Kitobni o'qish: «Молчание «Карпатии»», sahifa 6
– Десять градусов право руля, скорость двенадцать узлов!
На такой скорости в порт Нью-Йорка не заходил еще ни один корабль даже в условиях прекрасной погоды. Лоцман с округлившимися глазами посмотрел на первого помощника, но Хоррэс Дин только отмахнулся.
– Он знает, что делает.
– Пять градусов лево руля, держать скорость! – продолжал командовать с мачты в мегафон Рострон.
Убедившись в решимости капитана «Карпатии» прорвать блокаду во что бы то ни стало, лодки и катера с репортерами начали в панике грести прочь, увертываясь врассыпную от ее быстро приближающегося киля, а вскоре и вовсе остались далеко позади. Постепенно снижая скорость, «Карпатия», несмотря на прилив и высокую волну, горделиво проследовала в Нью-Йоркский порт. Капитан вернулся на мостик и провел корабль вначале к причалу номер 59, принадлежавшему «Белой звезде».
– Мистер Риис и мистер Барниш, – обратился он к третьему и четвертому помощникам, – проследите за спуском шлюпок «Титаника».
– Айэ-Айэ, сэр!
Толпа на берегу в скорбном молчании наблюдала за тем, как на причал 59 одну за другой спустили тринадцать шлюпок с надписью «Титаник» – все, что осталось от великого корабля.
После этого «Карпатия» проследовала к «Кьюнардскому» причалу номер 54 и пришвартовалась. Путь к земле обетованной был завершен.
В каком-то неожиданном для них самих порыве, офицеры «Карпатии» окружили капитана Рострона, наперебой пожимая ему руку, к ним присоединились офицеры «Титаника», рулевой Фицпатрик и Гарольд Коттэм, у некоторых заблестели на глазах слезы. До конца не верилось, что этот казавшийся бесконечным пятидневный переход, наконец-то, подошел к концу.
Капитан Рострон дал знак «заговорщикам» последовать за ним в рубку.
– Джентльмены, – обратился он к Дину, Биссету, Лайтоллеру и Коттэму. – Наша миссия подошла к концу. Я перед вами в безмерном долгу за ваше доверие, поддержку и преданность. А сейчас я должен просить вас об одном, последнем, отдолжении. Забудьте, что с нами произошло. Всего этого просто не было. Вам придется хранить молчание всю свою жизнь. Только таким образом вы обеспечите безопасность себе и всем, вовлеченным в недавние трагические события.
И коротко склонив голову, капитан пожал руки всем присутствующим. Офицеры и радист были тронуты до глубины души, но ответил Рострону Чарльз Лайтоллер.
– Сэр, – сказал он, – от своего собственного имени и от лица пассажиров и команды «Титаника», могу только сказать, что это мы перед вами в неоплатном долгу, ведь вы спасли нас дважды!
– Слушайте, слушайте! – воскликнули Дин и Биссет.
– И еще, коммандер Рострон, сэр, – продолжал Лайтоллер, – для меня было огромной честью служить под вашим началом! – и Чарльз Лайтоллер отдал честь под козырек.
Капитан Рострон ответил таким же военным приветствием.
Взволнованные офицеры и радист покинули рубку. Впереди было еще много забот и работы.
Капитан Рострон принял решение, что первыми должны сойти на берег пассажиры «Карпатии». Он уже представлял себе ажиотаж, который вызовет появление на причале спасенных с «Титаника». Его собственные пассажиры и так уже натерпелись неудобств в течение последних четырех дней, делясь с пострадавшими каютами, одеждой, пищей. Они вели себя безукоризненно, проявляя человечность, добросердечие и такт. Так пусть хоть сойдут на берег спокойно!
– Мистер Биссет и мистер Риис, проводите наших пассажиров на берег. Пожалуйста, напомните им, что мы отплываем завтра в 4 часа пополудни, и что с удовольствием увидим их вновь, как только приведем корабль в порядок.
– Айэ-Айэ, сэр!
Пассажиров и команду «Титаника» капитан Артур Рострон провожал сам. Джеймс Биссет только сейчас обратил внимание, каким изможденным был их шкипер. И без того худощавого телосложения, он выглядел истощенным: скулы обтянутые кожей, глаза в обрамлении темных кругов. Казалось, сама судьба испытывала этого человека на прочность.
Капитан стоял у сходней, немного опираясь на поручень, и пожимал руку каждому покидающему «Карпатию» пассажиру «Титаника». Они, изнуренные, опустошенные, выстроились в цепочку, чтобы поблагодарить от всего сердца человека, подарившего им жизнь, и попрощаться с ним, скорее всего, навсегда.
Джеймс Биссет увидел, как к капитану Рострону подошла молодая, красивая женщина с двумя маленькими детьми. Взяв ее руку в свою, он задержал ее на какую-то долю секунды, его лицо осветила мягкая улыбка. Она же, поцеловав кончик указательного пальца, затянутого в темно-зеленую перчатку, приложила его к губам капитана, глаза ее наполнились слезами. «В какой-нибудь другой жизни», – прошептали губы Артура Рострона, а, может быть, Биссету это только показалось. Молодая женщина достала из кармана маленький конвертик, быстро вложила его в карман сюртука капитана и, не оглядываясь, сбежала вниз по сходням, увлекая за собой детей.
Как только первые из потерпевших кораблекрушение появились на причале, тут же началась какофония возгласов, вспышек магния, воплей и выкриков. Вопли достигли апогея, когда, в сопровождении служанки, появилась леди Мадэлен Астор.Толпа репортеров, прорвав полицейский кордон, как стая налетевших вампиров, плотно обступила свои жертвы. Но защитить их капитан Рострон уже не мог. Его юрисдикция кончалась у этого самого трапа.
Не успел поток пассажиров у сходней иссякнуть, как на «Карпатию» немедленно поднялись высокопоставленные лица самого разного ранга и калибра: менеджеры «Кьюнарда» и «Белой звезды» Чарльз Самнер и Филип Франклин, «сам» Гульелмо Маркони и, самое главное, сенатор от штата Мичиган Уильям Алден Смит, только что назначенный председателем сенатской комиссии США по расследованию гибели «Титаника». Его сопровождал член комиссии сенатор от штата Невада Фрэнсис Ньюлендс. Вместе с официальными лицами на борт поднялись несколько клерков.
Джейсму Биссету, которого Артур Рострон попросил помочь ему в приеме гостей, показалось, что капитан ожидал кого-то еще.
Гульелмо Маркони тут же исчез в комнате радистов.
Франклин, Смит и Ньюлендс, в сопровождении капитана Рострона, немедленно проследовали в каюту доктора МакГи, где вручили повестку на заседание сенатской комиссии Брюсу Исмею. Заседание должно было состояться на следующий день, в пятницу, 19-го Апреля в 10 часов утра в отеле Уолдорф-Астория, принадлежавшем, по прискорбному совпадению, семье погибшего лорда Астора. Один из клерков принес исполнительному директору «Белой звезды» чемодан с одеждой.
Сидевшему за столиком, все еще одетому в пижаму, Брюсу Исмею было сказано без обиняков, что ему не разрешается покидать пределы США. Аналогичная повестка была, как оказалось, передана капитану «Калифорнийца» Стэнли Лорду, обвиняемому в неоказании помощи тонущему кораблю.
У Исмея был затравленный вид. Сенатор Смит смотрел сквозь него с холодным презрением, недавний подчиненный Филип Франклин отводил взгляд, и лишь в глазах капитана Рострона увидел он сочувствие и сострадание. Перед тем, как выйти, Рострон успел легонько взять повергнутого магната за плечо и шепнуть «все будет хорошо!» Но большего он сказать не мог.
Чарльз Самнер, в это же самое время, проводил инструктаж офицеров «Карпатии» по срочному комплектованию корабля для подготовки к завтрашнему рейсу. Узнав об этом, сенатор Смит удивленно воскликнул:
– Но мы ожидаем свидетельских показаний капитана Рострона на завтрашнем заседании комиссии!
– А в чем проблема? – возразил Самнер. – Разве вы не можете дать показания утром, и отплыть в четыре часа пополудни? – повернулся он к Рострону.
Джеймс Биссет чуть не поперхнулся от негодования! Даже сенатор Смит казался удивленным.
– Разве вашему капитану не нужен отдых? – почти что с возмущением спросил он Самнера. – Ему ведь предстоит всю ночь готовить корабль к рейсу, а утром еще явиться на такое ответственное заседание. И это после всего, что ему пришлось пережить!
«Если бы ты только знал!» – подумал Биссет.
– Вы ведь можете его заменить на один рейс! – не унимался сенатор.
– Нет, не можем! – твердо и упрямо ответил Самнер. – Билеты на «Карпатию» распроданы на несколько месяцев вперед. Все круизы вплоть до Рождества забронированы полностью – первый, второй и третий классы! Мне сказали, что на черном рынке билеты продают по цене, в десять раз превышающей номинальную. И все только ради того, чтобы плыть вместе с капитаном Артуром Ростроном. – и он покровительственно похлопал Рострона по плечу. – Разве что вы и ему запретите покидать пределы Соединенных Штатов! – язвительно добавил Самнер.
Укол был замечен. Власти США только что почти что арестовали двух граждан Британской Империи.
– Джентльмены, джентльмены! – поспешил вмешаться Артур Рострон. – Для меня не составит труда дать показания в сенатской комиссии завтра утром и отплыть в четыре часа дня, – мягко сказал он, обращаясь к сенатору Смиту. – Два часа сна, это все, что мне требуется.
Сенатор Смит посмотрел на Капитана Рострона. Ему не нравились люди, трусливо отводящие взгляд, избегающие ответственности, не берущие на себя смелость принятия решений. Этот худощавый, смотревший прямо в глаза собеседнику человек словно был выплавлен из какого-то устойчивого, несгибаемого, огнеупорного металла самой высшей пробы. Герой, не подозревающий о своем героизме. И сенатор Смит с уважением и даже почтением пожал ему руку:
– Ждем вас завтра утром в Астории, капитан Рострон! От имени сената Соединенных Штатов Америки позвольте поблагодарить вас за ваше согласие принять участие в заседании сенатской комиссии и за все, что вы сделали для спасения жертв кораблекрушения.
Когда официальные лица и сильные мира сего, наконец-то, покинули «Карпатию», а утомленные офицеры разошлись по своим каютам хоть на пару часов, перед тем, как начать подготовку к завтрашнему рейсу, на борт корабля, почти что незамеченным, прошел высокий представительный господин средних лет с солидной тростью в руках, в котелке и демисезонном пальто. В нем, при желании, можно было узнать мистера Джеймса Джозефа Брауна, американского мультимиллионера и одного из столпов светского общества США. Его сопровождал пожилой, серебробородый, немного сутулый джентльмен в старомодном, но дорогом пальто и цилиндре.
Оба джентльмена были встречены капитаном Артуром Ростроном у самого трапа, и все трое проследовали в одну из кают первого класса. Через пару часов, ближе к полуночи, мистер и миссис Браун, в сопровождении пожилого господина, спустились с борта «Карпатии». В руках у пожилого господина была темно-бордовая кожаная папка. Около причала их поджидал черного цвета «Паккард».
Мистер Браун и пожилой господин обменялись с капитаном Ростроном рукопожатиями. Миссис Браун крепко его обняла и расцеловала в обе щеки.
Оставшись один, Рострон прошел на корму: подальше от суетных огней большого города, от толпы и мишуры, поближе к океану, к морю, которое всегда вселяло в его сердце надежду, силу, уверенность в себе. К морю, которое двадцать семь лет тому назад открыло ему путь к Провидению. Приподняв фуражку, Артур Рострон прошептал молитву. Но эта молитва была необычной для него. Все решения, правильные или ошибочные, были уже приняты. Он просил об умиротворении и спокойствии для тех несчастных, чьи судьбы Провидение вверило ему, Артуру. Он сделал, все, что было в его силах.
Завтра он даст показания в сенатской комиссии США, и имя капитана Артура Генри Рострона прогремит на весь мир. За проявленные при спасении потерпевших с «Титаника» пассажиров мужество, самоотверженность и профессионализм, он будет объявлен героем, получит всевозможные американские и европейские награды, в том числе и именную золотую медаль конгресса США, врученную лично президентом Тэфтом, и станет международным символом истинного морехода. Организованную им спасательную операцию назовут мастер-классом профессионализма и лидерства. Рекорд капитана Рострона – спасение 712 душ, так и останется непревзойденным в истории мореходства.
Будучи коммандером запаса военно-морского флота Британии, он примет участие в первой мировой войне, проявив героизм и мужество в боях при Галлиполи и в прорыве блокады контитента германскими подводными лодками, будет произведен в рыцари Британской империи, станет кавалером Ордена Почетного Легиона Франции, главой военно-морского штаба резервистов короля Джорджа, коммодором Кьюнардского флота, капитаном флагманов «Мавритании» и «Беренгарии».
Провидение по-прежнему будет верить в капитана Рострона. «Не только моя рука лежала на штурвале в ту ночь» – так отзовется он позднее о своей роли в спасении пассажиров «Титаника». Когда в 1931 году коммодор Сэр Артур Генри Рострон выйдет в отставку, его биографы с удивлением обнаружат, что за двадцать четыре года его капитанства на самых разных кораблях, он ни разу не потерпел крушение, не потерял ни одного пассажира или члена команды, много раз проходил невредимым по кишащему германскими подводными лодками морю там, где до и после него тонули военные и пассажирские корабли, был несколько раз торпедирован, но ни одна торпеда не попала в цель.
Но всего этого, поздней холодной апрельской ночью, уставший и измотанный капитан «Карпатии» конечно же не знал. Облокотившись о поручни, погруженный в мысли, он в полном одиночестве стоял на корме. На «Карпатии» было необычно тихо после водоворота всех недавних событий. Что-то принесет грядущий день?
Внезапно Артур нащупал в кармане небольшой конвертик, в котором лежал сложенный в четыре раза листок бумаги. Конвертик не был запечатан. Что же в нем? Ее имя? Адрес? Признание? Или просто слова благодарности? Артур Рострон два раза нежно провел по конвертику пальцем и, не раскрывая, быстрым движением разорвал его на мелкие кусочки. Грустными снежинками, кружась, они медленно полетели в темную воду за бортом.
В этой жизни могла быть только одна Минни.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
Адвокатской конторе
Стетсон, Дженнингс и Расселл
15 Броуд стрит, Манхеттен, Нью-Йорк
Дорогой сэр!
Довожу до вашего сведения, что в нашем распоряжении оказались документы, представляющие для одного из ваших основных клиентов большой интерес, и касающиеся известных событий недельной давности.
Они представляют собой заверенные подписями свидетельские показания нескольких лиц. Эти показания, в случае их разглашения, вызовут огромный юридический и общественный резонанс и шок по обе стороны Атлантики с самыми неожиданными и непредсказуемыми для вашего клиента последствиями.
Смею вас заверить, что в наши планы не входит предание огласке этих документов в течение 200 лет от даты написания этого письма. Документы будут храниться в одном из сорока трех филиалов нашей конторы вплоть до 19 апреля 2112 года.
Нами было получено указание сообщить вам, что единственным нарушением условий этого договора будет преждевременный, неестественный или случившийся при странных обстоятельствах уход из жизни лиц, список которых прилагается.
Остаюсь преданный вам
Айзедор Блюменталь,
Главный поверенный адвокатской конторы Зонненшайн Нат и Розенталь,
Чикаго, Иллинойс.
19 апреля, 1912 года
