Kitobni o'qish: «Ликвидатор. Книга 3. И киллеру за державу обидно», sahifa 8

Марк кипел планами и проектами, многое было не лишено рациональности, но как часто бывает, от мысли до ее исполнения может пройти несколько жизней и не факт, что ваша будет в этом ряду финальной.

Рассмотрев издалека, из глубин самой Южной Африки перспективность раскрывшейся, не подготовленной к знакомству с прожженным иностранным бизнесом наивной России, и зная потребности Южно-Африканской Республики, он в уме уже свел не только нужды одних и возможности других, но и прекрасно рассмотрел цифры, мелькающие в этих проектах длинной цепочкой нулей. Характерная особенность его авантюрного склада ума не в «соединении не соединяемого», а в таланте видеть в этих точках пересечений возможность вести только свой бизнес, причем умудряясь проводить его таким образом, чтобы он становился выгодным не столько странам и государствам, сколько, в первую очередь, ему самому, а потом и тем людям, обычно чиновникам, которые попадались на пути этого самого устроенного и управляемого им «подводного течения».

Самый пик удовольствия для такого блестящего махинатора наступает в тот момент, когда потоки финансовых средств, направленные им в свой карман, лишь слегка касаясь жадных чужих своим соблазняющим запахом, проплывают мимо них и оседают в им заранее запланированных закромах с инициалами МВ…

Итак, Марк Волошин уговаривает Фредерика де Клерка²⁷, разумеется, не без участия и ссылки на интересы людей, всегда остающихся вне истории, обратить внимание на Россию, «раскрывшую от удивления рот» от неожиданно хлынувшей на нее мнимой свободы, и, воспользовавшись моментом, залезть в ее внутренние карманы, возможности, тайны. Тот соглашается и поручает, конечно же, ему организовать бросок первого пробного камня, который аккуратно ляжет в начало построении отношений между двумя странами. Да уж, надежды юношей питают…

Так южно-африканская делегация с первым официальным визитом появляется в тогда еще СССР. Основные темы, обсуждаемые представителями обеих сторон, касаются политики, чем Марк не очень доволен, но вскоре происходит ответная делегация, которую Волошин встречает среди множества других чиновников в роли одного из атташе, то есть человека вполне официального, а значит, облаченного доверием.

Примерно в это же время Надежда и Тимур отправляются в Грецию. Эта поездка, предполагаемая оставаться просто отдыхом от работы и вселенской суеты, постепенно осознавалась чем-то большим, и все благодаря этому мужчине с громогласным голосом, пронзительным взглядом, которого женщина буквально боготворила, преклоняясь безусловно, хотя никогда даже не могла представить, что такое для нее станет возможным. То, что произошло с Тимуром, не имело аналогов не только в ее жизни, но и в ее памяти. Причем она до сих пор так и не может понять, чем он так повлиял на нее. Свобода стала тяготить настолько, что единственным приемлемым показалось отказаться от этого бесценного сокровища, ставшего неподъемной тяжестью. Понять это сможет только женщина. Зависимость полная, подконтрольная, приведшая к признанию себя его вещью, его рабой, вот что стало идеалом для нее сегодняшней, и это несмотря на то, что со многим в его мировоззрении она была не согласна, принимая и подчиняясь не идеальному, но имеющемуся.

Тимур не принял это подношение, он схватил его, сжал, как свое и больше ничье, даже с точки зрения визуальной. Она вся его!.. «Поставив штамп» «МОЕ ЛУЧШЕЕ», а значит, в принципе, не единственное, владел безраздельно. Обычно человек, вслушивающийся в смысл фразы, придающий значение каждому звуку, в «лучшем» улавливает «не единственное», что несет в себе окрас не совсем счастья, скорее скрытые опасения, сомнения, со временем перерастающие в ревность.

Женщина же всегда поначалу старается стать лучшей, продолжает этот порыв до ремарки «единственная», но всегда ли этого хочет мужчина?! И так ли вы уверены, что написанное выше касается только характеров мужчин?..

Парфенон принял их радушно, это воплощение древнего тщеславия эллинов даже не предполагало, что желтизна давно постаревшего мрамора, гордость творческой мысли архаических скульпторов и архитекторов, эта жемчужина человеческого искусства и величия станет только рамочкой для задуманного Хлебниковым.

Он долго обходил вокруг храма Афины Паллады, присматривался к другим постройкам и статуям, заглядывал под огромные обломки обработанной породы, всматривался в даль с этого величественного пьедестала истории, но все не находил достойное своему замыслу. На следующее утро он ненадолго исчез, а появившись, с заговорщическим лицом направлял возлюбленную, держа своей здоровенной ручищей сзади за шею, в сторону того же национального музея под открытым небом. Слова его, наполненные загадочным смыслом, несли интонации помпезного события, обязательные для занесения особыми чернилами на «скрижалях» ее сердца. Все произносимое сводилось к принадлежности женщины ему безотчетно, полностью и навсегда, чему обязался соответствовать и отвечать тем же и столько же:

– В противном случае, Наичка, я сожму свои пальцы, и сломаю твою самую красивую шейку. Я не долго проживу после этого… – По ее щекам пробежала незаметная слеза счастья, полностью исчезнувшая сохраненной в недосягаемых для разума недрах разрывающегося от умиления сердца. На всю жизнь она осталась в памяти воспоминанием, возвращающимся каждое утро, пробегая той же дорожкой, но, после его смерти, растопленным свинцом боли, напоминая о первой и никогда невосполнимой потере.

Говоря это, Тимур, словно отвлекая о главного, дабы оно стало неожиданным, подвел Надю к храму языческой богини и там надел на палец обручальное кольцо с единственной надписью «Тимур», словно поставив свое клеймо на своей самой драгоценной вещи, с которой никогда не пожелает расстаться. «МОЕ»! – совершенно отчетливо гласила эта надпись.

Весь обряд происходил молча, отточенными движениями, будто он делал подобное каждый день или очень долго тренировался… Перед водружением украшения на свое место, он показательно долго целовал драгоценный метал, пронзительно глядя на возлюбленную совершенно счастливым человеком.

Ей всегда казалось, сними она его кольцо, и останется совершенно обнаженной, стоящей посреди огромной площади, на которой все люди сразу обратят внимание на нее.

Расписались они позже, в 1992 году. 27 июня станет самым непростым днем в ее жизни, особенно после 17 января 1995 года…

Тогда, в 1992 году они ненароком решили заехать в ЗАГС. По дороге Тимур улыбнулся и произнес:

– Наичка, тут стоять запрещено, выйди у метро, купи себе цветы, все-таки, неудобно…

– Тебе не стыдно? Я сама себе цветы должна покупать?

– Ну ты меня представь с букетом!.. – Выросший мальчиком среди цветов прекрасной Грузии, взрослым мужчиной он не любил дарить цветов. Да это невесте было и не нужно. В их жизни будет много цветов… потом.., когда принесенные на могилу Тимуру ею и детьми, они будут стыть на морозе или обезвоживаться на жаре, как кровь в ее сердце при каждом воспоминании обо всем, что имело когда-нибудь к нему отношение…

В ЗАГСе Тимур сказал:

– Наичка, я хочу, что бы ты носила мою фамилию.

– Это даже не обсуждается! Все твое – это мое! Я хочу быть Хлебниковой, я с восторгом буду носить твое имя!

К этому времени в их жизни уже появился Волошин, ворвавшись горячей струей надежд, громадьем планов, неотвратимостью успеха, которым не суждено было сбыться…

Он называл Надю «коварным иезуитом», говоря о себе – «залп артиллерии». Он умел прощать, она даже не представляла, как это делать, по словам друзей юности, как мы помним, так и оставаясь «Снежной королевой» по отношению к кому угодно, только не к нему. Лишь одна его вина предъявляется ею по сей день, не давая покоя – он умер, оставив ее и детей одних! Все остальные претензии, вызывающие даже обоснованную вполне ревность – мелочь по сравнению даже с сегодняшним ощущением одиночества времени, сразу после его смерти…

1990–1991

Вернемся немного назад, в 1990 год. На снятую брежневскую дачу приезжали большие чины, крупные звезды, разведчики из ЮАР. Постоянные встречи, переговоры, притирки. Поначалу Хлебников не понравился, как кандидат на должность руководителя СП «Русджет» Саркисову А.А, возглавлявшему питерский завод, изготовитель двигателей. Александр Александрович предполагал, что Тимур станет воровать деньги из и так уже «кастрированных» потоков, предназначенных его и другим предприятиям, противился, возмущался, но затем смирился, убедив себя в ошибочности своих мыслей. Извинившись за подозрения, а это, надо заметить, редкая черта, присущая только благородным сердцам – извиняться за то, что никто никогда не узнает, он всей душой принял Тимура.

Все шло как по маслу, на территории КБ Микояна, расположенного на станции метро «Войковская» под СП «Русджет» выделили целый этаж в отдельном крыле. Был нанят штат: таможенники, охрана, секретари, переводчики, финансисты, бухгалтерия. Тимуру предложили уже официально, а не только на время организации предприятия, должность генерального директора с озвученной ранее оплатой – 1000$ в день! Его контракт истекал в декабре 1994 года.

В Москву контрабандным образом привезли фюзеляж «Миража». Из Чкаловского аэропорта его везли в колоне военной техники на «Войковскую» ночью. Видевшие эту грандиозную процессию горожане думали, что это подготовка к параду. Доставленное полностью разобрали, сделав подробные чертежи. КБ им. Микояна занялось электроникой, завод имени Климова в Питере – разработкой и модернизацией двигателя, устанавливаемого на МИГ-29. Чеснокова взяла на себе труд перевода всей технической информации – другому человеку Тимур доверить этого не посмел.

За безопасность и секретность отвечал, назначенный «конторой» на эту должность полковник КГБ Николаевский, что по идее не должно было стать гарантией безопасности ни от криминала, ни от мошенников. Головной офис «МАРВОЛ», расположенный в здании на Октябрьском переулке, достаточно долго имел отношение к военному проекту, пропуская через свои счета довольно большие суммы, что не могло нравиться Хлебникову, поскольку в этом случае он не имел решающего значения, но выглядел посредническим звеном. По его мнению, руководители «Марвол групп» Ческих и Галушко не были достаточно профессиональны на занимаемых ими местах, допускали иногда задержки с переводами, используя крупные суммы на свое усмотрение, что было, но по согласованию с Волошиным.

Задержки действительно имели место быть, но причина была не столько в двух названных лицах, сколько в несоблюдении графика возврата денежных средств их контрагентами, с которыми они работали, пытаясь заработать. В сущности Хлебников получал на счета своего СП денежные средства, которые распределял между заводами, тратя остаток на содержание СП. На первый взгляд одно из двух звеньев действительно казалось лишним. Но так только на первый взгляд, ведь самому Марку Волошину требовался масштаб, а содержать два СП ему не хотелось, поэтому и появилось разрешение на использование некоторых сумм, какое-то время «лежащих» в ожидании перевода в СП «Русджет».

Конечно, не только распределение, но и контроль за исполнением пунктов договоров, и поставки, и плановые промежуточные испытания, таможня, договора, контракты, разрешения, резолюции на документах, обеспечивающих и ход работы, и многое другое – все это лежало на его плечах. Со всем он справлялся без единой помарочки, а потому требовал избавить его от ставшего со временем ненавистным влияния офиса в Октябрьском переулке, переводя всю необходимую сумму непосредственно на счета его СП.

Необходимо вставить еще одну важную ремарку, появление которой дает полное объяснение справедливости такого потока с лишним звеном, и вот в чем дело. Достаточно скоро мы подойдем к происшествию, заключавшемуся в пресеченной попытке вывоза контрабандой нескольких готовых двигателей, нескольких сверхсекретных ракет с наладочным и проверочным оборудованием, которые были арестованы и заведено уголовное дело, следствием чего стал нависший над проектом крах. Волошин, испугавшись неожиданных обстоятельств, исчез, оставив расхлебывать проблему Тимура. Ческис и Голушко, выступавшие гарантами выплат и перед СП «Русджет», возглавляемым Хлебниковым, и перед заводами, хоть и косвенно, но все же, оказались единственными, кто мог позаботиться о деньгах. Брать их было не откуда, и они решили искать. В результате были взяты кредиты у коммерческих банков, займы у частных лиц, под их честное слово, вложены какие-то собственные средства, что нужно было рано или поздно возвращать.

Хлебников тогда отстранился, заявив, что с него достаточно и разборок с прокуратурой, что было справедливо, к тому же в момент происшедшего инцидента он был направлен в командировку, как мы понимаем не случайно, что его сильно раздосадовало, поскольку, независимо от его местоположения, ответственность с него никто не снимал! Тимур ожидал ареста, и ни о каких других моментах думать не мог, и права не имел.

Марка это не заботило нисколько, поскольку свою долю он «отпиливал» еще в Европе. Она составляла разницу в стоимости работ европейских инженеров и рабочих узких специальностей, с теми суммами, которые полагались российским, и это была только часть, пока «честно» заработанных им средств на посредничестве. Но внакладе никто не оставался, к тому же, какие обиды, когда это делалось втайне.

Надо заметить, что деятельность далеко не каждого совместного предприятия санкционировалась громогласно постановлениями и указами, заявленными с самих верхов власти. СП «Русджет» было санкционировано тогда первым вице-премьером правительства России Олегом Лобовым. В функции СП входили организация модернизации двигателей РД-33 и их адаптация к стоящим на вооружении ЮАР «Миражам». Это не было конечными планами по отношению к этим машинам. В 1993 году создается еще одно СП «СИВ» (сокращенное Стрельников и Волошин), в задачи которого входила техническая адаптация российского авиаракетного вооружения к южноафриканским самолетам французского производства.

Партнером россиян должна была стать южноафриканская же корпорация «ARMSKOR» – аналог российского «Росвооружения».

Волошин вложил всего в оба совместных предприятие за все время их существования – 5,7 и 3,2 миллионов долларов, и то в виде кредитов (это не опечатка – россияне работали почти даром!), казалось бы, совсем не густо для столь масштабных проектов. Но все разговоры на финансовые темы он умеючи переводил на философскую основу, пространно рассуждая о временных трудностях всех, без исключения, начинаний, расписывая величины будущих невероятных барышей.

Несмотря на «временные трудности» он приобретает в ЮАР винную ферму, ряд отелей, туристическую фирму, завод солнечных батарей и несколько вил, на которых с комфортом отдыхали российские высокие чиновники, генералы и совсем скоро – представители криминала. Бывали частыми гостями и юаровские высокие чины, в том числе и министр обороны, бывший легендарный партизан Джо Медиссе.

Марк Волошин среди гостей Нельсона Манделы

Но из-за не вовремя поднявшегося мятежа развитие проекта затянулось, хотя до отмены санкций ООН «Мираж-1» уже в 1994 году был оснащен российскими двигателями, а к осени и ракетами. Прежде, чем перейти к следующей теме, подчеркнем, что первые двигатели поступили еще раньше, как и ракеты, то есть, ввезены контрабандой в находящуюся еще под санкциями ЮАР, что значит на русском языке – контрабанда оружием на государственном уровне.

Группа специалистов, бизнесменов, военных после удачного окончания стендовых испытаний в ЮАР «омоложенного» «Миража». Первый слева – Головин Ю.П., третий слева – «Хлебников Т.И.», пятый Саркисов А.А., за ним Волошин М., первый справа – Зазулов В.И.

Вывозиться они должны были обязательно после прохождения испытаний, но странно было бы Волошину рассчитывать на барыши, не продай он их сразу ЮАР, еще даже не адаптированными, в количестве семи штук, вкупе с одиннадцатью секретными ракетами (о них мы говорили страницей ранее). Именно отсюда дикая прибыль бизнесмена в шестьдесят миллионов долларов, при вложении не больше десяти и то, как оказалось, не своих, поскольку вся техника, произведенная ВПК СССР, ушла в Африку за семьдесят. Но об этом чуть позже…

* * *

Пока члены Совета Министров СССР решают судьбу заново пытающегося пробиться к продукции ВПК волошинского проекта, при этом даже не проверив надежность его «Марвол Прожект Консалтинг ГмбХ», между прочим, не значащуюся за период 1985–1996 гг. в налоговых регистрациях ФРГ, что значит «пустышка», или, по-русски говоря, «компания-чернослив», предназначенная для мошенничества, обычные граждане бывшего СССР живут своей простой жизнью, среди которых и нам уже знакомые…

Сергей Махалин, в недалеком будущем правая рука Олега Пылева, младшего из братьев, держащего в своих руках всю безопасность «медведковского профсоюза», блюдя за ней как снаружи, так и изнутри, и его армейский товарищ Олег Михайлов демобилизуются со срочной службы из рядов ВДВ. Последний появится в «профсоюзе» в 1994 году, и почти сразу займется устранением неугодных Пылеву лиц.

Григорий Гусятинский уже покинул КГБ, прослужив меньше полугода, пристает к Пылевым и компании. Разумеется, все произошло раньше, но не сразу Григорию показалась звучная аббревиатура менее привлекательной, чем «профсоюз».

Автор, будущий «Леша-Солдат», через несколько дней после падения путча и неадекватного выступления Ельцина с «броневика», где он объявил армию врагом свободы и граждан России, назвав их непривычным «россеяне», напоролся с еще одним офицером, бывшим в метро также в форме, на возбужденную толпу. Столкновение обрушило часть моего мировоззрения, благодаря чему через несколько месяцев мотивация обеспечения семьи необходимым для жизни переборола желание служить народу, который в этом не нуждался.

Происходившее со мной и еще с десятками тысяч офицеров, не уместится в этих строчках. Но если вспомнить, то вкратце это выглядело следующим образом: товарный кризис, пустые прилавки, отсутствие элементарных продуктов питания, гуманитарная помощь, поступающая от еще недавно бывших противников в «холодной войне», что не совсем понималось нами. При этом американцы развивают операцию «Буря в пустыне», показывая в очередной раз – воевать они не умеют! Независимо от этого, происходящее не может не волновать военного.

Устраняется понятие о социализме; на моей Родине двоевластие: Ельцин и Горбачев, оба тянут страну в гибельную пучину, думая только о себе, но не о народе. Все поголовно кричат о свободе, совершенно не понимая, что свободными быть не суждено, а если и мечтать о ней, то только о глубоко внутренней, личной. Обещаемая либералами и демократами всех мастей свобода от засилья порядка, социалистической законности, диктатуры КПСС, на деле предсказуемо приводит только к анархии и разрушению прежнего настроенного организма – прежнее разрушили, не создав ничего взамен!

Россию рвут на куски кому не лень, психопатия верхов, судорожное терпеливое, будто при намеренном удушении, ожидание низов, скрашенное обещанными возможностями и появляющимися, ранее недоступными, часто аморальными новшествами и продуктами зарубежной, чуждой нам культуры.

Что касается армии, «Горби» сдал все позиции Варшавского договора, чем заработал Нобелевскую премию и пожизненное убежище в Германии. Успешное сокращение армии вдвое, с опусканием ее авторитета ниже плинтуса, а после перехода власти к Ельцину, развязывание конфликта на Кавказе, неспособность договориться с настоящим генералом-летчиком Джохаром Дудаевым, честным, на мой взгляд, человеком, поверившим первому президенту России, и как трагедия перед опускаемым занавесом, бросание воинских частей на растерзание боевикам.

Ну и совсем предел непонимания для военных того времени – это развал империи, ее бестолковое разделение, подарки в виде памятников героизма русского оружия – Крыма и Севастополя! Уполовиненная армия разделилась на еще более крохотные, теперь национальные единицы. Разрезав по живому, даже не зашили, бросив, как подачку: «Вы не нужны! Валите в сельское хозяйство!». Это звучит примерно, как сегодняшняя фраза профильного министра, обращенная врачам: «Если кого-то что-то не устраивает, идите в бизнес!»…

Разумеется, и сама ситуация, и обстоятельства не могут быть оправданием для участников быстро организующихся «бригад», в пока еще далеком 1996 году описанных в новом уголовном кодексе, как организованные группы, или банды. Вопрос выживания военнослужащих вставал перед каждым в разных ракурсах.

В самом начале, лично для меня, этот выбор был среди законной деятельности, к которой я и приступил «засучив рукава». Не хочу сказать, что исчерпав все возможное за полтора года, я был вынужден кинуться в криминальный образ жизни, но обязан констатировать, что вышло именно так. Большинство из нас направилось зашоренными, направляемыми эгоизмом и обстоятельствами во вновь открывшуюся нишу не совсем понятного и доселе неизвестного. Ранее подобного не было, моему опыту подсказать мне было нечего, мечущееся молодое сознание поджимает ответственностью за семью, гордость и честь не могут уступить собственному бессилию, поэтому даже почти очевидные вещи распознаются с надеждой, что и здесь, как и у всех, а значит пройдет или минует. «Я все смогу, все преодолею, пока поработаю так вот и здесь, в конце концов, только драки, возвращение долгов, что, вроде бы, справедливо. А чем это не бизнес – зашита другого бизнеса, ведь разве не этим я занимался в ЦДТ, отбивая нападки тех же братков, мошенников, крадунов всех мастей? К тому же Гусятинским мне было ясно сказано: «Твое дело организовать ЧОП»». Но это уже в следующем, 1992 году. А сейчас шел 1991…

Итак, к концу года, сразу после демобилизации, я обрелся телохранителем кинорежиссера Карины Плуховской и ее мужа-бизнесмена. Восемь месяцев моя супруга и маленький, родившийся в апреле сын Илюшка, видели меня только ночью, все остальное время папа, занимался безопасностью и жизнеобеспечением другой семьи.

Следующее день рождение сына я отпраздновал уже в должности начальника безопасности большого отеля, расположенного на пересечении Ленинского проспекта с улицей 28 бакинских комиссаров…

Этот же год стал первым в служении верой и правдой Кондратьева Алексея Пылевым, начавшись со знакомства с Олегом, прохождения «собеседования» и согласия «выбивать долги» с должников за долю малую и честно заработанную.

В этом же году распадается первая «медведковская» бригада, о которой я писал ранее, на несколько, пока «карманных» бригадок. Каждый из участников уходит, оставаясь со своим бизнесом и постепенно начиная прирастать своими бойцами.

После провала ГКЧП Марк Волошин принимает решение отказаться от услуг «Экопром» и Чернухина²⁸, обманув его на деньги и в данном слове. Создается подготавливаемое СП «Русджет», где генеральным директором становится Тимур Хлебников, председателем правления академик Саркисов Александр Александрович…

Подписывается огромное количество бумаг. Генерал Жан Зинченко, вернувшийся из США, где он прятался от возможного преследования после неудачи с ГКЧП, не безуспешно по проторенной Чернухиным дорожке, прокладывает путь обновленному проекту, видя в нем не только свою личную выгоду, но понимая необходимость его свершения и для заводов, уже задыхающихся от нищеты и отсутствия государственных заказов, а также для будущего, в виде сохранения коллективов, мощностей, продолжения новых разработок. Наверное, и личные интересы играют у каждого не последнюю роль, но в этом нет ничего постыдного в свете новой экономической политике, где присутствует все, кроме правил, законности, порядка. Пишу так, потому что хочу в это верить, хотя чем дальше подробно рассматриваю людей, способных существовать рядом с Волошин, тем худшее мнение о них формируется…

Все больше осмелевших индивидов из людской массы вливается в частное предпринимательство от «челноков» до представителей коммерции, раньше называющихся фарцовкой, или незаконным получением прибыли за счет перепродажи за более высокую цену. Бартерные сделки процветали на каждом шагу, меняли все что угодно на все что попадется, с молотка пошла военная колесная техника, которую можно было применять в сельском хозяйстве, живые деньги были дикостью, появились на слуху авизо, жившие раньше тихой спокойной жизнью в руках еврейских осторожных воротил теневого бизнеса, но оглашенные на всю страну благодаря жадности чеченских нуворишей. Потоки денег проходили «где-то», обходя стороною тех, кто действительно нуждался хотя бы в копейках, чтобы выжить.

Вот в таких вот обстоятельствах Марк Волошин с якобы миллиардными планами, показался всем без исключения спасителем. И неважно при этом, сколько и каким образом зарабатывал он сам, было это законно или считалось контрабандой, уходили тайны и государственные секреты за рубеж – он действительно мог спасти, и переживающие за дело главные конструкторы, талантливые люди, честные граждане, шли навстречу и работали, работали, работали…

Пора озвучить предмет суеты и старания ради проекта, выраженный в денежном эквиваленте. Итак. Парк ВВС ЮАР составлял 64 борта, их и нужно было оснастить авиационными двигателями российского производства, того самого, что ставят на МИГи-29. Чистый доход с каждого «переобутого» «Миража» составлял порядка ПЯТИ миллионов долларов (это те доллары, а не сегодняшние!!!). Но не это главное. Основные, впрочем, необоснованные и не существующие даже на бумаге, планы были направлены на другие страны Африканского континента, вооруженные теми же самолетами, что было мизерной вероятностью, но постоянно озвучивалось. Услышанная конечная сумма впечатляла, поскольку общее количество бортов составляло 600 единиц! Умножьте это число на пять миллионов и поймете, что это вполне сопоставимо с государственным кредитом, предоставленным России при Ельцине, который был успешно «распилен» между… впрочем, как всегда, между самыми нуждающимися и несчастными «россиянами»… Так вот, кредит, предоставленный нам, составлял три миллиарда долларов. Усилиями коллективов заводов ВПК можно было получить, по уверениям Волошина, ровно столько же, только благодаря осуществлению проекта, чем спасти практически уничтоженные на сегодняшний день общими усилиями мощности военно-промышленного комплекса!

Реклама – двигатель… вот на двигатели Волошин и обратил внимание, как на средство своего обогащения, сподвигаемый противными России силами…

Можно было бы, если бы… решением Пылева Олега у одной женщины не отняли ее любимого человека! НЕ ЗЛИТЕ РУССКИХ ЖЕНЩИН!..