Kitobni o'qish: «Все страхи ночи», sahifa 3

Глава III.

Луч фонарика осветил блестящий, от разбитых осколков, пол, перевёрнутые столы, стулья, лежащие на боку. Журналист решился зайти через дверной проем. Оглушительно громко для такой тишины скрипнула половица под ногами. Журналист вздрогнул и сильнее сжал доску.

Продолжая светить вперёд, он стал медленно, крадучись, двигаться в сторону барной стойки. Тихим звоном зашуршали под ногами разбитые стекла. Журналист посветил на пол, где недавно боролся за свою ногу. Остались следы возни, где-то на стеклах уже чернела кровь. «Это моя кровь, или кровь этого животного?» – подумал он. Журналист обратил внимание, что других следов перемещения не было. Возможно, никто сюда не заходил. А выходил ли?

Журналист осторожно дошёл до барной стойки. Опасаясь какой-либо реакции, он перекинул руку с доской через столешницу, и попытался достать до пола. По ощущениям, был твёрдый пол. Тогда он резко высунулся с фонарем, чтобы его увидеть. Ничего. Голый пол. У стенки валялась пустая бутылка. Журналист немного успокоился. Осталось проверить кухню.

Вытянув доску острием вперёд, он направился к двери, ведущей на кухню. Дверное полотно выглядело неповреждённым. Как и многие кухонные двери в других питейных заведениях, эта легко открывалась в обе стороны. Это и позволило Журналисту толкнуть дверь доской и одновременно засветить фонарем помещение. Выглядело пустым. Опять же, никаких посторонних звуков.

Журналист осмелился и шагнул в сторону кухни. Догадки подтвердились. Кухня тоже пустовала. На полу лежала кастрюля с утренними макаронами, которые, скорее всего, ел Журналист. Рядом валялся черпак. С помощью фонаря был найден выключатель. При его нажатии, ответной реакции не последовало. Похоже, электричество по улице, где было кафе, полностью отсутствовало. На кухне, слабый свет давало окно в боковой стене. В нем можно было увидеть силуэты кустарников, слегка покачивающихся на ветру. Рядом с окном был черный ход, ведущий на улицу. Дверь его была открыта. Журналист собирался выйти через неё и продолжить поиск выживших, но остановился. С голоду его обоняние обострилось, и нос уловил запах хлеба. В животе заурчало. Он прикрыл дверь чёрного хода, и подошёл к кухонному столу.

На нем была тарелка с резанным белым хлебом. Журналист его брать не стал, хотя очень хотелось. Неизвестно, кто его трогал с утра. Он начал искать в шкафчиках, что-то более съедобное. Они были забиты, крупами, консервами, алкоголем. В неработающий холодильник Журналист даже не стал соваться. Все что могло испортиться в течение дня, скорее всего, испортилось. Он достал три банки шпрот, нашёл в шкафу нерезаный хлеб. С пола вытащил из общей спайки пластиковую бутыль минеральной воды. Открыв консервы ножом, Журналист жадно начал их есть, запивая водой, и закусывая хлебом. Такого вкусного ужина, он никогда ещё не пробовал. Главное, что сейчас это ему поможет не свалиться без сил.

Наевшись, Журналист поискал лучом фонарика на стенах медицинскую аптечку. Не помешало бы сменить повязку на ноге и продезинфицировать. Он слышал, что в питейных заведениях наличие аптечки – это обязательное требование, но не сильно надеялся на его соблюдения в этом кафе. На стенах ничего похожего не висело. Тогда, Журналист снова начал обыскивать шкафы и, все-таки, нашёл маленькую коробочку с бинтом и таблетками ношпы. Дезинфицирующей жидкости не оказалось. Журналист взял из ящика с алкоголем бутылку водки, пустую на треть, понюхал на предмет содержимого. В нос дало этиловым спиртом.

Журналист закатал комбинезон и штанину на ноге. Наложенная ранее белая повязка приобрела багровый цвет и успела сползти с раны. По виду подсохшей крови на коже, казалось, будто на ногу ранее был накинут очень толстый и очень туго затянутый в петлю канат. «И правда, хватка у того существа была мертвая», – отметил он про себя.

Снятую повязку, Журналист заменил на новую, промочив её водкой. Спирт, соприкоснувшись с кожей дал такую резкую боль в ноге, что он чуть не вскрикнул. Журналист рефлекторно отвернулся от источника дискомфорта в сторону окна.

В окне мелькнул силуэт. На мгновение. Но после него пролетел ещё один. Оба они прошли быстро от окна в сторону парадного входа в кафе. Был слышен небольшой хруст сухой осенней листвы и тишина.

У Журналиста все похолодело. Но теперь он, возможно, в силу еды и небольшого отдыха, быстро пришёл в себя. Раскатав штанину обратно, он схватил свою доску от забора и, пригнувшись, подполз к двери, ведущей в зал с барной стойкой. Осторожно приоткрыв кухонную дверь, и заглянув в проем, Журналист поначалу никого не увидел. Он вглядывался в темноту, немного освещаемую догорающими грузовиками.

Внезапно в разбитом от взрыва окне, рядом с кафе, появились две фигуры. По виду человеческие, но их было видно по пояс, так что Журналист до конца не был уверен. От них вспыхнуло два луча. Журналист зажмурился от ослепительного света и спрятался обратно за проем. «Фонари!» – подумал он. – «Значит это все-таки люди. Это от них пришло СМС?»

Неуверенность в ответе на свой вопрос, не давала Журналисту броситься к ним на встречу с радостными криками. Нужно было проверить.

Он достал телефон. Из-за беззвучного режима он пропустил один звонок и одно СМС. Прикрыв ладонью светящийся экран, Журналист проверил звонок. Федеральный номер. Скорее всего, откликнулась служба спасения. «Может быть, они, не дождавшись ответа, уже направили хотя бы полицию», – пронеслось у него в голове. Перезванивать он не стал, а вместо этого, открыл входящее сообщение.

«Уходи оттуда», – прочел он. Номер был все тот же, с которого писала Алена.

Голову опять наводнили сомнения. Он опять не понимал что происходит, и кому верить.

Меж тем, лучи фонариков, похоже, обшаривали помещение кафе. Пару раз они освещали кусок кухни в проеме под дверью. Затем свет пропал, и наступила темнота.

Журналист сидел на полу возле двери, держа доску от забора в руках. Можно было на кухне найти оружие и посерьезнее – кухонный нож или топор для разделки мяса. Но поиск создаст лишний шум.

По-прежнему ничего не происходило. Журналист тихо заерзал на месте. Нервное напряжение и любопытство не давало ему быть неподвижным. Наконец, он решил снова оценить обстановку в зале кафе. Осторожно оперев доску на стену, Журналист потянулся к двери. Вдруг, послышался скрип половицы. Той самой, на которую наступил он, входя в кафе.

«Они здесь!» – с ужасом пронеслось в его голове. Он отпрянул от двери, посмотрел вниз, в зазор между деревянным полотном и полом. Света фонариков не было. Послышался лёгкий хруст стекла. Похоже, эти люди медленно двигались по залу. Понимая, где закончатся их поиски, Журналист решил уходить с кухни наружу. Он пожалел, что прикрыл дверь от чёрного входа. Теперь совсем беззвучно здание не покинуть.

Он начал медленно разворачиваться от двери. Похоже, темнота способствовала небольшой дезориентации, и его пошатнуло. Ногой он задел поставленную доску, и та, с оглушительным для такой тишины, грохотом, упала на пол.

Журналист в ужасе замер. За кухонной дверью, в зале тоже наступила тишина. Все это слилось в единое молчание со всем окружением на пару минут. Был слышен только уличный ветер и лёгкое постукивание голых веток кустарника друг об друга. Напряжение было таким сильным, что Журналист всем телом ощущал тех людей за дверью. В то же время, его ноги от страха словно примерзли к полу, мешая выбежать через чёрный ход кафе.

За дверью послышались шаги. Медленные, тихие, они были все отчётливее слышны за кухонной дверью. У Журналиста мучительно забилось сердце. Он абсолютно не представлял, с какой целью пришли эти люди, потому не знал, как ему реагировать.

Внезапно шаги стихли. Журналист задержал дыхание. Ему показалось, что люди за дверью к чему-то готовятся. Если у них было оружие, то можно ожидать самого худшего. Журналист так и стоял возле кухонной двери в полной нерешительности.

Совсем близко, возможно, в паре шагов от кухонной двери, в зале кафе, чей-то мужской голос тихо произнёс: «Семен, это ты?» Молчание. «Так», – подумал Журналист. – «Стрелять они не стали. Начали говорить. Значит можно рискнуть и ответить».

Едва он открыл рот, как из зала кафе снова послышался скрип входной половицы. Затем, возле кухонной двери прозвучали шаги на месте. Похоже, скрип заставил этих людей развернуться. На секунду, Журналисту показалось, что он почувствовал запах озона. За дверью закричали:

«Миха, беги, прикрою!»

После этих слов прозвучал оглушительный со свистом хлопок. Журналисту заложило уши. От неожиданности, он согнулся, прислонившись к кухонной двери. Сквозь помутнение он услышал ещё два таких хлопка, сопровождаемых яростными ругательствами.

Дверь кухни резко открылась на Журналиста, сбив его с ног на пол. Лёжа на боку, он повернул голову в сторону кухонного проема. Ему ослепительно светили фонарем, так что не видно было лица вбежавшего человека. Журналист смог опознать в фигуре только попавшую под луч ногу с чёрным ботинком. С белой блестящей тканью поверх него.

В зале прогремел ещё один свистящий хлопок. Что – то издало булькающий вой. Послышался истошный крик. Человеческий.

Фонарь, слепящий Журналиста, резко отвернулся в сторону зала кафе.

«Лёха!» – закричал мужской голос в проеме кухни.

В глазах Журналиста, после слепящего света, внезапно стало темно. Зрение ещё не привыкло к темноте, но он начал подниматься с пола. Нужно было убегать. Не было смысла искать упавшую доску. Сейчас главное – покинуть кафе живым.

Рядом с ним, в дверном проеме кухни, закричал владелец фонарика. Журналист быстро посмотрел в ту сторону. Зрение начало привыкать к темноте, и он увидел только пустой проем, силуэты которого вычерчивало слабое уличное свечение горящих обломков.

Неожиданно, по всему зданию кафе прошел, как гром, мощный гортанный нечеловеческий вой. Журналиста опять оглушила сила звука. Причём, он начался совсем рядом с дверью, ведущей в кухню.

Что бы это ни было, но двоих человек оно одолело без проблем. Журналист не собирался быть третьим, и бросился к двери чёрного входа. Толкнув ее плечом, он вывалился на улицу.

 Не обращая внимания на боль в ноге, он бежал изо всех сил. Миновав голые кустарники, выбежал к одному из частных домов и перепрыгнул через невысокий забор садового участка. Журналист услышал в спину протяжный вой, доносящийся из кафе, но не стал оборачиваться. Так он добежал до одноэтажного частного дома из белого кирпича, свернул от него, и, снова перепрыгнув, через забор, оказался на соседней улице. Забежать в дом, в поисках чего- то полезного для выживания, Журналист даже не думал. Теперь любое помещение не казалось ему безопасным. От бега началась одышка. Пришлось перейти на быстрый шаг.

***

Он брел вдоль забора по неасфальтированной дороге минут пять, изредка включая и выключая фонарь. Журналист боялся привлечь внимание, но освещение было необходимо, чтобы не подвернуть ногу на местных канавах. Снова он не слышал ни единого постороннего звука. Оглушительная тишина начинала порождать слуховые галлюцинации. Ему мерещился шорох за спиной, какой-то лёгкий топот. Журналист несколько раз оглядывался назад. Никого.

Он вспомнил про телефон. Достав и разблокировав, Журналист увидел одно входящее сообщение.

«Мы в Доме культуры, на главной площади, это в центре. Скорее!» – такой был текст.

Номер телефона отправителя был незнакомым. Это был не тот, с которого писала Алена. Его, Журналиста, снова куда-то зовут, и снова ждут. Все эти игры с телефоном его начинали по-настоящему раздражать. Столько было вопросов, а из ответов только догадки. В кафе были однозначно бойцы из грузовиков. Они специально пришли в помещение, примерно после СМС Журналиста. «Перехватили сообщение или телефон? Возможно. Почему позвали Семена?» – такие вопросы были у него в голове. Журналист вспомнил название кафе. «У Семена», – было написано на сломанной вывеске у входа. «Значит, они искали бармена», – подумал Журналист. – «Почему именно его? Бойцов послала Алена?»

У него появилась мысль, что раз бойцы ищут людей, значит, все-таки проводится эвакуация. И вместо того, чтобы изрешетить пулями дверь кухни, на всякий случай, люди все-таки позвали по имени человека, предположительно живого. Исходя из таких выводов, Журналист принял решение, что при первом удобном случае – сдастся им без разговоров. Возможно, блестящий комбинезон поможет хотя бы не спутать его с этой тварью из кафе, и по нему не будет открыт огонь на поражение.

Журналист вспомнил, что его ждут в местном Доме культуры на площади, в центре Коньково. Он остановился и понял, что не знает, где этот центр находится. Ему приходилось быть только на окраине городка. Если он сейчас будет плутать по местным проселочным улочками, то есть вероятность заблудиться. Нужна была помощь в ориентировании.

Он набрал на телефоне номер последнего пришедшего СМС, чтобы позвонить. Послышались длинные гудки. Журналист простоял в ожидании минуты две. Так и не дождавшись соединения, линия оборвалась автоматически.

Он остановился. Можно было так бродить по этим полусельским улицам до самого утра, но так и не найти дорогу к площади. Журналист снова разблокировал телефон и написал сообщение: «Заблудился. Где площадь?»

Отправив этот текст по последнему номеру, он, стал ждать. Ноги болели от марш – броска из кафе, и Журналист, отойдя от дороги к забору ближайшего участка, сел прямо на землю. Спиной он навалился на забор, и в первый раз за последние три часа смог немного расслабиться. Именно в таком положении, сидя у забора, он пришёл в себя, несколькими часами ранее. Однако сейчас никто не свисал за его спиной, а эмоцию отчаяния сменило ожидание.

Подул холодный ветер. Он неприятно пощекотал голову и шею Журналиста, и тот накинул капюшон на голову. Фонарь сейчас был выключен и лежал рядом с его ногой. Время слилось в одно большое ожидание, мысли стали тягучими, и Журналист начал дремать.

Ему приснилось, что он снова зашёл в кафе «У Семена». Интерьер также был скрыт темнотой. Лишь тусклый свет уличного огня, от взорвавшихся грузовиков, проникал с парадного входа. Что-то урчало и рокотало со стороны барной стойки. Журналист вытянул руку, чтобы посветить фонариком, но внезапно для себя, обнаружил в ладони пистолет.

Что-то треснуло на месте взрыва, но в этот раз он не обернулся, а продолжил идти во тьму зала. Рокот со стороны данной стойки предупреждающие усиливался. Но Журналист не чувствовал страха. Он направил пистолет в сторону издаваемых звуков и нажал на курок.

Журналист резко проснулся, словно выстрел был настоящим. Ещё не отойдя окончательно от дремы, он достал телефон и собрался проверить сообщения, как боковым зрением увидел в небе ослепительный красный свет. Журналист поднял взгляд. В небе уже снижался, ярко мерцая, огонь сигнальной ракеты. Он быстро достал телефон, увидел одно входящее сообщение, открыл его. Короткий текст, о содержании которого он уже догадался: «Иди на свет».

Похоже, звук выстрела ему и вправду не приснился. И ракета летела не так уж далеко от него. Минут за двадцать, если идти аккуратно, можно добраться. Журналист старался запомнить ориентиры по освещаемым силуэтам домов. Он уже собирался вставать, как забор, на который он опирался, задвигался и заскрипел.

Журналист резко оглянулся налево, надеясь в свете догорающей ракеты увидеть источник шума. Никого. Тогда он мотнул головой направо, но заметил только дико качающееся полотно забора. Он приподнял голову чуть выше и все тело похолодело.

На верху забора лежало огромное черное нечто. В свете ракеты это было похоже на лапу, только без когтей и количеством пальцев более дюжины. Может больше. Затем, Журналист увидел, как рядом перекинулись на забор ещё две таких. И что-то чернело над ними, что-то большое, подвижное. Рассмотреть повыше мешал капюшон, да и сам Журналист в состоянии ступора не мог пошевелить головой. Все тело его сейчас не слушалось, дыхание остановилось. Он замер в страхе.

Между тем, забор перестал раскачиваться. Он слегка треснул, и немного наклонился всем своим полотном, в сторону сидевшего на земле Журналиста. Он ощутил толчок в спину и подался вперёд.

Рядом с ним что-то стукнулось о землю. Словно разом, с силой, бросили вниз десять мешков с песком, и они издали единый, но неравномерный звук удара.

Журналист резко посмотрел в сторону спустившегося с забора объекта, но не смог разглядеть. Сигнальная ракета уже опустилась за горизонт крыши соседнего двухэтажного дома, на другой стороне просёлочной дороги. Света уже не хватало. Снова наступала ночь. О том, чтобы включить фонарь, у Журналиста даже мысли не было. Последнее, что он увидел в свете догорающего сигнального огня, были движущиеся силуэты на крышах двух дальних домов.

Они были нечеловеческие, даже близко не походили. Словно с картин художников-сюрреалистов. Большие, плавные, они покачивались из стороны в сторону. Одновременно сглаженные и угловатые, как будто их создатель не смог прийти к единому решению по форме. Казалось, они направили свои взоры в сторону сигнальной ракеты. Но тут огонь погас. Наступила тьма.

Журналист запаниковал. Руки дрожали. Инстинктивно он хотел убежать, спрятаться, забиться куда-нибудь. Как маленький зверек, при виде большого хищника. Но остатки рассудка, которые продолжали работать, подсказывали, что сползшая по забору тварь, оставила его без внимания неспроста.

Во тьме ночи, Журналист услышал с того места, где приземлилась эта груда, три прерывистых рокочущих звука. Как будто в ответ, со стороны крыш соседних домов, послышались похожие кличи. Возле Журналиста зашуршала земля, словно волокли что-то тяжелое. Звуки стали отдаляться от него. Тварь отползала. С соседних крыш тоже что-то проскрежетало. Послышались тяжелые удары о землю. «Задвигались после выпущенной сигнальной ракеты», – решил Журналист. – «Только бы не поползли на площадь». Мысли стали приобретать более рациональный характер, ощущение опасности – спадать. «Меня не заметили!» – подумал он. – «Не стали хватать как в кафе. Почему?»

Он осмотрел себя. На нем был все тот же комбинезон из блестящей ткани. Журналист потрогал её. Холод. Причем ткань была явно ниже по температуре, чем окружающая атмосфера. Словно металл. Это ощущение было только снаружи. Внутри Журналисту было очень тепло, даже жарко. Хотя он был ещё и в своей одежде, но сделал вывод, что комбинезон, как минимум сохраняет тепло.

«Неужели из-за этой ткани я невидим для тварей?» – подумал он. Неожиданный вывод немного успокоил его. Однако, он вспомнил о бойцах в кафе. Судя по крикам, они явно проиграли бой тому существу. Их точно заметили.

Журналист отодвинул сомнения в голове. Если его не заметили сейчас, благодаря блестящему комбинезону, значит, есть, пускай и небольшой, шанс добраться до Дома культуры на площади живым. А там будь, что будет.

Он аккуратно встал с земли. Несмотря на его вероятную невидимость для этих существ, издаваемые звуки лучше свести к минимуму. Фонарь он держал в левой руке, но не решался включать. Рано или поздно, это придётся сделать, чтобы сориентироваться, при поиске дороги до площади. Раскрыть себя светом, Журналист тоже не хотел. Но решил пойти на риск. Он резко включил свет фонаря. На пару секунд проселочная дорога стала видна. Никого. Журналист перевёл дух. Чуть вдалеке виднелся поворот к соседним домам. Он вел в сторону площади. Легким нажатием пальца, фонарь выключился. Журналист решил не привлекать много лишнего внимания светом. Даже если эти твари, ушли, поманенные сигнальной ракетой, не исключалась опасность встречи с одной из них.

***

Он шел уже минут пятнадцать, по дороге, вдоль частных домов. Журналист передвигался как при замедленной съемке, осторожно ступая на землю, чтобы создавать как можно меньше шума. Это оказалось не так просто. Сухая трава на проселочной дороге предательски шелестела под ногами, не давая возможности бесшумно передвигаться. Впрочем, Журналист еще ориентировался и на посторонний шелест. При этом, останавливаясь всякий раз, как появлялись посторонние звуки. Даже дуновение ветра, задевавшее ветки местных деревьев, было подозрительным для Журналиста, и заставляло замирать. Иногда, ему казалось, что кто-то тихо рычал, неподалеку от него. Испытывая огромный страх, Журналист заставлял себя останавливаться. Он прислушивался. Если никаких звуков не было, то он продолжал свое осторожное движение.

Несмотря на то, что площадь с Домом культуры находились относительно близко, если верить выпущенной сигнальной ракете, все осложнялось темнотой, и постоянным поиском поворотов в нужном направлении. Журналист уже свернул четвертый раз на новую улицу, при этом не был уверен до конца, что шел в правильном направлении. Ему помогли его школьные знания навигации по звездам, с уроков ОБЖ. Небо так и блистало ориентирами. Полярную звезду он отыскать не смог, зато, ориентируясь по расположению Большой медведицы, выбрал более четкое направление движения.

Журналист свернул на более широкую улицу. Дорога на ней была заасфальтирована. Однозначно, это была одна из центральных улиц, и Журналист надеялся, что по ней сможет добраться до площади. Было непривычно идти по твердой поверхности. Подошвы издавали четкий звук об асфальт, и Журналист сошел обратно на мягкую землю.

Он шел параллельно дороге, стараясь не шуметь. Ему казалось, что эти существа где-то близко, поскольку они обратили внимание на сигнальный огонь. От мыслей о них, Журналиста бросило в холодный пот. Сердце забилось так, словно он снова оказался рядом с этими тварями. «Больше мне таких встреч не нужно», – подумал Журналист. Раненая нога уже перестала ныть от боли, но ужасные воспоминания о первом знакомстве били по голове, сильнее молотка.

Продолжая идти вдоль дороги, Журналист как будто чувствовал, что приближается к площади. Дома по бокам от обочин выглядели все больше, насколько их можно было разглядеть, а заборы все выше. Однозначно, здесь жили люди побогаче. И, возможно, как жители крупных городов, они тоже стремились расположиться поближе к центру. Журналист вспомнил о своей маленькой квартире на окраине столицы. Ему очень захотелось очутиться сейчас именно там. Без страха, без жажды выжить, без ранений и усталости. На душе стало тоскливо. Он еще прошлым вечером убеждал Семена, если так звали бармена, в невозможности существования чего-то извне. Теперь, когда он лично столкнулся с этим «чем-то», что не мог объяснить сам, испытывал чувство стыда. Исчез цинизм, пропали мысли о том, что он везде побывал, и все видел. Сквозь страх, просвечивало любопытство о происхождении этих существ. Журналист даже не исключал, что стал свидетелем первого контакта с неземной цивилизацией. Но, по его мнению, этот контакт был слишком неудачным.

Неожиданно, дорога, по которой он шел, ярко осветилась от уличных фонарей. Журналист от испуга остановился. Кто-то, похоже, решил заняться восстановлением уличного освещения. Хотя, недавно на подходе к Коньково, он видел огни, сейчас, для него это стало настоящей неожиданностью. Поскольку, это была одна из центральных улиц, она была хорошо освещена. Словно взлетная полоса для воздушных судов, дорога указывала Журналисту путь к возможному безопасному месту. Он решил возобновить движение, и зашагал дальше.

Ему было беспокойно. Теперь свет у него ассоциировался с привлечением угрозы. Он не мог для себя решить, что больше привлекает этих существ, свет, или тепло. Возможно, и то, и другое. Во всех случаях, лампы фонарей могли их привлечь. Журналист решил ускорить темп ходьбы.

Позади, послышался, бьющий головной болью, знакомый скрежет забора. Журналиста бросило в жар, но он не обернулся. Продолжив идти быстрой походкой, он продумывал свои дальнейшие действия. Вернее, пытался, так как ни одна мысль, от страха, не могла уложиться в четкий план.

Послышался узнаваемый удар о землю. Журналист прибавил ход. Он начал издавать много шума своими ботинками. Приходило понимание, что это только начало. С противоположной стороны улицы послышались такие же звуки приземления. Похоже, другие существа тоже перелезали через заборы, и двигались к центральной улице на свет. Журналист начал прерывисто дышать. Воздуха ему явно не хватало, но уловить запах озона удалось легко.

От быстрой сбивчивой ходьбы началась боль в голени. Он не знал, сколько еще так продержится, но начал осознавать, что может стать легкой добычей. По земле послышался звук волокущихся тел. И казалось, они набирали скорость, в сторону Журналиста. Он уже не надеялся на особые свойства комбинезона, если они были. Этим существам достаточно сориентироваться по шуму, который издавался им уже порядочно. Стуки подошв о землю, шуршание элементами комбинезона, явно привлекали ненужное внимание. Журналист перешел на такой быстрый шаг, что он уже больше напоминал спортивную ходьбу. Мокрое от пота тело начинало неприятно зудеть, но он старался не обращать внимания. Дорога с фонарями уходила куда-то в темноту, и, казалось, была бесконечной.

Впереди, во тьме, послышался звук, похожий на выстрел из сна Журналиста. Внезапно мрак на конце дороги загорелся нежным красным светом. Стали видны дома, силуэты крыш. Из-за одной из них вылетел яркий огонек, и направился плавно вверх.

Журналист понял, что эта сигнальная ракета была выпущена для него. Возможно, его увидели издалека и решили помочь, указав путь. Но он вспомнил, как отреагировали эти существа на ракету в прошлый раз. Он и так уже слышал ползущую возню по земле, метрах в двадцати от себя. Причем расстояние до него постепенно сокращалось. Ждать не было причин, и Журналист рванулся вперед.

Боль в ноге опять проявила себя, но он не обращал на это внимания. У него сейчас была цель – выжить. Движение позади Журналиста тоже усилилось. Похоже, существа набирали скорость, чтобы его догнать. Журналист перешел на предельный бег, какой мог себе позволить. Ему не хватало воздуха, но инстинкт не позволял ему снизить темп. Инстинкт и страх. Уличные фонари мелькали мимо него с бешеной скоростью.

Сигнальный огонь уже начал опускаться, свечение ослабевало. Силы на бег заканчивались, но Журналист продолжал отчаянно двигаться. Сзади, и очень близко послышался короткий рык, изданный, словно в предвкушении скорой добычи. Журналист тоже коротко вскрикнул, но больше от ощущения неизбежности. Ноги уже начали запинаться, он ощущал скорый конец.

Впереди, издали послышался короткий хлопок, затем небольшой свист. Лицо справа обдало жаром. Позади, был слышен звук удара в плоть, жалобный скулеж. Еще два хлопка, сопровождаемых свистом. Взволнованный рев, прогремел уже с нескольких сторон. Журналисту показалось, что погоня за ним начала замедлятся. Он, что есть сил, припустил вперед, напряг остатки всей своей воли. Похоже, его решили прикрыть выстрелами по этим существам.

Стрельба продолжалась. Ее звуки были все ближе. Журналист понял, что приближается к площади с Домом культуры. Ему уже было все равно, что ждет впереди, главное – он недалеко от безопасного места.

Стрельба прекратилась. Журналист понял, что больше его никто не преследует, но при этом не стал замедлять темп. Уличные фонари закончились, он снова погрузился в темноту. Теперь ему пришлось перейти на шаг. Сердце бешено стучало от проделанного пути, пересохшее горло драло при каждом вздохе. Все мышцы ныли от боли. Журналист остановился и согнулся, оперевшись руками в колени, чтобы отдышаться.

Приходя в себя, он обернулся, чтобы убедиться в отсутствие погони. Улица все также была освещена фонарями. На дороге, отдавая чернотой, что-то лежало. Какие-то невнятные тени, перемещались через проезжую часть, но никаких признаков приближения. Журналист подумал, что к нему все-таки подбираются, стараясь обойти уличный свет. Он еще не восстановился после своего спринта, но начал идти вглубь темноты. Звуки шагов звонко отдавались эхом в округе. Журналист понял, что он достиг своей цели. Он был на площади. Сейчас ему было необходимо найти здание Дома культуры, но он не рисковал пользоваться фонариком. Если что-то пойдет не так, то он, лишенный сил, не сможет повторить свой побег. Звать стрелков он не стал по тем же причинам. В ориентировании ему поможет только его логика и очень много удачи.

«Так», – сказал он себе. – «Я сейчас на площади. Скорее всего, она, как в обычных городах квадратная. Значит, в одной из сторон находится этот Дом культуры. С той стороны, откуда я прибежал, его точно нет. Осталось только три варианта: налево, прямо и направо. И куда теперь?» Для него это был сейчас самый главный вопрос в жизни.

Нужно было куда-то двигаться. Журналист повернул в левую сторону, и, осторожно, создавая минимум шума на таком открытом пространстве как площадь, зашагал.

Все тело болело, и в этот раз, усталость не проходила. Журналист чувствовал себя словно выжатым. Ему еще никогда не приходилось так много и быстро бегать. За психическое состояние он тоже не ручался. Пройдя метров двадцать, все время мерещились какие-то скребущие звуки в стороне. На них он уже не обращал внимания. Уже не было сил как-то сопротивляться во тьме тем, кто, похоже, в ней ориентируется неплохо.

Сзади что-то прошуршало. Журналист не успел обернуться, как под колено прилетело что тяжелое и твердое. Он подкосился, и чуть не упал на спину, но его подхватили. По ощущениям, это были человеческие руки. Журналист пытался привстать, чтобы рассмотреть тех, кто его повалил, но ему упреждающе влетел в голову чей-то кулак. Удар был несильный, сознание не пропало. Но Журналист обмяк, повис на подхвативших его руках. Понимая, что это было предупреждение, он перестал всячески сопротивляться, тем самым позволив себя тащить.

Его поволокли обратно от того пути, куда он следовал. «Ошибся», – подумал Журналист. Вместо этого его вели на противоположную сторону площади. Ноги волочились по земле, когда его тащили спиной вперед. Все-таки, общая усталость и удар по голове взяли верх, и он потерял сознание.