от страха голосом ответила Яна. – А ты?
– А я горло ему перегрызу за наш музей, – рявкнул следователь.
– Ты иди, я быстро, – торопливо сказала Яна, доставая фонарик из ящика письменного стола. – Нужно сделать кое-что важное…
– Не задерживайся!
В холле Яна попала в снежный ад. Баррикада почти превратилась в сугроб. Ветер окончательно выстудил музей.
Павел вглядывался в темноту. Девушка встала рядом и вновь оказалась в жестких руках страха. Преступник вынимал из багажника большие канистры.
– Он-он-он хочет сжечь музей? Разве такое возможно?
– На понт возьмет. Хотя черт его знает. Совсем мужик отмороженный. Смотри как двигается, может узнаешь.
Незнакомец выгрузил три канистры и рассмеялся.
– У меня еще бензинчик есть. Не бойтесь! Холодно сегодня, я костерок решил развести. Вы не против?
– Ты так и не съел карамельки? А чего? Не вкусные? Так давай к нам. Чаю с конфетами выпьем, причем с шоколадными. Согреешься.
– Мне и здесь хорошо. Сами давитесь русским шоколадом…
– А ты предпочитаешь швейцарский? – крикнула Яна, удивляясь собственной смелости.
– Я не ем сладкое, – помедлив ответил преступник. – Я барбекю люблю на природе.
Павел подхватил двустволку и встал у баррикады. В это время преступник уже порциями выплескивал бензин на стену левее входной двери. Неожиданно он пристально вгляделся в окно. Яна отшатнулась.
– Паша, время хорошо провели? Хотя вряд ли. Эта ледышка любого в тоску вгонит. Ну, ничего, братишка, сейчас согреемся!
– Товарищ, а как вы планируете попасть в музей, если сожжете его? Может не стоит повторять ошибку Герострата. Давай-ка, друг любезный, поговорим, все обсудим.
– Паша, да ты не просто тупой следак, ты оказывается даже про Древнюю Грецию слышал. Только этот музей задрипанный не храм Артемиды.
– Храм, не храм, а все равно ценность. Так что? Поговорим?
– А давай!
Преступник отбросил пустую канистру и встал в проеме двери.
– А ты смелый. Не боишься, что вальну?
– Из чего? Из тэ-тэ прадедушкиного со сбитым бойком? Верни его в витрину, а то тетя-хранитель ругать будет.
– Так у меня новая подружка есть, погорячее, – Павел демонстративно поднял ружье.
Преступник молниеносно укрылся за распахнутой дверью. Следователь усмехнулся.
– Бойся, бойся, волчий хвост!
– Вот молодец, Паша. Уже и двустволку раздобыл. Где взял?
– Так пионеры приходили – оставили привет для тебя. Обещали вернуться, дрова в поленницу сложить. Говори, что надо. Хватит лясы точить.
– А надо мне то, что и раньше. И если вы свалите на второй этаж, я возьму свое, уйду и музей не пострадает.
– Здесь нет ничего твоего! – неожиданно для себя зло воскликнула Яна.
– Вот тут ты ошибаешься, красавица моя, ошибаешься. Впрочем, как и всегда.
– Нам нужно посоветоваться, – решительно сказал Павел. – Пять минут.
– Ну, давай. Пошепчитесь.
Следователь до боли сжал Яну за руку и потащил вглубь холла.
– Это твой бывший! Говори имя!
– Павел, нет, нет! По-настоящему я только в институте с парнем встречалась. Он давно женат, уехал в Нижний. С другими было недолго и несерьезно.
– Твою мать, тогда кто он? Он знает тебя, знает близко, ревнует, возможно, любит до сих пор. Причина его ошалелых действий не только клад, но и ты. Яна!
– Я не знаю… Не мучай меня. Мы должны обсудить его условие.
– Нечего обсуждать. Сейчас ты выйдешь вперед и будешь его отвлекать. Типа ты главная по музею.
– А ты?
– А я буду действовать по плану Бэ. Держи ружье.
– Как держать?
– Нежно! Говори с ним. Поняла? Зубы заговаривай. Я пошел.
Павел рванул на второй этаж. Яна взяла ружье за ремень и медленно пошла к баррикаде, волоча оружие по полу. Затем собралась с силами и направила двустволку в проем двери. На пороге ветер поднимал маленькие вихри. Они по очереди пробирались внутрь, укрывая вешалки очередным слоем снега. В стороне Яна разглядела черный внедорожник в белой шапочке сугроба.
– Вы скоро там, голубки? Все тешитесь? – развязно спросил преступник.
– Я главный хранитель музея-усадьбы Фон-Барсов Яна Полонская. Вы отдаете отчет в своих действиях? Музей регионального значения, но часть его фонда собственность государства. Вы совершаете уголовное преступление – грабеж в особо крупном размере.
– Красавица моя, мне так страшно. Только есть нестыковка. То, что я хочу взять не принадлежит государству.
– А кому?
– Это тебя не касается. А почему молчит твой кавалер? Спрятался под стол?
– Он, он, отлучился, – Яна засуетилась, но решение нашла мгновенно. – Он в туалете.
– Ой, у него желудочек слабый, не выдержал напряжения, разрядился.
Преступник зло рассмеялся и вышел из-за двери. Он перешагнул порог и начал взбираться по баррикаде, скользя по снегу и чертыхаясь.
Глава 14.
Незнакомец медленно пробирался по сваленным в кучу вешалкам. Рифленые подошвы аккуратно пробовали поверхность, руки в перчатках без пальцев цеплялись за выступы. Шаг, еще один, второй, третий… Снег падал на пол, обнажая нагромождение металлических труб, крючков и плюшевых банкеток. «Что? Что я могу сделать? – в страхе думала Яна. – Павел, где же ты?»
– Немедленно остановитесь! Я стреляю, – девушка не узнала собственный голос, так решительно она не говорила никогда.
– Не смеши!
Мужчина приближался. Тело сработало на автомате. Яна выставила вперед правую ногу, повернулась в пол оборота, прислонила приклад к правому плечу и слегка наклонилась вперед. Она направила ствол на преступника, потом левее него, двинула вперед кнопку предохранителя и нажала на первый спусковой крючок. Выстрел пронзил метель. Незнакомец отпрыгнул назад и словно кошка приземлился на четыре конечности. Еще рывок и он исчез из поля зрения Яны, ошалевшей от грохота и удивления.
– Я умею стрелять? – прошептала девушка и села на пол, потирая ушибленное плечо.
Яна переломила ствол. Увидела, что левый патронник пуст и снова защелкнула ружье. Незнакомец притаился за дверью. Она чувствовала его дыхание, его мысли, его растерянность.
– Второй патрон на месте, или как?
– Выйди, узнаешь, – с нескрываемой злобой ответила Яна, вставая с пола.
– Паша, ты куда пропал то? Бросил ее? Надоела?
В этот момент Яна различила стремительную тень, метнувшуюся от стены музея. Преступник среагировал мгновенно – отпрыгнул, принял боевую стойку. Людей больше не было. Под хлопьями мокрого снега готовились к схватке два диких зверя. Примеривались. Разминались. Яна перебежала к окну, вжалась в стекло.
– Гюльчатай, открой личико, будь мужиком, – весело крикнул Павел.
– Веселишься? Смотри, как бы плакать не пришлось!
Начало схватки Яна проморгала. Незнакомец выплюнул что-то на снег, и пока она пыталась разглядеть что, противники сблизились на расстояние вытянутой руки. Преступник бил резко, молниеносно менял направление и точку приложения удара. Он без устали работал и руками, и ногами. Вначале девушке казалось, что Павел защищается суматошно, излишне вертится и даже не пытается атаковать. Понимание поразило. «Он уходит от удара! – восхитилась Яна. – Он не дает к себе прикоснуться, а потом исподволь добивает».
Из широкоплечего увальня следователь превратился в пластичного танцора. Он перемещался свободно и легко, выпады отводил отточенными движениями. Более того, он словно бы знал откуда они придут, и встречал атаку заранее выстроенным блоком. Он уворачивался и бил, бил, бил…
Когда преступник вытащил нож Яна не видела. Павел среагировал, но поздно. Левый рукав захватило огромное расплывающееся пятно. Девушка закричала. «Синяя, почему кровь синяя?» – не к месту подумала она. Яна металась от окна к двери не зная, что делать. Павел слабел. В стороне от сцепившихся мужчин блестело обоюдоострое лезвие клинка. А снег все шел и шел…
Решение было единственно верным. Тогда иного выхода Яна не нашла. Она схватила фонарик, побежала в зал истории и нарушила все возможные инструкции. Древнерусский арсенал лишился деревянного муляжа булавы, ершащегося многочисленными выступами. Яна задыхалась. К пожарному выходу она подбежала уже на пределе.
Спуск вниз не пугал. На тренировках с пожарными она давно отработала скорость и аккуратность движений. Девушка спрыгнула на снег, повернулась и увидела Сережу. Он переминался с ноги на ногу и явно боялся.
– Что? Что ты здесь делаешь? – на изломе дыхания спросила Яна.
– Меня мама ваша прислала. Не могла дозвониться, беспокоилась. Сказала, что сама боится. Я на такси приехал.
– Сережа, беги! Найди связь и вызови полицию. Беги!
Яна обогнула музей и утопая в снегу устремилась ко входу. Мозг свербила странная нестыковка, но сил думать уже не было.
Павел лежал на спине. На его горле смыкались чужие сильные руки. Следователь согнул ногу в колене и ударил противника в живот. Преступник отлетел в сторону, оттолкнулся от земли и в прыжке обрушился на Павла. Они шипели, брызгали слюной и катались по холодной снежной жиже, смешанной с кровью и песком.
Яна не стала тянуть. Улучив мгновение, она ударила преступника булавой по затылку. Он тяжело вздохнул и обмяк. Следователь с трудом выбрался из-под безвольного тела. В изнеможении сел, положив руки на согнутые колени. Павел хрипел, рукав свитера разбух от крови.
Девушка вытащила из шлевок пояс своего пальто и уверенными движениями связала кисти незнакомца. Перевернула на спину, похлопала по карманам.
– Пустой он. Ни баллончика, ни травматики. Чем бы ноги связать? Не хочу, как в кино, – решительно заговорила она. – Все расслабились, а злодей пришел в себя и убил главного героя.
– Ты полна сюрпризов, – размазывая кровь по лицу, проскрипел Павел. – Держи ремень. Сможешь затянуть?
– Обижаешь. Я в детстве по горам ходила и в пещеры спускалась. Вязать и крепить умею.
Яна сложила свободный конец ремня в петлю, просунула ее в пряжку и с трудом, но все же надела получившийся капкан на ноги преступника. Затянула, проверила, рассмеялась. Павел попытался подняться, но не смог и с шумом плюхнулся в мокрый снег.
– Сиди уже, – буркнула Яна. Теперь твоя очередь.
Она стащила с волос резинку, нашла крепкий сучок и перетянула руку выше раны. Павел застонал.
– Надо все обработать и перевязать. В музее есть аптечка.
– Подожди. Давай посмотрим, кто это.
– Я и так знаю, – равнодушно ответила Яна.
– Как вычислила? – ревниво спросил следователь.
– А я милого узнала по…
Договорить Яна не успела. Ее обхватила чья-то рука. Шею пронзил холод заточенного клинка. Ветер швырял в лицо стылые клочья снега.
Глава 15.
– А вот и Сережа, – усмехнулся Павел, с трудом вставая с земли. – Парень, ты с этой штукой точно управляться умеешь? Не порежешься?
– Не зли меня, – нервно прошипел юноша. – Ты сейчас перенесешь его в машину, и мы уедем. Сделай все правильно, и она не пострадает.
– Сережа, пожалуйста, отпусти меня, – Яна шептала, стараясь не напрягать горло. – Давай поговорим. У тебя ничего не выйдет.
– Еще как выйдет! Уже вышло. Сумочка с драгоценностями у меня, – Сергей самодовольно рассмеялся. – Старинная красивая сумочка с коваными уголками и застежкой. И ты ее никогда не увидишь! А теперь лучше молчи, а то нож дрогнет и горлышко чик-чик.
– Эх, Сережа, Сережа, Яна Сергеевна так много хорошего о тебе рассказывала, – Павел говорил, улыбался и медленно приближался к Яне. – Она тебя очень хвалила. Фотографии музею подарил, усадьбы изучал, курсовую писал. Я ведь сразу понял, что не так ты прост, как кажешься, а она тебя защищала…
– Стой! – взвизгнул юноша. – Не подходи ближе. Бери его и неси. И рот закрой, а то я…
– А то что ты? – развязно спросил следователь.
– Горло ей перережу!
– И моргалы выколешь?
– Что? Не понял… Я сказал, рот закрой!
Сергей потащил Яну к музею. Девушка пятилась, оставляя на снегу длинные борозды.
– Ладно, ладно, уговорил! Беру, несу.
– А меня не уговорил! Отпусти мою дочь, ублюдок! Яна, на раз!
– Ой, Лариса Павловна приехала, – изумился Сергей. – Старушка дочку решила вызволить. Костюмчик камуфляжный из сундука пыльного достала. В вашем возрасте дома надо сидеть, вязать и телик смотреть.
Дальнейшее произошло в считаные мгновения. Лариса Павловна не стала дискутировать. Она подняла правую руку, крикнула «раз» и одновременно нажала на спусковой крючок пистолета Макарова. У ног Сергея взметнулся фонтанчик земли и снега. Павел охнул и схватился за голову. Яна среагировала молниеносно. Она резко двинула вперед правое плечо, одновременно левой ладонью сжала кисть Сергея, державшую нож, изогнулась как дикая кошка, развернулась и правой рукой нанесла юноше сильный удар в челюсть.
Парень взвыл от боли и выронил нож. Яна выкрутила его правую руку за спину, ткнула лицом в снег. Неожиданно внедорожник сорвался с места. Ларису Павловну ослепил свет фар. Она метнулась в сторону, но заскользила по мокрому снегу и упала. Яна с криком бросилась к матери. Мгновение и освободившийся от захвата Сергей запрыгнул в переднюю дверь автомобиля. Водитель ударил по газам.
– Это что сейчас было? – изумился следователь. – Вы как?
– Норм, – спокойно ответила Лариса Павловна.
Она легко поднялась, поставила пистолет на предохранитель и убрала в кобуру.
– Зря ты его выпустила, Янка.
– Я думала он тебя сбил.
– Не он, а она. За рулем была пожилая дама.
– Понятно. Пазлы собираются, – пробормотал Павел и потерял сознание.
Женщины бросились к следователю. Яна рухнула на колени, обхватила его голову, прижала к себе, заплакала. Лариса Павловна улыбнулась, проверила пульс и вынесла вердикт.
– Жить будет. Хватит ныть. Моя машина за поворотом. Неси аптечку.
Яна взяла протянутые матерью ключи. Снег слепил глаза, смешивался со слезами. Девушка шепотом считала секунды.
– Эй, парень, возвращайся. Я внуков хочу, нечего тут без памяти валяться.
Лариса Павловна нещадно тряхнула следователя и пару раз увесисто хлопнула по щекам.
– Павел! Павел! Очнись!
– Злата, отстань, отстань, я спать хочу, – пробормотал Павел, пытаясь махнуть рукой.
– Ах, ты ж, зараза! У него баба есть!
Лариса Павловна не поскупилась на пощечину. Павел застонал и открыл глаза.
– Больно-то как! Вы зачем меня так сильно ударили?
– А нечего меня со своей Златой путать.
Женщина поднялась, отряхнула колени от снега и протянула руку следователю.
– Вставай, будь мужиком. Нужно в музей идти.
– Не выйдет, – буркнул Павел. – Мы баррикаду построили.
– Флаг на нее водрузили?
– Н-н-нет…
– Значит это не баррикада, а гора хлама.
Яна издалека увидела, что Павел поднялся и ее накрыла жгучая волна счастья. Она подбежала, с нежностью заглянула в его глаза.
– Как ты?
– Терпимо. Мама твоя постаралась. Всю рожу мне измолотила. Пришлось очнуться.
– Хватит ныть! Яна, нужно в тепло. Он потерял много крови.
– Мы к Петровичу пойдем, – обрадовалась девушка. – У него всегда дверь открыта.
В предутреннюю тишину ворвался отдаленный лязг и грохот.
– А вот и наши пионеры, – усмехнулся Павел.
– Не поняла?
– Мама, это Клим Степанович из соседней деревни к нам с подмогой едет на тракторе.
– Что-то припозднилась ваша лягушонка в коробчонке. Тогда мы к Петровичу, а ты гостей встречай. Пусть завал в музее разберут и тело в дом занесут. Не лежать же ему вечно под снегом. Человек все-таки, хоть и преступник. Что у вас со связью? Всю ночь не могла дозвониться.
Лариса Павловна отдавала приказания четко и громко. Павел скривил лицо. Улыбнуться не получилось.
– Она всегда такая?
– Я не она, а Лариса Павловна. Шагай давай! С твоей конторой вообще разговор отдельный будет. Сами ехать не хотели, и мне не говорили, что Яна в музее. Она в надежных руках, в надежных руках! Это у тебя что ли надежные руки?
– Мама!
– Что мама? Если бы не я, этот Сережа перерезал бы тебе горло.
Трактор наконец-то въехал во двор. Он кряхтел, дымил и еле тащил старый прицеп, забитый мужиками с кольями, вилами и баграми.
Глава 16.
Десант высадился и мужчины разбежались по двору. Одни окружили преступника, охали, изумлялись, другие разглядывали изуродованную дверь музея, пробовали на прочность завал. От домика Петровича, стоявшего в глубине парка, до музея Яна еле дошла. Устала. Она кивнула Климу Степановичу и разревелась. Старик запричитал, обнял, начал гладить по голове.
– Яна, дочка, не плачь. Все кончилось. Отстояли вы музей. Эх, опоздали мы. Пока Вовку будил, пока дозванивались. Не работают в деревне телефоны. Вот незадача.
– И не заработают, – сплевывая кровь рассмеялся преступник.
Он медленно сел, чертыхнулся, закашлял. Мужики окружили незнакомца плотной стеной, ругались. Яна раздвинула частокол из вил и багров, пробралась ближе.
– Больно? И поделом!
– А ты злая стала…
Кто-то сдернул балаклаву, все начали оживленно обсуждать шрам.
– Эк, его перекосило, – удивился Степаныч. – Меченый. Видать за дело…
– Здравствуйте, Игорь Николаевич. Не могу сказать, что рада вас видеть. Что со связью сделали?
Яна собрала последние силы, чтобы преступник не почувствовал ее страх и усталость.
– Починят вашу связь. Отстаньте! Я промок и замерз. Чего смотрите? Завал разберите, хоть в дом зайдем.
– Это ваша первая умная мысль, – разозлилась Яна. – О чем вы думали, когда играли в Дикий Запад?
– О тебе, красавица моя. О тебе.
Он рассмеялся, вытер подтекающую из брови кровь. Яна смутилась. Пыталась поймать что-то важное, но мысль ускользала, замерзала на ветру, падала на землю вместе с первым январским снегом.
Стало ощутимо светлее. Утро решительно наступало. Добровольные помощники расчистили вход в музей, перенесли вешалки в гардероб. Яна суетилась, помогала, а сама неотрывно думала: «Где и когда мы встречались? Он, действительно, одержим мной, но я его не знаю. Не знаю! И дело не в шраме…»
Мужики затащили преступника в холл, усадили у стены. Яна подобрала многострадальную булаву и вместе со щитом, пистолетом и противогазом отнесла в зал. Махнула рукой на разбитую витрину, понимая, что все равно ничего не сможет исправить.
Взглянув на двустволку, девушка мысленно рассмеялась: «Булаву зачем-то взяла, могла бы и прикладом его садануть».
– Клим Степанович, а ружье-то ваше выстрелило! Патрон в нем был.
– Вот я раззява! Как так?
Старик изумился, аж присел. Он вытер широкой ладонью капли пота, нежданно выступившие на лбу.
– А вот так, – улыбнулась Яна. – Помог мне ваш ижик, очень помог. Он преступника в музей не пустил. Забирайте ружье, не стоит нам говорить, что оно вообще было. Впрочем, Павел лучше знает. Если что, найдем вас в Заречье.
– Приезжайте, Яночка, приезжайте. Гостям завсегда рад. Дом мой по правую руку при въезде стоит.
Лариса Павловна вошла в холл и ахнула.
– Я думала у моей дочери спокойная работа. Ничего себе! А это, значит, и есть преступник?
– Он самый, – кивнула Яна.
– Знакомые все лица, – едва слышно пробормотал Игорь.
– Яна, Павлу совсем плохо. Задыхается. Похоже ребра сломаны. Не реви! Здоровый бык, оклемается. Я его в больницу отвезу, заодно в полицию заскочим, расскажем о новогодних приключениях Яны и Паши в музее. Он, конечно, брыкался – не хочет уезжать.
– Но с тобой не поспоришь, – девушка вытерла слезы, улыбнулась. – Езжай, мама, езжай. Про дверь им скажи. Не только замок, но и дверь поменять надо. Не знаю, что делать. Сил нет думать. Я попрошу Степаныча с деревенскими со мной музей покараулить.
Лариса Петровна кивнула, вгляделась в лицо преступника, пожала плечами. Он усмехнулся и демонстративно плюнул ей под ноги.
– Мама, а наш Петрович где?
– Дрыхнет. Храпит, аж, стены дрожат.
Когда машина тормознула у двери, Яна выбежала проститься, отдала следователю папку и бумаги с записями. Павел улыбался разбитыми губами, держался за правый бок. Кровь прорвалась сквозь бинт. Левый рукав приказал долго жить. «Придется Злате вязать ему новый свитер», – с завистью подумала Яна.
– Дождись наших и домой езжай, отсыпайся, – Павел говорил тихо, с глухим хрипом. – Я позвоню. Не переживай. Все бумажки нужные тебе напишем, подпишем. Будет как в инструкциях. Эх, жаль, что Сережа клад утащил. Ну, ничего, найдем его.
Яна обреченно кивнула, поежилась. Хотела что-то сказать, но передумала. Решила, что потом все ему объяснит. «Потом. Каким будет это потом?» Она смотрела вслед отъезжающему автомобилю сквозь падающий снег и еле сдерживала слезы. Все закончилось, но вместо радости пришла боль. Безнадежная боль одиночества.
Девушка вернулась в музей. Мужики галдели, смеялись, пытались разговорить преступника, но он молчал. Неожиданно для самой себя Яна пошла в библиотеку, подобрала упавший на пол плед и вернувшись укрыла им Игоря. Он усмехнулся, но ничего не сказал. Закрыл глаза, забылся.
Осматривать его раны Яна не стала. Она и боялась, и брезговала. Не хотелось прикасаться к чужому злому человеку, разрушившему ее уютный мир.
В окна музея прорвался бледный утренний свет, бродил по залам, удивлялся разгрому и месиву мокрой грязи, заполонившему уютную старинную усадьбу.
Глава 17.
Яна положила на место ТТ, когда-то принадлежавший герою-земляку, бравшему Берлин, подмела осколки стекла, накрыла витрину тканью, как могла опечатала. Хотела написать докладную, но пришел Клим Степанович.
– Яна, дочка, мы тут с мужиками поговорили и решили просить тебя кой о чем. Можно?
– Вам за помощь такую все можно, – устало ответила Яна. Сил улыбаться уже не было.
– Пока суть да дело, – замялся старик. – Может, расскажешь, что тут, да как. Давно я в музее не был, а сотоварищи мои так и вовсе первый раз.
– Вы экскурсию хотите послушать?
– Так да. Ее самую.
