Kitobni o'qish: «Вера. Искушение цыганки», sahifa 2

Глава 3

– Эй, подруга, и куда это мы на ночь глядя собираемся?

Надя упёрла руки в бока и уставилась на Веру, сощурив глаза.

– Мираб позвал поговорить, – ответила та, не поворачивая головы.

Она расчёсывала свои роскошные волосы.

– Сказал, что о работе надо потолковать.

Надя вдруг засмеялась.

– Ты совсем дура или притворяешься? – воскликнула она – О работе, ага.

Вера, наконец, повернулась.

– А что?

– Ты в курсе, что девушка, которая до тебя у него работала, ушла, потому что забеременела? От него.

– Я не знала. И что?

– И я от него аборт делала, – понизив голос, сообщила Надежда.

Зелёные глаза Веры удивлённо расширились.

– Любит он девок портить. Так что не вздумай ходить. Если, конечно, сама не хочешь.

– Но… как же так? Он тебя, что, заставлял? – растерянно спросила Вера, положив расчёску под подушку.

За неимением другого места, там у неё хранились кошелёк, телефон и прочие личные вещи.

– Считай, заставлял. Тоже вот так по наивности согласилась пойти с ним вечерком о работе потолковать.

Мирабу на вид было лет тридцать-тридцать пять. Молодой, не толстый, внешне довольно хорош собой. Взгляд только у него наглый, даже плотоядный, и в разговоре постоянно проскальзывают пошлые шуточки, намёки какие-то. Вера старалась не придавать этому значения. Но после слов Нади ей стало противно до тошноты. Нет уж, не пойдёт она никуда. Представила его рожу и её чуть не вырвало. Если полезет к ней с поцелуями, она точно не сдержится, изобьёт в кровь.

– А что, правда, Мираб Женьку беременную отпустил? Она аборт сделала или оставила ребёнка? – оживилась одна из соседок по комнате, женщина лет тридцати по имени Лида.

– Вроде как оставила, – ответила Надя.

– Ой, девочки, вы наивные какие-то. Ну, она же по доброй воле с ним крутила шашни, – подала голос четвёртая обитательница комнаты, Виктория. – У меня дед тоже бросил бабушку беременную. Представляете, в те-то годы, да в селе! Ох и позор! Дед был красавец казак! А бабушка невзрачная, но с характером. Не спасовала, и послала его нахрен, к его красивой любовнице! К слову, это ещё до брака у них вышло. Ребёнка, мою маму, родила сама. А через год этот пижон на коленях вымаливал прощение. Короче, прожили они вместе до глубокой старости и вырастили четырёх дочерей. Так что по-разному бывает. Мужики в основном трусы невротичные. Может ваш Мираб испугался ответственности, а потом ляльку увидит и поймёт, что в жизни самое ценное!

– А дед, небось, так и гулял всю жизнь, – ехидно заметила Лида.

Но Вика на это ничего не ответила.

– Сначала бросят, пропадут, а потом детей им подавай, – Надя присела рядом с Верой и хмыкнула. – Сами женщин осуждают, что не разрешают встречи, а как таким разрешать-то? Не понимаю.

– Да, главное женщине никогда не терять достоинство и не умолять мужика. Пусть он сам вымаливает прощение и доказывает, что любит! – категорично сказала Лида.

– Девочки, а может, винца выпьем? – оживилась Вика. – Я купила у знакомой бутылочку. Говорит, настоящее, массандровское.

– О, давай, – оживилась Лида.

Надя тоже потянулась за своей кружкой.

– Я не хочу, – сказала Вера и, забравшись на кровать с ногами, уткнулась в свой телефон.

Полилась женская болтовня, приправленная жалобами на начальство, сплетнями, воспоминаниями, рассказами о личном. Вера в этом участия не принимала. Думала о своём. А потом ни с того ни с сего проговорила:

– Может быть, со мной Мираб хотел именно о работе поговорить? И приставать не собирался?

Надя чуть вином не поперхнулась.

– А с той девушкой, что забеременела, у него какие были отношения? – спросила Вера. – Любовь?

– Ну какая любовь? Не смеши. Настоящая любовь не такая.

– А мне кажется, понимание, что такое любовь, очень индивидуально, – принялась философствовать Лида. – Любовь – самое необъяснимое, удивительное и слишком личное чувство, поэтому шаблонов, каких-то правил или канонов для её определения быть не может. К каждому человеку она приходит по-разному, её чувствуют и переживают по-разному…

– О, Лидка, как ты хорошо сказала! Давай выпьем за это! – Вика потянулась к ней, чтобы чокнуться кружками.

– Наверное, меня завтра Мираб уволит, – сказала Вера равнодушно. – За то, что не пришла.

– Что будешь делать, если уволит? – спросила Надя.

Та пожала плечами.

– Не знаю. Другую работу буду искать. Вон, санитаркой можно в больницу пойти.

Лида замахала на неё руками.

– Ты что! Придумала тоже! Я восемь лет назад работала санитаркой. И поверь, это неприятно, тяжело и опасно. Вынеси банки с плевками, вынеси дерьмо, всё обработай, помой два или три раза коридор. Палаты мыла один раз. А если умер пациент – свяжи, отнеси с помощью других больных в морг, обработай кровать и промой палату. А опасна эта работа, потому что я в инфекционном отделении работала. Если думаете, что это лафа, а не работа, то я вас разочарую. Увы, нет. Там ишачишь за копейки. Но было время, пришлось. Никому бы не посоветовала туда идти. И не потому, что это низкоквалифицированный труд. Мы тут с вами тоже не директора. Не важно, кто кем работает. Жизнь непредсказуема. Сегодня мы в короне, а завтра мы моем полы. Оставайтесь людьми в любой ситуации.

Все согласно закивали.

– Да уж, ты, Вер, сто раз подумай, прежде чем в санитарки идти, – проговорила наставительно Надя.

– А куда меня возьмут без образования, да ещё и с моей внешностью? – в вопросе Веры сквозила затаённая обида.

– Ой, про внешность она заговорила! – воскликнула Вика. – Это последнее, о чём тебе надо думать. Внешность у тебя из нас всех тут самая-самая. Глазищи какие зеленющие, волосы – роскошь! Фигурка тоже отпад.

– Интересный вы народ, цыгане, – перебила ту Лида. – Порядки у вас свои, мораль своя.

– Да, Верунь, расскажи нам о вашем народе, – оживилась Надежда. – Интересно же! Я ж сама немного цыганка, а ничего о вас толком не знаю.

Вера вздохнула. Не любила она эту тему. Ещё со школы, где одноклассники дразнили, и постоянно приходилось отбиваться от нападок. Но тут все так искренне к ней расположены, без камня за пазухой.

– Я вот всегда думала, что цыгане все поголовно кареглазые, – заметила Вика. – А у тебя зелёные глаза.

– У моей мамы тоже такие были, – сказала Вера. – А цыгане и светловолосые бывают. Цвет глаз у меня особенный, это правда. Мне так с детства говорили. Потому что зелёный цвет глаз цыгане особенно почитают. Считается, что зеленоглазые обладают магической силой и видят мир духов, имеют с ним связь. Якобы среди зеленоглазых, причём не только цыган, много ведьм и колдунов. И ещё говорят, что такие люди особенно привлекательны в глазах окружающих и медленнее стареют. Правда, всё это небылицы.

– Ну почему же, наверняка есть доля правды в этом, – заметила Лида. – Не зря же люди такое подметили.

Вера рассказала, что для её народа важную роль играют волосы. Чем они длиннее – тем лучше. Изгнанных из табора цыган раньше остригали. Сейчас этого не делают, но всё равно многие стараются не стричься слишком коротко.

Поколебавшись, девушка поведала ещё об одном факте. Все замужние цыганки носят пышные длинные юбки, потому что часть тела ниже пояса после рождения детей считается «скверной» и прикасаться к ней нельзя. Причём юбок должно быть именно две. Одной недостаточно. Только девочки и юные девушки могут надевать разную одежду, включая шорты, юбки, джинсы.

– Как интересно… – слушая Веру, заметила Надя.

А та продолжала.

– У нас девушка считается готовой к замужеству после четырнадцати лет. Если бы мой жених, о браке с которым родители договорились, как только я родилась, не был убит, я бы уже давно была замужем.

Все ахнули.

– А если цыганка не замужем в девятнадцать, то она уже старая дева. Главное условие – девушка должна выходить замуж девственницей. После первой брачной ночи нужно предоставить доказательство – окровавленную простынь. Если цыганская девушка не девственница – это большой позор.

– Вот это да! Я думала, такое только в средние века было! – улыбнулась Лидия. – Впервые слышу о подобном. Все считают цыган… гм…

Она запнулась, поглядела на Веру смущённо. Но потом продолжила:

– А вы, выходит, почище многих.

– А ещё у нас не одобряются браки с не цыганами. Если мужчине ещё могут такое простить, то девушке нет. И повторные браки не поощряются. Поэтому многие пары живут вместе всю жизнь. Касаться чужой женщины ни в коем случае нельзя. Даже в танце. Поэтому измен у нас тоже не бывает. А если случается, то могут цыганский суд собрать и выгнать из табора.

Соседки Веры слушали с огромным интересом и широко распахнутыми глазами. Простые женщины, пережившие разочарования в любви, терпящие недостойных мужчин рядом или одни воспитывающие детей, работающие на тяжёлых низкооплачиваемых работах, воспринимали всё это как другую реальность. Какова она, выходит, цыганская жизнь! Все привыкли считать их легкомысленными плясуньями, лукавыми гадалками, авантюристами и мошенниками. А на самом деле морали у них гораздо больше, чем у тех, кто их осуждает.

– А правда, что в цыганском языке нет слова «любовь»? – полюбопытствовала впечатлённая рассказом подруги Надя.

– Мы не говорим вслух «люблю», – кивнула Вера. – Любовь должна присутствовать в мыслях, поступках, отношении к человеку.

Надо же. Вера сама удивлялась. Она рассказывала о традициях своего народа с гордостью. А ведь недавно ещё сама всё эти догмы, внушаемые ей с детства, терпеть не могла, пыталась бунтовать и противиться правилам табора.

Вот так они сидели и болтали, пока не раздался осторожный стук в двери.

Глава 4

Лида вскочила и бросилась открывать.

– Ой, девчата, я и забыла совсем. Егорка приехал, племянник мой. Хотела вам сказать, что зайдёт сегодня, и забыла! Затуркали меня со своими разговорами!

В комнату вошёл парень. Все взгляды тут же обратились на него. Любопытные, оценивающие, заинтересованные. Егор Юсупов, как представила его Лида, учился на МЧСника. Высокий юноша, накачанный, широкоплечий. Он словно заполни собой всё пространство их маленькой комнатёнки. У него были соломенного цвета кудри, синие глаза и ямочка на подбородке.

– Здравствуйте. Лид, я на минутку, – смущённо проговорил молодой человек. – Только от матери передать вот…

Он протянул пакет с продуктами.

– Так, не выдумывай, – Лида принялась хозяйничать, расчищать место родственнику и искать для него кружку. – Садись с нами, посиди. Девчонки у нас вон какие все красавицы, как на подбор.

– Да я вижу, – улыбнулся юноша.

Вера мельком взглянула в сторону гостя и продолжила игру в маджонг на телефоне. А вот он задержал на ней свой взгляд чуть дольше.

– Это наша Верочка, – видимо, заметив интерес племянника, сказала Лида. – Верусь, давай к нам.

– Не хочу, спасибо, – отозвалась та. – Правда, не хочу. Голова что-то болит.

– Это потому, что не высыпаемся мы с этой работой проклятой, – констатировала Вика.

Потянулись разговоры «за жизнь», вспоминали смешные случаи, рассказывали о себе. Егор посидел чуть больше часа и ушёл. Соседки Веры вскоре после этого тоже свернули своё застолье, завтра ведь всем рано вставать на работу.

Рабочий день начался как обычно. Вера навела порядок на прилавке, добавила товар на место проданного вчера, и сидела пила газировку, щурясь на яркое утреннее солнце. Он появился неожиданно из толпы прохожих, сновавших туда-сюда в течение всего дня.

– Привет!

Солнце закрыла широкая мужская фигура. Вера подняла глаза на стоявшего перед ней человека.

– Привет, Егор.

– Узнала! – обрадовался он.

– Конечно, узнала, – она улыбнулась краешком губ.

– Что тут у тебя за сокровища? – Егор окинул заинтересованным взглядом прилавок.

– Вот, ракушки, магниты, подставки под чашки, зеркала, календарики, брелков разных много. Зажигалки ещё, – принялась перечислять Вера.

– Не, я не курю.

– Открывалки для бутылок, ножи, – продолжала девушка.

– И не бухаю. И на перо никого сажать не собираюсь, – засмеялся парень.

– Ну, тебе не угодишь, – Вера делано надула губки, будто недовольна.

– Ну почему, я очень даже невзыскательный покупатель. Вот, колокольчик возьму.

Он выбрал самый красивый из всех представленных на витрине – со штурвалом и видами Крыма, позолоченный. Заплатил деньги, а потом вручил его Вере.

– Это тебе.

Она растерянно взяла сувенир в руки.

– Спасибо. А зачем? Он же дорогой…

– От меня на память. Себе брелок возьму, а друзьям магнитиков.

Егор принялся выбирать покупки. А когда скупился, не ушёл. Маячил рядом, настойчиво предлагал мороженое Вере купить, и выяснял, какое она предпочитает, а девушка отказывалась.

– Верка, чего не работаешь, а трындишь стоишь? – внезапно послышалось совсем рядом.

Мираб. Стоял злой, смотрел исподлобья.

– А то гляди, уволю и пойдешь ртом зарабатывать.

– Слышишь, дядя, – обернулся к нему Егор. – Ты как с девушкой разговариваешь?

– А ты, пацан, чего засуетился? Твоя подстилка, что ли?

Ответом на это стал удар кулаком в лицо. Куда конкретно, Вера, побледневшая от шока, толком не поняла. Она вообще ничего не успела осознать. Слишком быстро случилась перебранка. Судя по хрусту, у Мираба сломан нос или челюсть. Легко отделался. Таким кулаком, как у Егора, можно с одного удара убить. Пока хозяин палатки, согнувшись и закрывая лицо руками, матерился и сплевывал кровь, парень взял Веру под локоть.

– Пойдём отсюда.

– Эй, сука, ты мне ещё бабло должна. Сейчас выручку пересчитаю, там точно недостача! Перепуганная Вера метнулась назад, но Егор удержал её.

– Он же на меня недостачу повесит, – пролепетала она. – Скажет, что я деньги из кассы украла или ещё что-нибудь.

– Да пошёл он! Чёрт какой-то. Ничего твой Мираб не сделает. А если тронет тебя, почки ему отобью.

– Егор, ты что! А вдруг тебя посадят? У него же связи. Он и с полицией на короткой ноге, – быстро говорила Вера, пока они всё дальше отходили от набережной с сувенирными палатками.

– Ничего он не сделает, не переживай. Пойдём лучше чаю попьём. Или кофе.

Расположились за столиком уличного кафе. И пока ждали заказ, Егор спросил:

– Часто он тебя вот так обижает?

– Нет. Первый раз. Но я тут работаю меньше недели.

– Ясно. Дальше ещё хуже было бы. Он оборзел. Привык, что девки молчат. Ещё и пристает наверняка.

– Он меня приглашал поговорить вчера вечером. Но я не пошла.

– Тогда понятно. Злится на тебя. Хотел развести на секс. Вчера это же как раз когда я у вас был?

– Ну да.

Постепенно ушли от темы непорядочности Мираба. Егор стал рассказывать о себе, о том, что он в Крым на лето приехал подзаработать. А так вообще учится в университете. Вера о себе почти не говорила. Слушала его, а сама думала, что Мираб это всё просто так не оставит. Наверное, искать её будет, мстить. И работу ей теперь нужно другую искать. Её сбережений надолго не хватит. А к своей мечте стать артисткой она за эти дни так и не приблизилась. Даже объявления не просматривала, не требуется ли где танцовщица.

– Давай завтра ещё погуляем, – вдруг предложил Егор, когда они остановились у хостела, где жила Вера.

– Хорошо, давай, – ответила девушка.

А потом весь вечер думала, зачем она это сказала? Егор хороший парень. Даже очень. Но не более того.

Когда после прогулки с Егором Вера пришла домой, оказалось, что у них новая соседка. Женщина представилась Галиной Ивановной. Она работала помощником повара в какой-то кофейне.

– Ты что, с Егоркой моим гуляла? – улыбнулась Лида. – Я вас в окно видела.

– Да, прогулялись немного, – смутила девушка. – Он меня от Мираба защитил.

Она рассказала сегодняшнюю историю.

– Так что на работу я уже не вернусь.

– Ой, ну ты даёшь! Роковуха! – воскликнула Надя. – Только появилась, а уже мужики из-за неё дерутся. Молодец, Верка, горжусь тобой.

– Главное, не забывать, девочки, что в наказание за лёгкое поведение, как правило, выпадает тяжёлая судьба, – заметила Галина Ивановна, раскладывая свои вещи.

Её кровать находилась в самом начале комнаты, почти у двери. А Вере повезло разместиться у окна. Их кровати с Надей были друг напротив друга.

– Это вы на своём опыте знаете? – осведомилась Вера, взглянув в сторону женщины.

– Вот же наглая девка! – засмеялась Лида, читавшая книгу.

После колкого замечания Веры Галина поджала губы, но промолчала. Посмотрела на ту – совсем девочка, что с ней спорить?

Наивная, глупая и беззаботная девчонка мнила себя взрослой и способной самостоятельно распоряжаться своей жизнью.

Доселе Вера, беззаботно проводившая свои дни в цыганской деревне, понятия не имела, как безжалостен порой реальный мир. Особенно если ты юна, неопытна и красива. К таким жизнь особенно жестока. И это гораздо страшнее оплеух суровой Марии. После случившегося сегодня та уже не казалась Вере такой уж страшной.

На следующий день Вера бродила по городу в поисках работы. Купила несколько газет с объявлениями. Но везде, где ей подходила вакансия, уже кого-то взяли. Опасаясь наткнуться на Мираба, держалась подальше от набережной. Даже к Наде не могла подойти.

После обеда позвонил Егор. Сказал, что освободился и предлагал увидеться. Поскольку Вере всё равно было нечего делать, она согласилась. Правда, устала уже. Прошла за день километров восемь, не меньше. До парка, в котором договорились встретиться с Егором, поехала на автобусе.

Дождь хлынул внезапно, как бывает только летом. С утра чистейшее голубое небо, а после обеда резко потемнело и началась гроза. Вера пришла на место встречи совершенно промокшая. Егор стоял под потоками дождя и ждал её. А едва увидев, схватил за руку, потащил вглубь парка. Там, среди зарослей, виднелось что-то вроде старого летнего кинотеатра или концертного зала. Сцена под навесом, который удерживали колонны, исписанные краской из баллончиков, лавки в несколько рядов. Небольшой, можно сказать, камерный, всего мест на пятьдесят, он когда-то развлекал вечерами советских курортников. Кинотеатры под открытым небом были обязательным атрибутом южных городов.

– Переждём здесь, – сказал парень, тряхнув головой так, что во все стороны полетели брызги.

У него были русые волосы, завораживающие серые глаза и проникновенный тембр голоса. Егор то и дело норовил коснуться руки Веры, чем несказанно её смущал.

– А потом в кафе зайдём, погреемся. Сейчас до него не добежим, воды по щиколотку…

И правда, по асфальту бурлящими потоками текли настоящие реки.

– Интересное место, – заметила Вера, обводя старую полуразрушенную постройку глазами.

Наверное, было чудесно тёплым летним вечером сидеть здесь и смотреть кино. А над тобой шумят вековые деревья, неподалёку плещется море, ты вдыхаешь приносимый ветром его солоноватый аромат, и наслаждаешься фильмом. Настоящая романтика!

Девушка вся продрогла. Мокрые волосы прилипли к спине, светлый сарафан облепил тело. Она даже не заметила, что дрожит. И взгляд Егора не заметила. Парень рассказывал о кинотеатрах под открытым небом, а сам глядел на неё так выразительно…

– В Симеизе есть местечко одно. Такой же кинотеатр, только огромный, на шестьсот мест. Стоит в заброшенном замусоренном парке. Я в том году на него случайно наткнулся. Ездили туда с друзьями. И во время прогулки открыли карту, увидели на ней пометку «Заброшенный кинотеатр» и отправились знакомиться с этим чудом. Представь себе, идёшь по тропинке между зарослей, и появляется впечатляющая входная группа с колоннами. Такого уж точно никто не ожидает увидеть, согласись. Там рядом детский санаторий «Пионер». Тоже заброшенный. На самом деле это ведь объект культурного наследия. Вот бы восстановили это всё. Ты бы хотела в таком месте побывать?

Вера пожала плечами.

– Наверное.

Вздрогнула, когда он шагнул к ней и обнял со спины.

– Ты совсем замёрзла. Давай погрею.

В его руках действительно было гораздо теплее. От затылка вдоль позвоночника пробежала горячая волна. Но Вера освободилась из его объятий и повернулась к Егору лицом. Её тонкие руки с изящными прохладными ладонями легли на крепкие мужские плечи. Его мышцы напряглись, стали каменные. Она смотрела своими зелёными глазами, обрамлёнными чёрными, будто накладными ресницами, прямо ему в душу.

– Ты меня поцелуешь? – спросила серьёзно.

– А надо? – Егор усмехнулся. – Я к детям не пристаю.

– Я совершеннолетняя!

– А на вид лет пятнадцать, не больше, – парень снисходительно посмеялся

Егор глядел на Веру теперь уже без улыбки. Красивая, стройная, но таких много. А в ней что-то ещё было, особенное, цеплявшее за душу.

На какое-то мгновение повисла пауза. Неожиданный раскат грома заставил обоих вздрогнуть. Он был похож на взрыв. У Веры душа умчалась в пятки.

– Эй, молодёжь, можно к вам? – какие-то два мужчины, тоже совершенно промокшие, вбежали в их укрытие. – Не помешаем?

– Нет, конечно, – ответил Егор.

Поцелуй так и не состоялся.