Простыни под ней смялись и были влажными от пота. Впрочем, от соленого морского воздуха и брызг, летящих на палубу, на корабле и так все было мокрым. Улиция уже забыла, что такое сухая одежда и сухая постель. Она ненавидела этот корабль, эту вечную сырость, мерзкую вонь и постоянную качку, от которой ее беспрерывно мутило. Но по крайней мере ненависть – признак того, что она жива. Она сглотнула горькую слюну и скривилась от отвращения. Потом смахнула с ресниц горячие капли и поднесла руку к глазам. На кончиках пальцев блестела кровь. Словно ободренные ее примером, остальные сестры с опаской сделали то же самое. Лица у всех были расцарапаны до крови – следствие отчаянных бесполезных попыток раскрыть пальцами веки в тщетном стремлении бежать из сна, который не был сном. Усилием воли Улиция попыталась прогнать туман в голове. В конце концов, это мог быть обычный кошмар. Заставив себя отвести взгляд от пламени, она посмотрела на остальных сестер. Сестра Тови сидела, поджав ноги, на противоположной койке. Толстые складки жира на ее боках обвисли, а на морщинистом лице застыло угрюмое выражение. Всегда гладко причесанные седые волосы сестры Цецилии, сидевшей на соседней койке, торчали в разные стороны, а неизменную улыбку сменила гримаса ужаса на мертвенно-бледном лице. Подавшись вперед, Улиция заглянула на верхнюю койку. Сестра Эрминия, не такая старая, как Тови с Цецилией и еще вполне привлекательная, казалась совершенно растерянной. Она обычно хорошо владела собой, но сейчас ее пальцы дрожали, когда она стирала кровь с век. Через проход от них над Тови с Цецилией сидели две самые молодые и самые уверенные в себе сестры. Нежную кожу щек сестры Никки покрывали глубокие кровоточащие царапины. Светлые волосы прилипли к потному, залитому слезами и кровью лицу. Красавица Мерисса судорожно сжимала на груди одеяло – не из скромности, а от ужаса. Ее длинные темные волосы превратились в спутанный клубок. Остальные сестры были старше их и обладали большой силой, закаленной опытом, но Никки с Мериссой были наделены тем редким внутренним даром, которого не даст никакой опыт. Их проницательность не могли обмануть ласковые улыбки и мягкое обхождение Цецилии или Тови. Несмотря на юность и самоуверенность, обе отлично знали, что Цецилия,

0gamdova