Kitobni o'qish: «Пророк»
Пролог
– Такой шанс упускать нельзя, – сообщил человек водам Амура и щелчком отправил в них наполовину выкуренную сигарету. – Может я и не смогу вернуться, но… возможны варианты.
Высокий, тёмноволосый, чуть полноватый мужчина лет тридцати стоял на набережной реки уже около часа. Он почти не двигался и довольно часто курил. За проведённое у кованной решётки время в свинцовые воды Амура отправилось уже шесть окурков. Человек размышлял.
Его не особенно заботил холодный октябрьский ветер, выжимающий из глаз слёзы и треплющий полы тёплого пальто. Не волновал находящийся в самом разгаре рабочий день. Не тревожили мысли о множестве дел, которые предстояло решить сегодня. Мужчина даже телефон отключил, чтобы ничто не могло прервать его размышления. Или разговор с самим собой. Хотя… Размышления – это ведь и есть разговор с собой.
– Реабилитация возможна, если я смогу вытащить этого идиота из дыры, куда он себя затолкал, – продолжил человек негромко. Легонько пнул ногой ограждение, не в раздражении, скорее в попытке немного согреть ноги. – После открытия дара о прямом возвращении и говорить нечего. Князь не променяет пророка на смутьяна, сколь бы не была дорога родная кровь. Значит – чужое тело. Нарышкин говорил, что это возможно в теории. Значит надо сподвигнуть подменыша на детальный разговор с москвичом. После. Когда он окажется на свободе. Да, так и поступим.
Он вынул из кармана пальто пачку сигарет и чертыхнулся, обнаружив, что выкурил последнюю. Аккуратно донёс картонную коробочку до урны. Вытащил из другого кармана телефон, пробудил его долгим нажатием. Ещё раз выругался, обнаружив на ожившем экране три пропущенных вызова от абонента «Сам».
– Или не стоит? Кем бы я не вернулся в домой, на мне всегда будет клеймо предателя. Меня не подпустят ни к власти, ни к деньгам. Будет только пустое прозябание под постоянным контролем, и это в лучшем случае. Если вернусь… Здесь же надо мной никого, кто знает правду. А значит, никого, кто может помешать. Что же выбрать?
Некоторое время мужчина ещё крутил в руках телефон, после чего нажал на последний пропущенный вызов.
– Что-то случилось, Николай Олегович? – спросил, направляюсь к неподалеку припаркованному серому кроссоверу «Infiniti». Голос мужчины был спокоен. С недавних пор он мог себе позволить пропустить звонок от губернатора области. Было бы странно, будь иначе, умение ставить себя он считал врожденным. – Мне надо было подумать и я отключал телефон.
– Хотел с тобой посоветоваться по нашему проекту. Возникли, как мне кажется, осложнения, – собеседник никак не выразил своего неудовольствия от того, что ему, первому лицу области, не удалось дозвониться до своего пресс-секретаря сразу. – Далеко сейчас?
– Если вы в… правительстве, то в пяти кварталах.
– Подъезжай.
Отключив связь, мужчина позволил себе намёк на улыбку. В этой Параллели всё идёт по плану. Ещё год, и губернатор будет у него с руки есть. А там можно и покинуть здешнее захолустье. Перебраться в Москву. Развернуться уже по настоящему.
Игорь Антошин, бывший обер-секретарь князя Благовещенского и Тындинского, ухмыльнулся уже шире. Его позабавили собственные мысли. В здешнем мире история пошла совсем не так, что сделало Благовещенск не центром международной торговли на азиатском направлении, а сырьевым придатком и провинциальным областным центром. При тех же стартовых условиях, что и в родном мире, здешние князья умудрились никак не использовать уникальные возможности пограничного города.
С другой стороны – одна страна. От Европы до Японии, от северных морей до Империи Мин… Китая. Серьёзная территория, огромный потенциал и крайне слабая его реализация. Это можно исправить, Игорь даже примерно понимал как. Но придётся положить на это всю жизнь. И забыть о возвращении в родной мир.
– А может всё-таки именно так и поступить? – произнёс он, остановившись у машины. – Возвращение домой – это тупик. Чем жизнь в глуши отличается от моего сегодня? Да ничем! Но только тут есть перспективы, а дома – я очень не уверен.
Хмыкнув, мужчина сел в машину и завёл двигатель. Рванул с места, заставив испуганно вздрогнуть идущую к набережной мамочку с коляской. Ему нравилось так ездить. Быстро, рискованно и… просто так. Не спеша на встречу, не сбегая от преследования. Просто потому, что можешь.
Глава 1
Урон репутации
Гнев прошёл. Он душил меня все три дня плена, а сегодня отступил. Точнее, избавился от шлаков и примесей, переплавившись в злость. В чистую, холодную и очень расчётливую злость.
«Хотите войны? – посверкивала она ледяными гранями, наполняя всё моё существо решимостью и азартом. – Будет вам война! Решили, что взяли меня за причинное место? Продолжайте так думать!»
Злость напомнила мне, что я уже не тот, кем был чуть больше месяца назад. Прежний я, скорее всего, смирился бы. Сел бы на попу и ждал, пока явится княжеская конница с его же ратью.
«Что я могу поделать? – спросил бы прежний Антошин, чернильная душа и, нелегко это признавать, довольно нерешительный тип. – Кругом враги, их возможности и решимость просто поражают. А я один и даже даром пользоваться не могу!»
«Для начала – не ныть! – сказал бы ему я нынешний. – Дар – штука хорошая, но мозги же тебе никто десертной ложечкой не выковырял? Включай их и придумывай, как выбраться!»
Три дня, с момента моего похищения доминиканцами, я плыл по течению. Слушал магистра Ордена, смотрел ролики, которые готовили явно для меня, читал, ел, спал и, если кого-то интересует, регулярно посещал уборную. С постоянным призраком за спиной – видящий держался шагах в трёх за моим левым плечом даже там. Он и жил-то в соседней келье, через стенку, чтобы глушить мой дар постоянно. Единственное на что не влияли его способности, так это на визиты моего двойника. Не знаю почему так. Дядя Ваня в своё время сказал, что перенос сознания и встречи в Изнанке, не магия, а какая-то хитрая ментальная техника. И это радовало, а то совсем без союзников в плену было бы кисло.
Орден похитил меня для того, чтобы привлечь на свою сторону. Именно поэтому доминиканцы без колебаний пожертвовали наёмниками на аэропортовской трассе и тремя магами, одним из которых оказался экс-воевода Благовещенского княжества. Мне позволили его победить, пока команда разбиралась с бойцами, после чего на сцене появился синьор Тень и, как беспомощного кутёнка, отправил меня в нокаут.
Зато никто из моих друзей не пострадал. Альдо – так, кстати, именовали ищейку, специально составил план таким образом. Умный, паскуда! Тронь они хоть кого из команды, хрен бы я с похитителями на контакт пошёл. А так – пожалуйста! Все живы и здоровы, Игорь Сергеевич, не извольте тревожиться! Давайте лучше о насущных вопросах поговорим? Для озвучивания которых и была затеяна вся эта непростая и весьма кровавая операция.
Вопросы были, что называется, с подвохом. Похитители мои, а точнее отец Доминик – щуплый и седой старикан с лицом доброго дедушки, хотел ни много ни мало – заполучить меня в свои ряды. Падре оказался борцом за мир – магический мир, которому угрожал технический прогресс. Он и его единомышленники даже нашли способ спасти магию. Для этого нужно было всего лишь погрузить людей в благостное средневековье. Тогда и вырождение в одарённых родах прекратиться, более того – уровень магии возрастёт на порядок. Да и вообще, люди счастливее станут, трава зеленее и воздух чище! А то, понимаешь, самолёты им, гаджеты!
До сегодняшнего дня я с ним не спорил – смысл? Во-первых, он был долбаным фанатиком. Логика в его словах присутствовала, но была настолько искажённой, что все мои аргументы он бы попросту проигнорировал. А во-вторых, я был уверен, что со дня на день меня вытащат. Я ведь офигенно уникальный юнит, ресурсами, подобными мне, разбрасываться не станет и полный псих, что подтверждали и мои похитители.
Сложностей я не предвидел. В конце концов, у одного из членов сборной имени Антошина, обсидианового копьеносца Ло Яо – пусть бы хитрый китаец и оказался двойным агентом! – имелась моя кровь. С помощью своего дара он мог отследить моё положение где угодно, а уж там и княжеская дружина подтянется!
И только сегодня, буквально час назад, я понял, что помощь, если и придёт, то очень и очень не скоро. В даре имперского гвардейца оказался неоговоренный изъян – найти меня он не мог.
Как, спрашивается, я об этом узнал? Увидел в видении час назад. Путано как-то выходит…
Сегодня я проснулся ближе к рассвету. Солнце ещё не поднялось, но ночная темнота уже перестала быть непроницаемой. Даже узкое окошко кельи можно было разглядеть – серое пятно на черноте каменной кладки. Зная скорость, с которой в данных широтах наступает рассвет – всё-таки четвёртый день тут, восхода солнца можно было ожидать через полчаса.
За стеной моего жилища едва слышно шуршал дождь, и изредка гортанно вскрикивали какие-то лесные твари. Птицы или звери – в этом вопросе я не особенно разбирался. Монастырь, ставший для меня тюрьмой, стоял посреди джунглей. Южная Америка, мать её! Один из анклавов католиков, которых было в изобилии по всему миру. Безлюдное место, рядом, как я понимаю, ни поселений, ни дорог приличных. Самое то, чтобы прятать пророка.
Разбудил меня не ночной концерт обитателей тропического леса – сплю я крепко. И не дурной сон, поскольку сны мне вообще снились крайне редко. За всю взрослую жизнь с десяток случаев всего лишь. К тому же мы только что закончили ночной сеанс связи с двойником, повадившимся меня навещать с регулярностью сестры-сиделки. Я попрощался с ним и вырубился. Причиной внезапного предрассветного пробуждения стали даже не потребности организма. Ночной горшок – спасибо за такое за удобство братьям-доминиканцам – меня пока совершенно не интересовал. Что-то другое прервало мой сон, только вот что?
Поднявшись с узкой лавки, служившей мне постелью, я в задумчивости осмотрелся. Глаза с трудом, но определили каждую деталь убранства кельи: толстая деревянная дверь, распятие над ней, уже упоминаемые ночной горшок, окно и кровать. Всё на своих местах, ничто вокруг не изменилось. Как и во мне: руки-ноги на местах, голова тоже здесь. И тут до меня дошло – дар!
Знакомое шевеление в середине груди я не спутал бы ни с чем на свете! Тёплое, ласковое и, в тоже время, требовательное. Будто любимый и, от того, беспардонно наглый котяра уселся на грудь и теперь всеми отпущенными ему природой способами обращал на себя внимание.
Прикрыв глаза, я обнаружил его – разноцветный водоворот на уровне солнечного сплетения. Толстые жгуты красного и чёрного, совсем немного голубого, тонкие нити зелёного… Клянусь, я видел, как потоки силы складываются во что-то похожее на смайл, демонстрируя радость от встречи! Или это я улыбался во весь рот?
Первый вопрос, который я себе задал – как? Тень спит в соседней келье и даже во сне блокирует мои возможности – в этом я уже успел убедиться. Вчера, например, и днём раньше я упрямо гнал от себя сон, надеясь, что мой тюремщик заснёт, и ко мне тут же вернётся магическая сила. Чёрта с два! Альдо сладко храпел, пока я боролся со слипающимися глазами, и продолжал работать глушилкой.
Как делал это и сейчас, в смысле храпел – стены в монастыре были хотя и каменные, но звук проводили не хуже перекрытий в типовых панельных коробках моего мира. Оставался только один вариант. Видящий всё же терял контроль над собственными способностями при глубоком погружении в сон. Если я правильно помню, у сна есть несколько разных фаз. Перечислить не смогу, конечно, но это и не нужно. Проснуться мой тюремщик уже не сможет!
В тот миг я был готов совершить глупость. Вернувшийся дар опьянил своей мощью, на несколько секунд вышибив из головы все мысли, кроме одной – снести дверь кельи и устроить барбекю! Выжечь к чертям весь этот монастырь со всеми видящими, магистрами и прочими послушниками, виноваты они или нет. Но здравый смысл, он у меня всегда последним просыпается, предостерёг. Выключенная глушилка Тени могла быть ловушкой.
«Или проверка,» – подкинул он ещё вариант.
«Какая, нахрен, проверка? – возопила в ответ жажда действия. – Я три дня у них в плену уже! Они проверили всё, что могли, по десять раз! У них видящий, который держит меня на возможностях ординара всё это время!»
«Тем не менее! Возьми себя в руки и попробуй подумать. Тень мог специально ослабить контроль!»
«Но зачем?»
«Хотя бы для того, чтоб узнать, насколько быстро ты отреагируешь на возвращение дара!»
«И что ему это даст?»
«Уровень твоей реакции и намерения, хотя бы! Я не знаю! Но кидаться очертя голову в атаку, не зная ничего о противнике – глупо!»
«Что предлагаешь?»
«Понаблюдать. Если у него контроль отключается по ночам, значит он и правда спит очень крепко. Тогда можно и о побеге подумать».
«А не проще сейчас войти к нему и сжечь к чертям свинячим?»
«А он сидит на кровати, улыбается и ждёт тебя! Отрубит тебе дар, а поводок для сильно резкого пророка укоротит раза так в три! Не нравится келья? Будет камера в подвале монастыря и ошейник с цепью в стену!»
«Если всего боятся!..»
«А я не призываю бояться! Только подумать! Ну сжёг ты дверь, убил Тень, а дальше что? Сколько в монастыре одарённых? Где находится монастырь? Сколько до ближайшего человеческого жилья? Каковы твои навыки передвижения по джунглям?»
В итоге, здравый смыл, что бывало не всегда, победил. Я признал его доводы и решил повременить с немедленными убийствами. Правда, совсем от применения магии я не удержался. Создал на ладони небольшой пульсар и несколько минут просто наслаждался вернувшимся контролем над даром. А погасив его, хлопнул себя ладонью по лбу. Слышал я, что в заключении человек тупеет, но не думал, что это может произойти со мной, да ещё так быстро.
Если вернулась боевая магия, значит и пророческий дар доступен! Да, я не смогу послать с его помощью весточку своим, не могу указать на своё местонахождение (я и сам его точно не знал), но посмотреть, что делают соратники, был способен. А исходя из увиденного, уже планировать свои действия.
Сказано – сделано. Я сосредоточился, представил как пальцами левой руки сжимаю ладошку Линь и скользнул в пространство, где пересекались друг с другом разноцветные нити. В этот ковёр мирозданья, появившийся в моей жизни совсем недавно, но уже ставший привычным и даже родным. Поплутал немного, ища зелень нити своей эльфы, но на глаза упрямо лез густой багрянец незнакомой линии. Решив, что полю лучше знать, что мне нужно именно сейчас, я отдался потоку и влетел… в князя.
Схожим образом произошёл мой первый опыт с пророческим даром. Я тогда сидел в самолёте, летящим в Гуанчжоу, и вдруг оказался в голове у немецкого пророка. Видел его глазами, ощущал всё его органами чувств, даже его мысли и воспоминания были для меня открытой книгой. Точно так же вышло и с Поярковым.
– Найти его я не смогу. Он очень далеко, – на миг склонил голову минец. Коротко стриженая макушка вновь сменилась смуглым лицом с «тире» тонких, чуть загнутых по краям усиков.
Помолчал несколько секунд и добавил:
– Мне жаль.
Поярков кивнул, принимая ненужные сожаления и давая своему собеседнику знак, что разговор закончен. Усатый поклонился и исчез с экрана планшета. Но связь не прервалась. Вскоре ушедшего сменило другое минское лицо: мужчина лет тридцати с несколько более пухлыми щеками, чем надлежит иметь правителю, да и вообще мужчине.
Чжу Юань – новый правитель империи, с которым так хорошо нашёл общий язык племянник. В шифрованном разговоре с империей использовалась программа переводчик, которая скрывала настоящий голос минца и заменяла его русской речью. Правда, это давало почти двухсекундную задержку, отчего собеседники были похожи на рыб: сперва беззвучно шевелили губами, и лишь потом слышали обращенные друг к другу слова.
– Как видите, Николай, возможности моего человека не смогут помочь вам в поисках. Я весьма огорчён этим обстоятельством, ведь Игорь стал мне другом.
– Я благодарен и за попытку, Юань. Он не может указать даже общее направление?
– Очень далеко. Возможности данного аспекта копьеносцев не предполагают поиска. Будь Игорь в пределах двухсот ли, ван Ло смог бы найти его – так он мне сказал.
«Так пусть он сядет на самолёт и посетит каждый город, начиная с Европы!» – захотелось рявкнуть князю, но вместо этого он сдержанно улыбнулся, принимая ответ.
– Ваш человек очень занят?
– Мы все здесь очень заняты, – ответил император, подразумевая недавний переворот и связанные с ним последствия, в виде волнений. – Но мы будем искать нашего друга всеми доступными силами. Когда найдём, сразу же сообщим вам.
Минский правитель сказал «когда», а не «если», хотя последнее куда больше подошло бы по смыслу. Найти похищенного пророка могло помочь разве что чудо, и оба мужчины прекрасно это понимали. Поярков, тем не менее, кивнул с благодарностью, получил сдержанный поклон от собеседника и, попрощавшись, завершил беседу.
– От минцев помощи ждать не следует? – тут же услышал он вопрос. Обернулся и взглянул в глаза сестре – единственному человеку, которому позволил находиться в комнате во время переговоров с Чжу Юанем.
– У них своих проблем полно, Ира, – ровно ответил князь. – Я очень удивлюсь, если они успеют разобраться со всеми своими трудностями до конца года. Но, уверен, если минцам что-то удасться найти, они тут же сообщат. Мы в них заинтересованы куда меньше, чем они в нас.
– Согласна, – тяжело вздохнула сестра. – По другим направлениям поиска есть какие-то результаты?
Поярков вздохнул вслед за ней. Прошло три дня, как паписты похитили Игоря, а они так и не продвинулись в его поисках. Три дня племянник, хорошо – подменыш из другого мира, попавший в тело настоящего сына его сестры – находится чёрт знает где, а он, один из могущественнейших людей Востока русских земель ничего не может сделать! Теряет инициативу, если уже её не утратил. И, вслед за этим, теряет лицо!
Настоящий Игорь был сильным боевым магом, к тому же обученным, пусть и неглубоко, для использования царского дара. Подменыш же каким-то образом умудрился полностью обнулить достижения оригинала и открыл в себе дар пифии. Куда более редкий, а при правильном управлении, куда более мощный инструмент, чем разрушительная высшая магия. И он, старый дурак, этот инструмент проворонил!
Хотел испытать его! Ну и немного закалить – подумать только, в другом мире копия Игоря была секретарем! Отправил его разобраться с небольшой проблемой, которую тот сам же и вскрыл. Всего-то и было нужно – вернуть беглого подданного, обнаруженного в империи Мин. Поярков не сомневался в успешном выполнении задания: парень был с амбициями и мозгами, да и команду ему подобрали хорошую. Но кто мог предположить, что в первый же день прилёта в Гуанчжоу у подменыша откроется пророческий дар? Кто мог подумать, что простейшее поручение обернётся многослойными заговорами Ватикана и Потрошителей и государственным переворотом в империи? Кто мог представить, что Игорь окажется вовлеченным во все эти события, а в завершении будет похищен невесть кем и непонятно с какой целью?
Должен был догадаться! И подумать, и представить, и предусмотреть! Правителю не до́лжно искать отговорки и валить вину на обстоятельства! Нужно было сразу же вернуть его в Благовещенск, где обучить пользоваться даром, а не бросать в море политики с надеждой, что тот сам научится плавать. Теперь, конечно, говорить об этом поздно…
Князь уже задействовал все доступные ему возможности. Он поднял всю шпионскую сеть, объявил вознаграждение, подключил к поискам Игоря старых союзников, но пока результатов не получил. Кроме того, что оповестил о пропаже необученного пророка тех самых союзников, чем изрядно подмочил свою репутацию. Да ещё и встал на скользкий путь вражды с мощнейшим институтом Западной Европы – Ватиканом.
И ведь нельзя напрямую обвинить Святой Престол в похищении Игоря – доказательств нет. Можно лишь утереть юшку с разбитого обидным ударом носа и продолжать искать. Открытую войну с папистами Благовещенск, даже если его поддержат союзники по Триумвирату, не потянет. У католиков исторически самые сильные одарённые, с десяток боевых орденов плюс отсутствует территория, по которой можно было бы ударить. Точнее, она анклавами разбросана по всему миру, и далеко не о каждом из них известно доподлинно. Ну и связи практически со всеми монаршими семьями в Западной Европе, что тоже нужно учитывать.
Оставались только тайные операции, но чтобы их проводить, нужно понимать, хотя бы примерно, где держат пленника.
– Ничего, – неохотно ответил князь. Признавать свою полную беспомощность перед кем бы то ни было, пусть даже и перед родной сестрой, ему не нравилось. – Никто ничего не знает, никто ничего не слышал. Возможно, даст какой-то след ниточка от Евсеева, но и на неё нужно время. Этим сейчас занимается Самойлов. Талантливый сыскарь, но что-то мне говорит, что нам следует смириться с потерей ещё одного пророка.
Сказал, и чуть по щекам себя не отхлестал. Зачем? Ирина ни в чем не виновата, чтобы ещё и её старые раны бередить! Ей и так тяжело – урожденная Пояркова сломалась на инициации много лет назад и полностью отрезана от дара. Нет её вины в пропаже Игоря. Если уж кого и винить, то самого себя. Нужно было сразу вернуть парня домой. В тот же день, как стало известно о проснувшемся даре.
– Прости, – буркнул мужчина. Он давно уже ни перед кем не извинялся, с непривычки вышло не очень внятно.
Ирина махнула рукой – забудь, мол, я всё понимаю. И продолжила разговор, будто и не было неловкой паузы.
– Мы должны его найти, Коля. Разбиться в лепёшку, вымолить у Господа или заключить сделку с дьяволом, но найти. Одно дело потерять пророка на инициации – о том мало кому известно. Совсем другое – позволить его украсть. Это урон престижу страны, ты лучше меня понимаешь. Урон роду. Нам плюнули в лицо, Коля, и мы не можем молча утереться. Мы должны показать силу. Мы должны наказать обидчика. Мы так его должны его наказать…
– Чтобы род несчастного икал ещё три поколения, – закончил за сестру Поярков. И тепло улыбнулся женщине. Он узнал присказку их отца, правителя мудрого и куда более жёсткого, чем он сам. Сумевшего, в своё время, остановить наступление маньчжуров на Даманский.
Сестра всегда больше подходила для управления княжеством, да только родилась девчонкой. А вот характер у неё был отцовским. Таким, что спорить с ней не хотелось и ему. Даже сейчас, имея за плечами бремя почти сорока годов правления и соответствующего опыта. Для неё род стоял на первом месте! Святый Боже, Ирина даже приняла его решение о ссылке её настоящего сына! Какая мать на такое вообще способна? А сестра даже не укорила ни разу – сразу приняла и пользу нового, и вред прежнего Игоря.
А сейчас напомнила о долге ему. Перед родом, перед подданными, перед страной. О том, что выживает только сильный, а сильный обязан быть жестоким. Хотя бы для того, чтобы другие сильные не попытались попробовать его на зуб. Политика всегда была такой: улыбки, договорённости и компромиссы работают только в том случае, если твой противник уверен – ты очень опасен. И сможешь пойти до конца. Не смотря ни на что.
– Да, – кивнула она. И тоже улыбнулась. С такой кровожадностью, которую бы никто не заподозрил в женщине с её манерами и воспитанием. И до того заразно, что князь и сам почувствовал, как расходятся в почти зверином оскале губы, обнажая клыки.
Вынырнуть из видения удалось легко. Словно Линь сидела рядом на узкой кровати, в келье, и тянула меня наружу. И, кстати, я её чувствовал. Не видел, не знал, где она находится, но чувствовал. Прямо сейчас моя эльфа была зла как кошка, которой наступили на хвост. При этот я был уверен, что её жизни не угрожает опасность – просто какие-то житейские неурядицы. Жутко потянуло оказаться с ней рядом, хотя бы посредством дара, но я притушил энтузиазм.
Проверил – проснулся мой сосед? Спит, хвала Господу! Я потёр ладони друг о друга, как тот нищий, на которого свалился чемодан с долларами. Улыбнулся зло и так же кровожадно, как мои «родственники» из видения. Дар работает, я знаю, что меня ищут, но понимаю, что быстро этого не произойдёт. Да, я уверен, что князь положит все силы и ресурсы на моё освобождение, однако сидеть и ждать не собирался. Потому что Ирина Александровна, моя здешняя мама, права. Это урон репутации.
В моём случае, про урон роду или стране говорить не приходится. Плевать мне пока на такие эфемерные понятия – не настолько я в этот мир врос. А вот урон мне лично, урон моей репутации – это надо было исправлять. Да так, чтобы «врагам икалось три поколения». Если я спущу это сейчас – будущего у меня нет. Да, меня спасут. Рано или поздно. И посадят на цепь уже в Благовещенске. Оженят на пермской княжне и навсегда оставят под колпаком. Не будет никакой самостоятельности: ни в плену у доминиканцев, ни под крылышком у Пояркова. Будет разная степень неволи. Дядька так и считает: пророк – слишком ценный инструмент.
Вот тут мой гнев и принял форму холодной и расчётливой злости. Я понял, что выбраться должен сам. Как – не знаю, но придумаю. Я, как выразился князь, парень с амбициями и мозгами! Справлюсь! Пусть я много не понимаю, но у меня есть то, чем в этом мире может похвастать лишь пять человек – пророческий дар.
Пришло окончательное понимание – персонаж я ключевой. Не пуп земли, и мир вокруг меня не вертится, но что-то очень близко к этому. Слишком много людей с самыми разными интересами учитывают меня, как значительную переменную, в своих планах. Одних интересует моя долгая жизнь, других – скорая смерть, а третьих – сотрудничество, если так можно назвать выкручивание рук, похищение и шантаж. В любом случае, из тех, кто здесь правит бал, равнодушными я почти никого не оставляю. Все чего-то от меня хотят.
Вот от этого и будем плясать.
Бросив быстрый взгляд на окно-бойницу, я отметил, что на улице стало значительно светлее. И ещё понял, что дар в груди снова не откликается, а значит, фаза глубокого сна у моего надзирателя закончилась. Догадку подтвердил и его прекратившийся храп. Скоро он проснётся окончательно и пойдёт проверять, как делал это каждое утро, не выкопал ли я за ночь лаз за пределы кельи.
Так какой план, Антошин? Пункт первый – добыть часы. Нужно каким-то образом определить границы выключения глушилки видящего. Пункт второй – выяснить, где именно находится монастырь. Чёрт его знает, что мне это даст, но чувствую, что обладание этим знанием важно. Ну и пункт три – усыпить бдительность доминиканцев. Без хотя бы относительной свободы на побег можно не рассчитывать. Всё? Вроде бы… Пока хватит. Стоп! Пункт четыре – избавиться от этого довольного и злого лица! А то ещё что-то заподозрит моя дуэнья. Не должен заключенный радоваться без причины.
Когда тюремщик открыл дверь моей камеры, я, мокрый и тяжело дышащий, заканчивал с отжиманиями.
– Доброе утро, Альдо! – приветствовал я его, закончив утреннюю зарядку и усевшись, скрестив ноги, на пол. – Может уже начнете стучать в дверь?
Видящий обозначил на лице неискреннюю улыбку и трижды стукнул костяшками по доскам. Оперативник магистра тоже злился. Видимо, его начала тяготить необходимость быть нянькой у пленника. Первые дни он был более любезен.
С другой стороны, я же постоянно его подкалывал. Просто так, чтобы он не расслаблялся, да и понимать границы того, что мне тут дозволено, очень хотелось.
– Ну вот видите – это совсем не сложно. Только завтра сделайте это до того, как откроете дверь, хорошо?
На это ищейка никак не отреагировал. Просканировал тяжёлым и немного сонным взглядом мою камеру и, не обнаружив следов подкопа и подпилов на решётках, собрался уходить. Не тут-то было!
– И знаете что, Альдо, – обратился я к его спине. – Мне нужно поговорить с отцом Домиником. И чем скорее, тем лучше.
Обычно я на встречи с магистром не напрашиваюсь, так что ответом мне стали удивлённые глаза видящего. Ну, ребята, вы же хотели сотрудничества? Их есть у меня!
