«Утоли мои печали» audiokitobidan iqtiboslar

…Ей жить бы хотелось иначе, Носить драгоценный наряд… Но кони – все скачут и скачут. А избы – горят и горят. И его вновь накрыло

предлагать себя, свою жизнь, руку, защиту, ответственность за будущую семью

страшный грех! У русичей и древних славян за такое выгоняли из рода, а могли и убить. Они же находились на более высоком уровне развития, чем мы, видели, чувствовали, умели управлять энергиями как своими, так и окружающего мира. Как делать приворот и его смысл знали все. Это некая манипуляция и управление потоками и энергиями другого человека. Это нарушение его жизненной силы и целостности. И, как правило, привороженный вскорости умирал, а на семью и род того, кто приворожил, приходило проклятье и разрушение. Они все жили

родами и народностями, все друг друга знали с детства, изменение в поведении человека видели сразу же, а привороженный становился будто другой личностью. И вычислить, кто провел обряд, труда им не составляло, к тому же в каждом народе имелась сильная Ведущая Мать. Кстати, как правило, обряд проводили те, кем овладела страсть, причем не только женщины, но и мужчины. А страсть у русичей приравнивалась к тяжелой болезни, считалось, что в человека вселился темный дух и высасывает из него жизненную силу. Страсть всегда разрушала все вокруг: и самого человека, испытывавшего

предлагать себя, свою жизнь, руку, защиту, ответственность за будущую семью –

жизни надо относиться проще: живым же из нее все

сказать себе Григорий. Развернувшись

Гуэрро сказал как-то: «Каждый старик умирает молодым!» И в этом истина. Самое несправедливое в жизни и самое ужасное не в том, что мы стареем, а в том, что остаемся молодыми. Люди в подавляющем большинстве чувствуют себя изнутри молодыми, а тело стареет и предает нас. Душа молода, ей двадцать, двадцать пять лет от силы, в ней еще задора, радости, глупостей, желаний, идей и мечтаний на три жизни вперед хватит, а тело предает. Вот в чем основная человеческая трагедия – не нажившись, мы умираем

Коржавина: …Ей жить бы хотелось иначе, Носить драгоценный наряд… Но кони – все скачут и скачут. А избы – горят и горят.

– Не могу, – отказался Вершинин с сожалением, приложив руку к груди