Kitobni o'qish: «450 лет лидерства. Технологический расцвет Голландии в XIV–XVIII вв. и что за ним последовало», sahifa 8

Своеобразие представления

«Красота в глазах смотрящего». Теперь, когда мы проследили рост и закат идеи технологического лидерства Голландии, следует принять во внимание особенности восприятия. Совсем не очевидно, что восприятие должно соответствовать реальности. Тот факт, что в начале Нового времени очень многие весьма осведомленные люди в Европе считали, что Голландская республика во многих отношениях представляет собой вершину современных достижений в области техники, следует не просто констатировать, а осмыслить. Он порождает несколько интригующих вопросов о происхождении новшеств или усовершенствований, а также о скорости распространения технического знания и соотношения восприятия технического прогресса и реальности перемен в экономике.

Для начала зададимся вопросом, что именно означало слово «Голландия» в словосочетании «Техническое лидерство Голландии». В наблюдениях иностранцев бросается в глаза преклонение перед предметами или методами, с которыми они столкнулись в границах Соединенных провинций, часто сопровождаемое превосходными эпитетами в адрес умений местных жителей. Однако они не говорят, откуда взялись эти предметы, методы или умения. Но где же лежат корни этих чудесных технических новшеств и усовершенствований? В какой степени они были изобретены или разработаны в Голландской республике, а в какой – заимствованы? В какой степени голландцы основывались на технических достижениях других стран Европы (или за ее пределами)? Этот вопрос мы рассмотрим в четвертой главе этой книги.

Следует также обсудить, какое воздействие пример голландцев оказывал на окружающих. Даже если в определенный период иностранные наблюдатели находились под глубоким впечатлением от достижений Голландии в разных областях техники, это вовсе не значит, что технические знания, относившиеся к этим областям, легко и просто распространялись по другим европейским странам. Восхищение не всегда толкает к подражанию. С другой стороны, технические знания могли находить путь из Голландской республики в другие европейские страны (и далее) и до и после того, как идея о лидерстве голландцев в области техники распространилась среди широкой публики. Темп проникновения технического знания вовсе не обязательно совпадает с динамикой изменений восприятия лидерства. Таким образом, следует внимательно проанализировать реальный размах и временны́е параметры распространения техники и технологии из Нидерландов. Этому будет посвящена пятая глава.

Третий важный вопрос касается связи между представлениями о техническом прогрессе и реальными переменами в экономике. Если исходить из того, что характеристика экономики Нидерландов, вкратце приведенная в первой главе, более или менее верна, то придется признать, что мы столкнулись с парадоксом. Идея технического лидерства Голландии получила широкое распространение лишь к завершению эпохи ее экономического роста. Этот парадокс может приводить к двум разным выводам. Возможно, Республика достигла вершины своего технического развития уже после того, как процесс экономического роста внезапно застопорился. Возможно также, что между реальным и воспринимаемым развитием существовал временной разрыв. Предметы, технологии или умения, которые позднее расценивались как воплощение голландского лидерства в технике, могли по большей части появиться до того, как получили признание в этом качестве от иностранных наблюдателей, то есть именно в период наиболее быстрого экономического роста Республики. Если справедлива первая гипотеза, связь между техническим прогрессом и экономическим ростом была намного слабее, чем в случае второй гипотезы. Разрешить противоречие поможет только более тщательный анализ процесса развития техники как таковой и реального вклада изменений в технике в увеличение масштаба экономики Голландской республики, которому будет посвящена следующая глава.

Глава 3
Изменения в техническом развитии и голландская экономическая экспансия в период 1350–1800 годов

Введение

Синхронное развитие уровня техники и экономического состояния Нидерландов не осталось незамеченным. Некоторые историки, в том числе Чарльз Уилсон, Ян де Врис и Джонатан Израэль¹⁴⁰, предположили, что экономическое процветание Нидерландов в XVII в. и промышленные успехи страны должны были иметь какую-то связь с ее беспрецедентными достижениями в развитии техники. Однако глубина и природа этой связи никогда еще не изучалась всесторонним, систематическим образом. Зачастую в работах, посвященных экономике Голландской республики, технические новации не учитывались вовсе. Причиной такого пренебрежения частично является более общая проблема выявления роли развития технологий в экономическом росте. В конце концов, нельзя же сводить причины экономического роста к одним только переменам и новациям в технике и технологиях – Джоэль Мокир назвал это «рост по Шумпетеру», ведь есть и факторы роста основных фондов (рост по Солоу), объемов торговли (рост по Смиту) и целый ряд размерных эффектов¹⁴¹. Нелегко определить, в какой степени экономический рост может быть связан с техническим развитием. Оценки вклада технических новшеств, даже в условиях обилия информации, часто остаются весьма грубыми – что уж говорить об эпохе начала Нового времени, данные о которой часто приблизительны, а то и вовсе отсутствуют. Что касается Нидерландов до 1800 г., особую трудность создает нехватка обзоров и данных о различных аспектах экономической жизни на уровне страны.

Это не означает, что проанализировать взаимосвязь между изменениями уровня технического развития и подъемом экономики в Голландской республике невозможно. Даже с учетом вышеупомянутых ограничений поставленная задача может быть решена двумя способами: можно либо принять в качестве отправной точки определенные технические новшества, а затем попытаться оценить их общее влияние на экономику, или же начать с сектора экономики, доля которого в общем ходе экономического развития установлена с известной определенностью, и попытаться определить, какие именно конкретные изменения в технологиях предшествовали росту в этом конкретном секторе или сопровождали его и каков был их вклад в этот рост, учитывая возможную роль других, а не только «шумпетерских», источников.

Первый подход – при котором за исходный пункт берутся определенные технические инновации – был применен несколько лет назад в исследованиях, посвященных использованию энергии и судоходству по внутренним водоемам Нидерландов в XVI–XIX вв. Главенствующей концепцией было заимствованное из более ранних исследований экономической истории Великобритании и Соединенных Штатов понятие «социальных сбережений». Согласно этому подходу, значению инноваций для того или иного сектора возможно дать количественную характеристику путем оценки объема ресурсов, которые пришлось бы перераспределить в этот сектор, если бы инновация не была реализована на практике, – другими словами, денежных сумм, которые удалось сохранить благодаря ее внедрению. Однако этот метод – особенно в том виде, в котором он был применен к вопросу потребления энергии, – насыщен таким количеством серьезных проблем, что лучше либо отказаться от его использования, либо проявлять величайшую осторожность при интерпретации¹⁴².

Разумеется, и второй метод изучения роли технических инноваций в экономическом росте нельзя применить к Нидерландам эпохи начала Нового времени с той строгостью, какой хотелось бы достичь. Ученые до сих пор не располагают материалом, достаточным для исчерпывающей оценки роли объема производства или роста производительности во всех секторах экономики или определения веса каждого сектора в экономике. Реконструкция «национальных счетов» Нидерландов до 1800 г. не представляется возможной¹⁴³. Показатели, которыми пока что удается оперировать, представляют собой в лучшем случае обоснованные предположения. Более того, трудно, а часто и практически невозможно, отделить технологическое развитие от изменений в организации производства. Подчас приходится принимать на веру бездоказательные утверждения о том, что повышению объема производства или производительности труда предшествовали или сопутствовали конкретные достижения в технике, и нет возможности точно оценить степень этого влияния.

Как бы то ни было, трудно оспорить несколько основополагающих фактов, относящихся к экономическому росту Голландии в начале Нового времени: (1) рост в Северных Нидерландах после 1580 г. шел в среднем быстрее, чем прежде, (2) он охватывал очень широкий круг отраслей, (3) прибыльность в новых или реструктурированных отраслях промышленности, таких как бумажное или текстильное производство, как правило, была выше, чем в старых отраслях – например, пиво-, мыло- и солеварение. Мы будем исходить из допущения, что эти общие оценки верны, и ниже в этой главе постараемся определить, действительно ли рост различных секторов экономики был обусловлен конкретными изменениями в технике и приблизительно каким мог быть вклад этих изменений в экономический рост. Мы проанализируем производительность труда и изменения технологии в землепользовании и мелиорации, использовании внутренних вод, рыболовстве и судоходстве, портовой инфраструктуре и трех категориях промышленного сектора: традиционных отраслях промышленности, новых отраслях производства потребительских товаров и новых перерабатывающих отраслях.

Полезным инструментом в этом анализе будет дифференциация, применяемая Германом ван дер Вее для описания общих изменений в промышленной структуре Нижних Земель от позднего Средневековья до конца XVIII в. Дифференциация основана на ключевом параметре роста: повышении производительности. Дополнительно к группе отраслей промышленности, модернизация которых приводила к повышению физической производительности труда – то есть к увеличению количества изделий в каждый приложенный человеко-час, – ван дер Вее выделил другую группу, рост которой объяснялся главным образом усиленным привлечением высококвалифицированной рабочей силы, что порождало качественную прибавочную стоимость на каждое изделие. Во втором случае экономическая продуктивность может нарастать, даже если производительность в физическом смысле остается неизменной или снижается¹⁴⁴. На мой взгляд, дифференциацию – в несколько модифицированном виде – можно с пользой применять для понимания того, как техническое развитие способствовало экономическому росту Голландской Республики.

Изменение производительности и технические новации: земля и вода

Использование земли, осушение и гидротехнические защитные сооружения

Продуктивность сельского хозяйства в Северных Нидерландах начала расти задолго до наступления «золотого века». И все же в 1570 – 1580 гг. скорость роста – по крайней мере, в прибрежных провинциях – была, по всей вероятности, выше, чем 100 лет назад. Если в 1500 – 1580 гг. среднегодовые темпы роста (в соответствии с динамикой реальной арендной платы) составили приблизительно 0,3 %, то в 1580 – 1650 гг. они увеличились примерно до 0,5 %. Ян де Врис утверждает, что продуктивность земель в этих районах Нидерландов могла повыситься за 1570 – 1650 гг. даже на 50 %. Историки-аграрии считают, что показатели удойности на корову и коэффициенты урожайности сельскохозяйственных культур должны были существенно вырасти, хотя и не обладают достаточно точными репрезентативными данными, которые могли бы превратить этот вывод в нечто большее, нежели гипотеза¹⁴⁵. Роберт Аллен предположил, что выработка на одного работника в сельском хозяйстве после 1600 г. стремительно увеличивалась и к началу XVIII в. достигла рекордного для Европы уровня Англии¹⁴⁶. Начиная с середины XVII в. экономика сельскохозяйственных областей погрузилась в продолжительную депрессию. По всей вероятности, общие объемы производства зерна и молочной продукции снизились, хотя урожайность земли могла даже несколько вырасти. Лишь к середине XVIII в. сельское хозяйство в Нидерландах стало снова, наконец, развиваться¹⁴⁷.

С тех пор как классическое исследование де Вриса, посвященное «золотому веку» экономики сельского хозяйства Голландии, увидело свет, мы знаем, что рост аграрного сектора в приморских провинциях Нидерландов был обусловлен и изменениями в организации производства, и ростом капитала, и техническими усовершенствованиями. Другими словами, это было сочетание моделей роста «по Смиту», «по Солоу» и «по Шумпетеру». Первенствовала, бесспорно, «смитовская» часть. Как показал де Врис, в приморских провинциях Северных Нидерландов, в отличие от большинства других областей Европы в эпоху позднего Средневековья и начала Нового времени, в ответ на рост населения и определенные перспективы торговли крестьянские хозяйства не стали дробить свои владения на мелкие участки, использовать землю более интенсивно, пытаться развивать несельскохозяйственную деятельность и брать случайные подряды. Они сохраняли свои владения неделимыми, увеличивали объем продукции, уделяли основное время сельскохозяйственному производству и все фокусировались на торговле с городским сектором, куда сбывали свою продукцию и где покупали несельскохозяйственные товары. Таким образом, причины роста аграрного производства в приморских областях Нидерландов коренились в усиливавшейся специализации сельских хозяйств¹⁴⁸. Модель роста «по Солоу» выражалась в определенном расширении доли специализированных процессов. Из описей имущества фермеров и других источников, которые изучал де Врис, следовало, что в западной и северной части Нидерландов начиная с XVI в. нарастали инвестиции в строительство и оборудование. Сельскохозяйственные постройки увеличивали и совершенствовали, чтобы получить больше места для содержания скота, хранения молока и сена и изготовления масла и кисломолочных продуктов. Все чаще их строили из кирпича. Набор сельскохозяйственного снаряжения расширялся, в него входило все больше повозок и лодок, что, по мнению де Вриса, отражало «растущее участие в рыночной торговле и увеличение объемов сельскохозяйственных работ»¹⁴⁹.

И все же специализация и рост основных фондов в обширных районах приморских провинций не привели бы к столь поразительному росту производительности без «шумпетерской» модели роста. Множество источников говорят о том, что период относительно высоких темпов ежегодного роста в сельском хозяйстве действительно совпадает с временем усовершенствования методов его ведения. Производительность в расчете на ферму росла благодаря множеству нововведений, таких как внедрение гибких систем севооборота, регулярное обильное удобрение навозом, прокладывание дренажных канав, применение новых методов разведения крупного рогатого скота и повышение качества его корма за счет жмыха¹⁵⁰. В отличие от Фландрии, где интенсификация сельского хозяйства началась еще в XIII в.¹⁵¹, ротация в форме плодопеременного хозяйства с использованием земли в качестве то пашни, то пастбища, судя по всему, не получила в Голландии широкого распространения вплоть до начала XVII в., клевер сеяли относительно редко¹⁵². По-видимому, внесение удобрений считалось более эффективным источником плодородия почвы, нежели севооборот. Более того, поставка навоза на фермы в прибрежных провинциях Северных Нидерландов меньше зависела от круглогодичного стойлового содержания крупного рогатого скота (как практиковали во Фландрии), чем от производства навоза пасущимися коровами и овцами и доставкой «ночной земли» из близлежащих городов¹⁵³. Облегчающие труд механические устройства для переработки молока или зерна не принимались в обиход вплоть до начала аграрной депрессии после 1650 г. Маслобойки, приводимые в действие лошадьми (или собаками) получили распространение на крупных молочно-товарных фермах приморских провинций Нидерландов лишь начиная примерно с 1675 г. Молотилки с конным приводом начали появляться на многих крупных фермах северо-восточных провинций, Утрехта, Бетюве и Северной Голландии после 1700 г. Веялки с ручным приводом стали все шире распространяться как на крупных, так и средних и даже мелких фермах во многих частях Соединенных провинций с начала XVIII в.¹⁵⁴

С древних лет в сельском хозяйстве также наблюдались периодические всплески активного внедрения новшеств в товарное производство. Помимо смены продовольственных культур на пахотных землях (например, переход от ячменя к пшенице и увеличение выращивания картофеля после 1700 г.)¹⁵⁵, эти всплески инноваций нередко принимали форму внедрения и распространения новых технических культур и сельскохозяйственной продукции. Хмель и марена появились в регионе Хёсден и Альтена (Южная Голландия) и в Зеландии в XIV в. и распространились в Дренте в XVI в. Лен и рапс выращивали в некоторых районах Брабанта, Голландии и Фрисландии начиная по меньшей мере с XV в. и далее. Коноплю начали культивировать в окрестностях Гауды около 1440 г., к началу XVI в. эта культура широко распространилась по обе стороны границы Голландии и Утрехта. Около 1400 г. в Северных Нидерландах стали широко выращивать другой сорт рапса, ставший главной масличной культурой XVI в. и широко распространившийся в первые десятилетия XVII в.¹⁵⁶ Цикорий (заменитель кофе) культивировался во Фрисландии с последней четверти XVIII в.¹⁵⁷

Выращивать табак начали в 1610 – 1620 гг., вероятно, в Зеландии. Центр его производства вскоре переместился в область Амерсфорт, что в Утрехте, а оттуда в середине XVII в. это занятие распространилось в близлежащие Нёйкерк, Барневелд, Эде, Вагенинген и другие районы восточной части Утрехта, в Велюве, Оверэйссел и районы Гелдерланда, лежащие южнее Рейна и восточнее р. Эйссел¹⁵⁸. В Голландии выращивали только табак дешевых сортов, хороший табак завозили из Америки. В крутильных и резальных мастерских, появившихся в Амстердаме около 1650 г., местные листья смешивали с более дорогой импортной продукцией¹⁵⁹. После освоения основных приемов выращивания табака этот метод был улучшен за счет ряда нововведений, прежде использовавшихся в основном в садоводстве, таких как сортовое разведение, защита грядок живыми изгородями, сбор урожая путем срезания отдельных листьев, а не растений целиком, а также устройства в сушильных сараях поворотных окон для регулирования вентиляции¹⁶⁰.

В садоводстве, выделившемся около 1600 г. в особую отрасль сельской экономики, в XVII в. появилось несколько отдельных сегментов. В одних областях приморских провинций и речных долин крестьяне специализировались на огородничестве – выращивании корнеплодов, капусты различных сортов, лука и других овощей, в других – обратились к выращиванию фруктовых деревьев и кустарников (Боскоп, Алсмер и Бетюве) или занялись разведением тюльпановых луковиц (в окрестностях Харлема)¹⁶¹. Если поначалу тюльпаны упоминались только как декоративные цветы для частных садов, то вскоре их стали культивировать на продажу. Голландские купцы начали торговать на Франкфуртской ярмарке луковицами тюльпанов не позднее 1610 г. К середине 1630-х гг., когда число их разновидностей значительно увеличилось, торговля тюльпановыми луковицами превратилась в маниакальное безумие, охватившее множество простых граждан Республики. Тюльпановый кризис 1637 г. не положил конца коммерческому выращиванию луковиц. Выращивание луковиц для продажи на внутреннем и зарубежных рынках быстро превратилось в высокоспециализированную деятельность, получившую особенное развитие в окрестностях Харлема – песчаные почвы тех мест оказались оптимальными для этого вида садоводства¹⁶².

Товарные инновации часто сопровождались дальнейшим совершенствованием методов сельскохозяйственного производства, направленных на повышение физической продуктивности или качества. Точно определить момент появления того или иного нововведения трудно. Фермеры, специализировавшиеся на выращивании марены или табака, прилагали особые усилия к уходу за грядками, расположению растений правильными рядами, прополке от сорняков и поддержанию подходящего режима влажности¹⁶³. Новые методы ухода и применение новых орудий внедрялись на различных этапах сельскохозяйственного процесса¹⁶⁴. Во Фрисландии цикорий высаживали ровными рядами, используя посевную машину, которую двигали, как тачку. В Зеландии корни марены закапывали в землю при помощи специальных длинных, узких и тяжелых штыков¹⁶⁵. Рассуждая о «методах, которые в Голландии использовали для возделывания и выращивания конопли и льна», Ричард Холл отметил в 1724 г., что голландцы очень изобретательны и аккуратны в изготовлении всех и всяческих машин, которые они делают наилучшим образом соответствующими своему назначению. Он описал для примера процесс чесания льна железными гребнями на специально сконструированном «чесальном столе». Случалось что новые устройства переходили из одной отрасли сельского хозяйства в другие. Например, крестьяне, выращивавшие табак, позаимствовали у садоводов, работавших на рынок, ящики для рассады¹⁶⁶.

Непременным условием для роста сельского хозяйства в обширных областях прибрежных провинций Нидерландов был технический прогресс в гидростроительстве. Именно на осушенных территориях, по утверждению Петера Хоппенбрауверса, свершились «величайшие [технологические] усовершенствования в сельской экономике» Нидерландов до 1500 гг.¹⁶⁷ Без этих усовершенствований качество земли было бы гораздо хуже, а через некоторое время она стала бы непригодна к сельскохозяйственному использованию. Согласно современным нормам, установленным для водопользования в польдерных районах, уровень грунтовых вод в пастбищных угодьях не должен подниматься выше отметки 0,15 – 0,2 м ниже уровня поверхности, в пахотных угодьях – не выше 0,3 – 0,5 м и в садоводческих – не выше 0,5 м¹⁶⁸. А ведь уровень поверхности почвы большей части приморских провинций Нидерландов еще с эпохи позднего Средневековья лежит заметно ниже уровня моря. Для одного лишь содержания земель в осушенном состоянии, которое позволяло бы использовать их в сельскохозяйственных целях, требовались существенные усилия по строительству дамб, каналов, шлюзов и водохранилищ, а также созданию водооткачивающих машин. Причем эти достижения имели не только защитное назначение – они также позволяли улучшить регулирование уровня воды, способствовали увеличению общей площади земель аграрного назначения и распространению товарных культур, таких как лен или рапс¹⁶⁹.

Ответом на угрозы наводнений стало строительство дамб, плотин и шлюзов. Строить дамбы в форме насыпей в Голландии стали еще в начале XI в., но крупномасштабное строительство дамб в западной части Нидерландов началось лишь во второй четверти XII в. после ряда опустошительных наводнений (из которых самое бедственное пришлось на 1134 г.), подвергших опасности само существование местного населения¹⁷⁰. К концу XIII столетия длинные ряды дамб опоясали Западную Фрисландию и другие части Голландии к северу от р. Эй, острова Зеландии, юг Голландии и протянулись вдоль крупных рек и побережий Фрисландии и Гронингена. Дамбы воздвигли вдоль рек, протоков и других водных путей Голландии, чтобы обезопасить низины от паводков¹⁷¹. Огороженные дамбами территории, на которых человек может сам регулировать уровень воды, называются польдерами.

Строительство дамб имело как «оборонительное», так и «наступательное» значение – дамбы предохраняли осушенную территорию от наводнений и давали возможность продвигать границу суши вперед. «Наступательное» дамбостроение, очевидно, было вкладом в экономический рост, ибо оно расширяло территории, пригодные для сельского хозяйства. Из таблицы 3.1 видно, что максимум этого вклада приходится примерно на 1540 –1564 гг. а потом (после перерыва, связанного с событиями Нидерландской революции) возобновляется с 1590 г. до середины 1660-х гг. Но и «оборонительную» функцию дамбостроения можно с тем же успехом включить в число составляющих экономического роста, ибо усовершенствование мелиорации позволяли повысить продуктивность почвы (этому положительному эффекту в некоторой степени препятствовало повышение налогов на осушение)¹⁷².

Независимо от «наступательной» или «оборонительной» стратегии, поддержание, ремонт или реконструкция дамб требовали привлечения значительных трудовых ресурсов и капиталов. Так, в 1510 г. совет по водному хозяйству Голландского Рейнланда нанял несколько сотен рабочих для устранения большого прорыва в дамбе Спаарндаммердайк между Харлемом и Амстердамом. На четвертой неделе работ, общая продолжительность которых составила 17 недель, численность занятых на ремонте превысила 900 человек! Не менее 1300 человек были привлечены в 1631 г. на первую фазу строительства дамбы Грот Зюйд Бейерланд, которой предстояло вытянуться на 8,5 км; ее строительство продолжалось три с половиной месяца¹⁷³. Даже в период невысокой потребности в сельскохозяйственных землях, в середине XVIII в., реконструкция дамб в области севернее р. Эй потребовала приблизительно 5 – 6 млн гульденов – около половины того, что было вложено в объемные проекты по осушению земель в этой области в 1590 – 1630 гг.¹⁷⁴ Помимо всего прочего, непрерывные усилия по поддержанию дамб шли в ногу с крупными переменами в управлении и технологиях. Поддержание, ремонт и реконструкция дамб стали гораздо эффективнее, когда на смену традиционной системе распределения трудовых повинностей между деревнями и землепользователями пришла общинная система, сменившая трудовые повинности на финансовые; управление дамбами перешло в руки профессионалов. Процесс коммунализации, начатый в Голландии, к северу от р. Эй, в конце XVI в., набрал размах к середине XVII в. и в первой половине XVIII в. охватил бо́льшую часть приморских провинций Голландской республики. Он также дал существенный выигрыш, высвободив рабочее время крестьян для сельскохозяйственных работ, чем способствовал дальнейшей специализации в аграрном секторе¹⁷⁵.

Претерпела существенные изменения и технология строительства дамб вдоль морского побережья. Эти изменения постепенно становились все более заметными, а начиная примерно с 1730 г. в разных регионах стали использовать еще и различные подходы. Вдоль западного берега Зёйдерзе дамбы с начала XIV в., как правило, строили из глины и покрывали морской травой (slikkerdijken) или наваливали морскую траву, поверх которой насыпали горы земли (wierdijken). В местах, бедных водорослями, для этой цели использовали тростник. Для предотвращения обвалов wierdijken дамбы этой разновидности с середины XV в. кое-где стали укреплять длинными сваями, соединенными обрешеткой, а, чтобы не допустить размывания земли у подножья, дамбы стали начиная примерно с 1600 г. защищать двумя рядами коротких свай, между которыми наваливали чурбаки пихты и камни. Некоторые дамбы в Голландии делали из песка или глины, или земли, защищенной кирпичной кладкой. Короткие сваи использовали там, где требовалось устраивать деревянные ряжи, способствовавшие образованию отмелей¹⁷⁶. Дамбы вдоль фризского побережья в основном представляли собой – по крайней мере, с конца XVI в. – широкие глиняные насыпи с обращенными к морю пологими склонами, укрепленными у подножья рядами коротких свай. Когда в конце XVII в. дамбы начали осыпаться, эти ряды свай заменили плотными ряжевыми ограждениями из длинных и коротких кольев¹⁷⁷. В Зеландии, Западном Брабанте и на островах Южной Голландии возведение дамб с пологим склоном, обращенным к морю (вместо крутого откоса, какой устраивали в wierdijken), получило широкое распространение еще в позднем Средневековье. Для защиты отмелей и намывания земли строители делали волноломы из глины или устраивали бревенчатые ряжи, промежутки между которыми заполнялись камнями и сплетенными из веток фашинами, а подножье и нижнюю часть склона покрывали прутьями (и порой камнями), для закрепления которых служили плетеные маты или хворост. Кое-где дамбы защищали частоколами¹⁷⁸.

Ориентировочно после 1730 г. темп перемен в дамбостроении увеличился, а региональные различия стали отчасти уменьшаться. Катализатором перемен было быстрое распространение в 1731 г. вдоль берегов Зёйдерзе и по Зеландскому архипелагу корабельного червя (Teredo navalis) – маленького, но опасного вредителя¹⁷⁹. Корабельный червь въедается в деревянные подводные конструкции и практически истачивает их изнутри. Его распространение оказалось очень дурной новостью, особенно для тех, кто жил под защитой дамб по берегам Зёйдерзе, которые во многих местах были укреплены или загорожены сваями, обрешетками, ряжами и частоколами. Корабельных червей обнаруживали в морских дамбах и ранее, бывший глава департамента общественных работ в Вере и инспектор польдеров Зеландии Адриан Боммене упоминал их в своих записных книжках, составленных около 1750 г., – тогда от них еще не видели серьезного вреда. «Но в году 1730, – продолжал он, – морской червь размножился миллионами, таким необычным образом, что впору считать его испытанием, ниспосланным Всевышним»¹⁸⁰. Исследования, проведенные в 1732 и 1733 гг., показали, что значительная часть дамб, окружавших Западную Фрисландию, ограждавших побережье Голландии между Дименом и Мейдербергом и западное побережье Фрисландии между Харлингеном и Леммером, получила серьезные повреждения и больше не является надежной преградой от ярости моря¹⁸¹.

Для борьбы с внезапно появившейся опасностью во всех подверженных бедствию районах Соединенных провинций вскоре развернулась обширная программа ремонта и перестройки дамб. Проще всего решили проблему защиты от нашествия червей в Зеландии – по приказу Боммене там обили деревянные части морских стен ржавыми гвоздями¹⁸². Однако в большинстве других мест региональные и провинциальные власти прибегали к более радикальным (хотя и более дорогостоящим) мерам для укрепления дамб новыми материалами или перестраивали их по новым проектам. Свайные брустверы у подножья пологих склонов дамб западного берега Фрисландии стали начиная с 1734 г. защищать валунными насыпями. В Западной Фрисландии стенки из сплошных рядов коротких свай, защищавших обращенные к морю склоны дамб, после 1732 г. впервые заменили крутыми насыпями камня, расположенными перед wierdijken, а позднее стали применять более полого укладывающуюся смесь глины и булыжника, покрытую слоем камня, что позволило полностью исключить использование древесины. Последнее из вышеназванных решений было также применено при реконструкции дамбы между Дименом и Мейдербергом в 1735 – 1737 гг. Таким образом состав и профиль дамб Западной Фрисландии и прибрежной области близ Амстердама весьма существенно изменились всего за несколько лет. К середине 1740-х гг. процесс реконструкции дамб вдоль Зёйдерзе полностью завершился. Везде, за исключением Фрисландии, программа была успешно выполнена, и опасность, которую представлял корабельный червь, была эффективно устранена¹⁸³.