Kitobni o'qish: «Что есть истина», sahifa 14

Определения некоторых категорий бытия
Нечто

Наличное бытие есть внутри-себя-бытие, налично сущее, нечто.

Нечто есть первое отрицание отрицания бытия как простое сущее соотношение с собой. Наличное бытие, жизнь, мышление и т.д. в своей сущности определяют себя как налично сущее, живое, мыслящее и т.д.

В основе определения нечто лежит отрицательное единство с собой. Нечто как становление есть переход, моменты которого сами суть нечто и который поэтому есть изменение, – становление, ставшее уже конкретным. – Но нечто изменяется сначала лишь в своем понятии. Оно еще не положено как опосредующее и опосредованное. Вначале оно положено как просто сохраняющее себя в своем соотношении с собой, а его отрицательность есть некоторое такое же качественное, как только иное вообще.

Конечность

Нечто есть в себе, противостоящее своему бытию-для-иного.

Определенность нечто как принадлежащая к его “в-себе” есть его определение, переходящее в свойство. Это определение нечто составляет в то же время границу нечто. Следовательно, нечто есть конечное.

В начале мы рассматривали наличное бытие вообще, имеющее определение сущего (реального). Моменты его развития, качество и нечто, имеют утвердительную определенность. Сейчас развивается имеющееся в наличном бытии отрицательное определение, которое там еще было первым отрицанием, а теперь определено как внутри-себя-бытие нечто, как отрицание отрицания.

Нечто и иное

Нечто и иное суть налично сущие, или нечто. Но каждое из них есть также иное – одно относительно другого. Каждое наличное бытие определяет себя относительно другого наличного бытия и само не может не быть некоторым иным другого. Они определены и как нечто и как иное во внешней рефлексии, в сравнении их друг с другом, каждое само по себе одно вне другого.

Изменяющееся иное остается тождественным с собою, ибо то, во что оно изменилось, есть иное, которое помимо этого не имеет никаких других определений. Измененное иное положено как рефлектированное в себя со снятием инобытия.

Нечто соотносится со своим инобытием; оно не есть только свое инобытие. Оно – бытие-для-иного.

Наличное бытие, как таковое, есть непосредственное, безотносительное. Как включающее в себя небытие, наличное бытие есть определенное бытие, подвергшееся внутри себя отрицанию, а затем ближайшим образом – иное. Так как оно, подвергнутое отрицанию, сохраняется, то оно есть бытие-для-иного, и так как оно находится в соотношении с собой в противоположность своему соотношению с иным, как равенство с собой – оно есть в-себе-бытие.

Бытие-для-иного и в-себе-бытие составляют оба момента нечто. Здесь имеются две пары определений: нечто и иное, бытие-для-иного и в-себе-бытие.

Нечто и иное расходятся. Имеется безотносительность их определенности. Но их истина – это соотношение между ними. Бытие-для-иного и в-себе-бытие – эти определения остаются в единстве наличного бытия. Каждое из них содержит в себе и свой отличный от себя момент.

В-себе-бытие

Бытие во всяком нечто есть в-себе-бытие. Небытие как момент нечто в единстве бытия и небытия в наличном бытии есть иное, а как соотношение с отсутствием своего наличного бытия есть бытие для иного.

Тем самым в-себе-бытие есть, во-первых, отрицательное соотношение с отсутствием наличного бытия, так как имеет инобытие вовне себя и противоположно ему; во-вторых, оно имеет небытие и в самом себе, ибо оно само есть не-бытие бытия-для-иного.

Поскольку нечто есть в себе, оно лишено инобытия и бытия для иного.

Бытие-для-иного есть, во-первых, отрицание простого соотношения бытия с собой, соотношения, которым ближайшим образом должно быть наличное бытие и нечто; во-вторых, оно – не отсутствие наличного бытия как чистое ничто. Оно – отсутствие наличного бытия, указывающее на в-себе-бытие как на свое рефлектированное в себя бытие, как и, наоборот, в-себе-бытие указывает на бытие для иного.

Поскольку нечто есть в ином или для иного, оно лишено собственного бытия.

Оба момента суть определения ничто. В-себе-бытие и бытие-для-иного прежде всего различны. Но нечто имеет в самом себе то, чтό оно есть в себе, и это же нечто есть бытие-для-иного. В этом состоит тождество в-себе-бытия и бытия-для-иного. Согласно определению, само нечто есть тождество обоих моментов и что они, следовательно, в нем нераздельны.

Такое же тождество мы получим в дальнейшем при рассмотрении сущности, отношения внутреннего и внешнего, а определеннее всего – при рассмотрении идеи как единства понятия и действительности.

В-себе-бытие имеет своим противостоящим моментом, прежде всего, бытие-для-иного; но в-себе-бытию противопоставляется также и положенность. Это выражение подразумевает также и бытие-для-иного, но оно определенно разумеет уже происшедший поворот от того, чтό не есть в себе, к тому, чтό есть его в-себе-бытие, в чем оно положительно. В-себе-бытие следует обычно понимать как абстрактный способ выражения понятия; полагание уже относится к сфере сущности, объективной рефлексии; основание полагает то, чтό им обосновывается; причина, больше того, производит действие, наличное бытие, самостоятельность которого непосредственно отрицается и смысл которого заключается в том, что оно имеет свою суть, свое бытие в ином. В сфере бытия наличное бытие происходит только из становления, иначе говоря, вместе с нечто положено иное, вместе с конечным – бесконечное, но конечное не производит бесконечного, не полагает его. В сфере бытия самоопределение понятия само есть лишь в-себе – и в таком случае оно называется переходом. Рефлектирующие определения бытия, как, например, нечто и иное или конечное и бесконечное, хотя по своему существу и указывают друг на друга, или даны как бытие-для-иного, также считаются как качественные существующими сами по себе; иное есть, конечное считается точно так же непосредственно сущим и пребывающим само по себе, как и бесконечное; их смысл представляется завершенным также и без их иного. Напротив, положительное и отрицательное, причина и действие, хотя они также берутся как изолированно сущие, все же не имеют никакого смысла друг без друга; они сами светятся друг в друге, каждое из них светится в своем ином. – В разных сферах определения и в особенности в развитии изложения, или, точнее, в движении понятия к своему изложению существенно всегда надлежащим образом различать между тем, чтό еще есть в себе, и тем, чтό положено, например определения, как они суть в понятии и каковы они, будучи положенными или сущими-для-иного.

В единстве нечто с собой бытие-для-иного тождественно со своим “в себе”; в этом случае бытие-для-иного есть в нечто. Рефлектированная, таким образом, в себя определенность тем самым есть вновь простое сущее, есть, следовательно, вновь качество – определение.

Определение, свойство и граница

“В себе” имеется не только качество и реальность, сущая определенность, но и в-себе-сущая определенность. Развитие понятия состоит в полагании этой рефлектированной в себя определенности.

Качество, находящееся в единстве с моментом бытия нечто, можно назвать определением нечто. Определение есть утвердительная определенность в-себе-бытия, сохраняющаяся и проявляющаяся в своем отношении к бытию-для-иного. Определение это то, что нечто есть в себе, и есть также в нем для иного.

Определенность в-себе-бытия, проявляющаяся во внешнем наличном бытии нечто, есть его свойство. Свойство изменяется под воздействием внешних влияний и обстоятельств. Это внешнее соотношение, от которого зависит свойство, и оно зависит от определения иным. Но есть также то, что нечто имеет в самом себе. То есть свойство выступает как определенность, соотносящаяся с внешним наличным бытием, и как определенность, принадлежащая внутреннему понятию, для-себя-бытию. Определение и свойство отличны друг от друга; со стороны своего определения нечто безразлично к своему свойству. Но определение и свойство принадлежат тождественно к определенности нечто.

Граница – различие между нечто и иным, между наличным бытием нечто и небытием, отрицание в наличном бытии.

Нечто с отрицанием в своем наличном бытии как имманентной границей конечно. Оно содержит внутри себя прехождение в иное. Конечность есть наиболее простая и устойчивая категория рассудка. Отрицание вообще, свойство, граница легко уживаются со своим иным – с наличным бытием. Определение конечных вещей не простирается далее их конца. Рассудок делает конечное вечным и абсолютным, несоединимым с бесконечным.

Бесконечное

По ту сторону от границы бытия нечто находится небытие, таким образом, нечто выражает свое небытие, т. е. имеется противоречие между ограниченным бытием нечто и его непрерывностью. В качестве как границе наличное бытие не только определено, но и ограничено. Конечность нечто состоит также и в том, что оно изменяется, преходит, содержит прехождение как свое внутри-себя-бытие. Выхождение нечто, за свою границу, за конечность Гегель определяет как долженствование – прехождение в бесконечность. Это происходит благодаря деятельности мышления, которая дает определение иному и стремится понять действительность. Взаимоотношение предела и долженствования содержится в конечном. Внутреннее противоречие в конечном отрицающих друг друга моментов снимает конечное. Это снятие можно назвать переходом от одного конечного к другому и т. д. до бесконечности. Эта бесконечность есть дурная или отрицательная бесконечность, так как она есть отрицание конечного, которое снова возникает, а отрицание выражает лишь то, что конечное должно быть снято. Прогресс в бесконечность выражает противоречие, содержащееся в конечном. Этот процесс есть вечная и непрестанная смена приводящих друг к другу определений. Но это бесконечный прогресс не есть истинно бесконечное, которое состоит в том, что оно в своем другом пребывает у самого себя, приходит к самому себе в процессе изменения своих определений. Но в отрицании одного конечного другим конечным конечное, при ближайшем рассмотрении, достигает своего в-себе-бытия, сливается с самим собой. Это тождество с собой, отрицание отрицания, есть утвердительное бытие, есть, таким образом, иное конечного – не-конечность. Это иное есть бесконечное. Бесконечное определяется как отрицание конечного, находится во взаимоопределении с конечным. В каждом из них заключается определенность другого.

Снятие одностороннего бесконечного, а равно и конечного, как единый процесс, – есть истинное бесконечное. Бытие конечного и бесконечного имеется лишь как опосредствование внутри себя, и утвердительное обоих содержит в себе отрицание обоих и есть отрицание отрицания.

Нечто, находясь в соотношении с другим, само уже есть некое другое в противопоставлении последнему. Так как, следовательно, иное, во что нечто переходит, есть то же самое, что переходящее, которое в своем переходе в иное лишь сливается с самим собою, и это соотношение с самим собою в переходе и в другом есть истинная бесконечность. Рассматривая это с отрицательной стороны, изменяется именно другое, оно становится другим другого. Таким образом, бытие снова восстановлено как отрицание отрицания и есть для-себя-бытие.

Бесконечное есть отрицание отрицания, утвердительное, бытие, которое, выйдя из ограниченности, вновь восстановило себя.

Бесконечное есть истинное бытие, возвышение над пределом.

В природе самогό конечного – выходить за себя, отрицать свое отрицание и становиться бесконечным. Бесконечность есть утвердительное определение конечного, то, чтό оно поистине есть в себе.

Конечное исчезает в бесконечном и то, чтό есть, есть лишь бесконечное. Бесконечного нет самого по себе, без его другого в нем же самом. Бесконечное в себе включает в себя конечное и, стало быть есть в себе единство самого себя и своего другого. Нераздельность бесконечного и конечного есть их понятие.

Рассудочное мышление разделяет конечное и бесконечное: конечное ставится здесь, а бесконечное – там; превращает конечное в абсолютное бытие. Это характерно для рассудочной метафизики и догматизма. В бесконечном прогрессе рассудок то соглашается, что конечное не обладает бытием в себе и для себя, что оно не обладает самостоятельной действительностью, абсолютным бытием, и представляет собою лишь нечто преходящее; то сейчас же забывает это и представляет себе конечное чем-то самостоятельным, противостоящим бесконечному, отделенным от него и не подвластным уничтожению.

Сопоставление конечного с бесконечным, идет ли речь о сотворенности богом мира или о соотношении знания и истины, приводит представление рассудочного мышления к неразрешимому, абсолютному противоречию, так как то и другое оказываются разделенными, конечными в самих себе.

Для-себя-бытие

Для-себя-бытие есть бесконечное возвращение (погружение) в себя. Сознание содержит в себе это определение для-себя-бытия, так как оно воспринимает, представляет предмет и т. д. и остается с самим собой в переплетенности со своей отрицательностью.

Момент наличного бытия имеется в для-себя-бытии как бытие-для-одного.

В моменте бытия-для-одного выражен способ, каким конечное существует в своем единстве с бесконечным.

Бытие-для-иного есть бытие–для-одного. Их объединяет для-себя-сущее и, следовательно, они моменты для-себя-бытия.

В для-себя-бытии качественное бытие завершено; оно есть бесконечное бытие. Различие между бытием и определенностью или отрицанием лежит еще в основании бытия. В конечности бытия отрицание перешло в бесконечность, в положенное отрицание отрицания, в то простое соотношение с собою, и есть, следовательно, в самом себе непосредственность. Для-себя-бытие есть для себя сущее и есть одно – то, что в самом себе не имеет различий, потому что они сняты. Для-себя-бытие есть простое соотношение с самим собой и имеет, поэтому, форму непосредственности.

Одно и многое

В одном есть положенное единство бытия и наличного бытия, как соединение соотношения с иным и соотношения с собой. Кроме этого, появляется и определенность бытия в противоположность определению бесконечного отрицания, в противоположность самоопределению, так что то, чтό одно есть в себе, оно есть теперь только в самом себе, и, стало быть, отрицательное есть отличное от него иное. Это составляет его собственное самоопределение; его единство с собой низведено до отрицания самого себя как иного, исключение одного как иного из себя, из одного. Одно – положенное внутри-себя-бытие есть соотносящееся с собой отрицание.

Древнее изречение гласит, что одно есть многое и многое есть одно. Эту истину нужно понимать как процесс становления. Диалектику понятия, точнее понимание понятия, легче всего понимать, исходя из внешней рефлексии, поскольку предмет и многие есть то, что внешне друг другу. Одно всецело определено как другое; каждое есть одно, каждое есть одно из многих, – так что они всецело суть лишь одно.

Соотношение отрицательного с собою есть отрицательное соотношение, есть полагание многих, т. е. полагание многих одних, отличение от самого себя. Согласно понятию одно образует предпосылку многих.

Качественная определенность, которая достигла в одном в-себе и для-себя-определенного бытия, переходит, таким образом, в количественную определенность.

Мы имели сначала чистое бытие, и его истинное оказалось становление. Становление образовало переход к наличному бытию, истиной которого мы познали изменение. Но изменение обнаружило себя в своем результате не свободным от соотношения с другим и от перехода в другое для-себя- бытием, оказалось снятием самого себя и, следовательно, и снятием качества вообще в целостности его моментов. Но это снятое качество есть образ бытия, который выступает в сознании как количество. Когда мы переходим к рассмотрению количества, оно становится во внешней определенности больше или меньше, изменяется, но вещь остается той, что она есть.

Количество

Количество есть чистое бытие, в котором определенность положена как снятая или безразличная.

Слово величина не подходит для обозначения количества, поскольку оно преимущественно обозначает определенное количество. Количество в отличие от качества есть такое определение, к изменению которого вещь относится безразлично.

Употребление числовых определений для выражения философских понятий. Известно, что Пифагор изображал в числах разумные отношения и выражал в них мысли. Древние сознавали, что число определенно находится посередине между чувственным восприятием и мыслью. Пифагорейцы подражали в этом геометрам, которые, не умея выражать чувственно воспринимаемые вещи, применяют фигуры.

Число как абсолютная определенность количества оказалось определенностью в себе, положенная лишь внешне. Встречающиеся в числах связи и различия не зависят от самих чисел, а определены и установлены совершенно извне. Они не только не содержат в себе понятия, задачи для постигающего в понятиях мышления, но есть его противоположность. Эти связи не имеют внутренней необходимости и привнесены извне. Мышление в этих связях и различиях движется в сфере отсутствия соотношений. Когда числа должны переходить к изображению конкретных отношений определений, тогда оказывается тщетным стремление сохранить связь между ними и понятием. Постигнуть, например, что одно есть три, а три – одно, потому так трудно, что одно есть нечто лишенное соотношений и состоит в полном исключении такого рода соотношения и отказе от него. Понятие “триединства” несмотря на то, что оно всецело есть соотношение понятий “отца”, “сына” и “святого духа”, также бессмысленно, так как мышление останавливается на раздельности сущностного содержания этих понятий. Принимать числа, геометрические фигуры за символы (круг, например, принимался за символ вечности, треугольник – за символ триединства), с одной стороны, есть совершенно невинное занятие, но, с другой стороны, есть нелепое и безумное занятие, которое мысль не способна постигнуть и выразить. Поэтому заимствование математических категорий с целью что-нибудь определить относительно метода или содержания философской науки по существу превратно, если их значение не указано, не определено и не оправдано в философии.

Взятое в его непосредственном соотношении с собою, количество есть непрерывная определенность. Количество, взятое в соотношении с содержащимся в нем определением одного, есть дискретная определенность. Но первое количество также дискретно, ибо оно есть лишь непрерывность многого, а второе также непрерывно, и его непрерывность есть одно, как тождественное многих одних, как единица. Они отличаются друг от друга лишь тем, что одно и то же целое один раз полагается под одним из своих определений, а другой раз – под другим. Антиномия пространства, времени или материи, в которой рассматривается вопрос, делимы ли они до бесконечности или состоят из неделимых единиц, есть не что иное, как рассмотрение количества то как непрерывного, то как прерывного. Если мы будем полагать становление, пространство, время и т. д. лишь с определением непрерывного количества, то они будут делимы до бесконечности, но положенные с определением дискретной величины они уже в себе разделены и состоят из неделимых одних; один способ односторонен, как и другой.

Определенное количество

Количество, положенное с содержащейся в нем определенностью, исключающей все прочие, есть определенное количество, ограниченное количество, наличное бытие количества.

В определенном количестве различие между непрерывностью и дискретностью положено так, что количество выступает как различенное и ограниченное, и определено как число. Число содержит в себе элемент – единицу; содержит внутри себя как свои качественные моменты: определенное множество со стороны дискретности, единство – со стороны непрерывности.

У определенного количества есть свойство быть внешним самому себе. В этой внешности оно соотносится с собой. Себя-сущая определенность количества составляет его качество. Определенное количество положено абсолютной непрерывностью со своей внешностью, со своим инобытием. Оно поэтому не только может выходить за пределы всякой определенности величины, которая не только может изменяться, но прямо положено, что она необходимо должна изменяться. Определение величины продолжает себя, непрерывно переходя в свое инобытие таким образом, что оно имеет свое бытие только в этой непрерывности с некоторым другим. Определение величины есть становящаяся граница.

Одно бесконечно, оно есть соотносящееся с собой отрицание. Определенное количество равным образом бесконечно, оно положено как соотносящаяся с собою отрицательность. Но оно есть некоторое определенное одно, которое перешло в наличное бытие и границу, есть отталкивание (выделение) своего бытия. В определенном количестве положено, что оно становится другим. Оно состоит в том, чтобы изменяться, и есть внешность определенности в нем самом. Определенное количество изменяется и становится другим определенным количеством. Дальнейшее определение этого изменения, его продолжение до бесконечности обусловлено как в самом себе противоречащее себе. – Оно становится другим, но продолжается в своем инобытии. Другое есть, следовательно, также некоторое определенное количество. Последнее есть другое не только некоторого определенного количества, но самого определенного количества как такового, его отрицание как ограниченного, следовательно, есть его неограниченность, бесконечность.

Конечность и бесконечность вследствие этого получают каждая в самой себе двоякое и притом противоположное значение. Определенное количество конечно, во-первых, как ограниченное вообще и, во-вторых, как определенность в некотором другом. Бесконечность же его есть, во-первых его неограниченность и, во-вторых, его возвращение в себя, безразличное для-себя-бытие. Отрицание границы есть тот же выход за определенность, так что определенное количество имеет в бесконечном свою последнюю определенность. Конечность и бесконечность в определенном количестве уже имеют в самих себе каждая момент другой.

Качественное и количественное бесконечное отличаются друг от друга тем, что в качественном бесконечном противоположность между конечным и бесконечным качественна, и переход конечного в бесконечное или их взаимоотношение имеется лишь в их понятии. Качественная определенность дана как непосредственная и соотносится по существу с инобытием как с другим для нее бытием; она не положена так, чтобы иметь свое отрицание, свое другое в себе самой. Напротив, величина есть, как таковая, снятая определенность; она положена так, чтобы быть неравной с собою и безразличной к самой себе, быть, поэтому, тем, что изменяется. Качественные конечное и бесконечное абсолютно, т. е. абстрактно, противостоят друг другу. Их единством служит лежащее в основании внутреннее соотношение. Конечное продолжается в свое другое только в себе, а не в нем. Напротив, количественное бесконечное соотносится в нем самом со своим бесконечным и имеет в этом бесконечном свою абсолютную определенность. Соотношение конечного и количественно бесконечного представляет собою ближайшим образом количественный бесконечный прогресс. В бесконечным прогрессе имеется противоречие, которое заключается в определенном количестве, и состоит во взаимоопределении конечного и бесконечного. Вследствие непрерывного продолжения одного определения в его другом бесконечный прогресс дает кажущееся разрешение противоречия в виде соединения обоих определений. Бесконечный прогресс есть заданность бесконечного, а не его достижение, есть вечное порождение его, причем он не выходит за само определенное количество, и бесконечное не становится неким положительным и наличным. В понятии определенного количества подразумевают, что оно соотносится со своим потусторонним как со своей бесконечностью. Это качественный момент противоположности. Но определенное количество находится в непрерывной связи с этим потусторонним. Оно именно и состоит в том, что оно есть другое самого себя, внешнее самому себе, потустороннее или бесконечное, и само есть определенное количество. Потустороннее, таким образом, возвращено назад, и бесконечное оказывается достигнутым. Но так как это ставшее теперь посюсторонним потустороннее есть опять-таки некоторое определенное количество, то здесь в свою очередь положена лишь новая граница.

Непрерывное продолжение определенного количества в свое другое производит соединение обоих в выражениях: бесконечно большое или бесконечно малое. Так как в обоих еще имеется определение определенного количества, то они остаются изменчивыми и, стало быть, не достигается та абсолютная определенность, которая была бы некоторым для-себя-бытием. Это вне-себя-бытие определения положено в бесконечном, противополагающемся по направлениям увеличения и уменьшения, – в бесконечно большом и бесконечно малом. В каждом из них, взятом само по себе, бесконечное количество сохраняется в вечной противоположности к своему потустороннему. Как бы мы ни увеличивали какую-нибудь величину, она по сравнению с бесконечным сжимается до полнейшей незначительности. Поскольку она соотносится с бесконечным как со своим небытием, то противоположность качественна. Расширившееся определенное количество поэтому ничего не отвоевало от бесконечного. Иначе говоря, увеличение определенного количества не есть приближение к бесконечному, потому что различие между определенным количеством и бесконечным не есть количественное различие. Противоречие бесконечного прогресса сохраняется. Этот прогресс есть не поступательное продвижение, а повторение одного и того же, полагание, устранение, и снова полагание и снова устранение.

Дурная бесконечность преимущественно в форме количественного бесконечного прогресса обыкновенно принимается за нечто возвышенное и некоторого рода служение богу или движение к постижению абсолютной истины. На самом деле мы имеем дело с возвышением лишь субъекта, поглощающего в себя духовное или материальное в огромном количестве. Скудость этого остающегося субъективным восхождения по приобретению количественного представляет собой напрасную трату труда, так как не в состоянии приблизиться к бесконечной цели, для достижения которой нужно, разумеется, взяться за дело совершенно иначе, а главное отказаться от представления, которое вызывается бесконечным количественным прогрессом. Мысль не выдерживает этого представления, и оно кончается падением или головокружением. Причина этого конца – скука от повторения, при котором граница исчезает и снова появляется и снова исчезает, и так всегда одно ради другого и одно в другом, в потустороннем посюстороннее, в посюстороннем потустороннее. Эта граница перманентно возникает и исчезает, вызывая лишь чувство бессилия этого бесконечного или этого долженствования, которое хочет и не может справиться с конечным. Этот тщетный и пустой результат не минует и верующих в вечную потустороннюю или загробную жизнь. Этот конец может быть устранен лишь путем отказа от этого бессодержательного бесконечного прогресса и нахождением истинного бесконечного. Пустым и тщетным является результат применения бесконечного прогресса к морали. Противоположность между конечным и бесконечным, как противоположность между многообразным миром и поднявшимся к своей свободе “я”, носит ближайшим образом качественный характер. Самоопределение “я” стремится определить природу и освободить себя от нее. Оно само через себя соотносится со своим другим, которое как внешнее наличное бытие есть множественное и количественное. Соотношение с некоторым количественным само становится количественным. Отрицательное соотношение “я” с этим количественным, власть “я” над “не-я”, над чувственностью и внешней природой изображается, поэтому, так, что моральность может и должна все более и более возрастать, а власть чувственности все более и более уменьшаться. Но полное соответствие воли с моральным законом (заповедями) переносится в идущий до бесконечности прогресс, т. е. изображается как абсолютно недостижимое потустороннее, и, именно, то обстоятельство, что оно недостижимо, и должно быть якорем спасения и истинным утешением; ибо моральность должна быть борьбою, а борьба существует только при несоответствии воли с законом. Этот закон, следовательно, есть для нее безоговорочно потустороннее.

В определенном количестве соединены противоположные моменты: внешность (количественное) и для-себя-бытие (качественное). В определенном количестве мы имеем соотношение для-себя-бытия (качественное определение) и внешней определенности (непосредственное количественное определение). Их соотношение есть мера – единство и истина обоих, качественное количество.

Исследование количественных определений предметного мира и его явлений мы называем измерением.