Kitobni o'qish: «Алексей Васин. Книга о бойце невидимого фронта»

Shrift:

Верность Родине и поэзии

Поэты, решающиеся в наше время замахнуться на жанр поэмы, вызывают у меня восхищение. Ведь поэмы сейчас, мягко говоря, не в моде. Поэма Василия Ловчикова «Алексей Васин» возвращает нас к лучшим образцам поэм, коими так славна была литература советского периода. И совершенно неудивительно, что она дала название всей его книги из серии «101 поэт XXI века».

Она помещена в начале. Ловчиков не боится сразу погрузить читателя в немалый объём, зная, что внутренний сюжет никого не оставит равнодушным.

В фильмах, книгах и газетах
Про разведчика, порой,
Много выдумок и бреда
Льётся мутною рекой.
То представят Джеймсом Бондом,
Кто дурачить всех готов,
То предатель, скрывшись в Лондон,
Выльет море лживых слов,
Что сам дьявол постыдится
Руку воину подать.
Да, он воин! За границей
Призван службу исполнять.
Мир кругом, сады в расцвете,
Люди славят труд, любовь.
За крупинки счастья эти
Он ведёт незримый бой.

Как вы наверняка догадались по этим строкам, поэма Ловчикова посвящена разведчикам. Вот уж, казалось бы, не поэтичная тема! Но автор находит ходы, для того чтобы поместить судьбу бойца невидимого фронта в стихотворный размер. Иногда описательный характер некоторых строф выглядит чересчур простодушным, но в этом простодушии заложена бездна художественной силы и правды. Поэма написана от первого лица, и потому особенно достоверна. Автор перевоплощается в героя стопроцентно, и некая хитреца тона у него от Твардовского, а изумительная легкая повествовательность от Михалкова и Маршака.

С утра дымится стружкою
Октановый бензин,
Разделавшись с наружкою,
На встречу мчусь один.
Возникли с другом сложности:
Хотел завербовать,
А Центр его возможности
Потребовал узнать.

По мере развития действия поэмы образ главного героя возрастает до былинного богатыря, обобщается, это уже не история одного человека, а история целого профессионального сообщества, что трудится не щадя живота своего ради Отечества.

Ради Отечества пишет и живёт русский поэт Василий Ловчиков.

В книге немало текстов, имеющих подзаголвок «Песня». Это не случайно. Вспоминается Семён Гудзенко: «Когда на смерть идут – поют». Поэзия для Ловчикова – это смертный бой за русское слово. Альков, салон – не для него. Он вбирает в себя весь простор русской мысли. Он знает цену всему и органически не способен продешевить.

Предо мной курган Мамаев –
Сталинградской битве гимн,
Здесь скорбим и прославляем
Тех, кто подвигом своим
Спесь фашистов охладили,
Надломив их зла хребет,
Так, что впредь они забыли
Хмель разбойничьих побед.

Последняя строка – эталон образности. Её эмоциональная парадигма не терпит никакой двусмысленности.

Ловчиков вообще нередко обращается к событиям Великой Отечественной войны. Он видит гражданский долг поэзии в том, чтобы воздать подвигу, рассказать о нём убедительно и весомо:

Штурм отражен, но нас осталось двое,
А немцы рвутся вновь атаковать:
Не собирались мерзнуть под Москвою,
Мечтали в ней победный год встречать.
Их прыть блицкрига мы сорвать сумели,
Но не настало время ликовать –
В метелью запорошенной постели
Уснувших вечным сном не сосчитать!

На лингвистическом уровне Ловчиков работает весьма точно, с большой филологической выучкой. Каждый его катрен крепко спаян с другим, и вместе они составляет единое и неделимое целое смысла и духа. Целительную песенность ритма он сочетает с точностью и естественностью слов, очевидную сюжетность с умелыми сравнениями и метафорами. Он чувствует движение строки к рифме и то, как прекрасна эта рифма, если к ней от начала устремляется и смысловая, и формальная составляющая. Он не чурается памфлетности, политических подоплёк, его подлинная природная поэтичность перемалывает всё это на эстетическом уровне, заставляет непоэтичные изначально детали окрашиваться другим цветом, обретать иные ракурсы.

Мы долг союзника исполнить поспешили,
И даже тяжких ран своих не залечив,
По просьбе США войска Японии крушили,
Её господства над союзником лишив.
Что супермены не смогли решить за годы,
За месяцы сумел достичь Иван,
В ответ творцами благородства и свободы
Ему урок, увы, весьма жестокий дан.

Во второй половине книги Ловчиков дарит нам цикл сонетов. И здесь мы видим совсем другого поэта. Прекрасная многогранность.

Ловчиков демонстрирует нам свой лирический дар в одной из самых сложных поэтических форм. Для него сонет – это возможность настроить читателя на созерцательный философский лад. Он выступает в роли мудреца, ищущего связи между природой и человеком, между эмоцией и разумом.

Сонеты вполне логично приводят нас к последней в книге поэме «Гений и судьба». Она посвящена Пушкину, его судьбе, его противостоянию миру и его же с миром удивительному ладу. Василий Ловчиков использует так называемую онегинскую строфу, и в этом нет ни грамма подражательности. «Гений и судьба» подводит своеобразный итог размышлениям автора о том, как всё же сделать мир лучше, как избежать катаклизмов и трагедий. Вывод его прост: если в центре мира фигура поэта – зло непременно отступит. А верность в любви к Родине искупит любы грехи.

Максим Замшев, главный редактор «Литературной газеты», президент Академии поэзии

Предисловие

О разведке и разведчиках написаны документальные и художественные книги, поставлены кинофильмы. Освещается в них профессиональная работа разведчика в стране противника (или вероятного противника) под чужой фамилией и под прикрытием гражданина другого государства. Такие разведчики проникают к месту ведения разведработы, нарушая законы страны пребывания. Их называют разведчиками нелегалами. Это известные сегодня военные разведчики Рихард Зорге, Маневич, Шандор Радо, Мрачковский и другие.

Другая категория разведчиков работает в государственных учреждениях и частных предприятиях своей страны, аккредитованных за рубежом, то есть – под официальным прикрытием. Они, с момента появления в стране вероятного противника, сразу же становятся объектом внимания местной контрразведки. О таких разведчиках также написаны книги, причем нередко сотрудниками противоборствующих спецслужб, и сняты как художественные, так и документальные кинофильмы.

Предлагаемая читателю книга «Через грань провала» – это попытка отразить трудную, но романтическую боевую работу разведчика под официальным прикрытием. Причем в поэтической форме.

Прошло время оголтелого охаивания сотрудников разведки, когда им приписывали несвойственные для них дела. В реальности, нередко рискуя своей жизнью даже в мирное время, они отстаивают интересы нашей Родины на «невидимом фронте», и их главной задачей было и остаётся: не просмотреть внезапного нападения на наше Отечество и оградить от внешних угроз мирный труд наших соотечественников.

Во вступительной части книги «Через грань провала» автор разъясняет читателю цель её написания, а в десяти последующих поэмах описывается конкретный труд профессионала. В заключение автор говорит о возможности новой встречи с главным героем…

В лице главного героя читатель видит хорошо подготовленного профессионала, любящего свое дело, тоскующего по Родине, заботящегося о своих коллегах и их разведывательном труде. Автор показывает на примере нашего героя те личные качества, которые присущи людям этой сложной профессии…

Думается, что правоту описанных забот бойца невидимого фронта по достоинству оценят и профессионалы. Книга читается легко и может стать хорошим советчиком тем, кто проявляет интерес к профессии разведчика, кто хотел бы посвятить себя этой работе…

Поздравляя автора с удачным началом в воспевании деяний военных разведчиков в стихотворной форме, профессионалы и читатели надеются, что о главном герое ещё не написана последняя страница. Можно пожелать Василию Ловчикову дальнейших успехов в описании сложного и почётного труда наших разведчиков.

Анатолий Максимов, Капитан 1 ранга в отставке, ветеран внешней разведки, автор книги из сериала «Рассекреченные жизни»: «Операция “Турнир” (Записки чернорабочего разведки)»

О разведке с юмором и серьёзно

Судьбы прекрасней в мире нет:
Разведчик, педагог, поэт!

Василий Ловчиков

Без права на ошибку

Мир над страной, и люди миру рады,
В геройство превратился мирный труд,
За результаты – Родины награды
Тем, кто усердно пляшут, пашут, жнут!
Но, примеряя доблесть к результату,
Нельзя её лишь к поту низводить,
Тогда в чём мерка подвигу солдата,
Что до победы не сумел дожить?

Средь павших есть, что смело в бой ходили,
Усильем воли побеждая страх,
Но результат – победу – не добыли,
Поймав свинец на разных рубежах.
Геройство там – где напряженье с риском,
Не только там, где напряженья пресс, –
Волам за то не ставят обелисков,
Что весь свой век с ярмом наперевес.

Разгар страды, шофёр припал к баранке,
Весь – напряженье, не смыкает глаз;
Штангист подходит к неподъёмной штанге –
Престиж страны в его руках сейчас!
Усилье воли, цель достиг и – Слава!
А не достиг – всего лишь не герой;
Но есть и так – на промахи нет права:
Ошибка – смерть, а выжил – будь собой.

Канатоходец сверху, без страховки,
И альпинист, играющий с судьбой,
Да и шофёр в военной обстановке:
Нагрузка та же, только риск другой!
Чтобы с каната не упасть в движеньи,
Проверь его и научись ходить,
Но и тогда: и риск, и напряженье,
Научно – «стресс» – с тобою будут жить.

А как же быть, когда канат загадка:
Не знаешь точно – крепок или слаб?
Идти вперёд или смотреть украдкой,
Кто из друзей у трусости не раб?
В разведке всё построено на стрессах,
Здесь каждый путь – загадочный канат,
И, как в бою, об общих интересах
И до, и после схватки говорят.

Здесь тот герой, кто за спиной другого
Не прячется, а ищет к цели путь
И ради дела общего большого
Умеет через стресс перешагнуть!
В бою солдат невидимого фронта,
Повсюду мир, а он – из боя в бой,
Чтоб не пылал пожар от горизонта,
Не смеет даже быть самим собой!

Не видим фронт, и не дано солдату,
Как комбайнёру, славу испытать;
Актёр и тот скорей найдёт награду,
Сумев лишь роль разведчика сыграть.
Я славлю тех, кто, не страшась каната,
Идёт вперёд, рискуя головой,
Хотя за промах – горькая расплата,
А за победу – не всегда герой!

Боец невидимого фронта

В фильмах, книгах и газетах
Про разведчика порой
Много выдумок и бреда
Льётся мутною рекой.
То представят Джеймсом Бондом,
Кто дурачить всех готов,
То предатель, скрывшись в Лондон,
Выльет море лживых слов,

Что сам дьявол постыдится
Руку воину подать.
Да, он воин! За границей
Призван службу исполнять.
Мир кругом, сады в расцвете,
Люди славят труд, любовь.
За крупинки счастья эти
Он ведёт незримый бой.

Чтобы выстоять, он должен
Быть и мирных дел мастак,
То есть, как двойник похожим
На того, в чей влез пиджак:
Дипломат – средь дипломатов,
Средь торговцев – коммерсант…
Но не гангстер с автоматом,
Как порой о нём твердят!..

От коллег отличен главным,
С кем аккредитован в ряд,
С ними по прикрытью равный,
Но к тому же – он солдат!
Остаётся тем солдатом
И ведёт незримый бой,
Если не продаст предатель
И по силам груз двойной.

Ради Мира на планете
За Отчизну, труд, любовь,
Против не согласных с этим,
Свой ведёт разведчик бой.

Приглашение в разведку

В полку, друзья, служил я инженером –
Военной авиации старлей,
Сотрудник ГРУ, найдя меня примерным,
Персоной озадачился моей.
И из суровых будней Заполярья
Меня служить в разведку пригласил,
А чтоб свой риск в ней четко представлял я,
С канатоходцем образно сравнил.

Он славил тех, кто, не страшась каната,
Идёт вперёд, рискуя головой,
Хотя за промах – горькая расплата,
А за победу – не всегда герой.
Хвалил тот фронт, где не дано солдату,
Как космонавту, славу испытать,
И где актёр скорей найдёт награду,
Сумев лишь роль разведчика сыграть.

Тех выбирал, кто за спиной другого
Не прячется, а ищет к цели путь,
И ради дела общего большого
Способен через стресс перешагнуть!
Он не скрывал: разведка – риск и стрессы,
В ней каждый путь – загадочный канат,
И как в бою, об общих интересах
И до, и после схватки говорят.

Но я привык по боевым тревогам,
Коль надо, рисковать, не досыпать,
Где нервных перегрузок тоже много,
И стрессами уже не запугать.

Примкнул я к тем, кто, не страшась канатов,
Идёт вперёд, рискуя головой…
Хотя за промах – горькая расплата,
А за победу – не всегда герой!

Альма-матер разведчиков

Разведка – профессия стойких,
Негласных сотрудников труд.
В неё добровольцев лишь только
Из войск, приглашая, берут.
И каждому став Альма-матер¹,
Растит Академия рать,
Готовую Родину свято
От внешних врагов охранять.
Закалку и твёрдый характер,
И стойкий победный настрой,
Из классов твоих, Альма-матер,
Уносят разведчики в бой!
Бойцы, закалённые в схватках,
Науку врага побеждать
Питомцам твоим без остатка
Стараются здесь передать.
Их верности учат и чести,
Разумному риску и бою,
Стремлению порознь и вместе
Дерзать за Отчизну свою!
И ты, Альма-матер, в ответе
За доблесть питомцев в делах,
Как парус наполнивший ветер
Нёс к славе Андреевский флаг.
И чаще других Академий
Шлёшь выпуск за выпуском в бой,
Поскольку нет битве предела
За мирный Отчизны покой.

Кафедра контрразведки

К. И. А.

Мы школа для тех, кто один в поле воин,
И выстоять должен в неравном бою,
На кафедре нашей будь, воин, спокоен,
Мы веру в победу умножим твою.
Научим приёмам – быть скрытным для слежки,
А тех, кто следит, выявлять за собой,
Заставим готовиться к бою без спешки,
Чтоб выиграть каждый продуманный бой!
Проверим на стойкость, смекалку и стрессы,
Покажем, как волю к победе развить,
У кафедры нету других интересов,
Чем твёрдый характер бойца закалить.
Чтоб в ходе любых непростых операций,
Под скрытым и наглым давленьем врага
Он долг выполнял, не боясь провокаций,
И другу, рискуя, в бою помогал.
Известно, что кафедра наша крутая.
Что стрессы и пот – наш учебный предмет,
Но с ними бороться бойцов приучая,
Готовим основу грядущих побед.
Мы верим, что потом добытые знанья
Опорою станут разведчиков всех,
Всегда, в зарубежных любых испытаньях,
Помогут иметь им желанный успех.

Мы кафедра взвешенных дел и экспромта,
И наша наука крута и строга,
Мы учим солдата незримого фронта
Уметь побеждать непростого врага.

Песня выпускников-зарубежников

Давайте сядем и споём
О нашей дружбе и о том,
Что очень скоро нам разлука предстоит,
Покинем с грустью отчий дом
И вдаль с собою унесём
Всё то, что нас и разделяет, и роднит.

И будет сердцу нелегко
В краю от дома далеко,
Где ожидают неродные небеса.
Но и в любом чужом краю
Ты помни Родину свою,
Своих друзей, свои поля, свои леса.

Припомни милый отчий дом,
Зелёный тополь под окном,
Что, как живой, с ветрами спорил и шумел,
Припомни наш весёлый хор,
Чистосердечный разговор
И то, что дружбу нашу ты не проглядел.

А если офис, стол и стул
Навеют дикую тоску,
Стирая в памяти простые чудеса,
Спеши за город поскорей,
Припомнить Истру и друзей,
Услышать милые природы голоса.

Туда – в пучину дивных грёз,
Под сень осинок и берёз,
Где ветер листьями-литаврами звенит,
Где льются, рвутся в небеса
Листвы родные голоса,
А с ними – сердце ближе к Родине, в зенит.
Разлуки нам не избежать,
И всем придётся испытать –
Чем отличаются родные чудеса.
Но и в любом чужом краю
Ты вспомнишь Родину свою,
Своих друзей, свои поля, свои леса.

Отъезд за рубеж

Одолев спец-учебу,
Я разведчиком стал,
Сняв военную робу,
Прикатил на вокзал.
С чемоданом, с женою,
Крышевик – дипломат,
Еду с думой одною:
С чем приеду назад?
Мне задача – вербовка
Очень нужных людей,
Но не знаю я толком:
Как искать их и где?
Понял лишь: контрразведка
Будет страшно мешать –
Тенью следовать цепко
И в затылок дышать.
А чтоб лез я из кожи
И завёл всё же связь,
Резидент будет тоже
Нервы рвать, не скупясь.
И под действием пресса
Этих разных сторон
Стану жертвой я стресса,
Лишь покину вагон.
Потому, и не скрою,
Я отъезду не рад:
Болен думой одною –
С чем приеду назад…

План становления разведчиком

Отзвенели по рельсам колёса,
За окном иностранный вокзал,
И посольская «Волга» завхоза,
Как спасенье, ласкала глаза…
Резидент встретил с мудрой ухмылкой,
Для него я, конечно ж, – дебил!
Как плохого спиртного бутылка,
Что навряд бы он лично купил.
Но обязан по воле приказа
Непременно купить и открыть,
И затем, пусть не с первого раза,
Всю до донышка, морщась, распить!
Ну а я, будто зелье бутылки,
Взялся крепость свою доказать:
И хозяину дерзкой ухмылки,
Как похмельем, зашторить глаза.
Коньяком вздумал выглядеть редким,
Хоть и знал: мне копейка цена,
Что пока я лишь ноль для разведки,
И мне помощь, как воздух, нужна.
Разгадав явно эту уловку,
Мне – салаге – боец-ветеран
Приказал записать под диктовку
Становленья разведчиком план…

Первый дипломатический приём

Хоть сдал английский я на пять,
Но, встретив англичан,
С трудом их пыжился понять,
Мычаньем отвечал.
Я знал, что каждый дипломат
Чтит строго этикет,
Что нож и вилка – компромат
В неправильной руке.
И званый посетив приём,
Чтоб честь не уронить,
Решил у негров за столом
Хотя бы лучшим быть.
Но где из Африки народ
Учился – не поймёшь:
Так шустро гнал закуски в рот,
Аж пробирала дрожь!
А я, боясь испачкать фрак,
Брал то, что успевал,
Ножом и вилкой, кое-как
Их трюки повторял…
Жаль, что военный атташе
Мне поздно дал понять,
Что этим неграм здесь вообще –
На этикет плевать!

Опасный эксперимент

Я, как служебная собака,
Обнюхал каждый тракт и двор,
Чтоб не наделать в схватках брака,
Затеяв с контрразведкой спор.
Нашёл места для встреч и явок,
Ловушки слежке подобрал,
И чтоб в бою проверить навык,
Теперь лишь встречу с нею ждал.
Она вцепилась волчьей стаей,
А я, что вижу слежку, скрыв,
Повёл её, рискнуть решаясь
Надёжный совершить отрыв.
Всю вслед рулившую дружину
В тупик безвылазный завёл,
И, бросив в паркинге машину,
Бесследно от неё ушёл.
Наказан слежкой был жестоко:
Нашёл свой новый «Форд» в ответ
На ободах, без фар, без стёкол,
С запиской: «Ухарю привет!»
Вернувшись, правду резиденту –
За что наказан – не сказал,
Но впредь таких экспериментов
С наружкой зря не повторял.

Потеря источника

Я встречался с Пьером,
Он носил секреты,
На этапе первом
Чтил мои советы.
Но затем зазнался,
Став высоким боссом,
Мне внушить старался:
С риском нет вопросов!
Раз на встречу еду,
Зрю вокруг, как нужно,
Замечаю: следом
Тянется наружка!
И отметить надо,
То меня смутило:
Словно тень, бригада
Месяц вслед ходила.
Лишь устала слежка
Следом вёрсты мерить,
Скрытно и без спешки
Подстерёг я Пьера.
Вынудил признаться:
Бдят его негласно,
И пока встречаться
С ним весьма опасно!..

Повезло

С утра дымится стружкою
Октановый бензин,
Разделавшись с наружкою,
На встречу мчусь один.
Возникли с другом сложности:
Хотел завербовать,
А Центр его возможности
Потребовал узнать.
Считает недостаточным
Тот факт, что он красив,
Что пьёт коньяк лишь марочный,
По-царски закусив.
Приказ же – обязательно
Узнать, что может дать,
И, оценив лишь тщательно,
Пытаться вербовать…
Вновь под закуску польскую,
Под марочный коньяк,
Я эту тему скользкую
Не знал, затронуть как…
Друг, наконец, с усмешкою
Её затронул сам,
Что я с вербовкой мешкаю,
Мол, видит по глазам:
«Вот документ секретнейший,
Бери и не темни,
Взамен, дружок любезнейший,
Зелёные гони!»
За риск мой, за источника
Мне орден шеф вручил,
Но сам-то знаю точно я:
За друга получил.

Подход контрразведчика

Мне говорил наставник, провожая,
Что слышат стены там – за рубежом,
И в помещеньях мы, об этом зная,
Не говорим серьёзно ни о чём.
Но как-то раз я, посещая друга,
Решил узнать: где доллары занять,
Нужна была мне срочная услуга:
Отец писал – легла в больницу мать.

Ответил он, что вряд ли кто из наших
Друзей сумеет деньги одолжить,
Лети в Москву, начальству всё расскажешь,
Оно поможет твой вопрос решить.
Но, как на зло, дела не отпускали,
Не мог я срочно вылететь домой,
А стены контрразведке передали
О том, с какой я встретился бедой.

И вскоре на одной из встреч с клиентом
Асс контрразведки, зная весть про мать,
Подсел ко мне и после комплиментов
Решил меня за деньги вербовать.
Бери смелей, а мы тебе подскажем
Чем нам и как ты сможешь отслужить,
И намекнул: «За эти деньги даже
Здесь можно яхту классную купить».

И я заметил: «Сэр, так в чём же дело?
Возьми их сам и будешь с яхтой той,
Что мне вручил – доложишь шефу смело,
Секретами ж расплатишься со мной.
Пускай авансом станет сумма эта.
Готов я впредь за сведенья платить».
Он помолчал, помучался с ответом
И согласился деньги утаить…