Kitobni o'qish: «И звери», sahifa 4
Ангел ответил, серьезно и радостно:
– Воистину воскрес!
– Вот люди за Ним воскресают, а мы воскреснем? – простонала голодная волчица и сложила умоляюще лапы. – Воскреснем?
Тогда звери заговорили по-своему все сразу: не понимали, чем люди лучше зверей и за что им дано воскресенье.
Кошка даже плечами пожала.
– Они противные, глупые и злые, – сказала она. – Да, впрочем„и звери все глупы и противны. По мне, если сказать правду, лучше бы и звери не воскресали. Мне бы одной вечно жить, а до других мне ни малейшего дела нет Люди же – полное ничтожество. Смеют еще воскресать!
Тут случилось неожиданное. Только что кошка успела это выговорить, как на нее с лаем, забыв об ангеле, кинулась собака. Лаяла, захлебывалась, вся дрожала, едва можно было разобрать, что она такое хочет сказать.
– Не могу я так! – вопила собака. – Не могу! Я – собака, пес, и люди меня часто не понимают и сдохну я под забором, – а все – таки хочу, чтоб если не мы – так хоть люди пусть воскресают! Пусть они, милые, воскресают! Я и сдохну, а любить их буду, потому что кого же мне любить, если они совсем умрут?
Курица больная заклохтала:
– Вот правда! Вот и я так! Только я не о людях! Я о сынке думаю: пусть я пропаду, только бы он жив был! Кого ж мне любить, коли его нету?
Тогда вдруг ангел улыбнулся. Пошло от него сиянье; в небе даже заходили столбы. Звери примолкли, иные съежились и смотрели на ангела. Еще не понимали. Что-то он скажет?
