Kitobni o'qish: «По ту сторону времени»

Посвящается моей прекрасной жене, благодаря которой я знаю, что у Вдохновения есть лицо.

От автора

Если ты читаешь сейчас эти строки, значит, мечты сбываются. Конечно, они будут сбываться вне зависимости от того, читаешь ли ты слова автора перед началом произведения или нет. И все же, я благодарен тебе за то, что ты не проскочил их, стремясь как можно быстрее погрузиться в мир по ту сторону времени.

В качестве признательности, я не стану здесь углубляться в рассказы о том, как и почему была написана эта книга. Если ты захочешь, ты сможешь сам об этом узнать, изучив Приложение. Я хочу сказать лишь о том, что еще в начале этого года я и представить не мог, что подобная история родится на свет. Я и не догадывался о существовании целого мира, в путешествие по которому тебе предстоит отправиться. Да, возможно, ты сможешь посетить лишь маленькую его часть. Но не беспокойся – лучшее еще впереди.

Ну и конечно, я не могу не сказать спасибо моей жене Даше, без которой этой книги бы не было. Я очень благодарен моим родителям, которые всегда поддерживали меня во всех моих творческих начинаниях, и моей сестренке, напоминающей мне о том, что всегда есть время для творчества. Особое спасибо хочется сказать всем моим друзьям, кто отважился отправиться в путешествие в мой мир, когда он был еще в процессе создания, не боясь стать жертвами недоработок демиурга.

Я мог бы еще долго выражать благодарности, но думаю, тебе уже пора отправляться. Приятного путешествия! И да, будь осторожен.

Владислав Макаренко

25 июня 2020 года

Пролог

Продвижение толпы, сметавшей все на своем пути, сопровождалось стрельбой и давкой. Продвигаясь к центру города, люди грабили жителей и разоряли их дома. Меньше всего повезло тем гражданам, кто по каким-то причинам оказался на улице во время всего этого безумия. Некоторые из бунтовщиков без зазрения совести стреляли в несчастных, оказывающих сопротивление.

Несколько молодых людей, забравшихся на купол Капитолия, спускали флаг под торжествующие крики толпы. Последнее сопротивление столичной городской охраны было сломлено. Старому обществу был положен конец. Десятки тысяч людей с восторгом смотрели, как, на смену старому, над зданием центральной администрации возносится черно-красный флаг. Шумное ликование было прервано властным жестом поднявшегося на ступеньки Капитолия человека.

– Теперь это место будет называться Солисбургом. – торжественно провозгласил он – Всему безумию прошлого теперь положен конец. Город наш, и теперь мы и только мы решаем, как нам жить.

Глава I

Дэниэл проснулся от странного шума над головой. Стук молотка, доносящийся откуда-то с потолка, прервал его и без того не слишком спокойный сон. Вокруг него было темно. Совершенно темно. В комнате не было окон, поэтому источником света могла служить только прикроватная лампа, но она, как ни странно, не проснулась вместе с ним от шума где-то наверху. Такую темноту, говорят, даже можно попробовать на ощупь. Однако делать это у Дэниэла не было ни малейшего желания: лежа в непроницаемом мраке, он хотел лишь одного – снова заснуть.

И все же, это было не так уж и просто. Стук настойчиво напоминал о себе каждые несколько секунд. Вставать Дэну совсем не хотелось – он прекрасно понимал, что стоит ему только подняться с кровати, как его шансы выспаться стремительно рухнут вниз. Эту обратную пропорциональность несчастный уже успел усвоить – сосед, страдающий бессонницей, и раньше проявлял желание разделить свой недуг с кем-то еще. Поэтому вырванному из объятий сна бедняге оставалось только валяться в постели и размышлять о странности происходящего.

Возможно, в грохоте от стука молотка вовсе нет ничего странного. Но не в третьем же часу ночи! И кому же там не спится в такое время? Уже третьи сутки подряд. Никогда ему еще не приходилось сталкиваться с таким наплевательским отношением со стороны соседей. Он все никак не мог понять, как это кому-то могла прийти в голову такая дурацкая идея. Конечно, Джон, его сосед сверху, всегда казался ему чудаковатым, но раньше он ничего подобного не вытворял. Неужели он не понимает, что все люди спят в это время?

Дэну всегда было сложно понять, что толкает людей на нарушение правил. Для него вовсе не имело значения, о каких правилах идет речь. Будь то государственные постановления, правила внутреннего распорядка на работе или просто правила приличия, все они для него были равно священны и нерушимы. Он свято верил в то, что правила имеют какое-то высшее предназначение, они – над нами. Он прекрасно понимал, что человек существует для правил, а не правила для человека.

«Надо будет поговорить с Джоном на работе. Не помешало бы выяснить, чем он там занимается. Если он откажется говорить, придется написать на него жалобу в управление. И все-таки, что же там у него наверху происходит? Этот шум просто невозможно терпеть. Вот уже больше десять лет, как я живу в этом доме. Никогда раньше подобных проблем не было. И почему одному не слишком вежливому соседу сверху вдруг понадобилось нарушать эту идиллию? Может быть, Джон сходит с ума? Или связался с какой-то сомнительной компанией? Не уверен. Что я точно знаю, так это то, что этому нужно положить конец…».

Грохот сверху умолк. Повисшая в воздухе тишина внезапно оборвала ход мыслей Дэниэла. На мгновение он было обрадовался, надеясь, что теперь наконец-то сможет заснуть. Но все же, совсем скоро ему предстояло убедиться в том, что он сильно ошибался. Пару минут спустя мысли с новой силой начали роиться у него в голове. Он вдруг осознал, что навязчивые размышления могут быть куда громче нерадивого соседа сверху.

Дэн поднялся на кровати и включил лампу. Свет, показавшийся ему таким ярким, оттеснил темноту, казавшуюся до этого непреодолимой. Лампа была довольно тусклой, но ее вполне хватило, чтобы вырвать из мрака каждый уголок совсем маленькой спальни. Здесь был совсем небольшой шкаф, столик (на нем и стояла лампа), простенький стул и кровать, на которой еще несколько минут назад мирно спал простой городской рабочий.

В оранжевых оттенках света старой лампы можно было увидеть не только обстановку комнаты Дэна, но и его самого. Это был мужчина, на вид лет тридцати пяти. В его внешности не было практически ничего примечательного. Хотя, вполне возможно, что занимай он более высокое положение в обществе, при свете дня прохожий (а уж тем более, прохожая) мог посчитать его очень красивым мужчиной. Все впечатление портили его глаза. Нет, они не были некрасивыми, просто в них всегда можно было увидеть какую-то тоску и усталость. Этот не слишком приятный портрет дополнялся его неопрятностью. Посмотрев на его лицо и волосы, можно было бы подумать, что он нечасто бывает в душе и вообще не слишком много значения придает гигиене. Подобный образ жизни старил его, затмевая те немногие проявления врожденной красоты, что у него еще остались. Поэтому нет, пожалуй, ничего удивительного в том, что в свои тридцать, он выглядел на пять, а то и десять лет старше.

Дэниэл нечасто видел себя в зеркале, да и очень редко общался с другими людьми вне работы. Наверное, поэтому он не слишком много значения придавал своему внешнему виду. Жизнь рабочего была устроена так, что у него и времени-то не было подумать о таких вещах.

Да и вообще, в том, чтобы думать Дэн видел мало хорошего. Он был убежден, что намного правильнее вместо этого заниматься работой. В конце концов ему же платят не за то, что он думает. Иногда он даже задавался вопросом, не запрещено ли это правилами. Поэтому просто на всякий случай он старался вовсе не думать. И в большинстве случаев это у него прекрасно получалось.

Но сегодня что-то пошло не так. Волнения, мысли о работе, соседе сверху, планах на будущее (или, точнее, об их отсутствии), мимолетные идеи и осознание собственной ничтожности одолевали его. Молодой человек вдруг поймал себя на мысли, что он никогда всерьез не задумывался о смысле жизни. Никто никогда с ним об этом не говорил, ни о чем подобном не спрашивал. Он почувствовал, что жизнь напоминает ему эту самую комнату, наполненную осязаемой темнотой, изредка разбавляемой тусклым светом старой лампы.

Есть ли выход из этой комнаты и нужно ли его искать? С детства его учили, что следует всегда быть всем довольным, ведь остальные (кто эти «остальные» и где они живут ему, конечно, никто так и не смог объяснить) живут намного хуже. Еще будучи ребенком, Дэн усвоил, что иметь свою кровать, еду на завтрак, обед и ужин, и работу, на которой можно вносить свой вклад в Общество – это и есть счастье. Он понимал, что все его ночные мысли противоречат правилам, пусть и нигде не написанным.

Борясь со своими мыслями, Дэниэл чувствовал вину за них. Нет ничего хорошего в том, чтобы заниматься бесполезными размышлениями вместо сна. Все должны спать. Для этого людям и даны биоритмы и распорядок дня. Совсем неправильно было бы их нарушать. Да и к тому же, скрыть это от коллег вряд ли удастся: они уже и так третий день подтрунивают над его внешним видом, не в силах оставить без внимания его вялые движения и мешки под глазами. Нет уж, от таких бессонных размышлений пользы не будет. Нужно постараться выспаться за оставшиеся 75 минут.

Глава ІІ

– Да что с тобой такое сегодня? – голос Анны звучал скорее раздраженно, чем сочувствующе – Ты ведешь себя так, будто это твоя третья смена подряд. А ведь мы только начали работать!

– Ничего, все в порядке, не переживай. Просто не очень себя чувствую сегодня. Встал не с той ноги, только и всего.

– Обычно с тобой такого не бывает, не нравится мне это. Если я это заметила, скоро заметят и другие. Ни тебе, ни мне проблемы не нужны. Ты же не хочешь, чтобы начальство обратило на тебя внимание, правда?

– Ну, немного внимания нам с тобой бы не помешало, Анна – попытался пошутить Дэн, изображая бодрый и задорный голос.

– Нет никаких «нас с тобой», Дэниэл, ты это прекрасно знаешь. Я просто не хочу, чтобы у начальства был повод к тебе придраться. Мы с тобой работаем вместе, дел невпроворот, только инспекции нам здесь не хватало. Ты и сам знаешь, как сейчас идут дела в городе. Рабочих мест на всех не хватает.

Анна была привлекательной брюнеткой лет двадцати пяти. Несмотря на свой юный возраст, девушка успела многое перенести в своей жизни. Еще в детстве она потеряла обоих родителей, с которыми и так виделась нечасто – оба они, казалось, круглые сутки работали. Это отложило на Анне Робинс определенный отпечаток: в ее карих глазах практически никогда не было блеска радости, а на работе она проводила почти все свое время. Она работала здесь уже почти восемь лет, придя сюда сразу после окончания школы.

В последнее время в городе стали закрываться магазины и мелкие мастерские, которых и без того было не слишком много. Девушка не знала, с чем это связано, и меньше всего на свете ей хотелось потерять свою работу. Она и представить не могла, что происходит с людьми, когда они разоряются или их увольняют.

– Ну зачем ты так? – ответил Дэн, несколько обиженный ее словами – Не нужно драматизировать. Все будет хорошо. Никаких проблем у нас нет. И не будет. С чего бы им взяться? Я хорошо делаю свою работу, ты – еще лучше. Никто не будет на нас жаловаться, вот увидишь. Просто немного не выспался, вот и все. Ничего страшного не случилось.

Анна лишь с недоумением посмотрела на него. Она не понимала, как можно было не выспаться за восемь часов, отведенных для сна. Такой нелепой отговорки она уже давно не слышала. Девушка работала с Дэном уже несколько лет и неплохо его знала, несмотря на то что им не всегда удавалось поладить. «Нет, он явно что-то скрывает, и нужно выяснить, что…Все это очень непохоже на Дэна…».

– Ты, кстати, не видела Джона? – голос Дэниэла прервал ход ее мыслей, на какое-то мгновение она забыла, что он все еще здесь. – Я не заметил, чтобы он приходил сегодня.

– Видела. А почему бы ему и не прийти? Джон не похож на того, кому охота потерять работу, которую он, кстати, не так давно получил. И с чего это вдруг он тебе понадобился? Вы же с ним не общаетесь. Совсем недавно ты мне говорил, что не хочешь иметь с ним дело.

– Да ничего особенного, Анна, просто нужно обсудить с ним кое-какие вопросы по поводу нашего дома. Труба начала протекать, знаешь ли… Постоянный шум не дает мне уснуть – Дэн всегда считал, что лгать – это как-то неправильно, поэтому он решил попытаться успокоить свою совесть, добавив в свой ответ значительную долю истины.

– Ну что же, если ты так заботишься о трубах, лучше обратись к служащим коммунального хозяйства или к управляющему. Кажется, это их работа. Но если ты так хочешь обсудить этот вопрос с Джоном, то да, я видела его. Думаю, что ты без проблем найдешь его в столовой во время перерыва. А теперь было бы неплохо приняться за работу. Мне кажется, Стивенс уже слишком часто поглядывает на нас с явным недовольством. Не знаю, как тебе, но мне бы не хотелось, чтобы он подошел сюда. Его появление не предвещает ничего хорошего.

Дэн отошел от Анны, ничего не ответив, и взялся проверять собранные им коробки перед тем, как начать упаковывать еще оставшийся со вчера товар. Он не слишком любил свою работу и всегда с трудом мог ответить на вопрос о том, чем он занимается, если кому-то вообще случалось спросить об этом у него.

Да, он работал на складе. Да, он был служащим отдела упаковки. Его задача была довольно несложной. Ему нужно было собирать коробки из специальных заготовок и упаковывать в них уже готовые продукты. После того как достаточное их количество помещалось в коробку, Дэну нужно было убедиться в том, что каждая коробка попадет на нужную полку. Сохранность товара до того, как он покинет склад, тоже была его ответственностью.

В этой работе не было ничего особенно трудного, если не считать того, что коробки были довольно тяжелыми, а никаких подъемных инструментов у Дэна не было. Но проработав там около десяти лет на одной и той же должности, он так и не смог понять, чем именно занимается его компания. Дэн не знал даже, что именно он упаковывает. Каждый товар, который ему нужно было складывать в коробки, уже поступал к нему в индивидуальной упаковке, а по ней нельзя было узнать о предмете ничего, кроме его примерного размера и веса. Молодой работник был не из любопытных, и не слишком стремился узнать, что именно попадает в его отдел. Когда он задал Стивенсу этот вопрос, тот ответил, что его это никак не касается, напомнив, что для того, чтобы упаковывать товар, совершенно необязательно вынюхивать его содержимое.

Стивенс, суровый мужчина лет сорока, был не из тех людей, с которыми такой работник, как Дэниэл (да, впрочем, и любой другой работник) захотел бы спорить. Его внешний вид производил такое впечатление, что суровым его назвал бы даже тот, кто до этого никогда не использовал это слово. Короткие волосы с проседью уже с трудом прикрывали лысеющую голову. Глаза у него были бледно-голубые, почти бесцветные, и все его лицо практически не выражало никаких эмоций. Он чем-то походил на живого мертвеца, но его громкий и гневный голос не упускал возможности постоянно напоминать подчиненным, что он живее любого из них.

Гаррет Стивенс идеально подходил для своей работы. Для него не существовало других понятий, кроме дисциплины и сроков. Его задача была в том, чтобы все на складе было сделано качественно и вовремя. Он не прощал ошибок и лишних вопросов. У смотрящего за складом не было друзей среди подчиненных. И практически никто из его работников не мог сказать ничего о его жизни или о его прошлом. Они знали только то, что их начальник очень не любит, когда что-то идет не так, и что ему лучше не подавать повод для недовольства. Возможно, именно поэтому все сотрудники, дорожа своим рабочим местом, не проявляли излишнего любопытства. Поэтому Дэниэл тоже не слишком стремился узнать, что именно они упаковывают на его складе.

Но что Дэн действительно не мог понять, так это зачем начальству скрывать это. Если в само́й упаковке нет ничего примечательного, какой смысл держать это в тайне? Однако от других работников он уже давно усвоил, что это один из тех вопросов, которые лучше не задавать. И несмотря на то, что он провел на складе значительную часть жизни, он оставил всякие попытки узнать, что именно на нем хранится.

Впрочем, сейчас, упаковывая коробки, рабочий и вовсе не думал о том, что в них. Он просто не мог дождаться перерыва на обед. Тогда уж он сможет найти Джона и поговорить с ним. Только… какой предлог найти для того, чтобы подсесть к нему? И как начать разговор? Можно ли это все обсуждать в столовой? Не будут ли за ним следить? Ответы на все эти вопросы ему было узнать не под силу. Поэтому все, что оставалось Дэну – дождаться обеденного перерыва и действовать по обстоятельствам.

Глава ІІІ

Джон не был обычным рабочим. Какое значение в эти слова ни вкладывай, оно все равно будет верным. Здравого смысла в нем было куда больше, нежели трепета перед начальством или правилами. Им было сложно помыкать. Он не боялся выделяться среди прочих сотрудников склада. Для него имели значение только те правила, которые он мог понять и объяснить. Этим он превосходил большинство своих коллег. Вместе с тем, бунтарем он не был. Он умел находить общий язык с теми, кто стоял выше него. В том смысле, что он знал, как не раздражать их, чтобы избежать проблем.

И работал он лучше других. Поэтому начальство, хотя и не было в восторге от него, поставило его над другими работниками. Он заведовал списками товаров на складе и их количеством. Проще говоря, он отвечал за цифры. Это у него очень хорошо получалось. А вот ладить с коллегами у него получалось значительно хуже. Они завидовали ему. Их раздражало, что он отличается от них. Многие видели в Джоне угрозу, и всякий раз, когда Стивенс устраивал кому-то головомойку, они винили Джона, объясняя гнев начальника тем, что счетовод нагнетает обстановку.

Стивенс и другие начальники были не слишком последовательными, да и Джон не вызывал у них ни малейшей симпатии, поэтому они с полным равнодушием относились к напряженности, которая была между ним и другими работниками. Сам Джон переживал об этом не больше них. На работе среди коллег он вел себя так, словно у него есть другие занятия и интересы, кроме должности на складе, чем вызывал у остальных еще большее недоумение.

Сегодня, как и всегда, он обедал один. В столовой не было ничего необычного. Все те же рабочие, наполняющие ее с каждой минутой все больше и больше, все та же неизменно отвратительная еда, подаваемая здесь всю неделю. Джон сидел в углу за совсем небольшим столиком, казалось, специально созданном для любителей поесть в одиночестве. Он уже давно привык, что никто с ним не общается, и не слишком беспокоился по поводу того, что обедает без компании. Так как получать удовольствие от еды и от человеческого общения Джон не мог, во время обеда он, как правило, читал книгу, серая обложка которой не могла привлечь ничье внимание.

Вообще говоря, чтение не слишком поощрялось начальством. Было принято считать, что чтение книг, если это, конечно, не «Основы коммунального порядка» или «О Новом Обществе» – это пустая трата времени. Поэтому Джон всегда носил с собой «Основы», книгу, из-за которой к нему точно никто не придерется. Никому и в голову не могло прийти, что за этой обложкой он прячет отрывки из других книг, которые ему каким-то образом удавалось находить.

Уже прошло минут пять после начала обеденного перерыва, когда в столовую спустился Дэн. Он казался очень озабоченным и суетливым. Не обращая внимания на приветствия своих товарищей по складу, он машинально пытался найти Джона. Он еще не был уверен в том, что Анна сказала правду. Странноватый счетовод раньше не представлял для него особого интереса, поэтому Дэниэл не мог даже с уверенностью сказать, появлялся ли тот на работе в последние три дня. События последних дней вынуждали страдающего бессонницей сотрудника склада мысленно усложнять задачу самому себе.

Осмотревшись по сторонам, он довольно быстро нашел Джона в дальнем углу столовой. Стоит отметить, было сложно не заметить его бросающуюся в глаза копну рыжих волос. Вообще, у этого молодого человека была довольно примечательная внешность, отлично дополняющая его бунтарскую натуру. Практически каждый, кому захотелось бы описать Джона, сказал бы, что он непохож на других. В его зеленых глазах никогда не было усталости или гнева, а на его покрытом веснушками лице часто сияла улыбка. У него не было той болезненной бледности, так присущей большинству его коллег. Черты его лица могли бы назвать правильными, если бы в его окружении нашелся бы человек, способный описывать внешность.

Словом, нет ничего удивительного в том, что Дэн без труда отыскал Джона среди столпившихся в столовой рабочих. Заметив его, обедающий поднял на него свои выразительные глаза.

– Дэниэл? – не без любопытства в голосе спросил Джон, его голос звучал очень уверенно, несмотря на то что он еще не успел прожевать рис, которой был у него во рту – чем обязан такой честью?

– Ты не возражаешь, если я присяду, Джон? Буду рад пообедать с тобой – Дэн попытался улыбнуться, произнося эти слова, изображать дружелюбие у него не слишком получалось.

– Да, конечно, без проблем. И я буду рад пообедать с тобой – сказал Джон, убирая книгу со стола.

Заметив, что его собеседник торопится занять место напротив него, он прибавил:

– Может, ты сперва возьмешь еду, Дэниэл?

– Ох, да, конечно, я сейчас вернусь – Дэн только сейчас заметил, что подошел сюда с пустым подносом.

Еще через несколько минут они уже сидели друг напротив друга. Джон уже практически заканчивал обедать, чему его собеседник мысленно очень обрадовался – ему не хотелось проводить с этим чудаком слишком много времени, вдруг кто-то заметит? Поэтому Дэниэл поставил себе две основных задачи: как можно быстрее заставить Джона говорить и как можно быстрее закончить обедать.

– Чем ты занимаешься кроме работы, Джон? – спросил он, не теряя времени, и сразу же пожалел о заданном вопросе, подумав, что тот может пуститься в длинные рассказы о своей жизни, воспользовавшись возможностью наконец кому-то выговориться.

– Я? Да ничем особенным, в общем-то, как и все, слушаю радио, читаю временами…

Дэн вздохнул с облегчением. Как все-таки здорово, что Джон не подался в рассказы о своей скучной жизни! Но вот только было совершенно непонятно, как продолжить разговор. Дэну не хотелось спугнуть своего странноватого соседа, но проводить с ним весь перерыв ему хотелось еще меньше. Вдруг его взгляд упал на книгу, лежащую в углу стола:

– «Основы коммунального порядка»? Что же, очень похвально. Со школы не читал эту книгу. Признаться, я вообще мало читаю, не хочу тратить на это время. И на какие мысли тебя наталкивает эта книга?

– Мысли? Ну ты и сам знаешь, что для всего есть свое время и место, каждый играет свою роль… – Джон отвечал односложно и уклончиво, он все никак не мог понять, почему Дэн подсел к нему, и что ему могло понадобиться. Спрашивать его об этом он, однако, не собирался. «Пускай сам расскажет, что и к чему» – думал счетовод – «я никуда не спешу, а он, судя по всему, куда-то торопится».

– Кстати о порядке и о том, что всему свое время… Джон, в последнее время я не могу уснуть. А как тебе спится? Ты не слышал никаких подозрительных звуков в своей квартире вчера или сегодня?

– Я? Да нет, мне ничего не мешает спать. А что за звуки ты слышишь? – Джон насторожился, этот вопрос застал его врасплох, и он попытался сделать все возможное, чтобы не выдать свои подлинные эмоции.

– Звуки? Ну что-то похожее на стук молотка или кувалды, грохот прямо у меня над головой. Будто ты решил устроить погром у себя в квартире. И так уже три дня кряду. Думаю, что делать небольшие перестановки и обновления не запрещено, но не в такое же время. Люди же спят, Джон. Не нужно здесь изображать недоумение. Как только тебе не стыдно?

Изображать Джону ничего не нужно было. Услышав рассказ Дэна, он не на шутку перепугался. Он понятия не имел о шуме, доносящемся из его квартиры. Для него слова его собеседника были подобны грому среди ясного неба, ну или грохоту среди ночи где-то под потолком…

– Я совсем не понимаю, о чем ты. Никаких перестановок в своей квартире я не делал, я не знаю, о каком шуме идет речь. У меня и молотка-то дома нет – он пытался говорить твердо, надеясь выиграть время и разузнать побольше информации от того, кто пытался его допрашивать.

– То есть, ты хочешь сказать, Джон, что ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что происходит в твоей собственной квартире? Ты хочешь сказать, это не ты грохотал молотком или что ты там делал вчера и сегодня? Ты что, принимаешь меня за полного дурака?

Голос Дэна, хотя он и старался его не повышать, чтобы не привлекать внимания, звучал разгневано. Что, конечно же, не могло не повлиять на его собеседника. Тот на мгновение растерялся, он совсем не ожидал такого развития событий и не понимал, что происходит. Опасаясь, что, если он будет медлить с ответом, то выдаст свои подлинные эмоции, Джон, не подумав, произнес:

– Да не знаю я, что за шум был у меня в квартире! Меня и дома-то не было.