Kitobni o'qish: «В твоих глазах я сгораю», sahifa 2

Глава 3
Дмитрий

Вера как-то странно смотрела на меня: не то с опаской, не то с интересом. Сестра Алины очень молчаливая и вечно стесняется: из-за этого я всегда чувствую себя неловко, думая о том, что чем-то ее обидел.

Я открыл переднюю дверь и сказал:

– Давай, смелее!

На Вере был красивый сарафан цвета морской волны, который идеально подчеркивал ее голубые глаза. Она была совсем не похожа на свою сестру: большая грудь, тонкая талия и пышные бедра. Вера вечно скрывала их под длинными юбками, что, на мой взгляд, было неправильно. Ее темно-русые волосы были собраны в высокий хвост.

Вера не сразу села в машину. Вначале осмотрела салон, а потом уселась на сиденье. Захлопнув дверь, я перебежал к водительскому месту. В Москве стояла солнечная и жаркая погода, поэтому салон успел нагреться. Заведя машину и пристегнувшись, я снова посмотрел на Веру и произнес:

– Куда вы хотите отправиться сегодня, путник?

Она в недоумении посмотрела на меня, будто бы я рассказал ей теорию о черных дырах Хокинга.

«Она шуток не понимает?» – подумал я и закусил губу. Или это я слишком активно пытаюсь поднять ей настроение?

– Даже не знаю, – буркнула Вера и отвернулась к окну.

– Ты не голодна? – спросил я, выруливая с парковки на дорогу.

– Нет, – сказала Вера, вжавшись в сиденье.

Я включил музыку и кондиционер. Холодный воздух постепенно заполнял машину, заставляя забыть о жаре. Из колонок играло радио «Европа Плюс», какой-то чарт популярных песен.

– Если ты хочешь, мы можем вначале заехать домой, а потом устроить экскурсию, – сказал я, перестраиваясь в соседний ряд, где было меньше машин.

– Да, можно, – застенчиво ответила Вера.

– Эй! Точно все в порядке?

Я взглянул в ее голубые глаза. Она смотрела на меня исподлобья. Что ж это за взгляд?.. Светофор показывал красный свет, и я остановился.

И все-таки они безумно разные с сестрой. От Веры исходит какое-то девичье очарование, в отличие от строгой Алины. Моя невеста всегда знает, чего хочет. Это и подкупило меня с первого дня нашего знакомства. Но Вера… Полная ее противоположность. Моя мама назвала бы ее кисейной барышней, только дыхнешь, и в обморок упадет. Но… что-то в ней меня пленило, и это было не любопытство. Быть может, я просто-напросто взбесился, когда увидел, как на Веру кинулся тот негодяй? Или же… это осознание, что на мои плечи легла огромная ответственность за сестру Алины?

Я резко отвел взгляд, чтобы собраться с мыслями. Как развеселить Веру, чем занять до того момента, когда приедет Алина? Перед отъездом она мне сказала: «Ну погуляй с ней, покажи Москву, где-нибудь перекусите. В конце концов, своди ее в зоопарк. Она еще ребенок».

«Ага, как же, ребенок», – подумал я, вновь украдкой посмотрев на Веру. Быть может, для Алины она всегда останется ребенком, но… в моих глазах она уже взрослая девочка.

Да и выбора у меня нет. Вдавив педаль газа в пол, я тронулся чуть быстрее, чем ехал ранее. Москва полностью стояла в сторону центра. Вера тоскливо смотрела в окно, а я, как придурок, думал: как ее развеселить? Не слишком ли она перепугалась, когда приключилась эта канитель с ней на вокзале? Можно ли об этом говорить с Алиной или лучше умолчать?

И даже любимые песни не расслабляли меня. Я ощущал какое-то напряжение между нами и понимал, что веду себя как минимум странно. Я выехал на проспект Мира. Дорога оказалась свободной в сторону ВДНХ, поэтому я смело сказал первое, что, на мой взгляд, было логичным:

– Давай сейчас заедем домой, ты расположишься, а после займемся, чем ты захочешь.

Вера лишь что-то промычала в ответ.

Мне показалось или ей действительно неуютно со мной находиться? Но, почему? Эти мысли не давали мне покоя. Я покрепче обхватил руль и стал тихонько напевать песню. Вера, наконец, прервала молчание, спросив:

– А вы далеко живете от центра?

– Не особо, мы живем на «ВДНХ».

Вера замолчала, а после с дрожью в голосе спросила:

– А это что такое?

– Так называется станция метро. Мы живем чуть дальше, ближе к парку.

– Там есть парк?

– Да, – я улыбнулся ей самой ослепительной улыбкой. – Он очень красивый по вечерам!

– Здорово, – произнесла Вера, улыбнувшись кончиками губ. На ее щеках появились маленькие кокетливые ямочки.

«Точно ребенок», – подумал про себя и свернул на улицу, что вела к нашему дому. Молчание меня напрягало, и мне казалось, что я чем-то обидел Веру, хотя, по правде говоря, ничего такого я не сделал. Поэтому, чтобы как-то начать общение, я поинтересовался:

– Как добралась?

Вера начала теребить подол своего сарафана. Ее что-то терзало, но что… Я не знал.

– Неплохо, – выдохнула она наконец-то. – Не считая того, что произошло…

– Где ты его подцепила?

Не услышав ответа, я понял, что сказал что-то не то. Точнее, не так выразился. Укол совести пронзил сердце, и я решил сразу же исправить ситуацию:

– Ну… то есть как так вышло?

Вера облизала пересохшие губы и едва слышно ответила:

– Я сидела в вагоне и читала книгу, когда ко мне… ну… то есть…

Я понял, что ей сложно даются свежие воспоминания после такого происшествия, поэтому помог ей:

– Он к тебе начал приставать?

– Да, – кивнула Вера.

– А что было дальше?

– Он подсел ко мне… начал приставать, потом…

Очередной тяжелый вздох Веры ранил меня сильнее, чем вся эта ситуация. Ну что же она так мучается? Ну как ей помочь?

– Потом пришли проводник и охранник. Парень крикнул мне, что разберется со мной, как приедем на конечную… собственно…

– А потом случилось то, что я видел?

– Да…

Ее тихое «да» настолько неуверенно сорвалось с ее губ, что я поежился.

– Ну, самое главное… – с облегчением вздохнул я, – что сейчас с тобой все в порядке!

– Спасибо, – добавила Вера, не поднимая глаз.

Я усмехнулся:

– Всегда пожалуйста.

Минут десять мы ехали молча. Вера, по всей видимости, еще не могла адаптироваться к новому повороту ее жизни, а у меня никак не получалось подобрать такие слова, которые хоть как-то разогнали бы неловкое молчание.

Подъехав к дому и заглушив мотор, я нарочито бодро сказал:

– Ну, вот мы и приехали. Выходим!

Но Вера продолжала сидеть, внимательно глядя в окно, будто бы боялась выйти из машины. Я вышел из машины, наклонился к окошку Веры и спросил:

– Ты тут решила остаться?

– А?.. Нет, – Вера вздрогнула от моего вопроса и поспешила открыть дверцу.

Достав из багажника чемодан, я увидел любопытную картинку: растерянная Вера стояла у машины и оглядывалась по сторонам. Ветер слегка ворошил ее волосы, раздувал юбку сарафана.

Я помнил Веру совсем крошкой. Будто бы только вчера подарил ей игрушку – не то мышонка, не то котенка. Она засмеялась и сказала спасибо. А спустя шесть лет из нее выросла прекрасная девушка, что стоит сейчас передо мной.

Она красивая. И я ловлю себя на мысли, что она куда красивее, чем Алина. Но…

Голос Веры привел меня в чувство.

– Пойдем в дом? – произнесла она, слегка выгнув бровь. Сложила руки в замок перед собой и улыбнулась.

Я помотал головой, закрыв рот. «Надеюсь, она этого не заметила», – подумал про себя, и мы зашли в подъезд.

В лифте мы ехали молча. Вера опустила взгляд, а я, ничего не придумав, стал смотреться в зеркало. И вот что мне теперь делать с этим молчаливым ребенком целый день?

Глава 4
Вера

Дима любезно открыл передо мной дверь и сказал:

– Заходи!

Переступив порог, я оглянулась по сторонам.

Квартира, в которой жили Алина с Димой, была огромной. Светлой, оформленной в очень изящном стиле. В дизайне присутствовали три цвета: бежевый, зеленый и коричневый.

– Вот ты и тут! – воскликнул Дима, разуваясь и кладя ключи на высокий узкий комод. – Пойдем, покажу твою комнату!

Он взял чемодан, дав мне время разуться. Я осматривала помещение, все еще удивляясь тому, насколько это красивая квартира. Кухня и санузел были слева. Кухня переходила в большую гостиную. Справа был коридор, в конце него – еще один санузел, а напротив друг друга – две двери. Дима свернул в левую дверь, и я осторожно ступила за ним.

Большая комната, светлая и просторная, встретила меня распростертыми объятиями. Шкаф-купе с огромным зеркалом, широкая кровать, комод с телевизором, туалетный столик с зеркалом. Здесь было все необходимое. Дима внес мой чемодан.

– Как тебе? – спросил Дима, упершись руками в бока. Его поза напомнила мне позу сахарницы, от чего я невольно хихикнула.

– Она потрясающая! – сказала я, оглядывая каждый сантиметр комнаты.

– Напротив твоей – наша комната, – произнес Дима, указывая на другую дверь. – В квартире два санузла, один вот тут, другой – около кухни.

У меня складывалось ощущение, что он прекрасный риелтор, который хочет продать мне квартиру.

Дима повел меня за собой в их комнату. И тут я охнула от красоты.

Стильно, дерзко, ничего лишнего.

Также три цвета: бежевый, темно-коричневый, зеленый. Огромная кровать на мини-подиуме будто бы стояла на деревянных подставках, шкаф-купе, узкая книжная полка, балкон с двумя креслами. Два комода и маленький рабочий стол, на котором стоял ноутбук.

Я еще раз взглянула на кровать и нервно сглотнула, представив, как Дима… Нет, хватит об этом думать. Нужно помнить слова мамы.

Любовь любит тишину.

Мы проследовали дальше и вошли в гостиную. Она мало того что переходила в кухню, так еще имела небольшой закуток. В гостиной стоял диван, журнальный столик и большой телевизор с приставками. А дальше я увидела маленькую дверь.

– Вот тут моя рабочая зона, – сказал Дима, приглашая меня в его рабочий кабинет.

Два больших монитора красовались на столе, рядом – компьютерный стул. А еще какой-то стеллаж, заполненный бумагами.

– И кем ты работаешь? – с опаской спросила я.

– Графический дизайнер.

– То есть… ты что-то рисуешь на компьютере?

– На планшете, – улыбнулся он.

«Черт! Какая же у него крутая улыбка!» – подумала я и, отвернувшись, вышла в гостиную.

Тягучий ком горечи застрял в горле, я едва его сумела проглотить, чтобы привести себя в порядок, я похлопала ладонями по щекам, тряхнула головой.

Дима, кажется, этого не заметил или сделал вид, что не заметил. Просто продолжил экскурсию по квартире – привел меня на кухню.

Кухня была огромной, с красивой барной стойкой.

– Это кухня, – объявил Дима, остановившись около плиты.

– Очень впечатляет…

– Вот такая квартира.

– Очень классно! – сказала я. – Стильно, уютно… – повернулась обратно к Диме и увидела, как он стоит, опершись рукой о дверной косяк.

– Ну, Алина считает иначе. – Его кривая ухмылка и этот взгляд исподлобья… Я чувствую, как из-под ног уходит земля.

Только дыши, Вера, только дыши…

– Она всегда была упрямой, – подметила я, снова развернулась, прижав ладони к щекам и придумывая какую-то отговорку, чтобы скрыть свой румянец. – Я переоденусь, ладно?

– Конечно! – уже на полпути к своей комнате услышала я.

Влетев в комнату, закрыла дверь.

Сердце бешено бьется в груди.

Ноги подкашиваются.

Сажусь на кровать. Чувствую, как стало жарко и душно.

Горло что-то сковывает.

«Просто я перенервничала, ведь так? Или нет? Мне ни в коем случае нельзя проявлять к нему какие-то эмоции, нельзя показывать чувства. Иначе… Нет, я не хочу думать об этом».

Открываю чемодан и раскладываю вещи. Что-то вешаю в шкаф. Понимаю, что долго копошиться не стоит, потому что меня ждут, поэтому решаю, что стоит надеть другое платье – черное в мелкий белый горошек. Погода обещает быть жаркой, и, чтобы уж совсем не сгорать от всего свалившегося на мою голову, лучше перестраховаться…

Пока натягивала платье на себя, услышала какой-то шорох. Застегнув молнию на спине, я вытащила босоножки, взяла их в руку и, прихватив мини-сумочку, подошла к двери. Послышался отдаленный голос Димы. Я тихо открыла дверь. Он с кем-то говорил то ли в гостиной, то ли на кухне. Я медленно вышла из комнаты.

– Алин, я не знаю, что с ней делать! – говорил Дима полушепотом.

В трубке что-то говорила сестра.

– Слушай, я не нянька ей. Она взрослая девушка и… Алин! Это, в конце концов, твоя сестра, Господи Боже! Я не могу нянчиться с ней всю неделю, потому что у тебя важная подготовка…

Нянчиться. Вот так вот, значит?

Я в его глазах ребенок.

Просто обычный ребенок, которого скинули, чтобы освободить себе время.

Что ж.

Раз я ребенок, так даже легче.

Теперь я хотя бы знаю, что он думает обо мне.

Глава 5
Дмитрий

Алина меня взбесила. Могла хотя бы сказать, что нравится ее сестре, чтобы мне было легче занять ее каким-то делом.

Я тяжело вздохнул.

Взглянул на часы. Было около девяти утра. Направился к комнате Веры. Дверь была слегка приоткрыта.

Набрал воздуха в легкие, чтобы хоть как-то собраться с мыслями, и, постучавшись, спросил:

– Вера, ты готова?

– Да, – сухо сказала она.

Я открыл дверь и вошел.

Этот «ребенок» сидел на кровати и что-то неустанно набирал на экране телефона. Из-за спины увидел лапку мягкой игрушки, которая торчала из портфеля.

Неужели она до сих пор хранит эту игрушку?

– Это та самая игрушка, которую я тебе подарил? – не удержавшись, спросил я.

Вера испуганно подняла глаза. Ее щеки зарумянились. Она демонстративно повернула голову влево, чтобы посмотреть на игрушку, и вполголоса ответила:

– Да, а что такого?

Ее голубые глаза смотрели на меня с непониманием. Ответ был настолько резким, что я немного замешкался. Стоял, как дурак, сложив руки на груди.

– Ну, ты… это… – почесав затылок, я продолжил, – пойдем, парк покажу.

– Хорошо, я сейчас, – сказала она и снова уткнулась в телефон.

Хотел было что-то сказать, но молча развернулся и пошел на кухню.

Зачем ей игрушка, которую я подарил ей черт знает сколько лет назад?

Я думал об этом, пока наливал ледяную воду в стакан. Мне было не совсем ясно, зачем Вера притащила ее с собой, ведь… Ей восемнадцать лет. Она уже взрослая девушка, которой уж явно думать не об игрушках.

– Наверно, это просто талисман? – сказал я еле слышно и хотел было сделать глоток воды, как сзади послышалось:

– Да, талисман. И что?

Я от испуга выплюнул всю воду обратно:

– Господи, Вера! Ты чего так подкрадываешься?

– Ты просто не слышал, – сказала она, окинув меня презрительным взглядом. – Полотенце дать?

– Не надо.

Вера стояла и смотрела на меня так, будто бы я сделал что-то мерзкое. Ее глаза, как льдины, были холодны и безразличны.

Меня даже передернуло от всего этого.

Я громко вздохнул и, заметив, что футболка намокла, цокнул языком.

– Я сейчас, – и направился в комнату, чувствуя на себе взгляд Веры.

И как из милого ребенка она стала вот такой… холодной? То она молчит, создавая такую неловкость, что мне, повидавшему много в этой жизни, становится неуютно. То она подкрадывается сзади и пытается язвить.

Вынув из комода чистую футболку, я быстро переоделся, а эту оставил лежать на кровати, чтобы высохла.

Пошел обратно на кухню и увидел, как Вера стирает со стола тряпочкой остатки воды.

– Вер, да я сам убрал бы.

– Мне несложно, – сказала она, не оборачиваясь.

Закончив, она одернула платье и, взяв свои босоножки, произнесла:

– Идем?

– Да.

Она демонстративно, точно белый лебедь, выплыла в прихожую и надела босоножки.

Я смотрю на все это и думаю про себя: то ли я не выспался, то ли Вера еще та штучка, которой палец в рот не клади. Как уснувший вулкан, она может взорваться и окатить, господи боже, шквалом эмоций – если вдруг что-то будет сказано не так, как ей нравится.

Выйдя из подъезда, мы окунулись в прогретый до тридцати градусов московский воздух. Мне казалось, что даже богатая шевелюра листвы не спасает асфальт от жгучего солнца.

Вера рассматривала огромные дома, внимательно изучая все, что ей попадалось на глаза.

– Практически ничем не отличаются они от других городов, – вдруг промолвила она, увидев очередной девятиэтажный дом.

– Архитектура в России везде одинаковая. Строили же давно.

– Ага.

Я сунул руки в карманы и медленно пошел в сторону метро.

– А мы что, не на машине? – воскликнула Вера, догнав меня.

– Конечно, нет, – ответил я ей, усмехнувшись. – Тут рукой подать до парка!

– А, ясно…

Мы прошли через подземный переход.

Солнце пекло так сильно, что я огорчился, что не взял с собой кепку. Люди лениво куда-то шли, некоторые продавали какие-то мелочи, зазывая к себе. Вера все внимательно оглядывала, однако старалась не отставать от меня. Выйдя к Музею космонавтики, она ахнула:

– Вот это да!

– Это Музей космонавтики.

– Как красиво! – Задрав голову вверх, она щурилась от палящего солнца, стараясь прикрыть ладонью глаза. – И сколько он в высоту?

– Не знаю, – улыбнулся ей в ответ. – Знаю, что он был открыт к двадцатилетию полета Юрия Гагарина в космос.

– Это же тысяча девятьсот восемьдесят первый год?

Ее познания в истории меня удивили. Я бы даже сказал, ошарашили!

Я редко встречаю в нынешнее время людей, которые любят историю или хотя бы ее знают. Но чтобы этот человек был еще и девушкой – это полнейшее комбо. Алина, в отличие от Веры, не любила историю и вечно пыталась выехать на мне, то и дело просила, чтобы я ей помог.

Если мы еще кое-как что-то запоминали в школах, то сейчас молодежь и вовсе учиться не хочет. Хотя… Чему я удивляюсь, если Вера – отличница?

– Любишь историю? – Я понял, что задал абсурдный вопрос, но деваться было некуда.

– Нет, просто нравится читать о космосе.

– Хокинг?

– Теория черных дыр. – Повернув ко мне голову, Вера расплылась в нежной улыбке. А она не так глупа, как кажется на первый взгляд. Я всегда думал, что Вера – глупая. Кажется, поначалу, как во всех знакомствах, она стеснялась, была робкой, прощупывала почву, а теперь, когда более-менее мы наладили контакт, она стала… собой?

Неплохо. Что ж. Надеюсь, мне не будет сложно ее развлекать, пока Алина, как всегда, решает кучу дел, строя свою карьеру.

– Пойдем, нам в парк. А он находится дальше.

– А туда можно как-то попасть? – перебив, Вера указала рукой на музей.

– Да.

– Он сейчас работает?

– Он открывается в десять утра, – твердо сказал я, давая ей понять, что мне не особо хочется идти в музей.

– Ладно, – мне показалось, что Вера поняла меня с полуслова, – заглянем потом.

– Ну, если хочешь, то можем зайти. Время уже подходящее.

– Нет, – отрицательно мотнув головой, ответила Вера. – Потом так потом.

Мы двинулись вдоль пешеходной дороги и, выйдя на площадь перед парком ВДНХ, она второй раз охнула:

– Как тут красиво!

Вера вынула телефон и стала снимать не то фото, не то видео. Я медленно шагал позади, чтобы дать ей насладиться радостным моментом. Закончив с фотовидеосъемкой, мы вошли в парк.

– Ты телефон далеко не убирай, – ехидно сказал я.

Но Вера лишь улыбнулась в ответ, парировав:

– Мой разрядится, возьму твой!

– А вот это уже наглость.

– Мне Алина сказала, что ты сегодня меня развлекаешь. И я могу просить все-е-е-е-е, – певуче произнесла она, – что пожелаю!

Я развернулся к ней лицом, шагая спиной. Вера улыбалась. Кажется, сегодня был самый счастливый день в ее жизни. И не знаю почему, но мне самому хотелось улыбаться от улыбки Веры.

Что это со мной?

– Будь осторожна со своими желаниями, – сказал я ей и подмигнул. Но Вера не растерялась, щелкнула меня на камеру телефона и сказала:

– Будешь плохим джинном, попрошу Алину заменить тебя! – и, показав язык, уверенно зашагала вперед.

«Вот мелкая засранка!» – подумал я про себя. Ее платье развевалось на ветру, а волосы, собранные в хвост, медленно раскачивались из стороны в сторону. Вера фотографировала, снимала видео, а я, как старый пес, плелся сзади.

Пока я шел за ней, Вера уже что-то увидела и воскликнула:

– Дим! Я хочу сахарную вату!

Я вздохнул и лишь смотрел вслед, как Вера вприпрыжку подошла к киоску.

Спасибо, Алина, что подкинула работенку.

Глава 6
Вера

Большую часть дня мы гуляли по ВДНХ. Дима ходил за мной, выполнял любые прихоти: сахарная вата, жареные каштаны, поездка на пони. Мы зашли перекусить в какой-то ресторан. Я была ужасно голодна, да и Дима тоже. Жара нас вымотала до усталости в ногах и гудения в голове.

Наевшись до отвала, мы еще минут двадцать сидели и разговаривали на разные темы.

– Ну что, пойдем домой? – сказал Дима, расплачиваясь за обед.

Я протянула ему тысячу рублей, потому что в уме подсчитывала, на сколько заказала еды. Парень косо взглянул на меня:

– Убери!

– Нет, пополам.

– Я сказал «убери», – тембр его голоса стал жестче. Дима достал карту и приложил ее к терминалу. – Запомни, Вера, раз и навсегда: это нормально, что мужчина оплачивает обед, ужин, завтрак или что-то другое, что хочет женщина.

Я поджала губы и съежилась на стуле. Ветерок обдувал мои плечи, ерошил волосы, и благодаря ему я почувствовала, что не покраснела.

В чем-то Дима был прав. Однако я не хотела себя чувствовать обузой, внезапно свалившейся на их с Алиной головы.

– Спасибо, – тихо произнесла я.

– Все, пойдем домой. В такую жару никто не гуляет. – Дима встал из-за стола, и мы выдвинулись в сторону дома. Палящее солнце заставляло Москву купаться в духоте, люди сидели у фонтана «Дружба народов» и мочили ноги.

– Пойдем посидим у фонтана?

– Вер, на улице очень жарко.

Но я его не послушала и побежала к фонтану. Раз он думает, что я ребенок, значит, нужно вести себя подобающим образом!

Прохладная вода манила меня. Сняв босоножки, я уселась на край фонтана. Прохладная вода ласкала и успокаивала ноги, которые гудели от долгой прогулки.

– Вера, ей-богу, как ребенок! – Дима уселся рядом, положив руки на колени.

– А чем плохо быть ребенком?

– Тем, что ты становишься безответственной.

– Быть может, ты просто забыл, каково это?

От яркого солнца я не могла внимательно разглядеть глаза Димы. Однако он, кажется, прекрасно видел меня.

– А если я не хочу?

– А я думаю, ты боишься. – Я отвернулась и, покачивая ногами в прохладной воде, ждала его ответа.

– Милочка, у вас ошибочное мнение.

– На что поспорим?

– Я не буду с тобой спорить. – Дима отвернул голову, потянувшись руками вперед.

– Или боишься? – Я легонько обрызгала его водой.

– Так, ну все. Ты сейчас получишь! – сурово, хоть и шутливо, нахмурился Дима.

Ничего не ответив, я улыбнулась ему. Сегодня я жаждала шкодить и проказничать. Утяну с собой этого хмурого мужчину, который весь день фыркает, в воду.

Да. Так и сделаю! Точно!

Еще раз я обрызгала его водой.

– Вера, прекращай!

– Не хочу! – воскликнула я. – Давай же! Это весело!

Дима минуту молча смотрел на меня. Его взгляд обжигал мое сердце. Сердитый, угрюмый, но… Мне хотелось прикоснуться к его лицу, провести кончиками пальцем по каждой клеточке тела. По каждому изгибу. В лучах солнца его глаза, казалось, светятся изнутри изумрудным цветом. А улыбка…

– Ты же жалеть об этом будешь!

– Это ты так думаешь! – Показав язык, я обрызгала его сильней.

– Ну, держись! – Дима снял обувь, поставил на асфальт. Зачерпнув ладонями воду, он кинул ее в меня. Я засмеялась от того, что победила этого ворчуна! Потом я обрызгала его, потом он меня снова.

– Все, Вера, прекрати! – сказал он, остановившись.

– А слово «стоп» знаешь?

Усевшись на парапет фонтана, Дима подсел рядом и сдавил мои руки, прошептав на ухо:

– Сейчас в детскую комнату пойдешь в углу стоять.

Я залилась смехом. Какой же он смешной! Или… или мне так кажется?

Но в то же время я понимала, что это первое его прикосновение ко мне.

И оно… чрезвычайно трепетное.

Оно отдается эхом в моей груди.

То ли от солнца, то ли от его прикосновений я задыхаюсь.

– Не-а, – процедив сквозь зубы, попыталась выкрутиться из его объятий, хотя… Хотя призналась сама себе, что внутри не хотела, чтобы он меня отпускал.

Ни сейчас.

Ни потом.

Дима отпустил меня, стряхивая со своих волос воду:

– Пошли домой, а то уже слишком печет.

– Ладно, ты победил!! – Надев босоножки и встав, я почувствовала, что у меня кружится голова, а в глазах потемнело.

Дыхание сбивается так, будто бы я бежала кросс.

Ощущаю на своем теле жгучие лучи солнца.

Сложно дышать.

Звуки раздаются за призрачной пеленой.

Последнее, что я вижу и слышу, как Дима кричит, притянув меня к себе:

– Вера!