Kitobni o'qish: «Ум в движении. Как действие формирует мысль», sahifa 5

Места: сцены действий и событий

Пожалуй, первый вопрос, который люди сегодня задают в телефонном разговоре, – это «Ты где?». Информация о том, где находится другой, очень много сообщает нам о его состоянии в настоящее время. Как часто, прибыв куда-то далеко, мы звоним другу, с которым были здесь в последний раз! Место – еще одна специфическая сущность, не объект, не лицо, не тело. Как и для объектов, лиц и тел, в головном мозге имеются области, избирательно реагирующие на сцены; прежде всего это отвечающая за обработку информации о месте зона гиппокампа и ретросплениальная кора.

Сцены, чаще всего многолюдные, окружают нас постоянно. Мы всегда включены в определенную сцену. Сцены служат обстановкой для деятельности, и большая часть нашей деятельности протекает в специфической обстановке. Сцены одновременно ограничивают деятельность и делают ее возможной – отчасти посредством объектов, в них присутствующих. Сцены включают много объектов, и обычно среди них есть лица и тела. Сцены являются декорациями, фоном для всех событий в жизни, для истории нашей жизни, как обыденной, так и ошеломительной. Это декорации исторических событий, обыденных или ошеломительных. Таким образом, сцены чрезвычайно информативны. То, что мы видим и делаем в ресторане, сильно отличается от того, что мы видим и делаем на почте, в классе или гостиной. Как и объекты, сцены имеют базовый уровень представления: уровень школы, магазина, дома, парка, пляжа, леса, где части, объекты и виды деятельности сходятся воедино. Одни из них находятся в помещениях, другие на свежем воздухе, причем в помещении и на свежем воздухе – это категории высшего уровня, охватывающие категории базового уровня.

Наша память на сцены столь же исключительна, как и на лица, – настолько, что несколько лет проводилось исследование, целью которого было установить, сколько изображений сцен люди смогут запомнить. Результат победителя – 10 000 изображений. В основном узнавание изображений было блестящим, причем оно даже улучшалось, если картины были яркими и выразительными, и в обоих случаях намного опережало узнавание слов. Одно но! Память проверялась двумя способами. При одной схеме исследования участники видели пары изображений: одно знакомое, второе новое для них. Им нужно было выбрать из каждой пары старую знакомую картинку. При другой схеме картинки демонстрировались одна за другой: половина были старыми, половина новыми, они следовали в случайном порядке. Испытуемые оценивали каждую картинку по очереди как старую или новую. Обычно новые изображения сцен очень сильно отличались от старых, поэтому различить те и другие было относительно легко. Если же картинки похожи, точность узнавания, разумеется, снижается. Представьте себе однояйцовых близнецов.

Слепота к изменениям

То, что вы сейчас прочтете, может показаться парадоксальным. Мы настолько склонны выделять суть сцены, что игнорируем детали. Мы не замечаем, что характеристики сцены, даже важные, меняются – это явление называется слепотой к изменениям. В интернете много демонстраций этого, проверьте себя. В нескольких тестах быстро сменяют друг друга пары фотографий многолюдных сцен: в большом городе, на озере, в аэропорту. Второе фото в паре идентично первому, за исключением одной важной детали – например, отсутствует один из двигателей большого реактивного самолета или аккумулятор моторной лодки. Зрители часто чувствуют – что-то исчезло, но редко понимают, что именно, даже просмотрев пары картинок много раз.

Слепота к изменениям наблюдается в реальной жизни в реальном времени. В одном впечатляющем видео показано, как у идущих по кампусу колледжа людей спрашивает дорогу студент двадцати с небольшим лет. Пока остановившийся прохожий объясняет студенту путь, показывая его на карте, между ними проходит группа людей, несущих большую дверь. Этот фокус позволяет студенту, задавшему вопрос, поменяться местами с другим студентом, тоже молодым человеком чуть за двадцать, одним из тех, кто нес дверь. Подмену замечают менее половины прохожих. Да, действительно оба – молодые мужчины схожего телосложения и одинаково одетые, и действительно испытуемый смотрел в карту, а не на лицо студента. И все-таки! Этот фокус – изменение главной черты реальной ситуации, которого участник ситуации не замечает, – демонстрировался многократно. Оглядываясь вокруг, мы видим мир, насыщенный деталями. Но этим все и исчерпывается, мы видим детали, но не помним их. Пока у нас есть возможность видеть этот насыщенный мир, мы всегда можем прямо к нему и обратиться, и нам незачем его запоминать²⁴. Вот же он. Достаточно знать, где мы находимся.

Слепота к изменениям – еще один пример действия Первого закона когниции: за любое приобретение приходится платить. Здесь приобретением является быстрый доступ к смыслу. Если я знаю смысл происходящего, то знаю, чего ждать и как себя вести. Плата: детали. Вот поле в парке, на поле идет игра, лучше я его обойду. Наличие или отсутствие корзин для мусора или прожекторов для игры в темное время суток на данный момент неважно. Я помогаю очередному заплутавшему чужаку найти дорогу в кампусе: я сосредоточиваюсь на том, чтобы объяснить дорогу по карте, я никогда больше не увижу этого человека. Я выхожу на торговую улицу. Нужно быть готовой оказаться в толпе. Есть ли здесь обувная мастерская или химчистка, неважно, если я не их ищу. Солдаты поднимаются на борт самолета. Разумеется, наличие двигателей критически значимо для самолета, но не для меня. Не сейчас.

Категории проще, чем измерения

Мир дает нам больше, чем категории; он дает континуумы, измерения, по которым вещи отличаются друг от друга. Пища не просто кислая или сладкая; у каждого вкуса есть градации. Люди не просто низкие или высокие; у каждого свой рост. В этой главе мы рассматриваем, как быстро ум формирует категории людей, мест и вещей, самых важных для нашей жизни. Многие из этих категорий являются сверхопределенными, т. е. члены такой категории имеют много общих признаков и отличаются от членов других категорий тоже по многим признакам. У рубашек много общих черт, и по множеству признаков они отличаются от брюк. То же можно сказать о картофеле и помидорах, стульях и коврах, футбольных стадионах и продовольственных магазинах, пляжах и почтовых отделениях. Признаки наблюдаются в комплексах, они существенно коррелируют. «Представители» часто используемых категорий, таких как мебель и одежда, обычно демонстрируют много общих черт, не наблюдающихся в других категориях. Птицы имеют перья, откладывают яйца и летают. К собакам ничто из этого не относится. И ведь я выбрала близкие примеры, из одной высшей категории. Музыкальные инструменты и овощи намного дальше разнесены по общим и отличительным чертам, у них намного меньше пересекающихся признаков. Благодаря наличию у объектов множества как общих, так и отличительных черт их классификация осуществляется и быстро, и точно. Кроме того, она позволяет делать множество прогнозов и заключений, скорее всего, верных. Если это ножи, обращайтесь с ними осторожно. Если это стаканы – посуда для питья, пейте из них. Если это стулья, на них можно сидеть. Если это яблоко, его можно откусить. Если это футбольный мяч, его можно пнуть. Мысля категориями, мы упрощаем и ускоряем выполнение действий, требующихся от нас по жизни. Если мы знаем, что нечто относится к одной из категорий какого-то определенного типа, то знаем очень многое об этом объекте, о том, что он может делать и что мы можем делать с ним. Категории невероятно полезны. С их помощью мы упорядочиваем как наши вещи, так и наши мысли, да и саму жизнь.

Однако в жизни есть кое-что важное, что трудно уложить в ящики и коробки, поскольку отсутствуют группировки и границы, создаваемые общими и отличительными признаками. Скорее, это кое-что, принадлежащее к разным категориям, может различаться одной важной чертой – той, что определяет категорию, – но, вполне возможно, не имеет отличий по другим признакам. Тем не менее мышление категориями сохраняется. Рассмотрим гражданство. Это чрезвычайно значимая категория, имеющая важные последствия для жизни человека. Кроме того, она позволяет делать определенные выводы о нас самих и о других. Пища, жилища и одежда людей на Крайнем Севере, скорее всего, отличается от пищи, жилищ и одежды обитателей экваториальных стран. Возможны даже эволюционные различия вследствие приспособления к разным климатическим условиям. Жители самых северных регионов Швеции, в рационе которых огромную роль играло молоко пастбищных животных, выработали у себя гены, позволяющие им усваивать его во взрослом возрасте. Население Китая, основу питания которого составляли сельскохозяйственные культуры, сохраняет непереносимость лактозы. Тем не менее и в Швеции, и в Китае у людей есть голова, руки и ноги, они едят, смеются, одеваются, растут, создают семьи, работают и общаются с друзьями.

Таким образом, гражданство позволяет делать обоснованные выводы и строить догадки о связанных с ним признаках, но, поскольку представители человечества по всему миру одинаковы и в то же время отличаются в бесчисленных отношениях, бесконечное множество признаков не коррелирует с гражданством. Это относится и к остальным способам классификации, особенно самого важного объекта в нашей жизни – людей. Дети и взрослые. Горожане и сельчане. Политики и журналисты. Демократы и республиканцы. Фанаты Cubs и фанаты White Sox. Христиане и мусульмане. Бедные и богатые. Женщины и мужчины. Это категории столь же нагруженные смыслами, сколь и важные. Люди, голосующие или молящиеся тем или иным образом, могут иметь некоторые общие черты, но намного больше таких, по которым они отличаются друг от друга, а также тех, которые роднят их с людьми из других категорий. Несовпадающие черты, скорее всего, намного более значимы, чем немногие совпадающие. Однако обдумывать тонкие градации по измерениям намного труднее, чем грубо разбросать вещи по общим категориям, – настолько, что это следует учитывать и всегда иметь в виду. Только не забывайте Первый закон когниции: за любое приобретение приходится платить.

Почитаемый мною врач, профессор Каролинского института (Швеция) по вопросам всемирного здравоохранения Ханс Рослинг был ошеломлен тем, сколь много у людей ошибочных представлений о состоянии мира – даже у видных политических и экономических мировых лидеров. Его лекция на TED, так раскрывающая недавнюю драматическую историю мирового экономического развития, как если бы он комментировал напряженный футбольный матч, стала вирусной. Многие ложные взгляды людей на экономическое и социальное развитие сформированы привычкой мыслить категориями, особенно делить мир на богатых и бедных. В бедных странах нет электричества, образования, чистой воды и здравоохранения. В богатых есть все это и еще масса всего. Либо одно, либо другое? Ничего подобного! Высокообразованные люди сильно переоценивают долю мирового населения, живущего в бедности, не обновив в XXI в. представлений о мире, которые были верными в 1960-х гг. Кроме того, они воспринимают бедность с позиции «все или ничего», без градаций.

Рослинг нашел два способа помочь людям мыслить измерениями, а не категориями. Во-первых, он разделил мир на четыре категории вместо двух и назвал их уровнями, чтобы обозначить изменчивое измерение, а не две группы с жесткими границами. Во-вторых, он использовал выразительные обозначения. Мировое население Рослинг изобразил схематическими человечками, каждый из которых представляет миллиард человек, всего семь. Уровни здоровья показаны фотографиями, демонстрирующими, как люди на каждом уровне добывают воду, перемещаются в мире, какую пищу они едят и как готовят. Жизнь на уровне 1 отвечает нашим представлениям об ужасной нищете: люди зарабатывают один-два доллара в день, пешком ходят с кувшинами за водой на реку, питаются съедобными растениями, которые сами выращивают, собирают хворост, чтобы приготовить пищу. Однако в 2017 г. только 1 млрд человек из семи жил на этом уровне, что значительно меньше оценок, даваемых образованными людьми. Три миллиарда на уровне 2 живут на четыре доллара в день, ездят на велосипеде, имеют канистры с топливом для кухонной плиты, выращивают больше, чем могут съесть, и питаются разнообразно. Важно, что их дети ходят в школу. Даже девочки. Два миллиарда на уровне 3 получают 16 долларов в день, имеют водопровод, электричество и мотоцикл. Они, возможно, заняты на нескольких работах, но их дети получают полное среднее образование. Жизнь на уровне 4 мы знаем из личного опыта, поскольку относимся к 1 млрд представителей этого уровня. Обратите внимание: для того чтобы перепрыгнуть с одного уровня на другой, нужно двигаться, перемещаться в мире с одного места на другое – от пешей ходьбы к велосипеду, затем к мотороллеру, а потом и к автомобилю.

Чтобы скорректировать мышление категориями и ложными представлениями, Рослинг воспользовался двумя привлекательными инструментами, коренящимися в пространственном мышлении. Первый заключается в использовании некоторого количества уровней вместо двух дихотомических категорий. Четыре категории хорошо охватываются краткосрочной памятью, легко запоминаются, тогда как помнить много тонких градаций трудно. Второй инструмент обеспечил понимание уровней и количественных показателей при помощи броских изображений. Возможно, метод Рослинга поможет нам научиться мыслить измерениями и избавиться от ложных представлений в других сферах жизни.

Из анализа Рослинга можно вынести еще один урок: экономическая мобильность тесно связана с мобильностью пространственной. Чем дальше перемещаешься в пространстве, тем больше открывается экономических возможностей, мало того – у вас появляются шансы освоить дополнительные пути в мире, обрести новые перспективы, увидеть новых людей, места и объекты, учиться, взаимодействуя с ними. Более далекое пространственное перемещение сулит повышение благосостояния во всех аспектах, составляющих ценность жизни.

Ум способен пересилить восприятие: неопределенность, гипотезы и ошибка подтверждения

Вернемся к восприятию окружающего мира. Различные демонстрации слепоты к изменениям высвечивают два важных явления. Первое – нам кажется, что мы составляем живой, ясный, последовательный и полный образ мира. Второе – в действительности это не так. Во многих случаях непосредственное впечатление основывается на умозаключении, а не на восприятии: если это кухня, в ней должны быть мойка и холодильник, если классная комната – парты и доска. Непосредственное знание в любой сфере мысли заменяется правдоподобным умозаключением. Отсюда следует Четвертый закон когниции: ум способен пересилить восприятие.

Иными словами, имеющееся в уме может перевесить воспринимаемое, или, обобщая, гипотезы превалируют над восприятием. Начнем с поразительной демонстрации восприятия знакомых объектов. Несколько лет назад в одном из экспериментов студенты рассматривали размытые, расфокусированные фотографии достаточно знакомых предметов. Они должны были высказывать предположения о том, что видят, по мере того как фотографии становились все более четкими. Другая группа просматривала фото в фокусе. Вы, конечно, думаете, что группа, имевшая возможность предварительного просмотра, быстрее распознавала объекты – вероятно, даже прежде, чем они становились полностью сфокусированными. Ошибаетесь. Испытуемые, видевшие размытые фотографии, были склонны к генерализации ложных гипотез об увиденном, и эти ложные гипотезы мешали распознаванию предметов на четких изображениях. Надо полагать, зрители продолжали интерпретировать то, что видели, в рамках своих изначальных гипотез.

Этот феномен – гипотеза может быть сильнее фактов – наблюдается в сфере не только восприятия, но и познания, подобно многим другим феноменам восприятия. Наши гипотезы, предположения или убеждения искажают восприятие фактов, того, что мы видим. Вот еще один пример (а их десятки). В классическом эксперименте студентов Принстона и Дартмута расспрашивали о чрезвычайно жестком футбольном матче между командами этих соперничающих университетов, во время которого было назначено необычайно много штрафных санкций и получено несколько серьезных травм. Отвечая на вопрос о том, кто начал грубую игру, 86 % студентов Принстона, но только 36 % студентов Дартмута назвали команду Дартмута. Аналогично 93 % принстонцев и лишь 42 % студентов Дартмута сочли игру грубой и грязной. Просматривая позднее запись этого матча, студенты Принстона заметили в два с лишним раза больше нарушений, совершенных командой Дартмута, чем студенты этого учебного заведения. Неизбежный вывод: студенты Принстона и Дартмута видели не один и тот же матч.

После того исследования уже и множество других показали, что исходная точка зрения, представление или гипотеза искажают само наше восприятие. Мы с большей вероятностью замечаем свидетельства, подтверждающие нашу гипотезу, чем опровергающие ее. Находя опровержение, мы склонны сбрасывать его со счетов, объявляя отклонением. Мы – каждый из нас – подвержены ошибке подтверждения: мы активно ищем подтверждения своей гипотезе и игнорируем опровергающие свидетельства, причем даже не имея личной заинтересованности в гипотезе. Поиск доказательств истинности утверждения, судя по всему, составляет основу основ понимания утверждения. Что это за человек вдалеке, не кузен ли, которого мы не видели много лет? Тот же рост. Те же волосы. То же сложение. Мы узнаём нечто поразительное о подруге, политическом деятеле или научном открытии – может ли это быть правдой? Сначала мы ищем информацию в подтверждение внешности кузена или согласующуюся с полученной новостью. Мы не можем начать отвергать утверждение, пока не обретем некоторую уверенность в нем. У поиска подтверждений и впрямь есть определенный смысл на начальном этапе: если свидетельств за нет вообще, гипотезу можно отбросить. Однако поиск подтверждающих свидетельств не должен делать нас слепыми к опровергающим, неспособными искать ту информацию, которая могла бы оспорить гипотезу, отбрасывающими такие свидетельства, едва натолкнувшись на них. Это может иметь тяжелые последствия.

Рецензент десятков экспериментов, которые предоставили много свидетельств в пользу существования ошибки подтверждения и некоторое количество – против, выразил это следующим образом:

Наконец я заявил, что ошибка подтверждения является повсеместной и упорной, и проанализировал свидетельства, на мой взгляд, поддерживающие это заявление. Безусловно, вдумчивый читатель уже допустил возможность того, что проделанное мной само по себе является иллюстрацией ошибки подтверждения в действии. Едва ли я могу исключить эту возможность; это означало бы отрицать валидность того, что я объявляю общей нормой.

Для нас естественно искать подкрепление своим гипотезам, и собственные гипотезы делают нас слепыми к свидетельствам противоположных позиций. Это ярко проявляется в восприятии, а то, что верно для восприятия, верно для всего в области мышления. Пятый закон когниции: познание отражает восприятие.

Мы снова и снова будем возвращаться к этой схеме. Пространственное мышление отражается в абстрактном, социальном и когнитивном, в мышлении о том, что движет людьми, в мышлении об искусстве и науке. Мышление есть мышление независимо от сферы, и пространственное мышление – основа самого нашего существования. Как добыть пищу, как найти свою дорогу в мире. Как выполнить большую часть налагаемых жизнью повседневных обязанностей, рассортировать вещи, обеспечить себе перемещение по планете. Наше пространственное мышление далеко от идеального, мы не все воспринимаем – всего слишком много, слишком многое происходит слишком быстро, – поэтому опираемся на достоверные умозаключения. Нет гарантий, что наши предположения и оценки верны, поскольку у нас нет объективных инструментов измерений, встроенных в тело или мозг. Соответственно, приходится пользоваться другими механизмами, несовершенными и подверженными ошибкам. Мы наблюдали это в репрезентациях тела и пространства вокруг тела, причем в репрезентациях более обширного мира возникает больше искажений. Тем не менее у нас намного больше способностей и опыта в области пространственного мышления, чем абстрактного. Абстрактное мышление гораздо сложнее само по себе, но, к счастью, во многих случаях его удается так или иначе отобразить на пространственное. Таким образом, пространственное мышление может стать заменой и основой абстрактного.