Kitobni o'qish: «Золотые субмарины Испанской республики»

История эта старая и на редкость запутанная. При этом однозначного ответа на нее нет до сих пор, а может быть и вообще не будет никогда. Впрочем, удивляться этому не стоит, так как наш рассказ пойдет о золоте, а золото, как известно, любит тишину…

Самая секретная субмарина

С чего начать рассказ о ней? Наверное, с того, что много лет назад в разговоре с одним из историков флота я услышал фразу, о том, что в годы Великой Отечественной войны у нас, якобы, имелась некая подводная лодка, подчинявшаяся не ВМФ, а Главному разведывательному управлению РККА или НКВД. Никаких конкретных данных об этой лодке рассказчик не знал, но предполагал, что находиться эта лодка могла, скорее всего, на Балтийском или Черном морях. Честно говоря, я тогда не слишком поверил тогда рассказчику, но в памяти рассказанное все же отложилось. Вообще-то, в том, что у нас могла быть подводная лодка, приспособленная для специальных операций нет ничего необычного. Подобные лодки были и есть во многих государствах мира. Любопытно другое: никто никогда о наличии специализированной разведывательной субмарины у нас не писал, а ведь со времени Великой Отечественной войны минуло уже более полувека. Никаких особых тайн о том времени вроде бы уже не осталось, однако завеса секретности вокруг, возможно, существовавшей субмарины ГРУ-НКВД существует, по-прежнему. Почему? Может потому, что вокруг этой подводной лодки (если она действительно была в реальности) существует некая тайна, которая и сегодня крайне нежелательна для оглашения. Что ж, принимая во внимание предназначение секретной субмарины, такое вполне может быть. И сегодня, как мы знаем, гриф секретности не снят еще с тысяч и тысяч архивных дел архивов наших спецслужб.

Зададимся вопросом: могла ли в принципе существовать подобная подводная лодка? Думается, что вполне могла. Дело в том, что сам характер предвоенной внешней политики СССР – это активное вмешательство наших спецслужб во внутренние дела других государств, похищение и вывоз в СССР нужных людей, физическое устранение политических противников, вывоз и ввоз агентов Коминтерна, разведчиков нелегалов. Все вышеперечисленное является достаточно весомыми аргументами в пользу того, что отечественные спецслужбы весьма и весьма нуждались в специализированном «потаенном судне».

Казалось бы, чего проще, если необходима специализированная подводная лодка, то ее надо просто взять и построить. Проблема, однако, состояла в другом. Сегодня историки флота скрупулезно изучили все заказы на строительство всех кораблей на всех отечественных кораблестроительных заводах. При этом тщательно прослежена ими и судьба каждого из «заказов». Дело в том, что, какая бы сверхсекретная подводная лодка не была, но строиться она должна на обычном эллинге обычного судостроительного завода, а скрыть факт постройки корабля на заводе от рабочих и инженеров, которые его же и создают это абсолютно не реально. Незамеченным для вражеской разведки можно сделать десяток другой танков, но крупный боевой корабль практически невозможно. Кроме этого, спущенная на воду субмарина должна была пройти в обязательном порядке швартовые и ходовые испытания, что тоже влекло за собой нарушение секретности. Таким образом, еще не вступив в строй, специальная разведывательная лодка уже становилась известной (пусть не своими тактико-техническими данными, а самим фактом существования) разведкам зарубежных государств.

Можно предположить, что в разведывательную лодку могли переоборудовать одну из уже построенных субмарин. Но и здесь не все было так просто! Такую подводную лодку надо было вывести из состава ВМФ, а это так же не могло не остаться незамеченным. Сегодня имеется учет всех подводных лодок от момента их закладки до момента их списания в ОФИ или гибели. Исчезновение субмарины тоже не осталось бы без внимания военно-морских атташе и прочих. Сразу бы начались розыски пропавшей субмарины, когда и где исчезла, где она и в каком качестве пребывает ныне? Так же невозможно было объявить одну из лодок погибшей, чтобы потом тайком передать ее в ГРУ или НКВД. Все погибшие до войны субмарины (за исключением Д-1 на Северном флоте) были найдены и в своем большинстве подняты. Что касается Д-1, то на обстоятельствах трагедии в Мотовском заливе мы еще остановимся в свое время.

Было и еще одно немаловажное обстоятельство. Если подводная лодка спецслужб предназначалась для выполнения заданий особой государственной важности, то необходимо было обезопасить руководство государства от международного скандала в случае ее захвата. Ведь выполняя специальные задания, субмарина могла получить повреждения, сесть на мель, запутаться в рыбачьих сетях, наконец, могла быть просто поднята на поверхность силами ПЛО и т. п. И пусть на этой лодке будет отсутствовать государственный флаг, но установить ее государственную принадлежность по маркировке аппаратуры и механизмов – это задача для первоклассника. Предположим даже, что ценой огромных усилий все же удалось сбить всю маркировку, а техническую документацию перевести на английский язык. Это ничего не меняло! Все равно типы электромоторов и дизелей, оптика и многое другое сразу же с головой выдавали государство – владельца, пойманного «подводного призрака».

Как мы видим, даже при всем желании, иметь у себя специализированную субмарину, соблюдение полной секретности при ее создании и последующей эксплуатации было сопряжено с огромными трудностями. Отметим, что никто из наших противников и союзников в литературе, посвященной Второй Мировой войне и словом не обмолвился о наличии у ГРУ или НКВД нескольких, или хотя бы одной специальной разведывательной подводных лодок. Этого может свидетельствовать только о том, что:

– Никакой разведывательной лодки (или нескольких разведывательных лодок) у нас вообще не существовало.

– Разведывательные лодки существовали, но введены они в боевой состав были особым неординарным способом, что и обеспечило им полную секретность на все время службы.

– Эксплуатация секретной подводной лодки (подводных лодок) была столь успешной, что ни одна из них так и не «засветилась». Последнее могло быть обеспечено только высочайшим профессионализмом ее экипажа им, прежде всего, командира (командиров).

История с секретной отечественной субмариной очень напоминает мне историю знаменитого «Летучего голландца» в романе Л. Платова «Секретный фарватер».

Признаюсь, что в свое время к рассказу севастопольского историка о таинственной разведывательной лодке я отнесся достаточно скептически и вскоре надолго забыл о ней. Однако прошло время и подводный «Летучий голландец» сам напомнил о себе…

В 1988 году я поступил на научно-педагогический факультет военно-политической академии им. В.И. Ленина, где готовили будущих преподавателей истории для военных училищ. На первом курсе семинары по отечественной истории у нас вел отставной полковник Орлов (имя и отчество его я, к сожалению, забыл). Полковник был очень стар и часто во время занятий на некоторое время засыпал. На кафедре истории КПСС ветеран пользовался огромным авторитетом и уважением, как человек. Преподаватели говорили о том, что в годы войны Орлов совершил немало подвигов.

Мы обычно терпеливо ждали, когда Орлов проснется, после чего семинар продолжался. Кто учился в вузах, хорошо помнит, что во все времена все студенты старались «разговорить» на семинарских занятиях своих преподавателей, чтобы те как можно дольше рассказывали о своей жизни, и как можно меньше опрашивали самих студентов. Не были исключением и слушатели офицеры нашего отделения, тем более что полковник Орлов, как и большинство пожилых людей, любил предаться воспоминаниям. Из рассказов ветерана оказалось, что он служил в одном из подразделений ГРУ, неоднократно выполнял задачи за линией фронта. Обращала на себя внимание и весьма внушительная орденская колодка нашего преподавателя, особенно одна неизвестная мне орденская лента в нижнем ряду. На мой вопрос о том, что это за награда, Орлов сказал:

– Это бельгийский орден, которым меня наградила королева Бельгии!

Разумеется, что мы тут же попросили ветерана рассказать нам историю этой весьма необычной для советского офицера награде. Суть рассказа полковника Орлова была такова. В 1944 году он в составе спецгруппы был переправлен в Бельгию для установления контактов с местными антифашистами и, в особенности, с нашими бывшими военнопленными, сражавшимися в составе партизанских отрядов. Наградой за выполнение этого задания и стал бельгийский орден, который был вручен ветерану уже после войны. Но самым удивительным в истории с «бельгийским делом» Орлова было то, что, по его словам, переправлялись они в Бельгию на нашей подводной лодке, которая, выйдя из нашей базы, достигла побережья Бельгии. Там с ее борта спустили резиновую лодку, на которой разведчики и высадились на берег. Откуда выходила субмарина, старик сказать, однако, отказался, ссылаясь на то, что об этом говорить еще рано.

Помню, что, выслушав рассказ старого полковника, я отнесся к нему с определенным недоверием. И было почему! Ведь Бельгия расположена в западной части Европы. Для того, чтобы подойти к побережью Бельгии, надо было пройти все Балтийское море и форсировать Датские проливы, а таких дальних боевых походов, как известно, за время войны не делала ни одна подводная лодка Балтийского флота! В свое время, служа на противолодочных кораблях Балтийского флота, я неоднократно выполнял задачи боевой службы в проливной зоне и неплохо изучил Датские проливы. Могу сказать, что форсирование их в войну подводной лодкой было делом весьма непростым. Во-первых, по причине мелководности проливов и необходимости следования по ним в надводном положении. Во-вторых, из-за чрезвычайно сложной навигационной обстановки, массы подводных камней и рифов. Впрочем, история знает прорыв через балтийские проливы в Атлантику полькой субмарины «Ожел» («Орел»), которая успешно форсировала проливы, не имея на борту даже навигационных карт! Но то было самое начало войны – 1939 год, а полковник Орлов рассказывал о 1944 годе, когда немецкая ПЛО была доведена до совершенства.

Впрочем, возможно, лодка вышла из одной баз Северного флота. Тогда ей надо было обогнуть с севера Скандинавский полуостров и форсировать Северное море. Путь крайне сложный, долгий и опасный, но все же вполне реальный для выполнения.

Из-за своих сомнений я несколько раз переспрашивал ветерана относительно подводной лодки, намекая, что может быть, он что-то перепутал или просто забыл. Но старик твердо стоял на своем: подводная лодка была, и поход к берегам Бельгии тоже был! Относительно обстоятельств плавания Орлов рассказал, что продолжалось оно около двух недель, при этом лодка ни разу не атаковала неприятельские корабли, хотя, якобы, командир несколько раз видел их в перископ. Как все это похоже на «Летучий голландец» из романа Леонида Платова! С командой подводной лодки, по словам Орлова, они (группа была человек пять) во время плавания практически не общались и жили в отдельном отсеке, причем даже гальюн у них был отдельным. Зная, насколько стесненными были условия на подводных лодках Второй Мировой войны, невозможно представить, чтобы на обычной боевой субмарине могли ПОЛНОСТЬЮ выделить отсек на размещение группы разведчиков! Это могло иметь место только в одном случае – если подводная лодка была переделана под десантную, и имела специальный десантный отсек. Так как гальюны на дизельных подводных лодках размещались традиционно в первом, третьем и четвертом отсеках, то можно предположить, что для размещения спецгруппы был оборудован первый (торпедный) отсек. Третий отсек не мог быть выделен для десантников, так как там, на дизельных лодках располагается центральный пост. Именно там находится командир, штурман, вахтенный механик, рубка гидроакустика и т. д. Кроме этого через третий и четвертый отсек необходимо было перемещаться личному составу несшего службу во втором и в кормовых отсеках, а поэтому изолировать находящихся там людей от общения с командой лодки было бы весьма затруднительно.

Итак, если верить рассказу заслуженного ветерана войны полковника Орлова (а не верить, оснований у меня просто нет), на Балтике в годы Великой Отечественной войны у нас имелась некая специализированная подводная лодка, переоборудованная для перевозки некоторого количества людей и имевшая достаточно большой радиус плавания.

Получается, что секретная подводная лодка на Балтике (или на Севере) вполне могла быть. Но была ли она одна? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что наличие одной субмарины ни в коей мере не обеспечит надежность деятельности «подводного канала». Их должно быть, по крайней мере, несколько, хотя бы 2–3, то есть должно было существовать некое соединение, что-то подобное отдельного дивизиона подводных лодок ГРУ или НКВД. При этом лодки могли одновременно находиться на различных военно-морских театрах. В случае необходимости они вполне могли быть перебазированы по внутренним речным путям в то место, где были в данный момент наиболее нужны.

Не столь давно у меня состоялась еще одна достаточно странная встреча. Зимой 2007 году я принимал участие в геральдической выставке на ВВЦ (бывшая ВДНХ), подписывая читателям свои книги. Ко мне подошла женщина преподаватель одной из школ с мальчиком лет 14. Подошедшие обратилась ко мне с несколько неожиданной просьбой. У мальчика-школьника был дедушка, который не столь давно умер – Курков Владимир Федорович, который служил коком на некой секретной подводной лодке в годы войны. Лодка эта базировалась на Балтике, а в 1945 году перешла по Беломорканалу на Север. Командиром ее был некто Дмитрий Сергеевич Лихачев (полный тезка знаменитого академика). По воспоминаниям деда они, якобы, перевозили детали какой-то секретной немецкой торпеды чуть ли из самой Германии. После войны за какие-то провинности деда судили. После лагерей он жил в Подмосковье и в последние годы жизни пытался восстановить свои права ветерана войны, отсылая письма в различные инстанции. Ответы отовсюду были однозначными – такой лодки в составе флота не было и такого командира тоже. К сожалению, никаких данных по лодке внук не помнил, потерялись копии писем деда и ответы на них. Честно говоря, я тоже ничем не смог помог внуку ветерана. На мой запрос о командире лодки Д.С. Лихачеве мне так же ответили, что такого в составе ВМФ в годы войны не было.

Думается, что в соответствующих инстанциях не обманывали ветерана. Ибо действительно в военно-морском флоте Советского Союза в годы Великой Отечественной войны действительно никогда не было командира подводной лодки по фамилии Лихачев. Если все обстояло действительно так, то на что рассчитывал дед-ветеран, посылая свои письма? Может, это был уже психически больной человек, который выдавал желаемое за действительное? А может речь здесь шла о некой секретной подводной лодке, которая реально существовала, нок военно-морскому флоту не имела никакого отношения?

Теоретически на Севере такой секретной лодкой могла быть, якобы, погибшая в 1940 году легендарная Д-1. Любопытно, что экипаж этой субмарины имел опыт выполнения особо важных спецзаданий, как-то спасение в 1938 году членов полярной станции «Северный полюс-1». Есть информация о том, что крейсерские подводные лодки дивизиона Магомеда Гаджиева в 1940 году выполняли какую-то особо секретную операцию, в которой участвовала и Д-1. Но какую, до настоящего времени не знает никто.

Легендарная подводная лодка Д-1

Историк Северного флота капитан 2 ранга Сергей Ковалев, отдавший немало лет изучению обстоятельств гибели подводной лодки Д-1 отмечает: «Береговые наблюдательные посты в последний раз наблюдали Д-1, а также перископ неизвестной подводной лодки в точках с такими координатами, что можно предположить: Д-1 не шла в центр Мотовского залива, как принято считать, а, наоборот, выходила из него. Это косвенно может подтверждать и то, что Д-1 могла в это время выполнять специальное задание, а также то, что Д-1 вовсе не погибла в Мотовском заливе, как принято считать. Капитан 2 ранга Ковалев считает и то, что высшее командование с 1940 года по настоящее время упорно не желает искать затонувшую Д-1, хотя глубины в месте ее предполагаемой гибели менее 100 метров, а все необходимое оборудование для обследования субмарины и даже для ее подъема имеется в наличии. Это тоже может служить косвенным аргументом за то, что затонувшей лодки там просто нет. Вполне могло быть и так, что, сочинив легенду о гибели Д-1, высшее руководство просто вывело ее из состава ВМФ и передало в ГРУ или НКВД. Разумеется, что версия о «засекречивании» Д-1 имеет и слабые места. В первую очередь, весьма затруднительно ответить на вопрос: что же стало в этом случае с членами экипажа, ведь вдовам и сиротам погибших были назначены пенсии? Может быть, они впоследствии смогли вернуться к своим семьям под другими именами?

Разумеется, что все мои встречи и рассуждения о возможном существовании неизвестной подводной лодки многим могут показаться недостаточно аргументированными. Подумаешь, какой-то севастопольской историк, какой-то ветеран-преподаватель академии и совсем уж странная история, рассказанная малолетним внуком о своем коке-дедушке! Я заранее и полностью согласен со своими возможными критиками! На их месте я и сам бы не слишком поверил в подобную историю, слишком уж много в ней неясного и туманного. Честно говоря, я никогда и ни за что ни решился бы поведать читателям о своих домыслах в отношении существования неизвестной лодки, если бы не ряд новых обстоятельств, которые, на мой взгляд, заставляют отнестись к истории с секретной субмариной более серьезно, чем можно было бы предположить в начале. Думаю, что пришло время познакомиться со свидетельствами людей весьма и весьма компетентных. Настала пора прикоснуться, быть может, к одной из самых больших тайн конца 30-х годов.