Kitobni o'qish: «Секретная грань»

Shrift:

Выражаю большую благодарность Виктору Владимировичу Мясину за помощь в работе над книгой.

Женщина-разведчик. Моя жизнь под прикрытием

Иллюстрации на переплете и во внутреннем оформлении Виталия Цоя

Краткое содержание предыдущих романов «Зашифрованное сердце» и «Параллельная жизнь»

Дарья Кокорина, молодая девушка из Иркутска, в середине 1990-х годов привлекает внимание сотрудников Службы внешней разведки, которые подбирают кандидатов на нелегальную работу. Внешность девушки хорошо подходит для легализации в одной из азиатских стран. После прохождения подготовки она получает псевдоним Долли и приступает к выполнению задания за рубежом под именем Стеллы Лэй.

В Гонконге Стелла работает в издательстве журнала для инвесторов. Она знакомится с Анри Мансуром, ливанцем французского происхождения. Между ними завязываются романтические отношения, но Стелла скрывает свою любовную связь от Центра. Анри приглашает девушку к родственникам в Ливан. Но там случается непредвиденное – Стелла похищена одной из ливанских вооруженных группировок и не выходит на связь в установленное время. Российская разведка ведет работу по поиску и освобождению нелегала, но Анри с помощью французского посольства в Бейруте опережает их. Выясняется, что Анри Мансур имеет отношение к французским спецслужбам и похищение девушки было инсценировано для жесткой проверки Стеллы на предмет связи с китайскими спецслужбами. Вернувшись в Гонконг, разведчица добывает для России сведения о создании американцами биологических лабораторий в граничащих с Россией странах. Анри приглашают на стажировку в Сан-Франциско. Учитывая это, Центр делает попытку привлечь его к работе по сбору секретной информации технического характера. Первая встреча с вербовщиком под прикрытием турецкого бизнесмена проходит успешно. Стелла на непродолжительный срок приезжает к любимому в Америку и вскоре узнает, что ждет от него ребенка.

Глава 1

Жизнь пробует и испытывает волю людей на разные лады: то сделает так, чтобы ничего не происходило вообще, то обрушит на тебя все сразу и одновременно.
Паоло Коэльо

Москва, Ясенево, штаб-квартира СВР, весна, 2006 год

Март обыкновенно не самое ласковое время для Москвы. В народе раньше говорили: «Наступил марток – надевай пять порток». И в этой старинной русской поговорке абсолютно нет преувеличения. Погодные качели в первый весенний месяц всегда предстают во всей красе. То, казалось бы, солнышко припекает, а то вдруг снегопад с январской стужей. В этом году было особенно контрастно. В первых числах действительно стояли приличные морозы – под минус двадцать по Цельсию по ночам. На Международный женский день восьмого марта холод ослаб вполовину, а ближе к середине месяца совсем уже распогодилось. Хоть и небольшой, но стабильный плюс установился с почти весенним солнышком. Конечно, гололедица поутру усложняла жизнь горожан, да и снега оставалось еще предостаточно. Только молочно-белого оставалось все меньше и меньше. Чистенький ютился теперь только на окраинах города и в парках под деревьями. А ближе к центру, особенно на обочинах дорог и тротуаров, снежный покров уже густо связался с крупяной коркой, темной, маслянистой от дорожной грязи, и дружно таять пока что упорно не желал. Апрель был уже не за горами. Еще неделя-другая, и дни станут все длиннее, солнце горячее, тепло дойдет до всех закоулков, и потекут, зажурчат ручьи. Талая вода дружно побежит по дворам и улицам, напитает стылую землю, пробуждая всю природу от зимней спячки. Дворовые коты заголосят в брачных битвах, воробьи горстями начнут весело трепыхаться в мелких теплых лужицах, настроение у людей поднимется, в общем, скоро наступит настоящая долгожданная весна.

Генерал Вершинин Иван Владимирович также не устоял перед изменчивой мартовской погодой. Банальная простуда не пощадила начальника нелегальной разведки. Отлежаться под теплым пледом дома, попить горячего чайку с малиновым вареньем, которое замечательно варила его жена Надежда, не получилось. Работа не может ждать. Хорошо хоть, обошлось без высокой температуры. А то от любимой супруги точно было бы не уйти. Она хоть ворчала и упрекала его за полное игнорирование собственного здоровья, но многие годы совместной жизни давно расставили все приоритеты. Сейчас легкое недомогание и заурядный наплыв текучки не украшали внешний вид генерала, обычно подтянутого, гладко выбритого и исключительно с иголочки одетого. Выглядел он довольно усталым, даже решил пропустить обед, аппетита совсем не было. Хотелось хоть немного расслабиться в рабочем кабинете в кресле с закрытыми глазами. Но не удалось. На пульте загорелась кнопка секретаря.

– Слушаю.

– Иван Владимирович, Холмогоров просит принять по срочному вопросу. Я понимаю, что не в расписании…

– А что за спешность, Ольга? Сергей Петрович не сказал?

– Нет. Но просится не один, с Юрием Красновым.

– Час от часу не легче. Зови тогда.

– А они уже здесь, в коридоре шепчутся.

– Пусть через пару минут заходят.

– Принято.

Кнопка селектора погасла. Вершинин несколько заволновался. Хотя волнение – не самая подходящая эмоция для профессионала такого уровня, но интуиция и опыт генерала подсказывали: произошло что-то неординарное. Именно неординарное. Ждать новостей осталось недолго. Темперамент у Сергея Петровича был стремительный. Впрочем, пары минут до прихода коллег было достаточно, чтобы откашляться и пересесть за небольшой переговорный столик на шесть персон, который плотно примыкал малым торцом к хозяйскому. Довольно распространенный штабной фэн-шуй. Кабинет в целом не поражал воображение ни размером, ни убранством. Простой обыватель точно удивился бы аскетизму интерьера рабочего помещения руководителя высшего звена, да еще к тому же внешней разведки. В превратном представлении «простого смертного», современная военная аристократия практически обязана пребывать на службе в помещениях дворцового типа. Конечно, дубовые полированные панели, которыми были отделаны стены, и в меру инкрустированный стол привносили некоторый особый антураж, но не более того. Впрочем, «не своих» у генерала практически не водилось, и производить впечатление дорогим декором особой нужды не было. Тем временем в коридоре у двери в приемную руководителя Холмогоров и Краснов тихо переговаривались, ожидая аудиенции.

– Юрий Александрович, у тебя есть соображения?

– Сергей Петрович, дорогой, здесь скорее нужно воображение, а не соображение, – ответил Краснов с плохо скрываемым сожалением.

– Любопытно. На тебя не похоже. Я к воображению отношусь слегка скептически. По мне, воображение – это домысел. А домысел, иными словами, предположение. Фантазия, одним словом…

Продолжить обмен мнениями не удалось. Секретарша открыла дверь в приемную и кивком дала понять, что генерал готов принять. Холмогоров с серьезным видом достал из кармана пиджака пухлый конверт чуть больше почтового и с полупоклоном вручил его Ольге, бессменной помощнице их руководителя.

– Оленька, душа наша, тут вам скромная взяточка полагается. Прошу прощения покорно, что при свидетелях приходится, – пробасил Холмогоров, скосив голову в сторону своего спутника. Краснов даже бровью не повел. Все в службе знали о слабости секретаря Вершинина к сладкому.

«Наверняка шоколадка», – подумал про себя Краснов, и в скором времени он убедится в верности своей догадки.

Женщина с улыбкой приняла конверт и открыла дверь кабинета начальника. Еще в дверях Вершинин вполголоса поздоровался с коллегами и, чтобы секретарша тоже услышала, предложил чаю. Холмогоров и Краснов, не сговариваясь, отрицательно покачали головой.

– Как хотите, а я не откажусь. В горле немного першит. Простужен. Ольга, с лимоном, сахар отдельно, и погорячей, пожалуйста.

– Поняла, – коротко ответила генералу секретарша и закрыла за собой дверь.

– Располагайтесь. Только не близко. Еще не совсем оправился от простуды.

Перед тем как рассесться, Краснов передал папку с документами Холмогорову, а тот положил ее перед Вершининым.

– Сергей Петрович, что там?

– Шифрограмма от Долли. Принята сегодня утром из Гонконга. В ней две важные новости.

– Хорошая и плохая? – несколько безучастно произнес генерал, постукивая ладонью по закрытой папке.

– Не уверен, что так хрестоматийно. Надеюсь, хорошая и очень хорошая.

После небольшой паузы, поправив слуховой аппарат, генерал обратился к Краснову:

– Юрий Александрович, давайте-ка на словах и самую суть. Долли же ваша подопечная. Да! И начните с очень хорошей новости.

Краснов стал докладывать чуть нудным казенным языком:

– Из шифрограммы, полученной от Долли несколько часов назад из Гонконга по обычному каналу связи, следует…

Вершинин мягко прервал:

– Юра, прошу не погружайся в штабной стиль. Время – деньги. Суть, пожалуйста.

Краснов утвердительно покачал головой, наморщил лоб и чуть эмоциональней, чем требовал момент, выпалил:

– Долли беременна!

Вершинин не успел проявить какой-либо реакции на услышанное – в кабинет тихо вошла секретарь с подносом. Аккуратно расставив перед шефом чашку, чайник, блюдце с лимоном и красивой импортной шоколадкой спросила:

– Наливать?

– Спасибо. Я сам. Пусть заварится покрепче.

Как только секретарь вышла и закрыла за собой дверь, Вершинин, улыбаясь одними глазами, бодро спросил:

– Ну и кто у нас этот счастливчик? Я наверняка его знаю.

Краснов почему-то смутился, даже немного порозовел и, все же взяв себя в руки, ответил:

– Так и есть. Это ее постоянный партнер, француз, псевдоним Морис. Я докладывал вам. Досье в папке под шифрограммой.

Вершинин не стал листать бумаги. Он прекрасно помнил тот эпизод, когда француз ливанского происхождения встречался с их человеком. Тем более что он лично курировал то мероприятие и непосредственно участвовал в подготовке опытного сотрудника Центра к контакту с ним под видом турка. Тогда все прошло благополучно. Будучи опытнейшим руководителем, генерал не торопился высказываться по полученной информации. Всегда необходимо отдавать инициативу людям, непосредственно работающим с агентом.

– Юрий Александрович, дайте ваш краткий анализ ситуации.

Краснов предполагал подобное развитие разговора, но полностью готов все же не был. На объективность влиял сугубо личный фактор. Трудно сказать, было ли это шлейфом почти безнадежного сильного чувства или простой персональной симпатией к Долли, но беспристрастностью в оценке данного события похвастаться было сложно. Его трепетное отношение к Даше Кокориной возникло давно, в самом начале их совместной работы, еще на этапе подготовки. По работе подобное было практически недопустимо, но изредка случалось. Реальная жизнь сложна и частенько не вписывается в правила и инструкции. Со временем тяга не прошла и не затихла. Скорее наоборот, укоренилась в его душе плотнее, проросла в самое сердце и не выходила из головы. В данный момент он не понимал, что сейчас его тревожит больше: дальнейшая судьба его подопечной или примитивная мужская ревность. Профессионализм неизбежно взял верх. Краснов собрался и начал говорить спокойным деловым тоном:

– Вариантов несколько. Итак, первый. Лично я считаю данную беременность случайной. Точнее сказать, незапланированной.

– Юрий Алексеевич, полагаете, что для «плановой» она бы точно запросила санкцию? – неожиданно вмешался Холмогоров.

Вершинин не дал Краснову ответить:

– Сергей Петрович, не корректируйте, пожалуйста. Дайте выслушать.

– Извините, – смутился Холмогоров и неподвижно застыл на стуле.

Краснов глубоко вздохнул и продолжил:

– Незапланированной. Мое умозаключение основано на особенностях западной культуры во взаимоотношениях между партнерами. Француз, который не обсуждает планы о совместном ребенке с женщиной – нонсенс. Безусловно, я убежден, что и Долли пользовалась женскими способами контрацепции. Вероятно, медикаментозными. Они в открытом и повсеместном доступе. Я консультировался с медиками. Те сказали, скорее всего, либо забыла принять таблетку, либо напутала со схемой приема. Там все довольно замысловато. Запросто можно напортачить, извиняюсь. Ну и замечание Сергея Петровича так же заслуживает внимания. Она сто один процент уведомила бы Центр о подобной перспективе. В этом сомневаться не приходится. Есть еще один сюжет, но он по степени вероятности слабее: француз намеренно совершил подобный акт.

– А зачем ему такое шоу? – Холмогоров снова не удержался.

Вершинин не стал опять делать ему замечание. Только укоризненно, по-отечески взглянул на проштрафившегося во второй раз за три минуты.

Краснов уже вошел в рабочий ритм и невозмутимо продолжил:

– Допустим, француз влюблен по-настоящему и желает связать с ней свою судьбу, а Долли колеблется и не углубляет отношения. В такой архитектуре мужчина может вообразить себе любые фантазии, лишь бы добиться своего. Очень даже возможно, он думает, что беременность поставит ее в совершенно другое положение и подтолкнет поскорее принять предложение пожениться официально. Третий вариант мне нравится меньше всего. И мне лично, как куратору, он неприятен. В общем, у Долли могла возникнуть труднопреодолимая психологическая дилемма. С одной стороны – долг, присяга, Родина, мы, в конце концов. А с другой – любовь, дети, счастливая семейная жизнь. Что выбрать молодой красивой женщине? Испытать радость материнства, тем более что забеременела от любимого человека? Или, если это случайность, избавиться от ребенка и жить с этим грузом всю жизнь?

– Любимого? Вы уверены? – несколько удрученно переспросил Вершинин.

– Да, – твердо подтвердил Краснов. – Уверен. Отношения сохраняются уже довольно длительное время. Долли не позволила бы себе это без чувств. Более того, без взаимных. Или я ничего не понимаю в людях.

Вершинин в общем понимал, что скажет куратор. Да и заместитель, скорее всего, его не удивит. Но ему самому было нужно время, чтобы правильно оценить сложившуюся ситуацию. Информации от Краснова было вполне достаточно для этого. Просто надо немного поразмыслить. Поэтому он незаметно провел рукой около уха, уменьшил громкость на слуховом аппарате и кивнул в сторону Холмогорова:

– Хорошо. Что вы думаете, Сергей Петрович?

– Иван Владимирович, во-первых, я поддерживаю все сказанное Юрием Александровичем и остановлюсь на сугубо профессиональных аспектах. Единственное, что хотелось бы уточнить перед этим, так это когда все-таки у Долли возникла, если действительно возникла, «труднопреодолимая психологическая дилемма», – Холмогоров, четко разделяя слова, дословно повторил цитату Краснова, – до беременности или после?

Вершинин, сразу уловив довольно взрывоопасную суть заданного вопроса и, во избежание возможной, мягко говоря, дискуссии между Красновым и Холмогоровым, взял инициативу на себя.

– Сергей Петрович, разумеется, в работе наших людей сахару не много. Напряжение предельное. И полностью исключать возможные срывы, особенно у женщин, ни в коем случае нельзя. Однако в данной конкретной ситуации эту гипотезу предлагаю исключить. Не могла Долли закрутить такую дикую по своей сути интригу, чтоб выйти из игры. Она уже сложившийся профессионал, преданный делу сотрудник и порядочный человек. Согласны?

Холмогоров шумно выдохнул носом и с извинением посмотрел на Краснова. Тот с пониманием кивнул в ответ.

– Вот и лады. Продолжайте, – предложил генерал и положил кусочек сахару в чашку с чаем.

– Тогда, пожалуй, остается обсудить наши возможные действия в контексте сложившейся оперативной обстановки. Мы можем отреагировать на произошедшее двумя, можно сказать, полярными решениями. Но они в любом случае с высокой вероятностью приведут нас к утрате крайне перспективного и значимого сотрудника. Минимум к длительной, возможно, необратимой, потере работоспособности. Поясню. Наиболее доступное и не требующее глубокой проработки решение – аборт и прекращение отношений с французом. За этим обязательно последует глубокая депрессия, возможен психологический срыв в любом варианте со всеми негативными последствиями. Намного человечнее: рожай, выходи замуж и расти ребенка. Как будешь готова, вернешься к работе. Про отзыв на большую землю: родить ребенка здесь, а потом… Даже фантазировать не хочу. Все остальные проекции не реальны. Еще один сюжет. Промежуточный, так сказать. Долли выходит замуж, рожает ребеночка и продолжает трудиться на благо Родины. Это выглядит нарядно и компромиссно. Но есть одно «но». Муж-то не будет в курсе, чем занимается жена! И как прикажете эффективно работать? Связь с Центром, радиосеансы, шифровки, неожиданные выезды на разведзадания, контакты. Как? – Холмогоров своим риторическим вопросом скорее обращался к самому себе, чем к коллегам. Возникло некоторое напряжение. Ситуация не выглядела совершенно безвыходной, но помрачнеть и задуматься заставила. Вершинин не стал затягивать паузу до театральной и решил подвести некий итог:

– Давайте-ка, коллеги, вот на чем остановимся. Первое. Долли не инструмент, а реальный человек, больше того, женщина. А сейчас уже с заглавной буквы. Кто из нас отважится взять на себя смелость лишить мать права на свое дитя? А? Откровенно вынужден сказать, я не могу. А раз я не смогу, то и другим не одобрю. Посему пусть сама решает, как поступить. Юрий Александрович, ты чего заулыбался? Все очень серьезно. – От генерала не ускользнула легкая тень облегчения, мелькнувшая по лицу Краснова. – Думаешь, ребенок может заставить Долли закончить работу под прикрытием? Она вернется домой и станет образцовой домохозяйкой? И не надейтесь. Не такой она человек. Или мне пора на пенсию. Итак, приняли. Дадим ей возможность решать самой. Так, переходим ко второй новости.

– Да. Чуть не забыли, – отозвался Краснов.

– На то у вас я пока есть. Докладывайте, Юрий Александрович.

– Иван Владимирович, разрешите папку. Там название одного учреждения в шифровке. Чтоб с названием не ошибиться.

Вершинин укоризненно покачал головой, открыл папку, вытащил нужный листок и передал Краснову.

– Итак, дополнительно Долли сообщает, что ее устойчивый контакт, некая Айна, принята на работу в азиатское подразделение инвестиционного банка «Голдман Сакс» секретарем к одному из руководителей, – название банка он аккуратно подсмотрел из листка.

– Теперь понятно, почему не отложилось. Какой-то банк, какой-то сакс, – Вершинин не иронизировал. Конечно, название было на слуху, но не более того.

Краснов согласно кивнул и продолжил:

– Считаю целесообразным попросить наших спецов из американского отдела оценить значимость данного направления…

Вершинин неожиданно вмешался в доклад:

– Попробуйте шоколадку. Вкусная наверняка. Да и секретарю поможете. А то она точно не устоит. Потом расстраиваться будет.

Холмогоров и Краснов дружно хихикнули. Все знали, что Ольга, обладательница очень аппетитных форм, постоянно пыталась бороться с излишним весом. Традиционно безуспешно. Впрочем, ее это нисколько не портило. Скорее наоборот, добавляло уютного дамского шарма и теплоты. Тем временем Вершинин продолжил:

– «Американцев» подключим обязательно. Это понятно. А новость-то хорошая. Даже отличная, можно сказать. Не понимаете, коллеги?

Коллеги несколько смущенно переглянулись.

– Не доходит, по глазам вижу, – утвердительно отметил генерал. – Хорошо, что не с нее начали. Драматизма было бы куда меньше.

Собеседники продолжили уже явно недоумевать, не понимая, куда клонит начальство. Иван Владимирович не стал долго держать в неведении своих подчиненных и раскрыл свою мысль:

– Все наши малообоснованные опасения на счет выхода из игры Долли можно обнулять окончательно и без оговорок. Если бы она решилась на такой шаг, то вряд ли стала уведомлять нас об этом, как его там…

– Голдман Саксе, – радостно подсказал Краснов.

– Молодец, Юра! Выучил, слава богу. А перебивать можно только мне, – по-отечески погрозил пальцем Вершинин.

– Прошу прощения, виноват-с! – бодро отозвался Юра и провел пальцами вдоль губ, как бы застегивая рот на молнию.

– Итак, сообщение «про банк» интересно только на перспективу. И Долли это прекрасно понимает. Понимаете? На перспективу! Значит, работать она хочет. Без вариантов. Больше того, она очень боится, что мы ее отзовем. Так что новость, повторюсь с удовольствием, очень хорошая! Юрий Александрович, шифровку подготовьте. В мягкой форме желательно. Поддержите нашу девочку, ей сейчас непросто. По Айне указание дадим позже. Пусть пока самостоятельно развивает отношения. На этом все.

Уже в коридоре Холмогоров взял Краснова под локоть и почти шепотом произнес:

– Юр, ты не обижайся, что я там не совсем корректно завернул насчет Долли. В общем, и мыслей не было. Вырвалось просто как-то само собой. Извини.

Краснов снисходительно покачал головой:

– Петрович, что я тебя не знаю, что ли? Все нормально. Не бери в голову.

– Добро. В общем, погорячился. Может, пойдем в столовую, перекусим? Я угощаю. – Холмогоров картинно приложил правую руку к сердцу.

– Спасибо, Сереж. В другой раз, пожалуй. К себе пойду. Шифровку оформлю по горячим следам.

Коллеги попрощались и разошлись по своим делам. Краснов действительно решил, что шифровку он составит сейчас, пока все свежо. До следующего сеанса радиосвязи еще пять дней. Что тоже неплохо. Есть время дополнить или изменить что-либо в тексте.

«Центр благодарит за известие и поздравляет. Решение о продолжении или прерывании беременности остается за вами. Морис может быть поставлен в известность о том, что вы ждете ребенка. Настоятельно рекомендуем соблюдать все меры безопасности, как и прежде и сообщить о ваших конкретных планах по беременности. Контакт с Айной развивайте. Центр заинтересован в вашем проживании в Гонконге минимум до рождения ребенка».