Kitobni o'qish: «Пушкин. Побег из прошлого»

Shrift:

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

Пушкин. Побег из прошлого

1

«Династия Романовых на российском престоле началась с Михаила в 1613-м, Михаилом, по большому счету, и закончилась в 1917-м, если иметь в виду, что Николай Второй в конце февраля отрекся от престола в пользу младшего брата Михаила, а тот целые сутки размышлял над данным предложением, но, в результате, решил, что это далеко не то предложение, от которого нельзя отказаться… И, в итоге, отказался. Так закольцевалась история царизма в России. Если же еще вспомнить, что первого Романова Михаила Фёдоровича призвали на престол из Ипатьевского монастыря, где 16-летний отрок прятался от лихолетья Смутного времени, а последнего Романова, Николая Второго расстреляли в Ипатьевском доме, куда его доставили большевики во время очередного русского лихолетья, то и вовсе данное кольцо истории не разомкнуть…».

Михаил Романов сидел за компьютером и быстро бегал пальцами по клавиатуре, лишь изредка над чем-то задумываясь, а еще реже что-то уточняя в поисковике, после чего снова начинал строчить текст. К нему подошел десятилетний сын Вася и, слегка потянув за футболку, произнес:

– Пап, тебя мама зовет.

Но Михаил продолжал печатать, не обращая внимания на сына. Тот постоял еще немного и снова сказал:

– Ну, пап, тебя же мама зовет.

Михаил недовольно вздохнул и, наконец, ответил, продолжая смотреть в монитор:

– Скажи маме, если я сейчас встану, то потеряю нить мыслей.

Обрадованный мальчик тут же побежал на кухню, где раздавался плеск воды, – мать мыла посуду. Он передал слово в слово, сказанное отцом, а потом и сам спросил:

– Мам, а можно я теперь в майн-крафт поиграю?

Мать выключила воду, вытерла насухо последнюю тарелку, поставила ее в сушилку, висевшую над раковиной, и сурово посмотрела на сына:

– Не больше часа!

– Хорошо! – кивнул мальчик и тут же исчез в своей комнате.

А женщина, сняв передник и закатав рукава халата, решительно направилась к мужу.

– Так, Романов, если ты через минуту не начнешь пылесосить в комнате, я все твои нити мысленные намотаю на твое же причинное место, дабы оно не лезло ко мне по всяким пустякам! Я устала, ты понимаешь? Я и стираю, я и глажу, и посуду мою, и еду готовлю, а ты только и знаешь, упереться в свой монитор.

– Людочка, ну, правда, всего пару минут и я прервусь.

Людмила вздохнула и села на диван, стоявший рядом со столом, за которым работал муж. Пару мгновений смотрела на него, потом спросила:

– Что ты хоть пишешь-то?

– Статью для Исторического журнала. «Романовы как зеркало русских революций».

– Плагиатом попахивает, дорогой, – хмыкнула жена.

Михаил ответил не сразу, а лишь после того, как закончил очередной абзац.

– Ничего подобного! Ленин писал о Толстом, а я о двух императорах, двух Николаях, единственных правителях, при которых в России произошли революции, при которых страна потерпела жесточайшие поражения в новейшее время – первый в Крымской, точнее, Восточной войне, второй в русско-японской, да и первая мировая здесь же; и, наконец, оба они, Николай Первый и Николай Второй, начали свое царствование с пролитой крови. Первый на Сенатской площади во время краткого междуцарствия, вылившегося в восстание декабристов, второй – на Тушинском поле во время коронации.

– Подумаешь, Николаи! А чем тебе трое Петров лучше? Первый самолично брил бороды и рубил головы, второй, несмотря на юный возраст только и делал, что водку пьянствовал да безобразия нарушал, а третий так и вовсе хотел из России Пруссию сделать.

Михаил с Людмилой – оба историки, оба учились на одном факультете, там же познакомились, а на пятом курсе поженились. И иногда устраивали дискуссии на исторические темы, вроде той, что происходила сейчас. Дискутировали они всерьез, подходя с разных, едва ли не противоположных точек зрения: она с более либеральной, он – с более консервативной. Правда, истины ради, надо сказать, что до драк у них никогда не доходило, но обиды бывали. Несколько раз после таких обид, то он, то она уходили на ночь спать к сыну, Василию.

– Ха! – продолжил дискуссию Михаил. – Головы рубил. Зато города и заводы строил. Россию с колен поднял по-настоящему, не то что нынче, к европейской цивилизации приблизил. Да вон, как сказал Пушкин, окно в Европу прорубил. То бишь, выход в Балтийское море навсегда России обеспечил. А внук его, хоть и вправду пьянствовал и дебоширил в свои юные лета, зато сделал для страны величайшее дело: послал куда подальше всемогущего временщика и самого беспардонного в истории страны казнокрада, светлейшего князя-булочника Алексашку Меншикова, аж в самое Берёзовское захолустье.

– Ха! – в его же стиле ответила Людмила. – И что, избавил страну от казнокрадов? Как воровали в России, так и продолжают воровать. Потому что рыба гниет с головы, а не с шеи. А что касается строительства городов, то вот тебе примеры от Николаев: Романов-на-Мурмане, Новониколаевск, наконец, Николаевск-на-Амуре. А что касается петровского окна, то Николай Первый ведь не окно, а целые ворота открыл для России – на Тихий океан. Да и куда подальше мог послать подданных – не на Урал на поселение, а в сибирскую глушь, на каторгу.

– Тоже мне каторга! Сколько из этой Сибири побегов было! То ли дело сталинский ГУЛАГ. Попробуй сбежать оттуда.

– Эк, куда уже тебя занесло, Романов! Так ты о чем пишешь: о Романовых, или о Сталине?

– Ну, Сталин у меня случайно выскочил, – уже спокойно произнес Михаил. Он сел на диван рядом с женой, обнял ее за плечи и поцеловал ее в щеку. – По аналогии с каторгой царской.

– Так ты пылесосить-то будешь?

– Ну я же сказал, сейчас допишу и займусь.

И вдруг они одновременно вспомнили одну забавную историю, приключившуюся, когда Васе было года три. Он к тому времени все еще любил иногда подержать во рту соску, несмотря на то что родители пытались его от нее отучить окончательно. Даже горчицей ее мазали. Он соску выплевывал, но тут же начинал хныкать, а родители начинали его стыдить: мол, такой большой, а не можешь без соски. Но, если родители не обращали на это хныканье внимание, то добрая бабушка, Людмилина мать, когда брала на выходные внука себе, всегда в таких случаях едва ли не торжественно вручала ему этот предмет, заменитель материнской груди. Когда же Людмила начинала за это ругать мать, та оправдывалась:

– Людочка, но он же очень просит.

На что дочь решительно отвечала:

– А если он у тебя водку попросит, тоже дашь?

– Ну, это ему еще рано, – смеялась мать.

– А это ему уже поздно!

Родители, точнее, скорее, Людмила (Михаилу всегда было немного не до воспитания) с малых лет приучали сына к труду. В том числе, поручали ему пропылесосить в своей комнате. Так вот, как-то раз Вася пылесосил, а тут позвонила Людмилина мать, которая спросила у дочери, привезут ли они на выходные Васеньку.

– Мы бы привезли, да что-то у него нет особенного желания, – ответила Людмила. – Впрочем, на, сама у него спроси.

Она поднесла телефонную трубку пылесосившему ребенку, по дороге сказав:

– Вася, с тобой хочет бабушка поговорить.

Мальчик по-деловому выключил пылесос, взял в руку трубку.

– Привет, Галя, – бабушка сама настаивала на том, чтобы внук называл ее по имени, а не называл бабушкой.

– Здравствуй, мое золотце! Ты как, приедешь сегодня ко мне?

– Сейчас попылесосю и поеду.

Видимо, было плохо слышно, или бабушка захотела услышать это по-своему.

– Соею хочешь? – переспросила она да так громко, что этот вопрос даже услышали Людмила с Михаилом, чем вызвала у обоих взрыв смеха.

После этого каждый раз, когда Василий начинал пылесосить, они вспоминали этот случай и смеялись.

Людмила поднялась, вздохнула.

– Что за мужики у меня? Муж помешан на истории, брат на машине времени, сын часами может в телефоне сидеть.

Усевшись было за стол на прежнее место, Михаил, услышав про машину времени, повернулся к жене:

– Что ты про машину времени сказала, Людочка?

– Да ну тебя! – в ответ махнула рукой Людмила. – Я пошла обед готовить.

2

Сергей Остроумов десять лет назад окончил политехнический университет, а сейчас работал старшим научным сотрудником в НИИ Приборостроения. То есть, это он раньше был приборостроения, а в последние годы, как говорил завлаб этой лаборатории, где и числился Остроумов, институт положил на строение приборы и строил исключительно фигню. Госзаказов практически не было, а если и были, то ничего, кроме улыбок у старых сотрудников, знавших гораздо лучшие времена, они не вызывали. А коммерческие заказы тоже с каждым годом убывали, к счастью, не в геометрической, а пока только в арифметической прогрессии. Руководство института ради выживания, пошло двумя известными в России путями – сокращать штаты (да и у оставшихся сотрудников срезать зарплаты, чтобы обеспечить себе, то бишь, руководству, «золотые парашюты» в случае увольнения с должности), и сдавать освободившиеся помещения в аренду сторонним организациям. Так вот и выживали.

У Сергея появилось много свободного времени, которое он проводил, занимаясь собственным проектом, которому посвятил последние четыре года жизни. Он математически вычислил, построил алгоритм и сделал чертеж одного механизма, который, в случае успеха, принесет ему мировую славу и огромные деньжищи. С запчастями и отдельными механизмами проблем не было – их он подбирал в производственном цехе, составной части НИИ и потихоньку еще пылившем, выполняя заказы.

Разумеется, о своем домашнем хобби Сергей никому не рассказывал, кроме жены, которая было начала упрекать его в том, что он стал ходить налево. Тогда он взял ее под руку и повел направо – аккурат в ту сторону от дома, где стояли вдоль железной дороги выстроившись в шеренгу кирпичные гаражи со вторым (правда, подземным) этажом. Гараж достался Сергею от отца, который держал в нем старенький, но вполне себе ездящий и вылизанный до блеска «Москвич». Сергею даже было стыдно, когда отец садился за руль этого дорожного мастодонта. Сын подсмеивался над отцом по этому поводу, советовал сдать машину в музей антиквариата, а отец злился за это на сына. Но однажды вопрос решился сам собой: «Москвич» как-то во время езды неожиданно заглох и в него сзади на полном ходу впечатался «мерседес». Хозяин «мерседеса» хотел было наброситься на старика Остроумова с кулаками, но, глянув на его машину, лишь засмеялся да рукой махнул. А Остроумову пришлось вызывать эвакуатор и загонять машину в гараж. После этого он пришел домой грязный и злой (как назло, весь тот день дождь поливал землю, словно огородник свои шесть соток из шланга). Даже не переодеваясь, лишь сняв ботинки, он вошел в комнату Сергея и швырнул в сторону кресла, в котором тот сидел, ключи от гаража. Хорошо, Сергей не был обижен реакцией и поймал ключи на лету, а не то, они попали бы ему прямо в лоб.

– На! Радуйся теперь! Нет больше моего оленя. Значит, и гараж мне не нужен.

А через полгода отец с матерью переехали в однушку в ближайшем Подмосковье, освободившуюся после смерти восьмидесятисемилетней матери отца, оставив эту двухкомнатную сыну и его семье – жене с дочерью.

Сергей долго ломал голову, что же ему делать с этим металлоломом. Сначала хотел продать «москвича» на запчасти, чтобы хоть какие-то копейки выручить, да отдать деньги отцу, а потом сообразил: кое-какие части могли бы ему пригодиться для его машины времени. Так он и поступил: разобрал машину, ненужную жестянку сдал в пункт приема металлолома, а остальные части пока разложил по полкам в гараже.

Таким образом, жена Сергея, Лена, убедилась, что муж ей изменяет не с женщиной, а с какой-то непонятной машиной. И пожаловалась на него сначала своей матери, а затем и Людмиле, золовке, жене Михаила.

Сейчас Сергей уже заканчивал работу, осталось только понять, какой проводок соединять с каким, чтобы не только портал телепортации открыть, но и попасть в нужное время в нужное место. Пока он застыл в задумчивости держа в руках два разноцветных проводка с зачищенными концами, раздался неожиданный стук в дверь. Сергей вздрогнул и уронил проводки. В гараже сначала вспыхнул яркий с голубоватым оттенком свет, следом, через несколько мгновений инфракрасное свечение погрузило помещение в пугающий полумрак. Однако вскоре свет от люминесцентной лампы, привинченной к стене позади, восстановился в прежней стадии.

– Что за черт! – выругался Остроумов, направляясь к металлической двери. – Лена, ты, что ли?

За дверью стояли улыбающийся Романов с сыном Василием.

– Привет, Серега! А мы к тебе. Можно?

– Блин! Вы мне чуть все не испортили. Заходите!

Он пропустил их внутрь и тут же, оглянувшись по сторонам, не видел ли их кто, закрыл дверь. Михаил тут же обратил внимание на конструкцию, в некотором роде напоминающую автомобильный мотор, но с большим количеством датчиков и тумблеров, а в самом центре – маленький руль с красной кнопкой посередине. Он локтем толкнул сына и кивнул в сторону конструкции, а сам спросил у Остроумова:

– Это она?

– Кто она? – уточнил Остроумов.

– Да ладно тебе! Мне Людмила рассказала, что ты в гараже делаешь машину времени.

– Значит…

Но что «значит» Остроумов договорить не успел: в этот момент лампа часто замигала, а потом и вовсе погасла, одновременно на приборной доске вспыхнула подсветка. Откуда-то подул ветер и вдруг раздался рык. На дверце большого металлического шкафа в треть стены, на который отец с сыном Романовы даже внимания не обратили, показалось изображение огромного динозавра. Это он и издавал рык, разинув свою зубастую пасть. Даже не понятно было, как такой гигант мог поместиться в относительно небольшом шкафу.

– Пап, это же ти-рекс! Реально! Самый крупный динозавр.

Отец и сын Романовы завороженно уставились на динозавра, а Остроумов после секундного замешательства, во время которого лоб и все лицо его покрылись испариной, тут же бросился к пульту управления и нажал на ту самую красную кнопку на руле. Ветер мгновенно стих, лампа перестала мигать, динозавр исчез все в том же шкафу, будто его и не было.

Еще целую минуту Василий смотрел в ту сторону в ожидании, не появится ли вновь страшный тираннозавр. Но он больше не появлялся.

– Кл-ла-а-ас! – наконец произнес мальчишка и повернулся к Остроумову.

– Дядь Сережа, вы – гений!

– Зря радуешься, Василий! Еще бы пару минут и твой ти-рекс сожрал бы разом всех нас троих и даже не подавился бы, и кости не выплюнул. Слава богу, я успел наладить кнопку сжатия, – Остроумов кивнул на красную кнопку.

– Серьезно, что ли? – не очень поверил шурину Романов.

– Серьезнее не бывает! Я же говорю, что вы мне чуть все не испортили. Да, это машина времени, как вы могли убедиться, но она еще далека от совершенства. Мне осталось понять, как определять место и время телепортации. Как раз этим я и занимался, когда вы меня своим стуком испугали, – Остроумов склонился над конструкцией и снова поочередно брал в руки оголенные на концах проводки, соображая, какой с каким соединить.

– Самое интересное, – продолжал он рассуждать вслух, – что, когда я дернулся во время вашего стука и провода выпали из моих рук, какие-то из них соединились правильно, но вот какие…

– Серега, ты и правда гений. И я уверен, ты сообразишь, что с чем соединить, – Романов пожал руку Остроумову.

– Дядь Сережа, а мы реально сможем телепортироваться?

– Ну, во-первых, тебе никто не даст телепортироваться. Ты еще слишком мал для этого, – Остроумов устало вздохнул, аккуратно обмотал изолентой оголенные концы проводов, вытер руки чистой ветошью и посмотрел на Михаила. – Понимаешь, Мишель, проблема в том, что я пока не могу понять, как управлять датами и местом телепортации. Вы только что видели, что машина, в принципе, уже в рабочем состоянии. Но человек может оказаться хотя бы в том же Юрском периоде и стать легкой добычей первобытных хищников.

Он сел в кресло, расстегнув синий ситцевый рабочий халат. Романовым кивком головы и жестом предложил сесть на стоявший у противоположной стены слегка потертый от времени и промятый кожаный диван.

– И потом, пока еще не готов механизм возврата. А без этого, как вы понимаете, моя машина времени – это билет в один конец. Кстати, чайку или кофейку не желаете? Кофе, правда, растворимый.

Остроумов встал, подошел к стоявшему в углу рядом с тем самым шкафом, небольшому столику, на котором был электрочайник, упаковки чая, жестяная баночка растворимого кофе, пачка сахара-рафинада и коробка конфет. Он проверил, есть ли в чайнике вода, затем включил его и улыбнулся.

– Между прочим, вы зря не обращаете внимания на этот шкафчик. Это и есть лифт для телепортации в момент раскрытия портала.

Он открыл дверцу шкафа и пальцем поманил Михаила.

– Вот, видишь кнопки. Их и нужно будет нажимать, чтобы вернуться назад. Только все равно без пульта управления это не получится. У меня пока не получается их состыковать и синхронизировать, но это, как говорил небезызвестный Карлсон, пустяки, дело житейское. Этим я займусь в самую последнюю очередь. Сейчас главное правильно соединить провода хронометра.

В этот момент вскипел чайник. Остроумов снял с деревянной полки над столом три чашки, а выдвинув ящик стола, достал оттуда чайные ложки.

– Так вам чай или кофе?

– Я бы кофейку тяпнул, а мелкому чай давай.

Некоторое время они пили чай-кофе молча, закусывая конфетами. Наконец Остроумов произнес.

– Кстати, Ленка моя, что ли, растрепалась по поводу машины времени?

– Ну да, мне Людмила так и сказала: мой брательник типа того, – он повертел указательным пальцем у виска. – Ленка все жалуется, что с работы сразу в гараж идет, а не домой.

– Понятно! Просил же, блин, никому не рассказывать.

– Серега, ты хочешь меня обидеть? Я же не кто-то там. Мы же родственники как-никак.

– Слушайте, родственники, вы-то хоть умеете язык за зубами держать? – Остроумов встал, снова застегнул халат на все пуговицы.

– Я – могила, сам знаешь. Мелкий, а ты умеешь язык за зубами держать?

– Пап, вот у меня есть такая тайна, такая тайна. А я ее даже вам с мамой не рассказываю, – Вася обиженно поджал губы.

– Ну, молодец! – погладил его по голове Остроумов. – Только учти – это еще более страшная тайна, чем та, которую ты не рассказываешь родителям. Потому что, если про эту машину узнают, во-первых, у меня ее могут отобрать, а меня самого убить, а, во-вторых, вас с отцом в тюрьму посадят за то, что вовремя не сообщили об этом, куда следует. Понял?

Остроумов произносил все это с самым серьезным выражением лица, и Василий так же серьезно ответил:

– Понял, дядь Сережа.

– Ну, и молодец! А теперь, мужики, не пошли бы вы куда-нибудь отсюда, а? А то уже десятый час, – Остроумов взглянул на часы, – а я еще даже не обедал.

– Ну, бывай, Серёга! – Михаил протянул шурину руку для прощания и вдруг его осенило. – Слушай, когда закончишь, позови меня. У меня идея есть, куда телепортироваться. Тебе же нужен подопытный кролик, не так ли?

– Договорились!

3

Михаил Романов уже давно пытался разрабатывать идеи из серии, что было бы, если бы… Статья о Николаях Романовых как раз и привлекла его тем, что и при одном, и при другом царях у России была возможность установить конституционную монархию. Ну, как в Великобритании или в Швеции. Понятно, что в такой научный журнал, каким был Исторический подобную статью-размышлизм, то есть ненаучную фантастику не приняли бы, поэтому он там только рассуждал на эту тему. А в стол писал другую статью – фантазии на историческую тему. И вдруг эта машина времени. Да если Сереге и в самом деле удастся ее запустить, то он, Михаил, готов стать первым человеком, который отправится в путешествие во времени, чтобы на деле проверить свою теорию. Хотя и понимал, что рисковал жизнью: ведь не известно, чем закончится этот эксперимент. Надо бы поговорить с Сергеем и убедить его установить на хронометре 14 декабря 1825 года – день восстания на Сенатской площади в Петербурге. По сути, это была попытка совершить первую русскую революцию. Революцию дворянскую. Попытка неудачная, но!.. Но вполне возможная.

Подобные же мысли одолевали и Сергея Остроумова. Он уже ясно видел свет в конце тоннеля. В том смысле, что доработка его машины времени близилась к завершению. И уже пора было подумать, в какую сторону, эпоху и местность открывать портал времени. От предчувствия удачи у него даже руки чесались, будто от чесотки. Вот только найти бы добровольца, чтобы испытать машину в деле. И тут он вспомнил о брате своей жены. Что там этот чокнутый историк говорил ему про свою идею?

На этом обоюдном стремлении они и сошлись.

– Люда, я схожу проведаю Ленку. Чего-то она звонила, просила зайти? – Михаил сделал аккуратный заход к жене.

Но у той сегодня было хорошее настроение, она расслаблено сидела в кресле и начинала смотреть по телевизору свой любимый мыльный сериал.

– Сходи. Привет ей и Сережке передавай, – безразлично ответила Людмила.

Романов даже удивился той легкости, с которой он добился согласия жены. Но, с другой стороны, Василий сразу же раскусил трюк отца. Он понял, с какой целью собирается идти к Остроумовым его отец: не зря же случайно обнаружил в углу своей комнаты за креслом собранный отцом походный рюкзак.

Поэтому тут же выскочил из своей комнаты и, в упор глядя на отца, спросил:

– Пап, а можно и я с тобой?

– А ты уроки сделал? – спросила мать.

– Сделал, мамочка, еще полчаса назад.

– Ну, сходи с папой, проведай Ниночку, – разрешила мать.

Нина – это дочь Остроумовых, его двоюродная сестра, учившаяся с ним в одном классе, но уже неделю не ходившая в школу из-за болезни. Но тут воспротивился отец: Василий сегодня был бы как раз некстати.

– И историю прочитал?

– Оба параграфа, – не моргнув глазом, ответил Василий.

– Тогда скажи мне, когда было восстание декабристов?

– Пап, но мы же пока только историю древнего мира проходим, – сконфуженно ответил ребенок.

– Шли бы вы уже скорее, – поторопила их мать. – А то отвлекаете только.

– А, нуда! Прости! Шедевр ведь смотришь.

– Я просто хочу расслабиться, – уже несколько нервно произнесла Людмила.

– Всё, всё, уходим! – поводя пару раз в воздухе ладонью, этим как бы успокаивая жену, Романов вышел в прихожую и направился к двери.

Но уже на выходе его остановил Василий.

– Пап, а ты ничего не забыл взять?

– Чего? – не понял Романов.

– Ну, там в углу в моей комнате.

Романов удивленно посмотрел на сына, улыбнулся и погрозил ему пальцем: мол, смотри у меня.

Затем они оба вошли в маленькую комнату, Михаил поднял рюкзак, а Василий помог его надеть на плечи. И, уже открывая дверь, Михаил крикнул:

– Люд, ну мы пошли!

Людмила ничего не ответила. Михаил захлопнул дверь, а Вася в это же время нажал на кнопку вызова лифта.

Но, когда они подошли к известному им гаражу и постучали, им никто не ответил.

– Хм! Не понял! – озадаченно произнес Михаил.

Он тут же по мобильнику набрал номер шурина, но в ответ было такое же молчание.

– Может, он спит? – предположил Василий.

– Как он может спать, если, во-первых, сейчас день, во-вторых, мы с ним договорились. Вот что, мелкий, ты тут постой с рюкзачком, а я домой к ним сбегаю. Ага?

– Ладно! – недовольно вздохнул Вася.

– Только отсюда ни на шаг. Понял?

– Да понял, понял я, пап.

Михаил почти бегом направился к дому сестры, а Вася, глядя ему вслед, проворчал:

– Куда я с твоим рюкзаком пойду?

Дверь Михаилу открыла Лена.

– Привет, сестричка!

– Ага! Привет! Давно не виделись. Проходи!

– Как дела тут у вас?

– Да какие у нас дела, Миш. Воюю, вот, с Сережкой. Совсем из-за этой дурацкой машинки у нас крыша поехала.

– Ну, зря ты так! Может, у него все получится и его признают гением. Ты еще мужем гордиться будешь. А где он, кстати?

– Ха! Гением! Да в поликлинику я его отправила с Ниной. Выписать ее должны.

– Выписать – это хорошо! Но Серега-то… Мы с ним, понимаешь договорились…

Михаил осекся. Он был сейчас в таком раздражении, что вся операция может сорваться, что чуть не брякнул сестре самое важное.

Елена пошла на кухню, продолжая готовку, Михаил последовал за ней.

– Ну, так бы сразу и говорил, что тебе Сережка нужен, – улыбнулась сестра. – А то, как дела, как дела.

– Да нет, мы с ним договорились встретиться, я ему на мобилу звоню, а он не отвечает. Я даже забеспокоился.

– Ну, значит, он в этот момент в кабинете у врача был, не смог ответить.

– Возможно!

И в этот момент у Михаила зазвонил телефон, он вытащил его из кармана.

– О, о волке обмолвка, а он тут как тут.

– Ну, вот видишь, живой твой Сережка.

– Вообще-то он твой, а не мой. Алло, привет, Серега! Ты где сейчас? Понял. Васька там?.. Ага! Ну и я тоже бегу… А я к тебе домой зашел, тебя ж на месте не было.

Он отключил телефон, посмотрел на сестру.

– Ну, лады, Аленка! Сережка нашелся, я бегу!

– Давай, давай, бегун!

Михаил чмокнул сестру в щеку и подошел к двери. Но не успел он взяться за ручку, как она сама открылась и на пороге появилась Нина с детским рюкзачком за спиной.

– О, Нинусик, привет!

– Здрасьте, дядь Миша, – улыбнулась девочка. Услышав голос дочки, Елена выглянула из кухни.

– Ну что, выписали тебя? – спросил Михаил.

– Ага! Завтра в школу.

– Вот и здорово! А то классная все к Василию пристает, как здоровье Нины, как здоровье Нины.

– Представляю, как у Василия уже язык отсыхать начал, отвечая на этот вопрос, – хохотнула Елена, но Михаил уже закрывал дверь квартиры и ее не слышал.

Сергей вместе с Васей находились в гараже, и когда объявился Михаил, Сергей уже заканчивал подготовку к запуску: проверял датчики, регулировал хронометр, включал и выключал тумблеры, заряжал пейджер обратной связи. Вася внимательно наблюдал за всеми процедурами.

– Надеюсь, у тебя все готово, Серега? – запыхавшийся от бега Михаил влетел в гараж.

– Да, заканчиваю уже.

– Ты даешь! Хотя бы меня предупредил, что в поликлинику поперся.

– Да Ленка пристала, сходи да сходи, мне некогда, я устала, а я за это время обед приготовлю.

– Сколько у нас времени осталось? Портал успеет открыться?

– Еще восемь минут у нас есть, так что успею тебя проинструктировать. Значит так, стой и внимательно слушай…

В этот момент Василий, направившийся к шкафу-лифту, задел пластиковый бутыль с отрезанной верхушкой и на пол пролилось машинное масло, остававшееся там на самом дне.

– Блин! Василий, под ноги-то смотри, когда ходишь, – недовольно проворчал Сергей. – Вон там в углу возьми ветошь и вытри масло, чтобы не растекалось.

– Извините, дядь Сережа. Я сейчас вытру.

– Кстати, Мишель, ты что и его с собой берешь? – кивнул Сергей в сторону мальчишки.

– Ни в коем случае! Ты что! Ты его домой потом отправь и проинструктируй, что матери сказать.

– Обязательно! Так вот, слушай. Для начала, возьми вот пейджер возврата и повербанк. Он полностью заряжен.

– А это еще зачем?

– Мишель, историк ты хренов! В XIX веке электричества еще не было. А если пейджер разрядится, ты как вернуться собираешься?

– Действительно! Не подумал.

– Зато я подумал. Да, и повербанк используй только в крайнем случае для зарядки пейджера. Чтобы раньше времени не разрядился.

– Ну, это уж я соображу.

– Смотри, вот кнопка, это для связи со мной. Можешь нажать, попробуй.

Михаил нажал на кнопку и второй пейджер, встроенный в механизм машины, зазвонил наподобие будильника.

– Вот, видишь? Когда раздастся такой звонок, я пойму, что тебя нужно вытаскивать. Включу портал. Аты после этого нажимай вот на эту кнопку, – Михаил снова нажал на указанную кнопку и его пейджер завибрировал.

– Всё! Это значит, что все готово к телепортации. Луч портала раскроется, главное тебе оказаться под ним.

Пока Остроумов инструктировал Романова, Василий дочиста вытер пол, бросил тряпку в угол, под стол и незаметно остановился у двери шкафа-лифта. Затем также незаметно и тихо открыл дверцу и вошел внутрь, стараясь не дышать.

Остроумов глянул на часы и подошел к пульту управления.

– Все, Мишель. Как говорится, с богом! Пора!

Михаил подошел к шурину, они обнялись, оба были в волнении и даже сквозь одежду чувствовалось, как тело обоих покрывала дрожь. Они пожали друг другу руки, Михаил взял рюкзак и открыл дверь лифта.

– Главное, чтобы у тебя здесь все получилось, Серега.

– А у тебя там! – Остроумов кивнул головой то ли снизу вверх, то ли сверху вниз.

Дверь лифта закрылась. Остроумов включил два тумблера и повернул счетчик хронометра. Тут же люминесцентная лампа часто замигала, а потом и вовсе погасла, одновременно на моторе вспыхнула подсветка. Подул сильный ветер, словно кто-то невидимый включил вентилятор. Затем он нажал на красную кнопку на механизме управления. Ветер тут же стих. Но через несколько секунд вспыхнул яркий с голубоватым оттенком свет, следом, спустя несколько мгновений инфракрасное свечение погрузило помещение в пугающий полумрак. Однако вскоре свет от люминесцентной лампы, привинченной к стене позади, восстановился в прежней стадии. Остроумов оглянулся – Михаила в гараже не было. Значит, телепортация удалась.

Он даже подпрыгнул от радости с выкриком «йес!», и начал потирать вмиг вспотевшие ладони. Получилось! По-лу-чи-лось! В таком радостном возбуждении Остроумов даже не понял, что вместе с отцом исчез и его сын, десятилетний Василий.

Но до мальчишки ли было ему сейчас? Сергей Остроумов оказался на самом верху блаженства: он создал и привел в действие машину времени. Эй, люди вы слышите?

Ма-ши-ну вре-ме-ни!