Kitobni o'qish: «Реликтовая популяция. Книга 1»
КНИГА 1
СПУТНИКИ ВСЕГДА НАЙДУТСЯ
РЕМАРКА
Время давнее, но не в прошлом, а в будущем, когда человечество, вспыхнув научно-техническим прогрессом, растянувшимся на короткие столетия, породило много такого, чего не могла воспроизвести природа за миллионы и миллионы лет.
Вспыхнуло и погасло. Причин тому – не счесть.
Но главное – космические катастрофы, уничтожившие очаги внеземных обитаний человечества, с сокрушительным их падением на Землю.
Тлеющие угли былого, покрываясь пеплом варварства и деградации, долго ещё чадили, сохраняя кое-где чистые искорки света.
Планета по имени Земля всё также вращалась вокруг Солнца и неслась сквозь вселенское пространство. Сутки стали чуть длиннее, когда-то таявшие ледники кое-где вновь смерзлись в сплошной покров очередного оледенения, море отхлынуло от берегов, осушив громадные территории.
Всё живое сопротивлялось натиску холодов и подобно морю тоже отступало. Ближе к солнцу и теплу, тесня других, вклиниваясь в чужую среду или вообще очищая дорогу только для себя.
Природа, изношенная и латанная-перелатанная человеком, его неумением с ней обращаться и скудоумием, пришла в новое свое равновесное состояние, отличное от того, какой она была в начале технической человеческой цивилизации. В новой природной среде живому стало неуютно. Всё, что когда-то росло, цвело и пахло, бегало, плавало и летало, оказалось чуждым в этом новом мире. Другие, непохожие существа, приспосабливались и становились хозяевами Земли.
Чужаки совсем недавней древности мешали развитию новых видов быстро эволюционирующих живых существ. Молодым пришлось тесниться, вклиниваться в ареалы ветхой жизни или вообще очищать от них дорогу, территории, место под равнодушным небом. Да и само небо всё чаще тянуло свои смертоносные лучи через истонченную озоновую оболочку.
Не на жизнь сошлось старое и новое…
Исподволь вырастали диковинные травы, слизнув которые, жвачные теряли способность приносить приплод. Съеденные плоды, невиданной формы и вкуса, убивали желающего их вкусить. Незыблемый закон керильной чистоты треснул, как стукнутое о камень зеркало, и миллионы лет разыгрываемая трагедия хищник-жертва обернулась неизреченным хищник-яд, отчего вымерли от голодной смерти целые классы животных.
Люди забились в города-резервации, силясь сохранить вокруг себя ауру прежних экосистем. Однако она мутнела и скудела в волнах бурного натиска свежей, прекрасно уживающейся в возникшей природной среде, жизни. И людям становилось всё труднее и труднее удержаться на измененном лике планеты. У подавляющей части человечества не было сил, а главное, желания кого-то теснить, куда-то вклиниваться, измышлять о коэволюции. От былых технологий и достижений во многих отраслях деятельности остались фрагменты, да и те терялись или забывались из века в век, превращаясь в памяти людской в легенды, сказки, а то и в будто бы изощренные фантазии и выдумки древних поколений.
Человечество превратилось в РЕЛИКТОВУЮ ПОПУЛЯЦИЮ.
Оно мечтало не о будущем, а о прошлом, оно жило прошлом, оно сверяла свои деяния с прошлым.
Правда, для окружающего разнообразия наделённых зачатками разума и вполне разумных существ, люди ещё оставались, если не богами или хозяевами наследия былого величия, то, во всяком случае, представителями ведущего пока что на Земле вида и персонажами полу волшебного мира давно забытых чудес и деяний.
Из людей мало кто понимал агонию отмирающего величия их прошлого, да и к тому же каждое поколение находило мир таковым, каким он в их представлении и должен быть: с повседневными заботами, мелкими радостями и состоянием окружающей их природы. Они мечтали, совершали большие и малые поступки, жили и давали жизнь себе подобным.
Но тот, кто понимал – боролся, искал, надеялся на возрождение…
Команда Свима
Глава 1
Первый день весны кугурумом*(*cм. глоссарий в конце книги) был назначен ветреным и дождливым, дабы напомнить разумным порядок вещей правильно действующих природных явлений. Весны без дождя и слякоти не бывает. Терпите и радуйтесь возможности ощутить приближающееся потепление не только в стенах города, но и в окружающем мире. Вчера ещё над городом в мутном небе огненной кляксой плавало желтое солнце, а легкий морозец бодрил редких прохожих. Сегодня же вокруг всё помрачнело и ссутулилось. Тучи повисли почти над головой и сыпали мелкими дождинками.
Двое тескомовцев устало брели по пустой улице вдоль плотно стоявших в этой части города построек. В такие ненастные дни горожане находили занятия в домах, выродки предпочитали прятаться под крышей клановых дворов, и только вьючным торнам погодные неприятности не мешали выполнять обязанности по переноске грузов из различных концов Керпоса в другие.
Торны шли навстречу тескомовцам, обгоняли их, а те с мрачными лицами провожали их причудливо одетые фигуры.
– Вот кому всегда хорошо, – пробурчал один из тескомовцев, обходя невозмутимо шагающего биоробота с объёмистой поклажей на плечах. – И збун им нипочём, и дождь они не замечают.
– Торны, они такие, – нехотя отозвался другой.
Было видно, как тескомовцам было тошно тащиться по пустынной улице.
Они выходили к небольшой площади.
– Ты посмотри, что он делает!
– Не отвлекайся, Садо… Здесь… и эта ужасная погода… – порыв ветра унес слова куда-то в узкую щель ближайшей улицы.
Садо, долговязый, жилистый и длинноволосый тескомовец лет еще шестидесяти или близко к тому, приостановился, дёрнув спутника за рукав.
– Да ты только посмотри! Сюда!
– Э… Мальчики дерутся? И этот… Хм…
Второй тескомовец, зачехлённый в полный меленрай, замедлил шаги. Остановился, попридержал ленту через плечо – пропуск в часть города, заселённую шмыхами – рукой от ветра.
– Видишь, как он?
– Да, подвижен, – неопределенно подытожил свои наблюдения второй тескомовец.
– Подвижен? – на смуглом лице Садо отразилось удивление. – Ты что, смотришь и не видишь! Он делает это двумя руками… Ну, Клик, смотри же!
Клик прищурил глаза, пожевал полными губами.
– Да, похоже… Вот проклятая! – Он развернулся, чтобы выпутаться из обернувшей его шею ленты. – Да-а, ты прав. Хотя…
Он равнодушно посмотрел на дерущихся мальчишек.
Один из них, может быть, всего лет пятнадцати, отбивался от четверых более старших ребят зажатыми в правой и левой руках палками. Его противники нападали, но они просто махали перед собой своим оружием – теми же палками, и их противнику удавалось легко отражать удары. Нападавшие теснились и мешали друг другу, оттаптывали один у другого ноги, а когда кому-то доставалось от обороняющегося или чаще от своего товарища, то взвывали одурами и еще бестолковее бросались в схватку.
– Ты, Клик, не прав. И сам знаешь, Теском ищет людей. Такие мальчики, особенно этот…
Клик уступал в росте Садо, но взял свое в толщину, посмотрел на него снизу вверх.
– Вот именно, мальчики. И этот мальчик. Он ещё мал для хириса. Сам знаешь, что у него ещё что-то должно в голове сформироваться, а уж потом… Хм… Неплохо, а? Так пройти сквозь строй противников.
– Неплохо? – возмущённо воскликнул Садо. – Блестяще! Да у нас половина бойцов на такое не способно. А ты – неплохо.
– Против этих мальчиков всяк способен.
– Конечно, но он ведь тоже мальчик, да и помладше, похоже, каждого из них. А дерётся против четверых.
Клик вздохнул, недовольно посмотрел вверх, на тучи.
– Что ты от меня хочешь, Садо?
Садо дёрнул плечами.
– Не знаю. Но мне нравится этот малец… О! Это же настоящая бланка! Клик! Я… думаю, что это… это… Может быть, нам повезло!
Клик угрюмо рассмеялся, смех его походил на всхлипывание. Меленрай в такт застучал пластинами добавочного снаряжения.
– Ну, Садо! Столько ищем, сил потратили… Ты теперь в каждом встречном будешь видеть того, кого мы ищем. Впрочем…
Камрат не боялся своих врагов, случайно нажитых ещё лет пять назад. Он был предоставлен самому себе, а они, братья, также слонялись по городу, хотя такое их поведение не поощрялось властями города. Обычно он избегал встречи с ними, а если такого не удавалось, то он старался быстрее от них отделаться, чаще всего убегал. Но сегодня они его захватили врасплох, когда он возвращался домой со стен города. Настроение у Камрата было не из лучших – из-за дождя и туч, обволокших койну стены, ничего достопримечательного он не увидел. Так что внезапная стычка с братьями – детьми какого-то счастливого четырьмя вполне здоровыми сыновьями Шекоты – его не огорчила. Другое дело, что на площади негде было прижаться спиной, чтобы никого не подпускать с тыла, хотя для Камрата это не имело значения. Впрочем, братья пока что не очень-то торопились окружать его полностью. И ясно почему. Боялись оказаться с ним один на один хотя бы на мгновение.
Так, по ноге его, не выставляй… Вопи-вопи!.. А теперь тебе!
Камрат сделал резкий выпад и ткнул самого толстого противника в живот. Тот пукнул и заорал так, что стали собираться прохожие. Вон два тескомовца вытаращили глаза. Что их сюда занесло? Они, чего доброго, вмешаются, пинков надавать захотят. Любят в городе, когда их сюда пускают, себя показать, кто они такие. Пора бежать отсюда… Еще толчок, удар! Во, прямо в лужу сел! Этого слегка по голове, чтобы не вздумал погнаться вслед. Вот так! И тебе… Извини, что по носу…
Камрат стрельнул глазами на тескомовцев. Чего стоят, о чём переговариваются? Начнут ещё спрашивать, как мне удаётся от четверых отбиваться. А бабка Калея строго наказывала: берегись перед другими умение своё выставлять, если тебе ничто не грозит. Не всякому оно, это умение, понравится, кто-то и спросит, откуда тому научился? Кто научил и зачем? Ах, ты…
Палка толстяка Шачты едва не коснулась плеча. Пропустил, отвлекся на тескомовцев и не заметил. Как это ему удалось? Может быть, и его кто-нибудь научил? Бабка говорила, что нет в городе таких. Не учил его никто, просто отвлекаться не следует… Опять не прав. Не отвлекаться, а замечать надо, что вокруг делается… Ну-ка!
Шачта опять промахнулся.
Толстяк запыхтел. Камрат, казалось, никак не смог бы увернуться, но вот его нет, будто и не стоял тут рядом, зато этот недотепа Шелгик свою голову подставил. Шелгик захныкал, замахнулся на брата.
– Ловко, – одобрил Садо.
– Угу, – задумчиво отозвался Клик. Мгновением позже он оживился: – А если ты прав? Подумай, откуда ему знать такие приёмы? Думер как раз и предупреждал, мол, возможно, знаком с хапрой. Может быть, мы нашли то, что ищем?
Полные губы Садо обиженно помяли друг друга.
– Да ну тебя. Сам сказал. А теперь… – Под немигающим прищуренным взглядом черных, как агатовые камешки, глаз Клика он сник, однако промямлил: – Сам же говорил… Ну, давай, пойдём и спросим. Думаешь, он нам скажет?
– Он нет, а другие – да.
Камрат заметил движение тескомовцев в их сторону. Он отступил, сделал ложные замахи обеими палками и быстро протиснулся сквозь раз ориентированную группку своих постоянных врагов, оставляя их между собой и взрослыми. Напоследок больно огрел Шачту по руке и кинулся бежать к темному каньону узкой улицы.
Шачта завыл и бросился за обидчиком вслед не сразу, так что тескомовцы успели его перехватить. Мальчик сходу влетел в объятия Садо.
– Пусти! – стал вырываться Шачта. – Я тебя не трогал! Не могу пройти мимо, да?
– Перестань орать, – миролюбиво сказал Садо. – Мы тебе ничего плохого не сделаем.
– Да-а, знаю я вас, тесков. Чего в нашу часть города пришли? Дороги вам мало?
Клик хохотнул.
– Он нас знает, оказывается.
– А чего вы? – Шачта перестал вырываться, подозрительно посматривал на взрослых, но в глазах его появилась слабая надежда на поживу. Вдруг перепадёт что-нибудь такое, если он им нужен для чего-то.
– Ты кто? – Садо не разжимал рук и крепко держал мальчика за плечи.
– Шачта. А что?
– Да уж, имечко, – буркнул Клик. – Руки марать о швыха нет охоты. А эти такие же? – Кивнул он в сторону братьев Шачты, стоящих невдалеке, но готовых броситься наутёк.
– А что?
– Ладно, – встряхнул его Садо. – Кто это вас всех четверых отделал?
– А-а, – разочарованно протянул Шачта, так как понял – поживы не будет. – Он… это…
– Не скули! Кто это он?
– Да Камрат, кто же ещё? – вместо Шачты ответил осмелевший Шелгик, размазывая по лицу засыхающую струйку крови. И добавил почти с гордостью: – Он и меня вот тоже.
– Так кто же он такой, что вы с ним вчетвером не справились?
– Камрат же, – досадливо дернулся Шачта. Взрослые, а ничего не понимают.
– Мы это уже слышали, – Клик стал жалеть, что затеял ненужный допрос уличного мальчишки. Но как ещё можно найти тех, кого они разыскивают: какого-то мальчика и старую женщину. – Он что, одноимённый?
Шачта шмыгнул носом, исподлобья глянул на тескомовца.
– А сам-то?
– Не обижайся, нам надо знать. У кого он живёт и с кем?
– Ну вас… С бабкой он своей живёт. С дурой! Она вот-вот у него помрёт, тогда он узнает.
Тескомовцы переглянулись. Им было неинтересно, что там узнает Камрат, когда у него умрёт бабка-дура. Однако сочетание: мальчик и старая женщина давало слабую зацепку на продолжение поиска.
– Любопытно, – заметил Садо. – Надо бы уточнить имя. Запомним – Камрат.
– Хорошо, запомним. Но идём к когуру этого района. Там разберёмся. В конце концов, даже если это он и его бабка, то никуда они от нас не денутся, – решительно заявил Клик и, не обращая внимания на слова сослуживца, зашагал к высокому зданию местного кугурума в конце улицы.
– Ты забыл…
– Ничего я не забыл, – отмахнулся Клик. – Но сам подумай, чего нам бояться. Они что, палками нас встретят?
– И то, – согласился Садо и дал несильный подзатыльник Шачте.
– Дурак! – прокричал мальчишка, отбежав на безопасное расстояние. – Теск паршивый!
– Вот я тебе, шивда!– незлобиво откликнулся Садо, догоняя Клика.
Глава 2
Токан решительно поднялся из-за стола.
– Это, Свим, пожалуй, и всё. Согласен, не густо. Но как знать, как знать… Всё начинается с малого. – Он поправил шарф, прикрывающий багровый шрам на шее, и уже приглушённее и доверительнее спросил: – Сегодня уходите?
Собеседник Токана неуверенно пожал тяжелыми плечами.
– Хотелось бы отоспаться и отдохнуть. Но что тогда в дороге делать?
Сказал и вздохнул. Токан усмехнулся.
– Я не настаиваю, конечно, но тебе тогда надо увидеть Индриса. И поговорить с ним, на дорогу глядя.
– Индриса? – искренне удивился Свим. – А разве он ещё жив?
– Он помирать не собирается.
– Но… Последний раз, когда я его видел, он был похож на полутруп. Я тогда ещё подумал, что он больше года не протянет. Сколько же ему лет?
– За триста. Да он и сам не знает, сколько ему.
– И он, – Свим покрутил пальцем у виска, – всё ещё занимается предсказаниями?
Токан развел руками, словно удивился не меньше Свима.
– Конечно. А чего бы я тебе предлагал с ним встретиться? Как раз для предсказания.
Свим с интересом осмотрел тощую неказистую фигуру Токана.
– Он и тебе гадает?
– Естественно. Но не гадает, а предсказывает. Иначе, зачем бы нам его держать здесь со всем его барахлом десяти тысячелетней давности? Он, так сказать, отрабатывает наше хорошее к нему расположение.
– Хм… Что же он тебе нагадал, если не секрет, на ближайшее время?
– Э-э, – замялся Токан и поправил сползающий шарф, чтобы прикрыть шрам, полученный от недавней раны и ещё незажившей до конца. – Нет уж! Не скажу!
– Вот-вот… И ты ему веришь?
Токан посерьёзнел, сдвинул редкие брови и посмотрел прямо в глаза улыбающемуся широким лицом Свиму.
– Верю!
– Однако! Знаешь, ведь он мне тоже однажды… Здесь тогда, до тебя, был Лунтерсан. – Токан утвердительно кивнул головой. – Ты его не застал.
– Я слышал о нём, его… Не важно. И что Индрис тебе сказал?
– Он предупредил, чтобы я боялся меча. Я тогда после его слов подумал невесть что. До сих пор помню, как меня в дрожь бросило. Тому уже лет пять, а помнится. Тем более, то было моё первое поручение, как агенту Фундарены. Посылая меня, наговорили о превратностях дороги всякого. Шёл, руку с эфеса не снимал.
– И?..
– Порезался своим же мечом.
– И то! – Одобрительно произнес Токан.
– Ничего хорошего.
– Я не о том. Предсказание сбылось.
Свим хмыкнул.
– У меня после того раза и другие случаи были.
– Естественно, – Токан постоял, будто к чему-то прислушался.– Ладно. Надеюсь, спать ты сейчас не будешь, если даже уйдёшь ночью? – Свим кивнул в знак согласия. Токан продолжил: – А до вечера времени еще много. Так что пойдём-ка к Индрису. Между прочим, он сам просил привести тебя к нему обязательно. Говорил, что для тебя ваш разговор более важен, чем ему самому.
– Меня?.. Просил?
– Тебя, тебя.
– Как же он меня запомнил? Я у него был лишь однажды, да и общался с ним минтов пять не больше. Он тогда со мной даже не разговаривал, а пробормотал про опасность меча и отвернулся.
– Индрис помнит всё. Кстати, о твоём сегодняшнем приходе ему было известно дней за пять до того, как ты тут и вправду появился. Я как раз был у него, он сказал о твоём прибытии, тогда же и попросил тебя позвать к нему.
Свим покрутил головой и поджал губы.
– Та-ак!… Дела-а, скажу тебе. О моём приходе знал только Координатор. Впрочем, забавно даже, если так. Но, поверь, я Индрису как будто повода, как говорят, не давал.
– Что ему повод. По его же определению, приглашение кого-либо на встречу с ним возникает не сразу, а созревает постепенно. Значит, и твоё вызрело.
На круглом лице Свима отразилась растерянность.
– Если б не ты… Любопытно… Хорошо. До вечера все равно нечего делать. Так что пошли к Индрису. Раз уж мы с ним созрели увидеться и поговорить о делах, которые мне важнее, чем ему.
– Ты зря иронизируешь, – озабоченно проговорил Токан. – Будь с ним повнимательнее. Он славный старик, но с характером.
Токан повёл Свима вниз по широкой ухоженной лестнице, плавно, по мере опускания в подземелье дувара, переходящей в крутую и узкую с изъеденными временем ступенями. Она уводила их сквозь толстую подушку культурного слоя к материку, что когда-то послужил основанием первых поселенцев города. Пришли они сюда ещё во времена строительства домов из дерева, а может быть, и из шкур диких, то есть так давно, что память о них истерлось не только у людей, но и в архивах.
– Мы многое узнаем как раз от Индриса, – говорил Токан по дороге, не замечая крошащихся под ногами ступеней. – Понимаешь, у него сейчас обширная клиентура. Каждый приносит что-то своё, а он анализирует. Вот и о Жевитайте, о расколе или намечающемся расколе в Тескоме, он мне поведал. Как он это делает, я не знаю, но вероятность его предсказаний велика.
– Такое предсказать, если есть сведения какие-то, не трудно.
– Согласен. Но он даёт предсказания и на бытовом уровне. По мелочам. Как с твоим предсказанием о мече…
Свим лишь хмыкал, слушая резидента Фундарены в Керпосе. Хочется ему верить в предсказания, пусть верит. Главное, чтобы его новости приносили пользу.
Сам себя Свим относил к тем, кто больше доверял самому себе, чем всяким выдумкам, по его мысли, выживших из ума таких стариков, к которым относился Индрис. В каждом городе бандеки имелись свои доморощенные предсказатели. Собрав невесть где древнюю, непонятно как ещё работающую технику, они умудрялись считывать записи с анналов давно минувших времен, а потом находили какие-то аналогии в современном мире и давали советы по различным вопросам жаждущим узнать своё будущее или раскрыть какую-нибудь семейную тайну, унесенную в могилу предками ещё до падения городов-спутников, а то и до появления выродков. В родном городе Свима, в Примето, известностью пользовался свой оракул, некто Лекард, так с ним, о том передавали сведущие, советуется сам старшина города – коруг. Врут, наверное.
Конечно, врут. И Индрис, что бы там не утверждал Токан, тоже врёт. Хотя вот о мече сказал… Свим тряхнул головой, отгоняя загодя не нужное предубеждение или сомнение в своем кредо в жизни.
Они вышли в хорошо освещенный вечными светильниками коридор, протянувшийся на добрые сто берметов в длину. Пол из полированных когда-то каменных плит по центральной оси, там, где предпочитают ходить люди, был протоптан за тысячелетия до заметного на глаз жёлоба. Идти по нему вдвоем стало неудобно, и Свим пропустил спутника вперёд.
Большинство дверных проемов по левой стороне коридора зияли темными провалами таящихся за ними помещений. Об их назначении можно было только догадываться, поскольку эти дувары – подземелья – не принадлежали к нормальному хабулину, которые знал Свим. Справа тянулась монолитная, матово-голубая, словно туман между ночью и днём, стена. Глядя на стену, можно было подумать разное: вот она рядом, только протяни руку, но рассеянный взгляд не замечал её, ему открывалась бесконечная даль, а за ней… не было ничего. Но что-то там манило, отчего трудно порой оторвать глаза – а вдруг там сейчас появиться нечто невообразимое, желанное или такое, что возможно представить только в детстве. Почему древние строили свои дома или присутственные помещения и снабжали их такими стенами, никто уже не знал.
Через голову низкорослого Токана Свим заметил женщину. Она быстро вышла из двери комнаты, где как он помнил, работал и проживал Индрис.
Свима поразила её фигура – высокая, тонкая, гибкая. А её походке могла бы позавидовать любая стоимённая. Женщина легко и красиво удалялась в противоположный конец коридора. Там, по-видимому, находился другой вход.
«Оглянись!» – чуть ли не вслух вскрикнул Свим, зачарованный необычным видом женщины. Подобных женщин он не встречал, и ему страстно захотелось увидеть её лицо. Оно должно было быть таким же прекрасным, как всё остальное у неё.
Вот какая, оказывается, клиентура у Индриса. Свим проникся уважением к старику.
А женщина словно услышала его немой призыв и обернулась. Глаза в пол лица, но само лицо… Возможно, лет двести назад оно также было прелестно, подстать фигуре, но сейчас женщине явно было не менее двухсот пятидесяти, если не больше, лет.
Она показала ровные белые зубы и ошеломила Свима странной усмешкой, покрывшей её лицо ещё большим числом глубоких морщин, и пошла своей дорогой.
– Мутные звезды! – ошалело выдавил из себя Свим. – Кто она?
Токан на звук его голоса повернул голову.
– Ты что-то спросил?
– Кто она, говорю? Вот та женщина?
– Женщина?.. А, женщина. Ну-у, наверное, к Индрису приходила. Я же тебе говорил, они к нему толпами ходят. У них заботы, знаешь ли…
– Как не знать, – с досадой подтвердил Свим. Токан мог бы ознакомиться с клиентурой Индриса поближе.
Он ему высказал свою мысль.
– Зачем? – дёрнул сухим плечом Токан. – Индрис знает, что мне… нам надо.
В комнате, где безвылазно жил и работал Индрис, за пять лет ничто ничуть не изменилось, также как и её обитатель: кожа да кости, иссохшее лицо с впалыми щеками и вечно горящие безумные глаза – выпуклые, потерявшие цвет, но внимательные и лукавые. Похоже, старик пренебрегал закалочными камерами.
Голос Индриса резал слух скрипящим под сапогами крупным песком: – х-румм, х-румм…
– Во время заявился, – не отвечая на приветствие, прохрумкал он. – Ибо это должно случиться!.. О, Токан, и ты тут? Иди, мой верный собрат, погуляй! У нас с этим… э-э… не буду называть его настоящего имени. С этим… хе-хе… Со Свимом… Сам, поди, придумал себе имечко?.. На лягушонка ты что-то не совсем похож… Нам с ним, Токан, поговорить бы… Не для твоих ушей, Токан… Пойди, пойди!
Резидент Фундарены в Керпосе развел руками в немом, якобы, бессилии противостоять желанию, больше похожего на приказ, Индриса.
– Он всегда так невежлив. Со всеми. Так что не удивляйся, если что-то тут между вами не так произойдёт, – подбодрил он Свима. И Индрису: – Я уже ушёл.
Старик сидел на высоком табурете. Перед ним висело серое облако голографа. Когда Свим вошёл в комнату, в облаке ещё жили какие-то образы разумных или диких, а сейчас можно было видеть лишь слабые искорки, мечущиеся по всему его объёму, что говорило о почтённом возрасте голографа и что он был далёк от идеального состояния.
– Садись, Свим, и слушай. – Индрис перебрал ногами по перекладине табурета и повернулся к Свиму, посмотрел прямо в лицо немигающим взглядом. – То, что ты не веришь предсказаниям, я знаю. – К удивлению Свима старик всё это проговорил хорошо поставленным голосом с характерными обертонами, которые располагали слушателя к вниманию. – Может быть, ты и прав, – продолжил Индрис, как будто без интереса глядя на изумленное лицо собеседника. – Но, Свим, в истории человечества иногда происходят удивительные события… Впрочем, что тебе история человечества? Ты ещё молод, чтобы о ней задумываться. Скажу проще. У тебя сегодня, хотя ты о том не ведаешь, как бы новый день рождения для новой жизни… Я понимаю это так, как сказал… Не перебивай! Хотя ты и сможешь пренебречь моими словами, но изменить уже ничего не сумеешь. Желания и поступки твои и то, что ты считал своей судьбой, с сегодняшнего дня изменятся совершенно… Помолчи и дослушай до конца, что я скажу! Но не это главное, о чём я тебе уже сказал. Главное, почему и о чём я с тобой решил поговорить, заключается в том, что когда ты поймёшь суть грядущих изменений или у тебя появятся хотя бы намеки на понимание происходящего, ты должен… Я повторяю, ты должен довести дело до конца… Да, Свим, до конца! – Индрис вскинул голову, задумался. Глаза его заслезились, заблестели. – На Земле назревают события, каких, возможно, не было в последние тысячелетия. И тебе в них уготовлена, по всему, пусть не главная, но важная роль… Вот, в принципе, и всё, что я тебе хотел сказать.
На том месте, где должны быть или когда-то были щеки старика, появился румянец.
– Я… – Горло у Свима перехватило.
Обычно расторопный и находчивый в разговоре, какой бы темы тот не касался, после высказываний Индриса он впал в состояние ужасного потрясения, даже не понимая почему. Ведь всё, что старик наговорил, похоже на очередную сказочку. Мало ли ему приходилось слышать подобное от воспитателей и родителей, лесовиков и хожалых, да и читал. Всё о том же – грядут события, человечество вспрянет, возродится, опять возьмёт судьбу земной цивилизации в свои руки, выступит объединителем всех разумных, и не только на Земле, но и лунников, и тех, кто будто бы выжил и пошёл в развитии своей дорогой на Марсе и где-то ещё. Ведь древние широко раскинули сеть своих колоний в Солнечной системе и за её пределами.
Так что очередное предсказание Индриса не должно было его потрясти или заставить удивиться, но мысли в голове и словоохотливый язык будто онемели, так что он почти выдавливал из себя каждое слово:
– Но я… Почему… И-и… Я ничего не понял, – тряхнул он головой.
– А тебе и не надо сейчас что-либо понимать, – невозмутимо сказал Индрис. – Зато ты должен всегда помнить одно – идти до конца.
– Какого конца?
– Думаю, – Индрис указательным пальцем потер крыло носа, – великого. Мои изыскания пока не говорят что-либо определённого. И почему ты, я тоже не знаю. Но откуда я узнал о тебе, объясню. Это произошло в день, когда ты пришёл ко мне впервые. Помнишь? Я ещё сделал предсказание об опасности для тебя твоего же меча.
Свим кивнул головой, поправил:
– Просто от меча.
– Не спорю. Порезался, поди? – с неподдельным любопытством спросил Индрис и даже подался вперёд, к Свиму.
– Да, – больше телодвижением, чем словом подтвердил молодой человек.
– Так вот, я и тогда уже знал о твоём будущем. Ты был у меня как на ладони, и всё, о чём я тогда думал, анализировал, предугадывал, сходилось на тебе. Вернее, ты попадал в фокус грядущего, того, что должно произойти с тобой и другими участниками событий сегодня и в ближайшем будущем.
– Но что произойдёт-то? – в отчаянии воскликнул Свим, заинтригованный речью старика.
Индрис неспокойно переступил по перекладине табурета, прищурился и осуждающе дёрнулся головой.
– Ты не можешь понять, что я только отслеживаю динамику событий, а как это будет выглядеть на практике, я не знаю, – произнёс он холодно и отчуждённо. – Так и тогда, в первый раз. Но, видишь ли, тогда мне надо было каким-то образом на тебя повлиять, что ли. И предсказание я тебе дал мелочное, такое, чтобы оно тебя проняло именно своей никчёмностью и запомнилось. С тех пор ты обо мне, нет-нет, да и вспоминал. Не скажу, чтобы с похвалой в мой адрес. Напротив. Потешался. А?.. Мол, выжил старик из ума… Но тут как посмотреть. Я даже такую мелочь смог предсказать. А ты не веришь. Можешь и дальше ничему такому не верить, однако… – Индрис глухо кашлянул, – поверь тому, что я тебе сказал сегодня здесь.
Свим стал понемногу приходить в себя.
– Я даже не знаю, что ответить на твоё пророчество. Для меня ясно одно – звучит оно заманчиво. Сулит приключения и разнообразие в моей жизни. Мне осточертело сидеть в хабулине и я подался в фундаренцы как раз ради всего этого. Но скажу, что даже в образе охотника и агента я пока что не нашёл того, что хотел. Вот почему твои слова я воспринимаю как откровение. Тем не менее, сомнения у меня остались. И вот почему. Кто я такой, чтобы вершить какие-то великие, по твоим словам, дела? Ведь я простой…
Индрис остановил собеседника поднятой рукой. Его узкая ладонь раскрылась, и Свим почувствовал какой-то толчок в лицо. Язык его вновь онемел.
– Не простой. Ты – стоимённый. В нашем мире твоё положение значит многое. В твоих жилах течёт кровь сотен поколений славных предков, и если покопаться в твоей родословной как следует, то можно найти имена первой пятерки. Ты не пробовал искать?
– Н-нет. Не вижу смысла. Может быть, кто-то там и был, но мне, честно сказать, неинтересно узнавать такие подробности. Был бы толк, а поиски ради поисков не вдохновляют. Никто, если я даже что-то и найду, не подвигнет меня вверх.
– А зря, – живо отозвался Индрис. – У тебя же в доме есть такая штука, – он ткнул сухим тонким пальцем прямо в серую дымку облака голографа. – И в прекрасном состоянии, не то, что моя.
– Есть, ты прав. Отец мой решился на ориалипию, сидя перед ней. Потому я обхожу её стороной. Даже не тянет ею заниматься. Боюсь пойти по стопам отца.
– Жаль… Не то, что обходишь стороной, а в том, что лишь у немногих такие штуки остались. Две-три на весь, например, наш город. Даже в столице, в Габуне, их всего шесть, считая и те, которыми пользуется Правитель и Теском. А заниматься ею, знаешь, как интересно! И полезно! Древние знали это…
– Возможно. Доживу до твоего возраста, тогда и подумаю.
– Доживёшь.
– Нет, правда? – Свим привстал.
Вот какого он жаждал предсказания – проживёт долго, а не поддастся чему-то такому, с чем не мог совладать его отец, не доживший и до ста лет.
Старик посмотрел на него внимательно, но отвечать не торопился. Он вытянул губы в трубочку и чуть склонил на бок голову.
– Видишь ли, Свим. Сам по себе ты можешь жить долго. Как и любой человек, если он, конечно, не тронут изменением или не обуян идеей смерти. Но ты же непоседа, не сидишь в своем хабулине, не прозябаешь в безделье. Будущее же твоё богато событиями. И… как знать, чем всё обернётся.
