Kitobni o'qish: «Чудо птица-самолет», sahifa 2

Легкое сияние невесомого облачка, скользнуло по комоду и выскочило в окно.

В тоже мгновение, когда черный сгусток ударил в лестничную ступеньку, прозрачный, желтый зайчик, прыгнул от стоявшей невдалеке березы и с троекратной силой, отбросил темный сгусток назад. В старом диване что-то взвизгнуло и замолчало. »

… но ничего не произошло, лишь два воробья, весело щебеча, пронеслись у меня над головой.

– Наверное, у деда за углом, что-то загремело – негромко произнес я и, расслабившись, ослабил мертвую хватку в руках, с которой вцепился в ступеньку лестницы. С громким вздохом – уф – я одним махом преодолел оставшиеся ступени и распахнул небольшую дверь, за которой был мой заветный чердак.

С необычно громким, как мне показалось скрипом, она открылась. Я в испуге замер, думая, что дед сейчас услышит и начнет меня бранить, что я опять без спроса, полез по лестнице на дом. Но было тихо, наверное, дед был занят своими делами и, ни чего не услышал. На меня из полумрака, пахнуло застарелыми вещами. Нагревшаяся от солнца, глиняная черепица покрывавшая крышу дома, источала непонятный мне аромат, примешанный старыми, пересохшими березовыми вениками, забытыми, что они там есть.

Проникнув в образовавшийся проем, я оказался в сумраке чердака. Прищурившись, я стал озираться по сторонам. После моего последнего визита, здесь ничего не изменилось. На том же месте, стоял старый, с торчащими пружинами, задвинутый в дальний угол диван. И деревянный комод, с резными, покосившимися дверками, стоял также сиротливо, у запыленного, чердачного окна.

Вскоре, привыкнув к таинственному сумраку, я стал строить планы, с чего начать свою любимую, чердачную игру в предателей.

В полумраке чердака, это было здорово. Прячась за деревянными стойками, подпиравшими крышу, представляя, что я в густом лесу, выслеживать предателя, а потом, или взять его в плен, или мутузить почем зря, старым, березовым веником, представляя, что это палица богатыря.

Предателем, у меня была старая каска, не известно времен какой войны, с потускневшим от времени и потерявшим свой блеск, бронзовым крестом. Надев ее на толстое, сухое полено и нацепив сверху старую губную гармошку, прикрепленную небольшой цепочке, я прятал его в какой-нибудь угол и надев на себя черную папаху, браво заломив ее за ухо, выслеживал предателя, прячась за вымышленными деревьями, представляя, что я, самый храбрый разведчик в мире.