Kitobni o'qish: «Стоит попробовать», sahifa 2

4

Семнадцать лет назад дело обстояло примерно так же.

Когда Зиночка в первый раз пришла на кафедру, в лаборантской ей сообщили, что курировать ее будет доцент Олег Сергеевич Медников, которого сегодня нет, а будет он завтра со второй пары.

Две преподавательницы, только сейчас что-то оживленно обсуждавшие и не обращавшие на нее никакого внимания, с интересом прислушались. Одной из них была совсем молоденькая Светлана Вениаминовна Ротмистрова, тогда еще ассистент кафедры, другой – доцент Инна Иннокентьевна Ригель, несколько резковатая дама пенсионного возраста.

Впрочем, оживление охватило всех, включая Анну Ивановну и Веру Васильевну – двух лаборанток средних лет, которые на самом деле выполняли секретарскую работу, а лаборантками числились, исходя лишь из странностей штатного расписания, где кафедральные секретари предусмотрены почему-то не были.

По тем нескольким репликам, которыми с определенной долей энтузиазма обменялись женщины, у Зиночки создалось противоречивое впечатление о доценте Медникове. С одной стороны, получалось, что в него была безнадежно влюблена половина сотрудниц института, не говоря уж о студентках. В общем, еще один мужчина, при взгляде на которого женщины падают и сами собой в штабеля складываются, а он этого даже не замечает. С другой стороны, получалось, что он не пропускал ни одной юбки.

Такое вот начало определило Зиночкино скептическое, даже предвзятое отношение к доценту Медникову. Покидая в тот день кафедру, она точно знала, что не пополнит собой толпу наивных дурочек, влюбленных в Олега Сергеевича.

На следующее утро, когда до конца первой пары оставалось минут пятнадцать, Зиночка вошла в огромную почти пустую преподавательскую. Ее вежливое «здравствуйте» было адресовано в пространство, но, к счастью, она почти сразу же наткнулась взглядом на знакомое лицо. Та самая молоденькая преподавательница, которую она видела вчера в лаборантской, расслаблено откинувшись на спинку стула, потягивала кофе из огромной кружки.

Светлана, вернее, тогда Зина еще не знала ее имени, дружелюбно улыбнулась ей и сообщила:

– Сегодня вам, девушка, повезло. – Она кивнула в сторону двух мужчин у окна. Судя по их виду, беседа, полностью поглощавшая внимание мужчин, вряд ли носила деловой характер.

Поскольку больше никого в преподавательской не было, оставалось предположить, что один из них и есть Медников. Зиночка посмотрела на мужчин внимательнее, стараясь все же не выдавать своего любопытства, вполне естественного после вчерашних высказываний кафедральных женщин.

Небрежно засунув руки в карманы брюк, спиной к ним стоял высокий темноволосый мужчина с фигурой атлета. Что касается второго мужчины, его тоненькая мальчишеская фигура и смазливое личико могли бы ввести в заблуждение при мимолетном взгляде издали, однако даже с такого расстояния были заметны мешки под глазами. Впрочем, хотя уже в то время он был не слишком свеж, едва ли кто-то назвал бы его подержанным.

Зиночке показалось, что глаза его как-то маслено блеснули, и ей почему-то сразу захотелось, чтобы не он оказался доцентом Медниковым.

– Олег Сергеевич! – нарочито громко позвала Светлана.

Обернулся высокий темноволосый мужчина.

Итак, ее непроизвольное желание тут же исполнилось, и Зиночка с облегчением перевела дух. Наверное, все дело было в том, что тот, другой, на практике оказался еще противнее, чем этот в теории. А вообще, справедливости ради, следовало отметить, что уж противным-то Медников точно не был.

Олегу Сергеевичу было лет двадцать семь. Широкий разворот плеч, резкие черты лица, правый уголок губ чуть приподнят в ироничной улыбке. И такая же ирония в его светло-карих глазах. И еще эдакая небрежная манера держаться.

Не без сожаления Зиночка констатировала, что он и в самом деле совершенно неотразим. Студентки, надо полагать, были от него без ума. Однако несколько высокомерный вид Олега Сергеевича должен был все-таки удерживать поклонниц на расстоянии от предмета их поклонения.

Медников выжидающе посмотрел на Светлану. Девушку рядом с ней он не то чтобы не заметил… Скажем так, не удостоил ее вниманием, приняв, вероятно, за студентку, что, в сущности, соответствовало истине. Зиночку это и позабавило, и одновременно несколько задело. Почему-то.

– Тут к вам ваша практикантка… – сообщила Светлана, растягивая слова и позволяя своему голосу неопределенно зависнуть на высокой ноте.

Без особого интереса Олег Сергеевич перевел взгляд на практикантку, но тут же в его глазах мелькнул огонек, теперь уже он смотрел на нее откровенно оценивающе.

Перед ним стояла стройная миниатюрная девушка с огромными карими глазами и светло-русыми слегка вьющимися волосами. У нее были высокие скулы, прямой нос и твердо очерченный подбородок. А ее яркие, не тронутые помадой губы, хотя сама она об этом даже не догадывалась, буквально притягивали к себе взоры как Олега Сергеевича, так и того, другого.

Зиночка отвела глаза, но тут же поймала на себе плотоядный взгляд второго мужчины, отчего смутилась еще больше.

– Ну, здравствуйте, – Олег Сергеевич продолжал разглядывать ее, ничуть не беспокоясь по поводу того, что смущает девушку.

– Здравствуйте, – пискнула Зиночка.

– Щеглова Зинаида Георгиевна, если не ошибаюсь, – проявил свое знание обстановки доцент Медников.

Зиночка молча кивнула.

Он подошел к ней вплотную и вытащил из кармана правую руку: на безымянном пальце блеснуло обручальное кольцо. Медников галантно взял ее руку в свою и, поднеся к губам, поцеловал. Такого она не ожидала, ведь ей обычно не целовали руки. Она к этому не привыкла пока, и смутилась еще больше.

Скорее всего Медников заметил смущение девушки, но руку ее продолжал удерживать.

– Олег, – представился он глубоким чуть хрипловатым голосом.

Очень волнующим голосом, безусловно, рассчитанным на готовых сложиться в штабеля дурочек, к которым она не относится, отметила про себя Зина с мстительностью, характерной скорее для подростка, нежели для взрослого человека, каковым она себя считала. Тем не менее щеки ее горели, хотя и не так ярко, как ей казалось. Однако побежденной она себя, естественно, не признала.

– В официальной обстановке Олег Сергеевич. – Руки ее он так и не выпустил, а ей было неловко отнять. – Это вы, думаю, и так понимаете, Зиночка.

Сзади послышалось хихиканье.

– Не вгоняй девушку в краску, пожалуйста, – не оборачиваясь, бросил через плечо Медников.

– Это еще кто вгоняет, – парировала Светлана. Она тоже с интересом и даже некоторым удивлением посмотрела на бедную Зиночку. – Берегитесь, Зина, Олег у нас большой любитель пофлиртовать. До сих пор, правда, он стоял на принципиальной позиции, и за ним не замечалось интереса к студенткам, – добавила она многозначительно.

Зиночке показалось, что и в тоне ее, и в словах прозвучало предупреждение, только не знала, кому оно адресовано, ему или ей.

Олег отпустил наконец Зинину руку и повернулся к Светлане, удивленно приподняв одну бровь.

Несколько дней спустя, во вторник, после четвертой пары Зиночка слушала вполне благоприятные комментарии Медникова по поводу только что проведенного ею практического занятия. Они вошли в пустую преподавательскую, и, пока она задержалась перед зеркалом, чтобы причесаться, Олег направился к вешалке за ее плащом. Продолжая говорить, он с галантностью истинного джентльмена помог Зине одеться, при этом его руки лишь на мгновение задержались у нее на плечах, и лишь на мгновение он притянул ее к себе.

Зиночка замерла, а по ее телу пробежала дрожь. Он тут же отстранился, и она уже не знала, было ли это на самом деле или нет. Ей повезло, что она не видела его лица, а потому не могла видеть и довольной улыбки, скользнувшей по его губам. В противном случае ничего не оставалось бы, как признать не только отсутствие галлюцинаций у себя, но и что-то там насчет пополнения собою списка наивных дурочек.

Казалось, Олег ничего не заметил. Как ни в чем не бывало он говорил о задачах по аналитической геометрии, которые Зина отобрала для решения в аудитории, хотя некоторые из них разумнее было дать в качестве домашнего задания.

– …ведь такого типа задачи они, в сущности, уже решали, просто эти немного более трудоемкие, например, задача номер… – Он продолжал говорить, а она старалась сосредоточиться. По крайней мере настолько, чтобы ее молчание не выглядело совсем уж глупо. Ответных реплик, к счастью, почти не требовалось.

Вот так и получилось, вроде бы само собой, что, ведя вполне интеллектуальную, более того, профессиональную беседу, кафедру в тот день они покинули вместе. Уже в метро выяснилось, что ехать им в одну сторону. Правда, Олег направлялся не домой, а к родителям. Потом они вместе втиснулись в автобус, и Олег, отчасти по необходимости, прижимал Зину к себе. Голова ее кружилась, наверное, от запаха его лосьона, а скорее всего просто от его близости. Тогда она даже не подозревала, что он испытывал примерно то же самое.

Им было почти по пути, и Олег проводил Зиночку до самого дома. Всю дорогу они болтали о кафедре, об университете, об общих преподавателях, он рассказывал о своем четырехлетнем сыне. Как-то незаметно они перешли на ты, но разговор, границ дружеского не переходил, и только прощаясь, Олег надолго прижался губами к ее руке, а выражение его глаз утратило привычную иронию. То, что Зиночка увидела в них сейчас… об этом лучше было вообще не задумываться. Чтобы, не дай бог, ни на что не начать надеяться, поскольку именно сейчас она вдруг поняла, что, сама того не желая, влюбилась в Олега Сергеевича Медникова. Возможно, и не с первого взгляда, но уж со второго или с третьего наверняка. И пусть она не сразу осознала данный факт, но теперь, осознав, хотя бы из чувства самосохранения следовало сосредоточиться на том, что такое открытие задевает ее самолюбие, поскольку возвращает к мысли о пополнении собою пресловутого списка наивных дурочек.

А он все время провоцировал ее. Пожалуй, еще с их первой встречи, но с того памятного вторника постоянно. Сколько раз Зиночка заливалась краской, когда Олег с нарочитой галантностью целовал ей руки. Правда, Олег Сергеевич руки дамам целовал регулярно, поэтому не стоило придавать этому слишком большого значения. Сам по себе его жест был вполне безобиден и смущал Зиночку скорее с непривычки. Но вот его взгляды, которыми он буквально раздевал ее…

Зиночка пыталась убедить себя, порой даже вполне успешно, в том, что у нее просто разыгралось воображение, и на взгляды демонстративно не обращала внимания. Но все же замечала, что ее реакция весьма забавляла Олега, вероятно, поэтому самовнушение Зиночке не всегда удавалось. В таких случаях она старалась укрепить свой дух мыслью, что так он смотрит на всех тех пресловутых дурочек, которые имели глупость влюбиться в него.

Впрочем, у Олега была репутация рокового красавца, разбивавшего женские сердца скорее недостаточным вниманием к их обладательницам, чем излишним, поэтому вряд ли он так смотрел на всех дурочек, разве что на избранных. Такое вполне логичное предположение проливало чуточку бальзама не только на ее раненое самолюбие, но и на не менее израненное сердце. Ведь в любом случае, если она и имела глупость влюбиться в Олега, не стоило ждать, что он в нее тоже влюбится. Но… тот его взгляд не давал Зиночке покоя, она никак не могла забыть его. Он вселял какую-то безумную надежду… хотя нет… скорее… намек на надежду… Господи! Об этом действительно лучше было не задумываться, потому что думай не думай – это ничего не могло изменить, по крайней мере для нее. Зиночка была неиспорченной девочкой и даже помыслить не могла о том, чтобы завести роман с женатым мужчиной.

В общем, с учетом всех обстоятельств прелюдия к роману длилась довольно долго: около двух недель.

5

Как-то в середине сентября у Светланы было окно, а Зиночка просто никуда не торопилась. Она не хотела признаваться себе в том, что тянет время до конца пары в надежде дождаться Олега и увидеться с ним хоть на несколько минут. Ведь даже себе не хочется признаваться в том, что твое поведение похоже на поведение влюбленной дуры. Нет, пожалуй, это уж чересчур! Надо относиться к себе помягче. Влюбленной дурочки – звучит все-таки чуть лучше.

В преподавательской, кроме девушек, никого не было, поэтому разговор за чашечкой кофе легко принял то направление, которое, как оказалось, интересовало обе стороны. И речь зашла, конечно же, об Олеге.

Зиночка понимала, во всяком случае, повторяла себе до бесконечности, что ничего от этого не изменится, но все равно хотела узнать об Олеге как можно больше. А ведь до сих пор она вроде не была мазохисткой. По крайней мере ей самой так казалось.

Светлану же весьма занимал вопрос, почему Олег отступил от своего незыблемого правила никогда ни в коем случае не связываться со студентками. С другой стороны, Зине оставалось учиться не так уж долго, и она не была студенткой их института.

Понятно, что руководитель практики просто обязан уделять какое-то время своей практикантке. Однако Медников уделял Зине Щегловой куда больше времени, чем всем своим прежним практикантам вместе взятым. А то, как он порой смотрел на нее, не на шутку будоражило Светланино воображение.

Но больше всего Светлану удивляло, что, судя по всему, на кафедре пока никто, кроме нее, не заметил повышенного интереса Медникова к девушке. И это несмотря на то, что к личной жизни друг друга коллеги всегда проявляли неподдельный интерес, причем по большей части просто из любопытства, ведь кафедра была на удивление спокойной и несклочной. Что же касается молодого, красивого, с блестящими перспективами доцента Олега Сергеевича Медникова, который к тому же был неудачно женат, то он просто притягивал к себе взоры всех окружающих.

Но сейчас, похоже, действительно никто ничего не замечал. Светлане, конечно, льстило, что она оказалась самой наблюдательной, ей бы польстило еще больше, если бы и другие это признали, однако… Надо отдать Светлане должное, из дружеского расположения к Олегу она не собиралась облегчать коллегам путь к познанию.

А вот Зинино робкое любопытство Светлана готова была удовлетворить: девочка ей нравилась. Заодно она могла удовлетворить и свое любопытство, наблюдая за Зиной во время разговора.

Просветительскую деятельность Светлана предварила следующим замечанием:

– Видишь ли, Зиночка, Олег никогда не говорит о жене гадостей. В отличие от большинства кафедральных мужиков, у которых семейная жизнь не совсем вписывается в их идеальные представления о ней. Он вообще предпочитает о жене не говорить.

– Я заметила. – Зиночка ответила сухо, не отрывая глаз от своего кофе, ей не хотелось, чтобы Светлана поняла, до какой степени ее интересует все, что связано с Олегом.

– И дома у Олега никто не бывает, поскольку мадам гостей не любит. С ним по гостям она тоже не ходит, а может, он не берет. – Светлана сделала паузу и внимательно посмотрела на Зиночку. – Однако о его неудавшемся браке и о том, что брак сохраняется только ради сына, знает вся кафедра. – Она опять посмотрела на свою собеседницу.

В отличие от всей кафедры Зиночка этого не знала. Она бросила быстрый взгляд на Светлану, но тут же отвела глаза и приникла к чашке с кофе, что избавляло ее от необходимости комментировать данный тезис.

Светлана не стала дожидаться какой-либо другой Зининой реакции и продолжила экскурс в семейные дела Олега.

– С самого начала сыном занимался в основном Олег, вплоть до прогулок и кормежки. Мадам ребенок вообще нужен не был. Конечно же, – перебила себя Светлана, – со временем она стала испытывать к сыну иные чувства – мать все-таки. Но пока он был маленьким, она всегда плохо себя чувствовала и очень сильно уставала. Видишь ли, она ведь тогда еще и на заочном училась.

– Ну да, когда у тебя маленький ребенок, учиться, конечно, трудно, – с готовностью подхватила Зиночка: она хотела быть объективной.

– Конечно, трудно. – Голос Светланы тем не менее был полон сарказма. – Олег как ассистент имел тогда под тридцать часов аудиторной нагрузки и учился в заочной аспирантуре. Между дневными и вечерними занятиями он несся погулять с ребенком, молочная кухня тоже в основном была на нем, равно как и вечерние прогулки, если у него не было вечерников, разумеется. А по ночам он писал свою диссертацию и диплом для мадам. Кстати, говорят, он его сделал от первой до последней буквы, включая чертежи.

– Как это? – тупо переспросила Зиночка, больше всего обалдевшая почему-то именно от последнего обстоятельства, касавшегося чертежей.

Светлана пожала плечами.

– Задания по физике, математике, теормеху, черчению и так далее всегда тоже делал он. Некоторые вообще так учатся. Если ты, Зиночка, пока с этим не сталкивалась, – прозвучало это так, будто Светлана просто смягчила предположение «если ты с луны свалилась», – то у нас здесь еще обязательно столкнешься.

Все это как-то не слишком вязалась с Зининым представлением об Олеге. И откуда все эти подробности, если не от него самого? Сомнения даже не успели отразиться на ее лице, а Светлана уже отвечала на невысказанный вопрос.

– Основным источником информации о семейной жизни Олега является Логинов. Он учился в университете не только вместе с Олегом, но и с его школьными друзьями. А речь у нас идет как раз о школьном романе. – Тон Светланы не оставлял сомнений в том, что к школьным романам она относится скептически. – Ну так вот, она была первой красавицей школы и цены себе сложить никак не могла. Она благосклонно позволяла Олегу делать за нее домашние задания и контрольные работы, однако ничем иным из прочих поклонников не выделяла. Понять зацикленность Олега на ней никто из его друзей не мог, а впоследствии и женам его друзей это тоже не удалось, поэтому когда Олег наконец прозрел, дружеское участие ему было обеспечено. Как и дружеское перемывание косточек, естественно. Остается добавить, что жена кого-то из его друзей работает вместе с мамой Олега и что его родители всегда были отнюдь не в восторге от выбора сына. Собственно, со свершившимся фактом они смирились, только когда родился Ванечка.

Вот именно. Ванечка. Встать между ним и Олегом даже при таких обстоятельствах Зина не смогла бы. Впрочем, о чем это она? Прежде всего не надо забывать, что его интерес к ней в принципе не может простираться дальше ее тела. Зиночку удивил собственный цинизм, а собственное вполне разумное заключение почему-то очень задело ее.

Продолжению самоанализа помешала Светлана.

– Однажды я видела мадам, – призналась она. – Высокая, стройная, длинноногая, длинные каштановые волосы, томный взгляд огромных глаз, вот цвет их я как-то не запомнила… Но если честно, в самом деле красавица.

Зина метнула на Светлану быстрый взгляд, однако опять ничего не сказала и не спросила. Да и о чем еще говорить или спрашивать? Судя по всему, сама она никак не соответствовала вкусам Олега Сергеевича. Ну что ж, это даже к лучшему.

Светлана сделала глоток уже остывшего кофе и с недоумением заглянула в чашку, где на донышке плескалась коричневая жидкость.

– Надо же, как мы увлеклись, – пробормотала она и отставила чашку. – Так о чем это я? Ах да, голос у нее поистине обворожительный, прямо как у мифологической сирены. Я как-то сама слышала, когда звонила Олегу по просьбе отбывшего в командировку завкафедрой. Трубку взяла мадам, но, поскольку я звонила Олегу по поводу замены целых двух пар в его свободный день, ее голос сразу утратил мелодичность, и в нем зазвучал металл.

– В принципе ее можно понять. – Зина сама не смогла бы объяснить, почему на словах она все время пыталась защищать женщину, к которой в мыслях своих относилась все хуже и хуже. Особенно в последние минут двадцать.

– Ну так вот, добивался он ее долго, – невозмутимо продолжила Светлана. – Когда она срезалась на первом же вступительном экзамене – к которому он ей помогал готовиться, но сдавать-то ей пришлось самой, – в их отношениях наметилось серьезное охлаждение. Но потом она все-таки поступила на заочное, и он опять стал за нее учиться. Ведь это так трудно: учиться и работать.

Сарказм, опять прозвучавший в голосе Светланы, навел Зиночку на мысль, что, вероятно, в действительности все обстояло несколько иначе, чем казалось на первый взгляд.

– Сначала, учась в университете, а потом и работая на кафедре, Олег всегда где-то подрабатывал, – пояснила свою мысль Светлана.

По губам Зиночки пробежала легкая усмешка: что-то в этом роде она и ожидала услышать.

– Ну а нашу красавицу, пардон, его красавицу… Господи! Почему же умные мужики бывают такими дураками? – Риторический вопрос о парадоксах человеческой, вернее мужской, сущности был исторгнут, безусловно, прямо из глубин Светланиной души.

Зиночка усмехнулась: ей тоже порой приходили в голову подобные вопросы.

– Так вот, – Светлана взяла себя и свою душу в руки, – ее пристроили на полставки лаборанткой в тот самый институт, в котором она училась. Как известно, это дает неисчерпаемые возможности для халявы. – Взгляд Светланы выражал сомнение, в самом ли деле Зиночке это известно, но та кивнула, и Светлана продолжила: – По крайней мере, с контрольными и лабораторными она теперь как-то сама справлялась. А курсовые и всякие там задания ей делал Олег, что она по-прежнему принимала как должное. И его влюбленность, кстати, она тоже принимала как должное, однако взаимностью тоже по-прежнему не отвечала. И все же пришел день, когда она сдалась! – Голос Светланы, в котором теперь зазвучал мелодраматический пафос, замер на торжественной ноте. И уже совершенно будничным тоном она произнесла: – У нее там произошло какое-то любовное разочарование. У парня, кажется, была невеста на родине. Забыла сказать, – пояснила Светлана, – что ее гипотетический жених был не то из ГДР, не то из Чехословакии. А она как раз из тех, для кого предел мечтаний – выйти замуж за иностранца.

Зиночке вдруг пришло в голову, что Светлана ни разу не назвала жену Олега по имени. Собственно, как и сам Олег. Даже слово «жена» заменялось саркастичным «мадам» либо местоимением «она».

– В общем, – губы Светланы кривились в иронической улыбке, – поскольку не удалось выйти замуж «по любви», бедняжка решила всем назло выйти замуж по расчету. Самое интересное, что она до сих пор, похоже, считает, что раз уж она пошла на такую жертву, то Олег должен боготворить ее всю оставшуюся жизнь. Злые языки поговаривают – вообще-то сведения идут, естественно, от Логинова, – что мадам даже секс не интересует, во всяком случае, не только спят, но и живут они в разных комнатах.

Еще недавно Зиночку смутили бы такие интимные подробности, а сейчас она подумала только о том, что слишком утомительно иметь столь информированных коллег.

Светлана посмотрела на часы: до звонка было еще минут десять.

– Остается заметить, что хоть Олег и не святой и время от времени возникают слухи, возможно, и не всегда оправданные, о его романах…

Зиночку даже удивило, что информированность коллег, оказывается, могла давать сбои.

– …кафедра практически единодушно на его стороне. Мужчины из мужской солидарности, а женщины… – Светлана запнулась. – Ну, тут сложнее. Женщины из чисто женской стервозности не могут простить мадам, что, заполучив такого мужа, она этого не ценит. Ни одна нормальная женщина простить такого самомнения другой женщине, естественно, не может. А потому все наши дамы считают, что она просто с жиру бесится.

– Снисходительность коллег, наверное, упрощает жизнь, но даже плохим женам не нравится, когда их мужья заводят романы на стороне, – тихо сказала Зина.

– Что касается его романов… – Светлана усмехнулась. – О том, что половина женщин института… ну, может быть, чуть меньше половины, – она все-таки постаралась проявить объективность, – считает нашего Олега неотразимым, всем известно и вряд ли относится к делу. И о том, что студентки массово по Олегу Сергеевичу сохнут – это тоже всем известно и в общем-то особого интереса не представляет, поскольку и сам Олег до сих пор никогда ими не интересовался…

На данное высказывание, которое Зиночка расценила как небольшую провокацию, она решила никак не реагировать.

– Остаются романы, которые никому или почти никому не известны. Слухи возникают в основном именно о них. – Светлана встала, собираясь пойти помыть чашку, однако, не сделав и двух шагов, обернулась к Зине:

– В прошлом году после торжественного заседания кафедры по случаю Восьмого марта мы отправились к Инне Иннокентьевне, она живет тут рядом. Там в узком кругу мы душевно отметили Международный женский день, и Аркаша… Надо сказать, ему всегда не давали покоя лавры первого любовника, которыми Олега увенчало общественное мнение. Так вот, Аркаша поведал нам, что слухи об Олежкиных победах, конечно же, сильно преувеличены. Правда, потом, проявив благородство по отношению к другу, он признал, что даже если они и преувеличенны, их вполне можно считать компенсацией за те случаи, которые не стали достоянием общественности. – Заметив, как помрачнело Зинино лицо, Светлана сочла своим долгом ее успокоить: – Поскольку Логинов сам человек грешный, он искренне считает, что и остальные имеют как минимум греховные помыслы. Между прочим, когда ты только появилась на кафедре…

Зине так и не суждено было узнать, что же такое произошло, когда она только появилась на кафедре, потому что дверь резко распахнулась и, легка на помине, с громким приветствием «Здравствуйте, девочки!» в преподавательскую вплыла Инна Иннокентьевна.