Kitobni o'qish: «Учебник самопознания»

© А. Шевцов, 2008-2020

© Издательство «Роща», оформление, 2010-2020

Введение

Я хочу написать простой и краткий учебник самопознания для применения в быту, в обычной жизни, который при этом был бы неким Началом, позволяющим переходить к углубленной работе над собой, если ты избираешь самопознание своим жизненным путем.

Необходимость такой книги для меня назрела довольно давно – я уже полтора десятка лет преподаю самопознание как прикладную философию.

Почему я говорю о “прикладной философии” и что такое Академия? Академия – это не важное учебное заведение, где сияют величием отмеченные государственным почетом люди, зовущиеся академиками. Академия – это роща возле Афин, где преподавали самопознание Сократ и Платон. Просто гуляя по ее дорожкам. Самопознание было сутью сократической и платонической философий, и это была первая и прикладная философия, имевшая целью познать себя.

Как совместились для нас греческая философия и русская народная культура?

Исторически и волею судеб.

В 1472 году, через два десятка лет после того, как Константинополь пал под натиском турок, племянница последнего императора Византии Зоя (Софья) Палеолог вышла замуж за московского князя Ивана третьего. Так Россия стала третьим Римом, православной правопреемницей великой Римской империи. А в Россию, вслед за Софьей, хлынул поток тех греков, кто не хотел жить под турецким игом.

Среди них было множество талантливых людей – ремесленников, богомазов, книгочеев. Великий князь испоселил их по разным местам Руси. Богомазов – в Шую, Палех, Холуй, Суздаль. С тех пор эти места славились своими иконами.

Но богомазами были мужчины. Далеко не все они привезли с собой жен. Кто-то женился на русских женщинах. Да и те, кто привез свои семьи, жил среди народа, который принял их. Русский язык и русский быт входили в их сознание. Они забывали то, что привезли, теряли свой язык, свою культуру, становились русскими. Но хранили память.

Чтобы выживать в этих, не слишком плодоносных землях, называемых нечерноземьем, надо было заниматься чем-то иным, чем обычно кормились русские люди – не землепашеством. Земля эта не кормила обильно. И люди здесь обучались либо ремеслам, которые уводили их в отхожие промыслы, либо торговле.

Так вокруг богомазов из числа их ближнего окружения родилась среда, занимающаяся сбытом икон вначале, а впоследствии просто мелкой торговлей в разнос. Звались они коробейниками. Это были дети и внуки приехавших сюда греков. Очевидно, в основном афинских греков, потому что их прозвали афинеи или офени. Сами себя они звали мазыками или масыгами.

Через несколько столетий – в девятнадцатом веке – русские люди вдруг с удивлением обнаружили, что посреди России живет какая-то странная общность, именуемая непонятным словом офени. По быту своему, по языку, вроде бы русские люди, однако имеющие свой тайный язык, в котором поразительно много греческих слов. И обладающие небывало высоким уровнем внутреннего доверия. Они торговали, доверяя друг другу большие повозки товаров и немалые деньги под слово. Как будто были все родственниками…

Офеней начали изучать. Ездили к ним многие и из Иванова, и из столиц. Бывали Даль, Максимов, другие собиратели. К концу века даже стало модно публиковать “Словари офенского искусственного языка”…

Собиратели считали, что офенский язык был создан, придуман на основе русского. Мало кто допускал мысль, что это вполне естественный язык, родившийся сам, как усилие малой капли когда-то великого народа сохранить свой родной язык посреди иноязычного моря…

Чужая культура захлестнула афинеев, и они растеряли себя, как теряют сейчас себя русские посреди моря американской культуры… но они видели это и боролись изо всех сил. История оказалась сильней. От некогда великого языка осталось лишь то, что было нужно для выживания. Во Владимирском Централе, главной пересыльной тюрьме России, куда нередко попадали коробейники, язык офеней был подхвачен мазуриками под именем фени или блатной музыки. Хотя это был лишь язык мазыков.

Сейчас мы ездим в этнографические экспедиции и записываем офеньские слова у тех, кто их еще помнит. Но слова забываются, и никто из этих русских людей уже не помнит даже того, что у них были предки офени. Во второй половине девятнадцатого века в Иваново была проведена железная дорога, экономические пути сменились, сразу же рухнули те ярмарки, что происходили в офеньских местах, и коробейничество стало гибнуть.

Офени побогаче перебрались в Иваново и вложились в развитие текстильной промышленности. Остальные просто забыли не только свое греческое происхождение, но и своих предков-офеней…

Но еще двадцать лет назад я застал в этих местах несколько стариков, которые отчетливо осознавали себя потомками мазыков, и даже помнили, что когда-то их предки пришли сюда, в офенские места, как артель скоморохов, чтобы спрятаться среди офеней от преследования властей. Тогда, при Алексее Михайловиче Тишайшем, скоморохов вырезали по всей Руси великой… И они учили.

Учили самопознанию. Взяли они его у офеней или принесли с собой, я не знаю. Иными словами, я не знаю, были ли корни той науки, что мои учителя называли Хитрой, греческими. Но томик Платона я нашел в книжном шкафу у одного из них. Впрочем, даже если афинеи и сохраняли какую-то память о греческой философии, за века от нее осталось не больше, чем от греческого языка. Если самопознание и выжило в мазыкской среде, то только потому, что было нужно русской душе.

Иными словами, для меня это русское самопознание, а не греческий гнозис. И я вполне допускаю, что это просто великая шутка истории, что самопознание, которое было забыто греками уже в ближайшие века после ухода Сократа и Платона, снова вернулось в их среду, благодаря русским скоморохам. Но старики говорили, что те, кто называл себя мазыками и считал потомками скоморохов, жили обособленно даже среди офеней…

Я пришел к ним как этнограф, собиратель ремесел. Но довольно быстро понял, что они могут научить гораздо более важной вещи. И я бросил науку и стал учеником. Учеником Хитрой науки, как они это называли. Сначала я подозревал, что меня учат колдовству, но однажды пришло озарение, что это самопознание. На что мой первый учитель сказал: а и нет ничего, кроме самопознания…

Самопознание, безусловно, открывает скрытые в нас силы и способности. Но это лишь попутно, лишь знаки пути. Самопознание самоценно, потому что любые усилия приобрести что-то сверх обычных своих возможностей однажды приводят к вопросу: и зачем это? Всё исчерпывается и уходит однажды, как бы сильно оно нас ни занимало. Вечным остается только вопрос: кто я?

Я не смогу привести к ответу на этот вопрос ни в этом учебнике, ни в следующем. Я могу помочь только на том отрезке этого большого пути, что прошел сам. Поэтому мой учебник будет весьма ограниченным, это лишь начало.

Но я надеюсь, что это – весьма обоснованное начало, потому что я пришел к своему первому учителю самопознания в 1985 году. И с тех пор два десятка лет осмысливал то, что увидел уже тогда. Осмысливал и пытался понять и в прикладной работе, которую вел с тысячами людей, в больших теоретических исследованиях, изданных мною ранее.

То, что я напишу в этой маленькой книжице – это итог этих двадцати лет работы над собой и над всем наследием мировой философской мысли, хоть как-то посвященной самопознанию.

Исходные понятия самопознания

Глава 1. История

У предмета моего исследования длинная история. Думаю, не меньше сорока тысяч лет, если считать, что кроманьонец – человек современного вида – рождается тогда. В душе же я допускаю, что эта история гораздо глубже и шире, поскольку охватывает всю вселенную и является смыслом ее существования… Но это между нами.

Тем не менее, если говорить философски, то тут невольно начинаешь звучать как Гегель, потому что хочется сказать: в человеке Дух познает себя… как он познает себя во всех своих воплощениях, в каких бы мирах они ни происходили. И познать себя он должен в каждой искорке, которая воплотилась, потому что именно так и происходит одухотворение материи или нисхождение духа в плотные миры…

Не буду продолжать эту идеалистическую поэзию, но она не случайна, когда речь заходит о самопознании. Дело в том, что на примере самопознания отчетливо видно, как человечество училось быть точным в своих высказываниях. Вся древность пронизана тем, что те или иные учителя заявляли самопознание, а вели к познанию Бога или Духа в себе. И даже не замечали, что производили откровенную подмену в рассуждениях. Познание себя не есть познание Бога. Хотя я вполне допускаю, что в итоге самопознания происходит и богопознание. И что самопознание в действительности является путем именно туда.

Однако, самопознание должно быть познанием себя, или мы сами себя обманываем прямо с первого шага, а значит, никакого действительного самопознания нет, а есть ложь. Как ложь может приводить к Богу?! Разве что, если она совсем крошечная?.. Но что тогда есть Истина, если к ней ведет крошечная ложь?

Нисколько не отрицаю возможности богопознания через самопознание. Но это личный выбор идущего. Я намерен быть предельно точен, и поэтому могу со всей определенностью сказать: у самопознания не было истории на этой планете. Разве что Сократ не путал его с мистериями, которые очень уважал. Все остальные говорили партия, подразумевали Ленин…

Так делали древние, так делают современники. Для науки и философии нового времени свойственно делать заявления, вроде такого: философия, психология, антропология – это самопознание, поскольку они позволяют изучать человека.

Я ещё раз повторю: все, что делает человек, по сути своей, является самопознанием. Даже если он этого не осознает и не понимает. Но изучение человека не есть самопознание, если быть строгим в рассуждениях. Когда ты говоришь О НЕМ, О ЕГО УСТРОЙСТВЕ, ты не занят СОБОЙ, ты говоришь не О СЕБЕ.

И это странно видеть у людей, которые сами отстаивают строгость рассуждений в своих науках. Будто, коснись дело самопознания, и у мыслителя отказывает какое-то устройство в его строгих и чистых мозгах. Он тут же делает гибкое движение бедрами, и переводит взгляд читателя с себя на некоего ЧЕЛОВЕКА вообще…

Понятное дело, себя выставлять на всеобщее обозрение не хочется, других изучать уютней и проще. Главное – ты сразу выше тех, кого сделал объектами изучения…

Однако и в тех случаях, когда кто-то из пишущих людей страдал, вроде Руссо, эксгибиционизмом, то есть любил выставлять на всеобщее обозрение свои интимные части, никакого действительного самопознания не происходило. Даже в дневниках Бердяева, прямо названных “Самопознание”, по сути, нет ничего, кроме самокопания, достоевщины, обращенной на себя, и ни грамма той действительной философии, которую оставил нам Сократ. Тем более там нет ни школы, ни науки самопознания.

Хуже того, наука, выделившаяся из философии как способ познавать себя через познание души, психология, полтора века назад отреклась от обращения взгляда в себя, от самонаблюдения, и продала себя объективному методу изучения, лишь бы быть принятой в число естественных наук. С ней умерли последние крохи прикладной философии, которые еще жили в мире.

Но без самонаблюдения самопознание невозможно. Возможно лишь познание человека, как его и заложил Декарт, любивший анатомировать трупы и говорить о рефлексах… Самопознание начинается с обращения взора на самого себя и в самого себя. И этому надо учиться.

Вся современная новая философия – очень сложная, кручёная и больная – в действительности плавает внутри огромной иллюзии по имени человеческое мышление. Ей иногда кажется, что так она познает… наверное, себя или человека. Но в действительности она лишь множит своим познанием то, что познает, все увеличивая объем этого облака высококультурных мыслей.

Думаю, это не случайно и даже полезно. И когда-нибудь будет понято, зачем это нужно было познавать. Когда-нибудь, когда мы дорастем до понимания. Не сейчас…

Но самопознания больше нет, как нет и его истории. Есть лишь история того, как его изгоняли из человеческого общества. Как травили тех мыслителей, которые его заявляли, вроде профессора Духовной академии Василия Николаевича Карпова. Надо признать, что в русском православии была целая школа самопознания, развивавшаяся в середине девятнадцатого века. Но сейчас имена её создателей – Карпова, Авсенева, Голубинского – забыты даже в религиозной среде. В научной среде их просто не знали… Спасибо, хоть историки русской философии помнят.

Итак, самопознание в чистом виде, можно сказать, не знакомо человечеству. Его либо подменяли познанием Бога через познание себя, либо познанием другого, а не себя, познанием человека.

Познание же себя иногда посещало думающих людей как тяжелые признания: вот я какой в действительности! Но никогда не превращалось в некую науку, которой можно научиться. И уж тем более никогда не звучало, что познание себя на деле может быть и самосовершенствованием, возвращающим способности и возможности, и просто улучшающим нашу жизнь.

На этом я и завершу свой “исторических очерк” самопознания, желающих же почитать о том, как это было в действительности, отсылаю к “Введению в самопознание”1, и другим моим книгам из Библиотеки самопознания, которые все посвящены именно созданию картины того, что действительно жило на Земле под именем Самопознание.

Глава 2. Предмет, язык, метод

Наукоучение требует обязательно определить три упомянутые в названии главы понятия, если заявленная наука хочет быть полноценной.

Я много писал обо всех этих понятиях, поэтому сейчас буду краток и всего лишь постараюсь внести ясность.

А ясность тут не будет лишней, потому что путаница может возникнуть прямо сходу. Вот, к примеру, о чем пойдет речь, если я буду говорить в “Учебнике самопознания” о предмете?

Предмет. Как кажется, о предмете самопознания, то есть о моем я, обо мне. Но это верно только для самопознания, а вот для учебника самопознания предметом является совсем другое – а именно: то, о чем должно быть рассказано в таком учебнике – о том, как познавать себя. То есть собственно о науке или искусстве самопознания. Именно она-то и является предметом этой книги.

Однако, рассказывать о том, как надо познавать себя, имеет смысл только тем, кто избрал этим заняться. А значит, тем, кто сквозь рассказ о приемах самопознания видит себя, потому что прикладывает все прочитанное к себе.

Собственно говоря, это и есть единственный смысл моего учебника.

Следовательно, у него оказывается двойной предмет: наука самопознания и я сам. И если я буду писать этот учебник отстраненно, не показывая прямо на себе, как идет это познание, это не будет настоящий учебник, а родится ещё одна наукообразная ложь…

Поэтому примите изначально: я пишу эту книгу как дневник самопознания, как историю моего собственного поиска, описание действительно пройденного мною пути. Хотя внешне это и не будет похоже на обычные дневники – не будет чисел и последовательных отчетов о моем движении к себе. Порой книга, может быть, даже покажется вам академичной. Но любая строчка, написанная мною, обращена в меня, и, выписывая её, я созерцал однажды то, что пытался познать как себя… Или созерцаю прямо сейчас.

Язык. Язык науки часто сложен и запутан. Это выдает цели, ради которых он создавался. Прикрываясь требованием объективности, ученые прячут себя за иностранными словами, чтобы никто не разглядел их слабостей. Наука – это сообщество, которое занято обретением силы и войной за лучшее место в мире. Поэтому она не может себе позволить выказывать слабости. Потому и научный язык – это завеса и мишура, призванные отводить глаза.

Но это потому, что научные работы пишутся для других, что, кстати, и позволяет отводить чужие глаза от себя.

А самопознание – это то, что ты должен делать сам и для себя. Тут отводить глаза некому, если, конечно, ты не настолько извращен, чтобы отводить их самому себе.

Следовательно, язык самопознания должен быть таким, чтобы тебе было понятно все, что ты говоришь о себе. Попросту говоря, это должен быть простой русский язык, которым ты говоришь тогда, когда хочешь, чтобы тебя понимали.

Метод. Греческое слово методос означает не какую-то мистическую научную тайну, которая нужна, чтобы ворочать мирами, а всего лишь путь и способ. Путь к чему-то и способ достижения или обретения чего-то. Иначе говоря, метод определяется целью, которую ты решил достигать.

Если цель наша – познать себя, то из неё и родятся все шаги, которые надо проделать, чтобы достичь этой цели.

Шагов этих много, и именно им и будет посвящена вся остальная книга. Сами по себе они просты и понятны в силу своей очевидности. Без очевидности ни один прием самопознания не имеет смысла, потому что конечной задачей является рассмотрение себя. Следовательно, если прием не очевиден, он неверен.

Но вот связь между приемами может и не сразу стать понятной. Поэтому объясню: все приемы увязаны между собой как шаги одного пути, то есть как ступени лестницы – чтобы добраться до последней, надо встать на предпоследнюю, чтобы встать на предпоследнюю, надо встать на третью сверху… и так далее. До самого первого шага на самую дальнюю от цели ступеньку.

Поэтому все самопознание полезно начать с создания Лествицы познания себя, в которой будет описана очевидная последовательность шагов. Насколько наши сегодняшние мозги позволяют нам видеть действительное положение вещей, конечно.

Глава 3. Лествица самопознания

Последним шагом самопознания мы, если верить имени нашей науки, должны обрести знание себя. Как определить, что это такое? Как вообще понять это и как передать даже те крохи понимания, которые обретаешь после долгих усилий?!..

Что значит, познать себя?! Что такое познание? Что такое себя? Вопросы эти явно имеют ответ, даже хуже, этот ответ уже есть у меня, потому что есть я, и я себя знаю… но знаю я себя не сегодня, а когда-то в будущем, будто оно тоже уже есть…

Вот почему в самопознании нельзя исходить из обычных требований наукоучения: расписать язык, предмет и метод, каким будешь достигать истины, а потом ими и достигать. Декарт покорил умы европейских мыслителей именно тем, что придумал метод, который, якобы, позволял постигать истину, а в сущности, вселял уверенность, что истину можно сделать ручной или карманной…

В итоге четыреста лет Европа плутала в потёмках наукотворчества, так и не уйдя с того гиблого места, где заблудилась. Всё картезианство и вырастающие из него метафизика, естественная наука и разнообразнейшие логистики были лишь блужданиями ума, совершившего изначальную ошибку в рассуждении. Ошибка же эта заключалась в простом отказе от широты видения, в допущении, что в мире всё меняется, всё течет, кроме придуманных учеными методов, и в детской уверенности, что именно ты и есть вершина развития природы, её венец, царь и бог, поскольку можешь творить методы, философии, науки…

Остановись мгновенье, ты прекрасно! И вот мгновенье тянется четыре столетия, будто весь западный мир усыпила могущественная богиня…

Научная революция строилась на изначальном предположении, что можно создать метод, который приведет тебя к познанию истины, почему этот метод надо хранить в чистоте и почитать как святыню. Предположение это рождалось в умах людей, воевавших с религией в рамках религии, а потому ещё не имевших других способов говорить о мире, кроме религиозных. И потому невольно исходивших из допущения, что если сделать из метода разновидность религии, то эта основа будет неизменной, и даст всем приверженцам новой веры покой и надежду, что мир теперь управляем, и его можно менять не по законам природы, а по прихоти моего ученого ума…

А истина, похоже, была в том, что методы – это конфетные обертки, которые надо вышвыривать каждый раз, как они стали тебе тесны. Иными словами, истина в допущении, что начав движение, ты меняешься, и меняешься настолько, что старый метод, приведший тебя к этому, как к некой истине твоего бытия, становится ложным, и поэтому должен быть отброшен. Вот такой парадокс: метод, приведший к истине, всегда ложь, просто потому, что он истинен лишь до того места, где ты осознал его ложность…

И я несколько раз болезненно ощущал себя лжеучителем, когда понимал, что мои способы познания исчерпали себя, и дальше надо идти иначе… если я не хочу упокоиться, конечно…

Вот такова антилогичность действительного познания: ложь и истина едины, и только ты в состоянии определить, что есть истинный метод. В самом методе, как и во всей объективности нет не только истины, нет вообще ничего. Они пусты без тебя, их просто нет совсем… истина лишь в тебе, поскольку ты ее носитель.

И при этом ты сплошная ложь.

Лишь неукротимая вера в себя, в свою истинность истинна…

Я знаю, что однажды я познаю себя. И это истина.

И в этот миг я буду просто знать, потому что стану собой. И знание станет бытием, оно станет самим моим существованием и поэтому отменится и исчезнет. Что это значит? Это значит, что во мне не останется ничего, кроме меня самого, и даже знание о себе будет уже не мной, а значит, лишним и ложью, почему и от него придется избавиться. Итог познания – полное уничтожение знания… Это ересь по отношению к науке, смысл существования которой – обретение и накопление знаний. В силу чего она истинна и одновременно – лжеучение. Такие странности ждут нас на этом пути.

А первая из них – я не знаю себя не потому что не знаю, а потому что я не есть я. То, что я знаю как себя, есть чужое во мне или поверх меня. В силу этого я есть ложь, как ложью является и всё имеющееся у меня знание себя.

И единственный действительный метод познания себя – это очищение от того, что не есть я. Вот и весь путь, способ и метод. Чтобы познать себя, достаточно убрать из себя всё, что не есть я.

А что не есть я, если всё это во мне? Ведь убирать-то надо из себя?

То, что ты сам можешь осознать как инородное. Но это пока не так важно, как то, что мы явно обнаружили двойственность того, что называем собой.

Убрать из себя всё, что не есть я, предполагает изначальное двойное знание себя: и того, что есть я, и того, что называешь собой. Ведь ты же знаешь, из чего убирать себя. И ты знаешь, что не есть я, раз вообще в состоянии задаваться таким вопросом. Как-то знаешь…

И получается, что я есть двойственность от Себя до Я. И в силу этого я есть путь и пространство, заполненное какими-то содержаниями. Итогом этого пути, похоже, станет то, что я стану равен Я. Но я вначале равен Себе. И это Себе, из которого надо убирать всё, что не есть Я, как кажется, гораздо больше, чем Я. Ведь оно заполнено тем, что лежит поверх Я, и не позволяет его видеть, не позволяет ему проявляться как таковому.

Но вот чудо: по мере того, как мы убираем это чужое, наше Я становится все больше, и однажды заполняет всё наше бытие, всё то пространство, что сейчас ты ощущаешь собой. Иными словами, скрытое внутри тебя Я ничуть не меньше этого Себя, хотя при этом оно так мало, что вначале нам кажется, что его, быть может, и вообще нет…

Это очевидно, и это заставляет думать о себе как о некоем пространстве и как о площадке проявления, сцене, которая принадлежит мне, но может быть предоставлена и Я и чему угодно другому. Сначала кажется, что этой площадкой проявления является тело. Но и это не совсем верно, хотя с телом она связана. При внимательном наблюдении за собой понимаешь: тело лишь обозначает место проявления, но сама площадка существует и без него, она как зрачок глазного яблока, принадлежит чему-то гораздо большему, чему-то огромному и безмерно пространственному. А может быть, запростстранственному, лежащему за этим пространством, что ты осознаешь собою сейчас…

В любом случае, метод, которым ты избираешь двигаться к познанию этого, многократно устареет за время твоего движения, поскольку ты раз за разом будешь понимать себя иначе и иначе. И так, как и не снилось нашим мудрецам…

Но, тем не менее, мы вполне определенно можем сказать: в итоге самопознания придет не знание себя, а некое состояние. За знанием, придешь просто ты. И тогда надо просто жить. Даже не обязательно осознавать это и тем более ставить себе такую или иную задачу. Тогда и решишь, что и как делать.

Но предыдущей ступенью определенно является знание себя. Это “знание” придет с неизбежностью, как оно, в сущности, и существует уже сейчас. И это знание есть ложь, хотя ты стремишься к нему как к предельной истине…

И если не хочешь остаться в ловушке знания, и так никогда и не стать собой, надо суметь увидеть ложность этого состояния и осознать его. Вот предшествующая завершению самопознания ступень.

Следовательно, надо обладать видением и осознаванием.

Но что это такое?

Понять это и освоить – ещё одна ступенька к началу пути.

Могу сказать с определенностью, что видение и осознавание не самоценны, поскольку являются лишь знаками пути. Непонятно?

Вдумайтесь сами: разве вы уже не обладаете и тем и другим? И разве возможно их обрести, если они вообще не свойственны вашей природе? А если свойственны, значит, уже есть.

И получается, что мы не в состоянии их обретать, мы в состоянии их лишь раскрывать. И, следовательно, способ раскрытия видения и осознавания не есть раскрытие видения и осознавания. Они достигаются, если убирать то, что уже сейчас их перекрывает. Они – итог очищения, освобождения от того, что есть вместо них, что занимает их место.

А это значит, что прямое усилие по раскрытию видения даст гораздо меньше, чем убирание помех, и если при этом вдруг начнет открываться видение, ты можешь быть уверен: путь твой верен, и ты прошел изрядный его отрезок. Все хорошо, движение идет, и цель приближается, как показывают знаки пути.

Однако очищение никак не исключает усилий и упражнений, направленных на освоение видения и осознавания. Сами по себе эти упражнения почти бесполезны, потому что плоды их теряются и забываются. Но если проделывать их, выявляя помехи и очищаясь, они становятся прекрасным ворошением того, что ты считаешь собой, и дают не только очищение, но и познание себя.

Впрочем, в какой-то миг таким ворошением себя становится все, что ты делаешь в жизни. Как говорили древние: я просто живу, просто ем, пью, люблю… И всё это самопознание. Да, в какой-то миг приходит такое состояние, когда все становится самопознанием и помощью в нем. И это тоже ступень в движении к себе.

Но ей должна предшествовать очень важная ступенька, без которой все утеряется – освоение искусства очищения. Если ты не очищаешься, всё чужое, что есть в тебе, и что не дает тебе сейчас знать себя, сохраняется, и, значит, какие бы усилия ты не делал, в действительности ничего не меняется, ты остаешься всё тем же. Разве что все более изношенным, и со всё большим и всё более ранимым самомнением…

Искусство очищения является одной из первейших ступеней в науке самопознания. Ему я посвятил несколько книг1, так что не буду в этой говорить слишком подробно. Гораздо важнее сказать, что и эта ступень определенно не является первой.

Первой ступенью самопознания всегда будет Выбор и Решение.

Выбор пути самопознания и Решение идти им.

Если их не будет вначале, не будет не только ничего, не будет даже начала…