Kitobni o'qish: «По ту сторону мира»

Посвящается жене. Спасибо, что ты есть у меня!

«Без любви жить легче… Но без нее нет смысла.»

Л. Н. Толстой

Глава 1.Гилистери

Восточный склон горы со смешным названием Индюк, некогда отвесный, пару лет назад после довольно сильного землетрясения осыпался. Огромная каменная лавина упала к подножью, "сбрив" на своем пути густой лес внизу начисто. Большое пространство, размером с несколько футбольных полей теперь представляло собой скопление беспорядочно наваленных валунов разного калибра. Эльф Арадан уверенно шедший по этой каменой насыпи, указал куда-то себе под ноги.

– Оно прошло здесь. Минут десять назад, – уверенно заявил он.

Я даже не стал смотреть на следы, оставленные мифическим зверем. Все равно ничего на камнях мне не увидеть. Арадан эльф из горного клана, то, что он видит в камне мне не увидеть никогда. Вэон, второй эльф, сопровождавший меня, балансировал на верхушке остроконечного валуна. На кусок скалы, размером с грузовик, он взобрался, в надежде используя всю остроту своего зрения, высмотреть преследуемого нами зверя. Пыль и грязь покрывала так густо изумрудного цвета одежду эльфа, что напрочь скрывала его принадлежность к лесному клану. Я подтянул свои сапоги. Ноги за два дня погони сбиты в кровь, конечно.

– Ну, что там, Вэон? – поинтересовался я у следопыта.

Эльф спрыгнул вниз. Так легко и неслышно, упасть вниз мог только сухой листок осенней порой.

– Кажется, я видел его. Он достиг края этого каменного моря.

– Ты сумел разглядеть его? – живо поинтересовался я.

Эльф отрицательно покачал головой. Я вздохнул. Зверь, на которого мы охотились, звался гилистери. Мало кто видел его воочию. В одном древнем манускрипте о нем говорилось следующее: "Тако ж есть тамо i инiи звѣрïе, глистерии зовоми, имеют оу себе перси аки дивïи вепри. i оуста ѡ оуха своего до другаго оуха, и борютсѧ роги своими и никтоже может их побѣдити".

В ходе погони Арадан видел гилистери несколько раз издалека. С его слов гилистери огромный вепрь, с клыками, что бивни у слона. Вэон же описывал его как быка, со шкурой песочно-желтого цвета. Мне даже мельком не удалось взглянуть на зверя, что мы гнали столько часов. Я поднялся на ноги.

– Марш, други! – скомандовал я. – Надо спешить! Медленно, но верно мы его догоняем.

Вэон и Арадан устремились вперед. Охотничьего азарта у них было хоть отбавляй. Им не меньше моего хотелось заарканить зверя из легенд. Лесной эльф бросил на ходу:

– Впереди трасса и два поселка. Скорее всего, гилистери свернет. Пойдет либо обратно в горы, к Индюку, либо вдоль реки.

Существовала и третья возможность. Уйти через поселок, в горы, что высились у нас впереди, по прямому курсу. Там горы гораздо круче и непроходимей. Я на месте гилистери постарался уйти туда. А поселок… Что поселок? Мысль о том, что гилистери подобно оборотню или духу может менять свою форму не давала мне покоя. Или оно просто способно отводить глаза? Иначе как объяснить тот факт, что за столько лет никто не знает, как она выглядит? Два эльфа видели гилистери и дают совершенно разные описания. Вот обернется сейчас тварь тенью или наведет морок – люди и не заметят зверя. Поселок! Что он ему? Я собирался изложить на бегу свои опасения. Сложность возникало при переводе на эльфийский слова "метаморф". Линдор вместе с Алинор все-таки обучили меня языку эльфов. Точнее общеупотребительной его части. Существовало множество диалектов, которые мне еще предстояло узнать. Свой языковой пласт, сильно отличавшийся от базовой языковой формы существовали у охотников, у стражей и у Высших. Одни и те же слова могли иметь разное значение или оттенки значений в любовном диалекте, используемом между влюбленными, в разговоре между родителями и детьми, между эльфами разных кланов. Когда, наконец, плюнув на непереводимое слово, решив заменить его, с некоторыми оговорками, понятным словом "оборотень", я открыл рот, позади нас раздался почти человеческий крик. Пронзительный, полный боли и страданий, он резанул бритвой по душе. Все мы, не сговариваясь, остановились, повернув головы в ту сторону, откуда нам послышался крик. Арадан неуверенно спросил, ни к кому специально не обращаясь:

– Что это было?

Вместо ответа из-за камня показалась ушастая мордочка. Заяц! Неловко переставляя задние лапы, он никого не страшась, стал приближаться к нам. Серая шкурка на спине у косого оказалась испачкана кровью. Кто-то напал на бедолагу! Может лиса или шакал. Наверное, тот самый крик издавал зверек, в момент смертельной опасности. Я слышал, конечно, что зайцы и кролики при смерти могут кричать как люди, но поверить в то, что услышанный нами вопль издавал раненый грызун, оказалось непросто. Вэон толкнул меня в бок:

– Это не заяц! Коловертыш!

И, правда, спереди под горлом у лопоухого виднелся большой мешкообразный зоб, будто заяц страдал базедовой болезнью. В этом горловом мешке коловертыши – существа на удивление ловкие и верткие могли хранить довольно много предметов. Колдуны и ведьмы часто использовали коловертышей, как своего рода рюкзаки на ножках. Почему-то самая большая популяция этих существ обитала в свое время под Тамбовом. А Баба-яга, что нашла приют в нашей долине некогда бежала из Тамбовских лесов. С собой она прихватил десяток помощников коловертышей, которые затем в невероятном количестве размножились в южной части долины. Служили они не только волхвам и Яге, а всем кто привечал их чем-то вкусненьким. В основном они обеспечивали почтовую службу в долине. Вот и сейчас, доковыляв до моих ног, коловертыш "отрыгнул" кусок бумаги, аккуратно скрученный в трубочку. Я подхватил и коловертыша, и послание. Раненого гонца в первую очередь отдал лесному эльфу. Тот немедленно достал из заплечной сумки аптечку и стал обрабатывать раны на спине коловертыша. На бумаге оказалось начертано рукой Линдора всего пару строк. Прочитав записку несколько раз, я сел на камень. Щелчком пальцев поджег бумагу, а затем сбросил с пальцев темный пепел.

– Все, друзья! Охота окончилась. Боюсь, тайна гилистери так, и останется не разгаданной. Нам нужно срочно возвращаться в долину!

Глава 2: Алинор

К Вратам в долину мы добрались глубокой ночью… Когда волею судеб я впервые проходил Вратами, мне пришлось исполнить целый ритуал. Став Посредником, одним из хранителей долины, мне пришла в голову мысль изменить процедуру идентификации для всех кто захочет выйти или тем более войти. Теперь многочисленные магические артефакты, созданные мною, охраняли Врата, работая по типу сканера – считывали ауру, определяли природу существ, уровень допуска, наличие запрещенных предметов, вроде батареек и других источников электричества, чтобы затем либо отворить створки Врат, либо оживить грифонов. Некогда созданные мною шесть крылатых чудовищ для предотвращения вторжения Врага Без Имени в долину, теперь являлись стражами Врат. Лучшей охраны, чем полуорлы-полульвы придумать было сложно. Неуязвимые, ловкие и сильные, напрочь лишенные страха и инстинкта самосохранения они не оставят ни малейшего шанса непрошеным гостям. Каждый из грифонов в бою стоил сотни эльфов. Стражи-эльфы, некогда охранявшие вход в долину, оказавшись не у дел, не обиделись. Боевые испытания моих големов показали, на что они способны. Тем более, что бывшим стражам, я нашел новую работу.

Пройдя Вратами, я увидел, что меня ждет Линдор. Некогда глава стражей Врат, эльф сейчас выполнял непростую работу. Хорошо ориентируясь в мире людей, он возглавил по моей просьбе свежеиспеченную службу внешней разведки. Туда в большинстве своем вошли бывшие стражи Врат. Цель у разведки, в отличие от Ордена Посредников одна – следить за Врагом Без Имени. Я обнял эльфа, приветствуя его.

– Здравствуй, Линдор, здравствуй! Рассказывай скорее, что за беда приключилась! Враг Без Имени активизировался?

Эльф отрицательно закивал головой. Справа от Врат еще совсем недавно лежал, поросший мхом, изъеденный жуками ствол дерева. Сейчас по моей просьбе лесные эльфы выстроили здесь небольшую беседку. В нее и провел меня Линдор, для продолжения разговора. Я не мог не видеть, что он глубоко встревожен. Но чем же? Линдор, едва мы уселись, выдавил из себя:

– Алинор пропала. Я чувствую, с ней случилась беда!

Я внутренне весь подобрался. Предчувствие страшной беды только усилилось. Усевшись на скамью, потребовал:

– Рассказывай!

И эльф рассказал, что последний раз видел сестру около недели назад, перед тем как удалиться в мир людей. В долину Линдор вернулся вчера вечером. Обычно его всегда встречала Алинор. Всегда, но не в этот раз. Сильно забеспокоился эльф сегодня утром, когда попытался найти сестру. Дома ее не оказалось. Никто из эльфов всех трех кланов не мог сказать, когда видели ее в последний раз, и куда она могла податься. Также ничего о местонахождении Алинор не могли сказать ни Яга, ни Берендей.

Я задумался. Да, на Алинор совсем не похоже. Когда Линдор в последний раз разговаривал с сестрой? Неделю назад? Я, не вставая с места, свистом пробудил одного из грифонов. Когда огромная птичья голова показалась в арочном окне беседки, я потрепал его по холке. Грифон раскатисто замурлыкал, одновременно ритмично пощелкивая клювом. Имело смысл проверить, а не покидала ли Алинор, пределы долины. Грифоны вели учет всем, кто проходил Вратами. Развернув к себе грифона боком, я расправил его правое крыло. Даром, что некогда новые стражи Врат были сделаны из бумаги, сейчас казалось, что их крылья выкованы из листовой стали.

Грифонам, как существам не живым, големам по сути, можно не только управлять, но и добавлять или убирать те или иные свойства. Функцию отслеживания прибывающих и убывающих, с подробной регистрацией по времени я добавил много позже. Информация запоминалась стражами, и для моего удобства проявлялась мелким шрифтом прямо на маховых перьях обоих крыл. Правое крыло содержало список лиц, покидавшие долину, левое – прибывших. Каждое перо содержало данные о месячном трафике. Пернатый архив будет хранить данные за пару лет, а затем записи обновятся. Шесть грифонов позволяли "резервно копировать" информацию шесть раз. Я в роли Посредника без году неделя, и во мне еще нет-нет, да проявляются замашки представителя современного технологического, насквозь компьютеризованного общества…

Нужное перо оказалось третьим с краю. Ага! Вот пометка о том, что Линдор покидает долину. Это произошло шесть дней назад. После него из Врат выходили два дня спустя я, Вэон и Арадан. Да, точно! На охоту за гилистери мы вышли четыре дня назад. После нас, никто не покидал долину.

Я отпустил грифона.

– Хорошая новость, Линдор. Она не покидала пределы долины, а значит, круг поисков значительно сужается. Нужно начать прочесывать местность.

Тот факт, что грифонов магически обмануть не получилось бы, я не стал озвучивать. Линдор и так это знал.

– Уже. Лесные эльфы причесывают леса от Врат до "Купели водяного". Горные все, что выше водопада с водяным. На водяных эльфах мониторинг речного пространства и непосредственно прилегающая к реке территория.

– Берендея надо предупредить. Пусть заглянет, на всякий случай, в пещеры к троллям. Мало ли, какая нелегкая могла занести Алинор туда. И к фейри, в их города нужно послать эльфов. Тоже на всякий случай. Да, Линдор, мне известно, что вы не восприимчивы к магии маленького народа. Но, все равно поселения фейри надо проверить! Я же на всякий случай зайду в гости к водяному. К нему в подводный дворец заглянуть надо. А туда, сам знаешь, ход есть лишь мне да русалкам.

Линдор возражать не стал. Ничего исключать не стоило, рассмотреть необходимо даже самые невероятные варианты. Таким подавленным его я еще никогда не видел. В глазах Линдора поселилась такая тоска, что мне стало дурно. Эльф вышел из беседки, когда я остановил его, вспомнив еще об одном варианте.

– Линдор! У тебя с собой нет листа бумаги, которой касалась Алинор?

Эльф помолчал, а затем решительно открыл свою заплечную сумку. Достал сильно помятый лист, протянул мне.

– Когда я искал Алинор и заглядывал к ней домой, нашел на полу этот скомканный лист. Сначала, подумал, записка мне. А оказалась, нет.

Я положил на скамью листок, разгладил его. Это оказался неудачный черновик письма. Письма адресованного мне. Прочитал первые строки и почувствовал, как тугие обручи сдавили мне грудь…

Повстречав сестру Линдора, между мной и Алинор немедленно завязался бурный роман. Все, и в том числе тогда еще Бессменный страж Линдор относились к нашему роману благосклонно. Отношения с эльфийкой походили на глубокий омут, в который я нырнул с головой. То был огонь, в котором мы его горели оба, согревая и одновременно, обжигая друг друга. Прошло время, и неизбежно страсть стала угасать. Мне показалось, что наши отношения исчерпали себя, что и я, и она остыли. Месяц назад, после глупой ссоры мы расстались. Только теперь читая тонкие, изящные строки, выведенные рукой Алинор не более семи-десяти дней назад, я понял, какая боль поселилась в ее душе. Она меня все еще любила. А я?

Я невольно потер грудь, стараясь избавиться от тяжести на сердце. Линдор с пугающе непроницаемым лицом, смотрел, как моя рука мнет злосчастный лист, разбередивший свежую рану в душе. Я глухо приказал эльфу:

– Иди, Линдор, иди! Помни – Берендей и фейри! Проконтролируй это, пожалуйста! Мы обязаны ее найти!

Эльф легко поклонился мне и устремился вверх по реке. А я, справившись с собой, расправил снова лист. Бумага эльфийская, белая с зеленоватыми, мраморными разводами. Подойдет для несложной модели. Пусть это будет модель собаки породы бигль. То что, Алинор писала на этой бумаге, испытывая сильные эмоции, поможет голему держать ментальную связь с Алинор. И если она жива, бигль найдет ее, он не потеряет след…

Глава 3: Лобаста

Навестить хоромы водяного получилось на следующее утро. Заночевать пришлось в шатре, что поставили эльфы в то время, когда, благодаря операции Посредника, моего предшественника и моего учителя, я попал впервые в долину. Убирать огромную палатку у дольмена, в свое время я запретил, и как она сейчас оказалась кстати! Не пришлось гостевать у Яги, ни добираться до Берендея или до каменного города эльфов. Глубокой ночью, пройдя вдоль реки в сопровождении тройки лесавок, до шатра, где мне удалось перехватить пару часов беспокойного сна.

Едва забрезжило утро, я вышел на мокрую от росы поляну. Лесавки, эти шкодливые дети лешего и кикиморы мало того, что вчера всю дорогу до шатра путались под моими ногами, сыпали с веток сверху на меня труху и сухие листья, сегодня с утра заплели палатку кругом паутиной. Снаружи теперь палатка походила на кокон шелкопряда. Совершенно не держа зла на шкодливых духов, посмеиваясь про себя, я легко избавился от паутины при помощи магического огня.

Если первый раз, я проходил мимо водопада с водяным с определенной опаской, и в сопровождении, то сейчас страха перед царем вод не было. Мне как жрецу Велеса подчинялись многие духи. И водяной, и русалки, и домовые, к примеру. Но, это не означает, что мне не стоило ждать мелких пакостей от своенравных водных духов. Сойдя с дороги, проложенную горными эльфами и гномами, я стал идти по берегу реки, вверх по течению. Водопада еще не было видно, но уже прекрасно слышно. Гул падающей воды заглушил мои спотыкающиеся на сточенных водой камнях шаги. Только поэтому я смог подобраться незамеченым к сонной шишиге – разновидности русалки, всегда предстающей в образе обнаженной женщины, расчесывающей волосы. При виде меня дух, вскрикнув, нырнул в речной проток, забыв на берегу гребень изготовленной из рыбьих костей. Будь сейчас ночь, так просто избавиться от шишиги мне вряд ли удалось. Разумеется, подбирать гребень я не стал, не хватало, чтобы речной дух приходил по ночам и требовал его вернуть. Стараясь не сломать хрупкую вещь, носком ноги бросил гребень в воду вслед за русалкой… Вот ведь удивительный факт – нет народа, который бы не описывал водных духов в виде человекоподобных существ женского пола, непременно с распущенными волосами и теми или иными рыбьими признаками. Например, в виде рыбьего хвоста или плавников. Тень Посредника, мой наставник в мире магии, не раз говорила о проекциях существ из мира Нави и Прави, и о том, как человек так или иначе трансформирует предложенный образ, видя в проекции то, что ему хотелось. В случае с домовыми и с русалками, несмотря на разное восприятие у множества видов и подвидов рассылок сохраняются множество общих черт. В целях теоретического обучения как-то Тень Посредника заставила изучить все виды водных духов. Высшие эльфы сохранили роскошную библиотеку бывшего Посредника, в которой нашлись книги подробно описывающие все виды славянских русалок, и вместе с ними и Сирийскую богиню Атаргате с рыбьим хвостом, покровительницу рыбаков, и среднеазиатских Су-кьз, и ирландских русалок Мерроу, и древнегреческих Сирен и Тритонов, нимф и нереид, и германскую Ундину, и шотландских шелки, и северную разновидность русалок Ахти, и владычицу морскую, которой поклонялись народы Кавказа – Хы-Гуаше. А вот во мнениях о водяном во всех его ипостасях мы с Тенью Посредника разошлись. Мне показалось, что славянский водяной, и китайский дух воды Хэ-Бо, и Тритоны всего лишь разновидность русалок, только мужского пола. Тень Посредника убежала меня, что водяной – дух более высшего порядка, чем какая нибудь русалка.

К сожалению, сегодня мне предстояло изучить водных духов не только в теории. Шум, которая создала шишига, плюхнувшись в воду, разбудила свою сестрицу – одну из самых неприятных разновидностей русалочьего племени. Сильный всплеск впереди остановил меня. До чаши водопада оставалось всего ничего, и я подумал, что шумел водяной. Оказалось, что нет! Посередине реки всплыло нечто рыхлое, серого цвета. С одного конца по воде змеились каким-то лохматые космы, которые мне поначалу показались водорослями. Поглядевшись, я понял, что это волосы. Длинные, нечесаные пряди волос. С плеском «нечто» перевернулось, и я увидел, что в воде плывет против течения, прямо ко мне полуразложившееся тело старухи. Лобаста! Я чертыхнулся и отпрыгнул назад, подальше от берега. Лобасты или албасты, наверное, самые злые из русалок. Ранее ареал их обитания составлял нижнее течение Волги, территория Татарстана и Киргизии, теперь же когда духов и богов, всевозможную нежить извели, загнали в резервации, очень просто встретить вместе фейри и мавку, тролля и лешего, в местах для них нехарактерных. Вот как сейчас! Никогда ранее лобаста не водилась в реках Кавказа. Отступить сейчас, испугавшись лобасты, означало перенести визит к водяному на более позднее время. А этого совсем не хотелось, тем более что водопад вот он, рукой подать. Оставалось отпугнуть русалку. Казалось бы, меня, Велесова жреца, должны водные духи, и слушаться, и побаиваться. Только вот жрец я пока неопытный, и сил и знаний на все не хватает. Големы у меня получаются отменные, с книгами заклинаний я научился работать. Только одно дело в пещерах корпеть днями и ночами над артефактами, в тиши, с многочисленными попытками и пробами, и другое дело быстро соображать, что делать с речной нежитью, что тянет к твоему горлу скрюченные пальцы, обезображенные трупными пятнами. Я ничего не нашел лучше, чем подхватить из-под ног голыш и засветить русалке в грудь. Камень с глухим стуком врезался в нижнюю часть грудины, прямо промеж отвисших грудей. Русалка в ответ лишь рассмеялась, обнажая длинные как у вампира клыки. Несложное заклятье, приложенное к камню, не сработало! Я громко, витиевато выругался. В ответ на мои ругательства лобаста немного замялась, прекратив на миг подниматься из воды на берег. Существовали специальные заговоры против русалок. Некогда их знали все, от мала до велика. О них я читал, но нужные слова в памяти у меня не остались. Оставалось надеяться на силу русского матерного слова. Изначально слова, позже считающимися матерными, таковыми не являлись. Их широко использовали шаманы и волхвы, вкладывая в них иной, сакральный, чаще всего защитный смысл. Примером того, что смысл матерных слов искажен до неузнаваемости, может послужить хотя бы слово "похерить". Означало поначалу это слово всего лишь "перечеркнуть крест-накрест". Набрав воздуха в грудь, я обложил русалку добротным, трехэтажным матом. Лобаста зашипела и отступила на шаг. Мгновенная передышка позволила мне вспомнить о защитных амулетах кармане на поясе. Нет, там не оказалось защитных артефактов против водных духов. Зато там были сухие травы. Мята, любисток и полынь. Как раз, если память мне не изменяла, полынь отпугивала русалок. Разминая в пальцах горькую траву, я, не переставая матерится, словно сапожник, перешел от обороны в наступление. Загнав русалку на середину реки, мне удалось сорвать аплодисменты водяного. Оказывается, хозяин вод незаметно подкрался, чтобы насладиться зрелищем того, как волхв будет усмирять русалку. Я поклонился водяному. Тот поклонился тоже, одновременно наматывая цепь на руку. Видимо цепью, как хлыстом водяной дух непременно воспользовался, если бы мне не удалось совладать с лобастой. Водяной пытливо глянул на меня:

– Что привело, Велесова волхва в гости ко мне?

Я еще раз глянул на реку, убедится лишний раз, что лобаста сгинула. Та при появление водяного нырнула под воду и не спешила вновь показываться.

– У Линдора пропала сестра. Алинор. Мы ищем ее. Из долины она не уходила.

Донбеттир, а именно так звали водяного, исчез, а затем возник на каменном троне, что высился на мелководье, возле водопада. Оправив бороду, он сложил свои чешуйчатые руки на своем огромном, словно бурдюк животе. Так близко водяного я видел впервые. Пахло он него рыбой и тиной крепко. Позвенев цепью, он повторил вопрос.

– Ну, пропала эльфийка. Зачем приходить ко мне? Сразу скажу, среди утопленниц ее нет.

Я присел на берегу, на камень побольше.

– Уже хорошо! А в гостях у тебя ее нет?

Водяной рассмеялся.

– Ты хотел сказать, не пленил ли я, водяной царь, эльфийку? Не запер ли красавицу в своих подводных чертогах?

– Именно! – немого напрягся я от своего утверждения. Интересно, если сейчас водяной рассердился, как мне справится с ним? К счастью, потягаться силами с водяным на этот раз мне не удалось. Ничуть не обидевшись, хозяин вод махнул рукой. И о, чудо, вода из чаши под водопадом вскипела, а затем поднялась вверх, обнажая каменное дно. Разинув рот, я смотрел на форель и сомов, повисших в воздухе, внутри водяного пузыря. Водяной одернул меня:

– Смотри вниз, волхв! Или думаешь, я навечно могу остановить бег воды?

Внизу, на дне каменной чаши, которую за многие сотни лет вымыла в скале падающая с высоты вода, мне показалось жилище водяного. Я увидел неглубокую пещерку, стены которой украшала затейливая мозаика из цветных камней и ракушек. В скальной нише, под козырьком, в центре возвышался высокий, резной трон. Слева и справа от него, располагались низкие лежанки, устланные водорослями. На них возлежали удивленные русалки. Алинор среди них не оказалось. Я кивнул водяному и тот вновь махнул рукой. Удерживаемая им вода упала вниз, обдавая меня с ног до головы брызгами. Донбеттир похохатывая, смотрел на меня, мокрого, ожидая моей реакции. М-да, шутка в его стиле! Я, молча, вытер с лица ледяную воду. Придется сделать вид, что ничего не случилось. Дрожа от холода, поклонился водяному.

– Спасибо, хозяин вод! Извини за подозрения!

Вслед за мной встал и водяной. Услышав мои извинения, он перестал улыбаться. В его, глазах навыкате, промелькнуло уважение. Не зря Тень Посредника предупреждала быть повежливей с водяным. Непростой он дух, своенравный. Пожалуй, после фокуса с водой, я согласен с Тенью Посредника, водяного нельзя ровнять с русалкой. Какая русалка способна на такое?