Kitobni o'qish: «Вендетта светлой королевы»

Глава 1. Изгнанник

Элли ткнула указательный палец кончиком кинжала. На вид острый, а кожу с первой попытки не проколол. Слабо ткнула. Струсила. Поняла это, разозлилась на себя и резанула так, чтоб уж точно до крови.

В этот раз даже перестарались. Кровь разлетелась брызгами по зеркалу, что, в принципе, не нарушало планов Элли, и по красивому сиреневому платью в кружевах и рюшах, что было уже хуже. Нет, платья не жаль. Просто эту оплошность отец точно заметит, и по голове за такое не погладит.

Суть игры заключалась в том, чтобы добывать информацию не попадаясь. Не оставляя следов и не вызывая подозрений. Впрочем, отец находил ошибки даже там, где их казалось бы не было. А тут такая грубая оплошность. Ведь очевидно, что на своей крови Элли ничего кроме следящего ока, да и то с привязкой на родственника и не особо далеко, сделать не могла. А в случайно порезанный палец никто не поверит.

Хорошо отцу. Он может, помимо прочего, ещё и одежду почистить заклинанием. Элли тоже были доступны некоторые бытовые заклинания, но, конечно, не такого уровня сложности. Всё-таки она ещё не стала инициированным магом. И станет не скоро. Аж через шесть лет. Значит, до того как отец придет, надо будет наложить иллюзию. Просить почистить платье от крови кого-то из взрослых здесь, в здании суда, было бы верхом глупости. Вряд-ли чужим взрослым стоило знать об этих играх в шпионов.

Элли быстро нарисовала на зеркале кровью здоровенный глаз, прилепила к верхнему его веку волосинку отца, снятую утром с его расчёски, прошептала простенькую формулу на привязку к кровному родственнику и уставилась в зрачок. Следящее око давало возможность не только подглядывать, но и подсушивать. И если не инициированный тёмный мог настроить его только на кровного родственника и на небольшом расстоянии в пределах одного здания, то инициированный мог выследить любого и на любом расстоянии, при условии, что у него есть какая-то его частичка, кровь, волосы, ногти, не важно что. Причем наблюдение велось незаметно для объекта. Светлые так не умели. Им для связи через зеркала нужно было согласие того, с кем они связываются и отпечаток ауры. Зато и пользовались они мелом, а не кровью и связь у них была двухсторонняя.

Ну вот, пока копалась, пропустила начало судебного заседания. Уже во всю шёл допрос подсудимого. Элли он показался взрослым, как кажутся взрослыми десятилетним девочкам, все кто ростом с их родителей или выше. А парень был чуть выше отца Элли. Только вот взрослым это его не делало. Что, впрочем, не мешало ему таковым себя считать. Ему было девятнадцать лет. И, не смотря на раннюю инициацию, он ещё даже не закончил обучение.

В том, что он был тёмным, у Элли не возникло никаких сомнений. Его аура не оставляла простора для фантазий на данную тему. Сильный инициированный маг. Причем некромант. А вот это уже редкость. Специализация из разряда запрещенных.

Это не значит, что всем, кто при инициации стал некромантом, сразу блокируют дар. Такая политика привела бы к тому, что темных бы вообще почти не осталось. Просто учат некромантов попутным специальностям, обходя вниманием ту, к которой есть предрасположенность из-за того, что ей пользоваться запрещено. В результате маг получается слабым и мало на что способным.

Откуда же в нем тогда столько силы? Прямо бурлит и выплёскивается через край. Откуда мог взяться настолько молодой обученный некромант? Насколько знала Элли, некромантию объявили вне закона четырнадцать лет назад. Очень странно.

Симпатичный, с темными волнистыми волосами длиной до лопаток, завязанными в хвостик, и большими карими глазами, но какой-то очень уж тощий.

Элли его не знала, а это означало, что парень не из её рода. Всех своих родственников она знала в лицо. Хоть и видела их в живую, а не на портретах, всего один раз, на похоронах матери. Дело было в том, что Элли с отцом и сестрой жила в столице, а остальные Айвери в своих родовых владениях на севере королевства Солтурен. В красивом черном замке в готическом стиле, со шпилями, стрельчатыми арками и окнами с витражами из цветного стекла. Замок Айвери понравился Элли даже больше, чем королевский дворец с его обилием украшений в виде лепнины, полуголых статуй, колонн и расписанных потолков. Жаль только – причина для приезда туда была не из приятных.

Ну вот, опять отвлеклась на не пойми что и пропустила вопрос прокурора. А ведь отец потребует подробный пересказ судебного разбирательства.

– Но ведь мои эксперименты никому не навредили, – говорил между тем подсудимый. – Я не поднимал погосты, не приносил никого в жертву, я всего лишь учился извлекать память из костей умерших. Между прочим, такие умения очень пригодились бы в криминалистике. В некромантии вообще много полезных практик.

– Молчать! – Неожиданно сорвался на фальцет прокурор. Светлый маг да ещё и эмпат. Эту братию невозможно обмануть. Эмоции сразу выдают правду. Только вот и сами они излишне эмоциональны. – Не тебе судить, что полезно, а что нет! Некромантия запрещена законом. А ты ещё и вор! Ты украл из тайного хранилища королевской библиотеки книги, описывающие запрещённые ритуалы.

– Ну разумеется, – усмехнулся не состоявшийся некромант, – надо было просто дать им там сгнить. Какую же великую ценность я, оказывается, украл. Особенно ценна, видимо, была плесень, покрывавшая эти книги.

– Надо было просто сжечь их сразу, когда запретили некромантию, а не хранить и не вводить в искушение “умников” вроде тебя. – Отозвался прокурор. – А теперь мы будем вынуждены, из-за страсти некоторых индивидуумов к хранению ненужных вещей, казнить ещё одного темного. – И добавил, уже обращаясь к отцу Элли, который выступал в роли судьи. – Вина подсудимого полностью доказана. Он признался и в краже запрещенных книг из тайного хранилища королевской библиотеки, и в изучении не менее запрещенных практик при помощи этих книг. Наказание за эти преступления предусмотрено только одно.

Произнося последнюю фразу, прокурор смотрел в глаза отцу Элли и ехидно улыбался. Определенно излишне эмоционален. Совсем не умеет сдерживаться.

– Подсудимый Рикардо Миральди, суд признаёт вас виновным в похищении частной собственности короля, а конкретно четырех книг из его библиотеки и в попытках самостоятельного обучения некромантии и приговаривает к смертной казни через сожжение на костре. – Сказал судья. – Вам понятен приговор?

– Да. – сипло выдавил из себя подсудимый.

Элли даже показалось, что он сейчас расплачется, но нет. Бедняге хватило самообладания, чтобы сохранить лицо. Он только скрипнул зубами и ещё выше вздернул подбородок.

– Приговор будет исполнен завтра на рассвете. Заседание окончено. – Сказал отец Элли и вышел из зала суда, даже не дождавшись пока подсудимого уведут стражники.

Элли достала из сумочки флакон со спиртом и чистую тряпку, и быстро вытерла с зеркала следы своего нехитрого колдовства. Тряпку бросила в горящий камин, флакон положила обратно в сумку, а на платье наложила простенькие чары, маскирующие пятна крови. Она закончила за пять минут до того, как отец вошёл в кабинет. Впрочем, в этот раз, он не стал читать нотаций. Окинул комнату и Элли блуждающим взглядом, кивнул каким-то своим мыслям, походя очистил ее платье заклинанием, взял за руку и повел на выход. Девочка прекрасно знала, что, когда отец в таком состоянии, с вопросами к нему лучше не приставать и шла молча. Они вышли из здания суда. Снаружи их уже ждал экипаж. Отец помог Элли забраться внутрь и сел рядом с ней.

– Пап, ты чем-нибудь поможешь тому некроманту? – спросила Элли шёпотом на ухо, когда они тронулись.

Подслушивания можно было не опасаться. Кучер не мог их услышать, а внутри кареты они были вдвоем. Но Элли почему-то нервничала и боялась говорить громко. Конечно, кто-то из темных мог наблюдать через следящее око. Но скрываться от темных и не требовалось. Среди них у клана Айвери, пока что, не было врагов.

– Я постараюсь, Элеонора. – вздохнул Джереми Айвери.

– Почему ты не защитил его на суде? Ты же хотел. Я видела.

– Выбор был невелик: либо осудить мальчишку, либо высказаться в защиту некромантии и поставить под удар уже себя, а за одно, и весь наш клан, раз уж я глава рода. А теперь посиди тихо, мне надо подумать.

Элли отодвинулась и насупилась, но не забыла незаметно снять с пиджака отца ещё одну волосинку. Всё-таки очень хотелось знать, как он собирается спасать того парня теперь, если не смог ничем ему помочь в суде, где был, как ей казалось, главным. Впрочем, подсмотреть дальнейшее развитие событий Элли не удалось. Отец отвёз её домой, прежде чем отправиться в королевский дворец. А создавать следящее око, работающее на таком расстоянии, она ещё не умела.

Высадив дочь у своего особняка и сдав на руки дворецкому, Джереми поехал к королю. Благо, положение верховного судьи давало возможность добиться аудиенции сразу, без полугодового ожидания высочайшего соизволения. К тому же, с королем его связывали не только деловые отношения. Все-таки когда-то Джереми внёс немалую лепту в то, чтобы посадить этого самого короля на трон.

Джереми нашёл Ричарда Стаута в его кабинете, где он, собственно, и проводил большую часть времени. Король пил вино. И, очевидно, это был далеко не первый бокал. Частое явление в последнее время. И это значительно усложняло задачу.

– Джерри, – протянул король, окинув друга мутным взглядом, – Ты пришёл составить мне компанию?

– Не совсем, – вздохнул Джереми, – Я пришёл просить у тебя помощи.

– Проходи, садись и выпей со мной. Ненавижу пить в одиночестве.

Джереми налил себе вина и уселся в кресло.

– Твое здоровье. – Сказал он. – Я хочу попросить тебя о королевском помиловании для того, кого я был вынужден сегодня осудить на смертную казнь.

– Вот как! И кто же этот бедолага?

– Рикардо Миральди.

– Хм… И что он сделал?

– Украл учебники по некромантии из твоего архива и учился по ним. Тихо, мирно, никому не причиняя вреда, но при этом довольно продуктивно. Для самоучки действительно впечатляющие результаты.

– Некромантия запрещена.

– Неужели. А я и забыл. А ты не забыл, что я тоже некромант? Как и Стефан Миральди, который воевал за тебя так же как и я. Между прочим, он назвал сына в твою честь. Или от того, что отказался жить в столице, он перестал быть твоим другом? Твоя жена запретила нам пользоваться даром и учить детей родовой магии, и мы с этим смирились, но ты не находишь, что убивать наших детей это уже перебор?

– Моя жена… Для Лилит это не перебор, поверь. Но мы не доставим ей такой радости. Будет мальчишке королевское помилование. И за дочерей не переживай. Я ещё в состоянии защитить своих друзей.

– Очень на это надеюсь. Кстати о детях, может ты все же выберешь какой-нибудь менее опасный для моих девочек способ досадить Лилит, чем помолвка твоего сына и моей дочери?

– Не зли меня, Джерри. Сколько можно возвращаться к этому вопросу? Милена станет принцессой, а мы наконец породнимся. Я и так пошел на уступки, выбрав твою младшую дочь, вместо старшей. Ты ничего не теряешь, твоя наследница останется в клане. Хватит уже об этом. Помолвка состоялась. Состоится и свадьба. Тема закрыта.

– Лилит костьми ляжет, но не допустит этого брака.

– Лилит ничего не решает.

– И однако же, у нас уже за некромантию жгут на кострах. И не надо мне говорить, что это было твоё решение.

– Что сделано, то сделано. Причём, без малого пятнадцать лет назад. А ты всё ноешь! Как же я устал от твоего бесконечного нытья!

– В таком случае, я тебя оставлю. Развлекайся. Только про мальчишку Миральди не забудь.

– Я ещё не впал в маразм, чтобы о таком забыть.

– В маразм может и не впал, но запой немногим лучше. – Пробурчал себе под нос Джереми Айвери, выходя из кабинета короля.

И чуть не столкнулся с королевой, направлявшейся в этот кабинет. Оставалось лишь надеяться, что Ричард Стаут не изменит своего решения помиловать сына старого друга и союзника, после разговора с женой. Разумеется Лилит приложит максимум усилий для того, чтобы навредить Рикардо.

Когда Ричард завоёвывал и объединял двенадцать герцогств, ныне входящих в состав королевства Солтурен, было пролито немало крови. По приказу Ричарда Стаута казнили всю семью Лилит, после чего он женился на ней, тем самым узаконив свои притязания на трон самого крупного из герцогств, вошедших в состав нового королевства. И во всех этих завоеваниях Лилит винила четыре клана темных боевых магов. Именно они были основной ударной силой армии Ричарда. И лишь благодаря им, удалось объединить мелкие враждующие герцогства в одно большое королевство. А, поскольку у королевы не было возможности навредить самому королю, она старательно и весьма успешно вредила его союзникам. Когда-то юная и прекрасная принцесса, светлый маг, целитель посвятила свою жизнь мести ненавистному супругу, убившему ее родственников, и всем его друзьям заодно. Так что у Джереми были очень веские основания, для того чтобы опасаться королевы. И все же он надеялся, что король защитит от нее сына их общего друга.

Элли встала затемно. Она ни секунды не сомневалась в том, что отец не пустит её на площадь, на которой проводятся казни. Он обязан был там присутствовать, а вот присутствие дочери обязательным не было. И если в суд он брал ее с собой, то казни считал слишком жестоким зрелищем для ребенка. С другой стороны, он обещал позаботиться о том, чтобы казни не было. И Элли очень хотелось убедиться в том, что ему это удалось. Она желала знать, чем закончится вся эта история с некромантом самоучкой. Площадь была слишком далеко от особняка Айвери, чтобы посмотреть, что там будет происходить глазами отца через следящее око. И, пожалуй, это был последний раз, когда Элли жалела, что она ещё неинициированный маг.

Элли заплела свои короткие (чуть ниже плеч) белобрысые кудряшки в куцую косичку, что считалось мужской прической, оделась в простые штаны и рубашку. Такую одежду носили мальчики. Дети слуг, работающих в особняке. У одного из них она этот костюм и купила за два золотых, заплаченных скорее за молчание, чем за саму одежду. Потому что стоили эти тряпки, от силы, пару серебряных. Впрочем, отец все равно знал об этом маскараде. Порой у Элли возникало ощущение, что от него вообще невозможно что-то скрыть. Однако, прямого запрета на игры с переодеванием он не накладывал, чем выражал молчаливое одобрение действиям дочери.

Джереми Айвери воспитывал старшую дочь исходя из того, насколько непростое время сейчас было для темных магов. Элли должна была стать некромантом после инициации, в этом не было никаких сомнений, и отец делал все возможное чтобы, несмотря на свой дар, она смогла сохранить себе жизнь.

Одевшись, Элли вылезла в окно, уцепилась за виноградную лозу, оплетавшую водосток, и быстро спустилась вниз. Мелкой даже для своих десяти лет, худенькой и лёгкой девочке, эта шаткая конструкция послужила в качестве лестницы далеко не впервые. Более того, у Элли даже был ключ от калитки на заднем дворе, которую, в отличие от главного входа, никто не охранял. Она тенью проскользнула вдоль забора, бесшумно открыла калитку и, никем не замеченная, покинула двор. Элли до сих пор с содроганием вспоминала, с каким ужасающим скрипом эта калитка открылась в первый раз. Впрочем, девочка в тот же день решила эту проблему, хорошенько смазав петли.

Ссутулившись и глядя в землю, в надежде, что это поможет ей стать ещё незаметнее, Элли быстрым шагом пошла в сторону площади. Никто и не думал ее останавливать. Несмотря на ранний час, на площади быстро собиралась толпа. К столбу, у которого уже был сложен костер, Элли не пошла. Вместо этого она взобралась на постамент и уселась у ног статуи с весами в руке и завязанными глазами, изображающей воплощение правосудия. Статуя эта была достаточно далеко от места казни. При этом, с постамента, Элли это место отлично видела, как и помост, с которого будут оглашать приговор.

Ждать пришлось недолго. Сначала появились король с королевой, прошли по помосту и уселись на свои места. Следом за ними вышел совет министров в полном составе. Отец Элли тоже в него входил. Их сопровождали стражники и палач. Последним вывели осужденного.

Джереми снова зачитал приговор, после чего предложил осуждённому сказать последнее слово.

– А смысл? – Криво усмехнулся он. – Хотя, пусть так. Скажу. Я никому не причинил вреда, тем не менее, согласно системе правосудия нашего государства, я заслуживаю смерти. Только вот кто защитит это государство, когда вы уничтожите всех подобных мне? Кто будет ловить убийц, поддерживать порядок и истреблять нежить лезущую с черной пустоши? Вы так уверенны, что справитесь без нас? Ну что ж, удачи. А теперь можете меня убить.

– Убивать тебя, собственно, никто не собирается. – Отозвался король. – Я, в любом случае, планировал тебя помиловать. В счёт былых заслуг твоего отца перед короной. А вот на счёт черной пустоши, это ты верно подметил. Стражей границы всегда не хватает. Вот туда ты в ссылку и отправишься. И, закон есть закон, а ты его преступил. Так что сегодня вместо казни тебе заблокируют дар. Можешь не благодарить. Джереми, приступай. Лучше тебя с этой задачей не справится никто.

– Прямо здесь? – Удивился отец Элли.

– А что тебя не устраивает? Знак можешь начертить вот тут. Насколько я помню, места вполне достаточно, так что приступай.

– Для полноценного обряда нужны ещё свечи. У меня нет их с собой. Ещё нужны кубок и кисть. Или мне пальцем знак рисовать?

– У меня все есть. – Сказала королева Лилит, протягивая ему кубок, кисть, одну белую, две красных и две чёрных свечи.

Светлые маги тоже использовали для своих обрядов свечи, но не такие. Бесцветные, гораздо более тонкие и из чистого воска без примесей. Эти же свечи явно были предназначены для тёмного колдовства. А значит, в отличие от отца Элли, королева прекрасно знала, какую форму нынче примет “милосердие” ее супруга, и не собиралась давать Джереми отсрочку, тем самым оставляя ему шанс переубедить короля и выпросить для мальчишки настоящее помилование.

Король Ричард протянул Джереми кинжал. Отец Элли взял его, быстро полоснул запястье и подставил под него кубок. Наполнив его примерно до половины остановил кровь заклинанием и, макая в кубок кисть начал чертить знак. Пятиконечную звезду вписанную в круг. Потом расписал функции каждого луча и в конце расставил по вершинам свечи.

– Иди сюда. – Сказал он Рикардо, имя которого Элли уже давно мысленно сократила до Рика.

Парень подошёл и стал в центр знака. Джереми зажёг свечи, тяжко вздохнул и начал читать заклинание постепенно уводя Рика за собой в транс. Весь ритуал продлился не меньше часа. Не простое это дело – копаться в чужой ауре. В результате юный маг лишился своего дара, а старший опустошил резерв и шатался от усталости. Рика увели стражники.

Отец Элли ушел сам вместе с остальными советниками короля вслед за Ричардом и Лилит Стаут. Прежде чем окончательно скрыться из виду, он все же встретился взглядом с дочерью, давая понять, что она не осталась незамеченной. А раз заметил он, значит не исключена вероятность, что заметили и другие. Плохо. Очень плохо.

Элли спрыгнула с постамента статуи правосудия и направилась домой.

Отец вернулся только к ужину. В мрачной задумчивости он разглядывал Элли, будто видел впервые. Механически пережёвывал еду и буравил дочь тяжёлым взглядом. А она не смела открыть рот, хотя в голове роились десятки вопросов. Наконец, он видимо что-то решил.

– Поговорим.

Слово камнем упало в тишине обеденного зала.

– Элеонора, тебе придется выбрать себе профессию не относящуюся к гос структурам, и ты никогда не станешь инициированным некромантом. Если к шестнадцати годам ты не определишься с выбором, я сделаю его за тебя. Потом мы изобразим ссору, и я изгоню тебя из рода. А ты поедешь учиться в университет.

– Почему?!

– Потому что я хочу, чтобы ты выжила! Ты видела, что сегодня произошло. Я не хочу, чтобы тебя постигла та же участь. На границе с черной пустошью Рик, в своем нынешнем состоянии, не протянет и года. Там и полноценные маги долго не живут. Отголоски магической войны плохо влияют на психику. К тому же, через горный кряж постоянно лезет всякая нечисть, а порой и нежить. Эманации дикой магии принимают самые неожиданные формы. Вот если бы ему оставили дар, была бы и возможность выжить и польза немалая, а так это просто отсрочка казни.

– Папа, но ведь я так много уже умею! Я хочу быть магом! Я даже знаю несколько заклинаний, которые смогу применить только после инициации.

– Ты меня вообще не слышала?

– Слышала! – Элли шмыгнула носом. – Слышала, что ты решил меня изгнать!!!

– Элли, это для твоего же блага. Я лишь пытаюсь тебя защитить. К тому же, изгнание не будет настоящим. Мы с тобой продолжим общаться. А ты получишь возможность учиться в университете любой профессии, которую выберешь сама. И не будешь там изгоем, каким была бы, оставаясь дочерью и первой наследницей самого сильного из ныне живущих некромантов. Официальное изгнание из рода даст тебе свободу.

– Раньше ты говорил, что из меня получится очень сильный маг.

– Получился бы даже сильнее меня. Но, чтобы сделать из тебя полноценного некроманта, нужно время и хорошее укрытие. Ни того ни другого у меня нет. А обучить только разрешенным побочным умениям и подставить тебя под удар, как слабого, но все же некроманта, я считаю нецелесообразным.

– Почему бы мне не поехать в родовой замок? Учителя там найдутся.

– Во-первых учителя эти будут не твоего уровня, и многому они тебя не научат, потому что сами не умеют, а библиотеки мы лишились, когда вышел запрет на некромантию, а во-вторых, если ты уедешь сразу после инициации в родовой замок, всем станет понятно, зачем ты туда поехала. Это все равно что прямым текстом заявить: “Мы плюём на законы и будем обучать некроманта всему, чему он сможет научиться”. Так что, я просто не вижу для тебя другого выхода. Конечно мне хотелось бы, чтобы ты продолжила дело нашего рода, но твоя жизнь гораздо дороже. Ладно, Элли, не забивай себе голову сейчас. У тебя шесть лет на раздумья. Успеешь ещё решить, кем хочешь стать. Может даже найдешь что-то интереснее магии.

– На счёт Рика, – внезапно вспомнила Элли, – ты как-то говорил, что блок с дара можно снять. Может на границе ему с этим помогут?

– Нет, – вздохнул отец, – не помогут. Даже если бы решились ослушаться приказа короля, у них нет некромантов равных мне. Снять с него блок могу только я. Менее сильный маг не справится.

– Жалко. А может ты снимешь?

– Если бы мне представился шанс сделать это и остаться незамеченным, я бы снял. Но такого шанса у меня пока нет, и я не хочу на костёр. Может быть эта возможность нам представится позже. В конце концов, необратима только смерть. Наши дороги ещё могут пересечься. Главное, чтобы он дожил до этого момента.

Глава 2. Изгнание

Элли уже битый час валялась в кровати тщетно пытаясь уснуть. Мысли роились в голове не давая ни секунды покоя. Впрочем, причина перевозбуждения была достаточно веской. Завтра был ее шестнадцатый день рождения, а так же совершеннолетия. И тот самый день, когда она должна будет прилюдно поругаться с отцом и отказаться проходить инициацию. А он должен будет изгнать ее из рода. Просто не будет. Хотя бы потому, что так, как хочет это выставить отец, они никогда не ругались. В их семье вообще не было принято орать друг на друга. Даже с сестрой Элли умудрялась наладить конструктивный диалог. Хотя эта, вечно задирающая нос из-за того что помолвлена с принцем, тринадцатилетняя соплячка могла взбесить кого угодно. Постоянно строила из себя не понятно что, при том что принца своего видела только один раз издалека на официальном приёме и даже с ним не разговаривала.

Сцену ссоры, точнее реплики Элли в этой сцене отец выдал ей ещё месяц назад записанными в свитке. Она их, естественно, выучила так, что даже спросонья среди ночи могла повторить без запинки. К тому же они с отцом несколько раз репетировали эту сцену, отрабатывая интонации, жесты и мимику. Но все равно Элли казалось, что весь этот фарс выглядит жутко ненатурально. И вообще она считала, что умение лгать, это врождённый талант, которым, увы, не обладала. Приближения дня своего совершеннолетия Элли ждала с ужасом. Ей казалось, что их спектакль с треском провалится. А ещё было досадно, что не получится стать магом. Конечно специализация артефактора, которой Элли собиралась учиться в университете, была ей интересна, но каких дел можно было бы наворотить на стыке артефакторики и некромантии, если бы можно было пройти инициацию. У Элли даже было несколько задумок в этом ключе. И в принципе, она могла их осуществить и без инициации, но вложив в это дело в десятки раз больше усилий и времени. Тянуть из себя дар по капле вместо того, чтобы окунуться в полноводную реку и зачерпнуть сразу столько, сколько нужно. Специализацию Элли себе выбрала практически сразу после того как узнала, что магом ей не быть. Ещё шесть лет назад. И все это время готовилась к поступлению. Гувернантка, занимавшаяся с ней до этого, не могла обеспечить тот уровень знаний, который требовался Элли. Поэтому отец предоставил дочери всю необходимую литературу, и сам разъяснял непонятные моменты. А на попечение гувернантки перешла младшая сестра Милена. И вот настал момент истины. Вступительных экзаменов Элли не боялась. Учеба давалась ей легко. Завтрашний бал с имитацией скандала был куда страшнее. За всеми этими переживаниями, заснула Элли только под утро. Одно утешало – разбудили её ближе к полудню. Отец, прекрасно видевший её состояние вечером, приказал слугам дать ребенку выспаться.

Элли встала, накинула халат и спустилась в купальню. Большую часть этого помещения занимал огромный прямоугольный бассейн с холодной водой, в котором можно было плавать. Помимо него присутствовали: парилка, душевая и маленький бассейн с горячей водой. Обычно Элли нравилось поваляться как раз в этом последнем бассейне, но сейчас она была слишком взвинчена. Ей требовалось действие. Поэтому девушка ограничилась душем, подсушила волосы над горячими камнями в парилке, благо мягкие, тонкие не особо густые и даже не длинные блондинистые кудри сохли просто моментально, и побежала дальше по своим делам. Быстро перекусила на кухне куском восхитительно пахнущего пирога с мясом, только что снятого кухаркой с противня. Там полным ходом шли приготовления к празднику. Что-то бурлило, шипело, шкварчало, всюду носились слуги.

Там же на кухне Элли поймала первую попавшуюся служанку и потащила к себе в комнату. Горничных у них с сестрой не было, и обычно они одевались сами, как и убирали в своих комнатах, при том что отец никогда не был стеснен в средствах. Это была не экономия, а элемент воспитания. Но бальное платье подразумевало наличие корсета, да и шнуровка на спине на самом платье не располагала к попыткам одеться самостоятельно. Оно безусловно было красивое: атласное, золотого цвета, расшитое жемчугом, с открытыми плечами и пышной юбкой, но при этом зверски неудобное.

Служанка помогла Элли зашнуровать корсет, а потом и платье, и занялась волосами. Благо традиционная женская прическа не подразумевала строительства дома на голове и сделать её не составляло особого труда. Волосы разделяли на прямой пробор, зачесывали к вискам, с висков поднимали и закручивали наверх, концы жгутов закрепляли заколками на макушке, а всю оставшуюся шевелюру накручивали специальными щипцами, которые грели в пламени камина. Впрочем, последнего этапа экзекуции Элли удалось избежать, так как её волосы вились от природы. Закончив прическу, служанка ушла, а девушка достала косметику. Как и лицу любой натуральной блондинки, лицу Элли отчаянно не хватало цвета. Светлые брови и ресницы, бледная кожа, светло-серые глаза, бескровные, да ещё и обкусанные на нервной почве в преддверии предстоящего мероприятия тонкие губы. Завершала образ заморыша болезненная худоба. Впалые щеки в шестнадцать лет это уже не нормально, как говорил отец. Но никаких болезней целители у Элли не находили. А свой заморенный вид девушка научилась маскировать косметикой. Затемняла брови светло-коричневым карандашом, красила ресницы черной тушью, наносила на щеки совсем капельку розовых румян, красила губы в натуральный розовато бежевый цвет, карандашом рисуя четкий контур, благодаря чему они уже не казались настолько тонкими. Этого было достаточно, чтобы сделать из Элли настоящую красавицу. Все-таки черты лица у неё были правильными. Большие глаза, тонкий нос, высокие скулы. Только масть подвела. Вот Милке повезло. Она цветом волос пошла в отца, который был брюнетом, а Элли – в мать блондинку. А ещё Милке повезло с фигурой. В тринадцать лет у нее уже был размер груди больше чем у шестнадцатилетней Элли, что вызывало у последней жгучую зависть.

Элли собралась за два часа до начала приёма. И опять начала себя накручивать. Сцена ссоры, сочиненная отцом, казалась надуманной и нелепой, корсет душил, кринолин не помещался в кресло. Паника нарастала постепенно и, к моменту выхода Элли к гостям, достигла своего апогея. Девушка нервно мерила комнату шагами, в сотый раз повторяя свой текст, руки дрожали, на щеках горел лихорадочный румянец, помада была съедена, а губы обкусаны до крови.

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошёл отец. Джереми окинул дочь недовольным взглядом, бросил: “Возьми себя в руки” и подставил локоть. Элли вцепилась в него как в последний оплот спокойствия. И отец вывел виновницу торжества к гостям. Когда они спускались по широкой мраморной лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой, взгляды всех гостей были прикованы к Элли. И многие из этих взглядов горели откровенной неприязнью. Даже неинициированные маги отлично чувствовали такие вещи. Ну как же, некромантка доросла до инициации. Новый враг народа образовался. И за что такая ненависть? Только из солидарности с королевой, которой даже здесь нет? Ну да, темные маги действительно были основой армии Ричарда Стаута. И они правда завоевали для него эту страну, но приказ казнить семью Лилит исходил от короля, а не от его армии. Тем не менее, король сейчас на троне, а те, кто завоевал для него этот трон – в опале. И где справедливость? Впрочем, помимо недоброжелателей, в зале собрались почти все родственники по отцовской линии. Не было только стариков и детей младше трёх лет. Древний и весьма многочисленный род некромантов. И они не были посвящены в планы отца по выводу дочери из под удара общественного мнения. А значит после их с отцом выступления, злобные взгляды никуда не денутся. Только исходить они теперь будут от этих самых родственников. Приехавших из родового поместья, находящегося достаточно далеко от столицы, чтобы его обитатели ничего не понимали в политике.