Kitobni o'qish: «Все точки над i»

Татьяна Полякова
Все точки над i

Я шла по проселочной дороге, нервно оглядываясь и прислушиваясь к ночным звукам. Час назад я застрелила человека, хотя, с моей точки зрения, назвать его так можно было лишь в припадке благодушия. Я хотела его убить и сделала это. Прошел уже час с того момента, а перед глазами все еще стояли его лицо, искаженное болью, и кровь, что била фонтаном из-под его рук, которыми он схватился за горло, но, главное, его взгляд. Странный взгляд. В нем не было ненависти, только сожаление. И сейчас, думая об этом, я в очередной раз нервно поежилась.

Я двигалась расслабленно и устало, чувствуя, как на меня наваливается тоска, потому что еще там, стоя рядом с машиной, где обливался кровью Ден, я поняла: это убийство ничего не изменило. Человек, которого я ненавидела, истекал кровью, но мир остался прежним, и я опять не видела в нем места для себя.

На ходу я потерла лицо руками и сказала вслух:

– Надо было не так…

«А как? – противно хихикнул голос внутри меня, подозрительно напомнив интонацией Ника. Я упрямо тряхнула головой. – Надо было найти документы и посадить всю эту сволочь. Попытаться, – поправила я себя. – Попытаться это сделать. А я думала только о том, чтобы убить Дена. Он просто пешка, такая же, как и я». Очень отстраненно, без страха я подумала, что теперь вряд ли смогу найти документы. Мне придется отвечать перед законом за убийство; в том, что это обыкновенное убийство, я уже не сомневалась. Доказать, что именно я покушалась на Дена, не составит труда: нас видели вместе в ресторане, охрана подтвердит, что мы уехали вдвоем… Я вспомнила ребят Дена и мрачно усмехнулась: сомнительно, что дойдет до ареста. Для них дело чести найти меня и поквитаться. Так что легкой смерти мне ждать не следует.

Последние месяцы меня занимала только одна мысль: убить Дена, и я ни разу не подумала, а что будет потом. Хотя следовало бы… На какое-то мгновение мне стало жаль себя, но жалость тут же исчезла, и я вновь почувствовала лишь усталость и тупое равнодушие. Очень хотелось курить. Чтобы отвлечься, я стала прикидывать, были ли у меня шансы найти компрометирующие Долгих бумаги и засадить всю свору в тюрьму. Если шансы найти документы я оценивала как средние, то в остальном… в общем, выходило: не так много я потеряла. Я усмехнулась и сказала вслух:

– Жаль. Ден лежит с пулей в горле, и ничего уже в этой жизни не изменить. Таковы правила игры, нравятся они тебе или нет.

Впереди показалась какая-то деревня, несколько домов вразброс, в центре горел одинокий фонарь. Я присела на обочине дороги, пытаясь решить, что делать дальше. Возвращаться домой нельзя, там меня, скорее всего, ждут. Паспорт и немного денег в сумке – это хорошо. Я в вечернем платье и босая, туфли сбросила, убегая от ребят Дена. Вид, скажем прямо, интригующий, это плохо. Значит, для начала надо раздобыть одежду и обувь и попытаться спешно уехать. В город соваться нечего, одежду можно раздобыть в ближайшем магазине (должен ведь он здесь быть), вопрос: сколько у меня времени? Ребята Дена профессионалы и прекрасно понимают: на своих двоих я далеко не уйду. О том, что мне понадобится одежда, тоже наверняка подумали, так что, скорее всего, у ближайших торговых точек меня и будут ждать. Хотя они могут решить, что я позаботилась и о машине, и об одежде, и даже о новом паспорте. Кстати, а что мне мешало подумать об этом? Я усмехнулась и покачала головой. И опять вспомнила Дена. Уже в тот момент, когда нажала на курок, я поняла: все напрасно. А теперь я сижу на обочине и пытаюсь сообразить, как быть дальше. Вряд ли я проживу долго, так что можно не напрягаться над решением этого вопроса.

– Я хочу спать, – произнесла я, не в силах бороться с навалившейся усталостью. Сон был единственным способом избавиться от воспоминаний о его взгляде, там, в машине, сразу после выстрела.

Я с трудом поднялась и направилась в сторону деревни. Неплохо бы отыскать какой-нибудь сарай. В этот момент зазвонил мобильный. Это был Ник, что меня, признаться, удивило.

– Эй, – позвал он, – эти суки тебя еще не сцапали? – Голос Ника звучал весело, будто в происходящем он находил что-то в высшей степени забавное.

– Пока нет, – ответила я.

– Вот именно, «пока», – передразнил он. – Надеюсь, за это время ты успела удалиться от места злодеяния километров на сто как минимум.

– Ты сильно преувеличиваешь мои способности, – вздохнула я. – Километров десять, не больше.

Ник помолчал, как видно, прикидывая, стоит мне верить или нет.

– Дорогая, это шутка? – хихикнул он.

– У меня нет настроения шутить, – ответила я. – Пешие ночные прогулки по лесу этому не способствуют.

– Что?

Кажется, я все-таки смогла его удивить и, не удержавшись, засмеялась, хотя ничего смешного в ситуации не было. Ник выдал замысловатое ругательство.

– Вот уж не думал, что ты такая идиотка, – добавил он, немного успокоившись. – И что ты намерена делать? – поинтересовался он.

– Хочу найти какой-нибудь сарай и завалиться спать.

– Гениально, – фыркнул он. – Только, если мальчики Дена тебя найдут, утро вряд ли покажется добрым.

– Это я и без тебя знаю.

– Там, по соседству, есть что-нибудь примечательное, населенный пункт, к примеру?

– Есть. – В этот момент я как раз подошла к указателю и смогла прочитать название деревни. – Кишлеево.

– Чудесное название. Надеюсь, деревня обозначена на карте. Обретайся неподалеку от дороги, я минут через двадцать подъеду.

Он отключился, а я стала размышлять, чему приписать желание Ника объявиться здесь. Вполне возможно, он решил сдать меня людям Дена, надеясь заработать на этом, что вполне в его характере. Но почему-то я не особенно верила в это. Хотя его желание помочь мне вызывало еще большие сомнения. Выходит, он что-то задумал. В тот момент отгадывать загадки не было ни желания, ни сил. Надо было решать, остаюсь я здесь, чтобы дождаться Ника, или стоит поскорее смыться отсюда. Я сказала ему, где нахожусь, значит, уже в тот момент решила.

Я сошла с дороги и устроилась в ближайших кустах. Меня вдруг охватил озноб, пробирая до костей, хотя до сего момента, бегая босиком по сырой траве в легком платье, холода я не чувствовала. Я растирала ладонями мокрые ноги, не очень рассчитывая, что это поможет. Где-то в деревне залаяла собака. Я прислушалась, пытаясь уловить звук работающего двигателя. Собачий лай, шелест ветра в высоких соснах, и больше ничего.

Наконец со стороны деревни донесся характерный звук, а вскоре на дороге я увидела джип Ника. Если я не поспешу выйти, он проедет мимо. Решать надо быстрее. Джип ехал медленно, я поднялась и направилась к дороге. Ник увидел меня и затормозил.

– Паршиво выглядишь, – сказал он, открывая мне дверь.

– Ты придираешься, – усмехнулась я, так и не решив, стоит доверять ему или нет, но уже садясь в машину.

Ник развернулся и поехал в сторону деревни, однако почти сразу свернул на лесную дорогу, ее можно было различить лишь с трудом. Надеюсь, Ник здесь неплохо ориентируется. А может, все проще: он решил, что я доставляю слишком много беспокойства, и поспешит от меня избавиться? Странно, но эти мысли не особенно меня расстроили, я вглядывалась в темноту за окном и хотела лишь одного – закрыть глаза и уснуть.

– Скажи, радость моя, с какой такой стати ты бегаешь по лесу? – не удержался Ник от язвительности. – Неужто ты не позаботилась…

– Заткнись, а? – «вежливо» попросила я.

Ник немного посверлил меня взглядом. Я думаю, этот процесс захватил бы его целиком, но дорога требовала внимания. Он вздохнул и кивнул, словно с чем-то соглашаясь.

– Поправь меня, дорогая, если я начну предаваться фантазиям: ты не позаботилась о надежной норе для себя, не обзавелась новенькой ксивой и в швейцарском банке тебя не ожидает кругленькая сумма. – Я молчала, не обращая внимания на его болтовню, и Ник пригорюнился. – Значит, это был акт самоубийства. С ума сойти. Я зря тратил на тебя время, такую тупую скотину, как ты, ничему не научишь.

– Ты зачем приехал? – спросила я серьезно.

– Догадайся с трех раз, – хмыкнул Ник.

– Попробую. Вряд ли тебя очень беспокоит тот факт, что я попаду к людям Дена. Но хозяевам не понравится, если я вдруг окажусь в кабинете следователя. Я почти не сомневаюсь, что под ближайшей сосной ты меня и закопаешь.

– Я бы сделал это с удовольствием. Характер у тебя на редкость пакостный, к тому же ты неблагодарна. Так что самое лучшее и впрямь от тебя избавиться. Но, пожалуй, я буду скучать. – Он усмехнулся, однако говорил серьезно.

– Выходит, ты примчался мне на помощь? – не очень-то веря в подобное, спросила я.

Ник вроде бы и сам не поверил.

– Выходит. Чудеса, правда?

– Ага. Я должна сказать тебе «спасибо»?

– Не спеши. Неизвестно, что хуже, раз ребята Дена просто жаждут с тобой встретиться. Я наслышан об их методах. Поэтому, если ты вдруг решишь застрелиться, это будет не слишком глупо.

– А если я решу еще немного помучиться? – спросила я.

Ник засмеялся.

– Не такая уж ты и дура, – ответил он, помолчал с минуту и вновь заговорил: – У меня есть надежное местечко, отсидишься там. Страсти улягутся, тогда и решим, что делать дальше.

– Ник, у меня нет этих бумаг, – покачала я головой. – Честно, нет. И я понятия не имею, где они могут быть.

– Вот оно что, – присвистнул он. – А в мою бескорыстную любовь ты не веришь?

Мы невесело рассмеялись, я, исподволь приглядываясь к нему, пыталась понять, чего следует ожидать.

– Давай сойдемся на том, что твой сладкоречивый будет у меня в неоплатном долгу, если я прикрою твою задницу.

– Шутишь, – усмехнулась я. – Он ценит меня не больше, чем соседскую собаку.

– Может, и меньше, но ребенка ему родила ты, а не кто-то из его манекенщиц. Думаю, он немного понервничает, но в конце концов скажет мне «спасибо».

– Что тебя, безусловно, осчастливит, – заметила я.

– Я преданный слуга его величества, – усмехнулся Ник. – Эй, – подмигнул он мне. – Я ведь ничего не обещал, только сказал: там посмотрим, так что не расслабляйся.

Я вновь уставилась в окно, размышляя над словами Ника. Что, если он действительно надеется зацепить Рахманова, оттого и помогал мне, когда я охотилась за Деном? Кому-то подобные мысли и показались бы ерундой, но не мне, я слишком хорошо знала Ника. Убийство Дена, точнее, тот факт, что убила его я, многих ставит под удар, в том числе и Рахманова. Поэтому я и была уверена: встретиться со следователем мне не дадут. Так что готовность Ника помочь, скорее всего, объясняется просто: он хочет, чтобы я была под рукой: если его хозяева решат от меня избавиться, искать меня не придется. Возможность, что он сдаст меня парням Дена, я тоже со счетов не сбрасывала, конечно, сдаст, если усмотрит в этом выгоду.

– Незачем строить из меня злодея из мелодрамы, – вдруг заявил он, а я усмехнулась: иногда я всерьез верила, что он способен читать мои мысли. Впрочем, сейчас это нетрудно.

Дорога углублялась в лес, а я так и не спросила, куда мы едем. Ника как будто вполне устроило отсутствие у меня любопытства, он тоже замолчал, смотрел вперед, будто забыв о моем присутствии, и хмурился. Обняв себя за плечи, я закрыла глаза, а он сказал:

– Сзади куртка, накинь.

Я достала куртку, завернулась в нее, голова моя свесилась на грудь, я вздрагивала, когда машину трясло на ухабистой дороге, но вскоре уснула.

Ник растолкал меня через час, хотя мне показалось, что спала я всего несколько минут.

– Приехали, – буркнул он.

Еще мало что соображая, я огляделась. Мы находились во дворе симпатичного двухэтажного дома, окруженного кирпичной стеной. За моей спиной ворота и калитка в глухой стене, забор высокий, больше двух метров. Вокруг дома никаких деревьев, только зеленые лужайки. Ник вышел из машины и направился к крыльцу, украшенному бронзовыми львами.

– Шевелись, – поторопил он меня, и я последовала за ним. Просторный холл был абсолютно пуст. Пока я оглядывалась, продолжая зябко ежиться под курткой, он прошел в глубь дома и оттуда позвал: – Хочешь выпить?

Шлепая босыми ногами по мраморному полу, я отправилась на его поиски. Ник находился в кухне, здесь мебели было в избытке, но кухня все равно производила впечатление нежилой. Ник достал из шкафа коньяк, плеснул в два стакана и один протянул мне.

– Что ж, за упокой души Гадюки Дена. – Ник залпом выпил коньяк и замер со стаканом в руке, закрыв глаза. Я тоже выпила залпом, не чувствуя вкуса.

– Чей этот дом? – спросила я, поставив стакан.

– Какая разница? – ответил Ник, не глядя на меня, помолчал и вдруг заявил: – Мой. Разумеется, о том, что он принадлежит мне, никто не знает.

– Здесь ты собирался разводить розы на пенсии? – усмехнулась я.

Ник ответил недовольно:

– Собирался. Только вряд ли я доживу до счастливой старости, связавшись с такой дурой. От тебя одно беспокойство, а у меня слишком доброе сердце, я не в состоянии от тебя избавиться. Ты из меня веревки вьешь, – дурашливо прохныкал он, посмотрел на бутылку и налил еще коньяка. – В холодильнике должна быть жратва, если я ошибся, то немного поголодаешь. Свет в доме не включай, чтобы не привлекать внимания. В ближайшие дни я вряд ли смогу приехать, но если будут новости, позвоню, здесь есть телефон. Я буду звонить три раза подряд, только на третий снимешь трубку. На прочие звонки не отвечай, хотя вряд ли кому взбредет в голову сюда позвонить. Из дома не выходи, хоть он и окружен забором, но я бы особо на это полагаться не стал. В твоих интересах соблюдать максимальную осторожность. Где твой мобильный?

Я достала телефон из сумки, протянула его Нику. Тот отключил его и сунул в карман.

– Не вздумай звонить своей Машке, – нахмурился Ник. – Они будут за ней следить и наверняка прослушку поставят. Короче, лежи на самом дне и шевелиться не смей. Здесь есть телик и книги, так что со скуки не загнешься, только держи жалюзи постоянно опущенными, наверх не поднимайся, передвижение по дому можно засечь, имея соответствующую аппаратуру, уверен, у ребят она есть. Ко мне они тоже «хвост» приставят, так что скоро в гости не жди.

Ник толкнул стакан, он заскользил по гладкой поверхности и замер в сантиметре от края стойки, Ник довольно усмехнулся и зашагал к двери.

– Ты уезжаешь? – крикнула я ему в спину.

– Ты догадлива, радость моя, – ответил он, не поворачиваясь. – Придется тебе на время обойтись без няньки.

Я слышала, как хлопнула входная дверь, а потом заработал двигатель машины, посмотрела на бутылку коньяку и решила выпить еще. Потом заглянула в холодильник, на нижней полке консервы, в морозилке кусок мяса, впрочем, сейчас мысль о еде меня вовсе не беспокоила. Я прошлась по первому этажу, не рискуя включать свет в комнатах. Их было четыре, и три из них пусты. Соседняя оказалась спальней, здесь стояла кровать, рядом громоздкий шкаф и стеллаж с десятком книг. Я взглянула на обложки и невольно усмехнулась: Ник тяготел к философии. Выключив свет на кухне, я вернулась в спальню, легла поверх одеяла, подтянув к животу ноги и обхватив колени руками. В темноте смутно проступали контуры шкафа, за спиной надоедливо тикали часы, слишком громко или мне это только казалось? Очень хотелось зареветь от страха или от жалости: к себе, к Дену, поди разберись, слезы должны нести облегчение, но их не было, меня вновь охватило странное безразличие. Я закрыла глаза и попыталась уснуть. Но сон не шел.

За окном серело, я забралась под одеяло, надеясь согреться, меня била дрожь, но вовсе не от холода. Я подумала выпить еще, но мысль о том, что надо встать и пойти на кухню, вызвала протест. И вдруг я подумала: как было бы хорошо умереть сейчас. Закрыть глаза и умереть. Я закрыла глаза и, странное дело, почти мгновенно уснула.

Проснулась я ближе к обеду. Прошла в ванную и долго стояла под душем, после этого вернулась в постель и проспала почти до вечера. Выпила два стакана воды и вновь отправилась спать. Утром следующего дня все повторилось, у меня не было сил подняться, приготовить себе поесть. С трудом разлепив глаза, я шла в туалет, потом на кухню, чтобы выпить воды, и возвращалась в постель, засыпая уже на ходу. Мне ничего не снилось, по крайней мере, так мне казалось, тело было вялым, непослушным, а мысли путались, ни одной я не способна была додумать до конца. Хотелось одного: спать.

Проснувшись в очередной раз, я не смогла с уверенностью сказать, сколько времени провела здесь. Похоже, не меньше недели. Все случившееся представлялось таким далеким, что теперь мне большого труда стоило восстановить события. Вот мы встречаемся с Деном в ресторане, вот идем к его машине, я роняю сумку, и Макс, парень из охраны Дена, торопливо собирает с пола ее содержимое, а я иду в туалет и достаю из смывного бачка спрятанное там оружие… У меня было чувство, что я вспоминаю какой-то фильм.

«Надо встать, принять душ и выпить чаю, если он здесь есть», – раскинув руки и глядя в потолок, думала я. Но тут же забралась под одеяло и нырнула в беспамятство.

Меня разбудил телефонный звонок. Я вскочила и бросилась на кухню, где стоял аппарат. Телефон смолк, но через минуту зазвонил вновь. Рука машинально потянулась к трубке, но я заставила себя ждать. Пауза. И вновь звонок. Я схватила трубку, не рискнув произнести ни слова, и услышала голос Ника.

– Солнышко, – издевательски сказал он. – Сколько раз я тебе повторял: стрелять надо в голову. Редкая сволочь, заполучив в череп пулю, способна выжить. Если честно, я о таких не слышал.

– Что ты хочешь сказать? – пробормотала я и сама не узнала своего голоса.

– Хреновый из тебя стрелок, вот что, – буркнул Ник.

– Он жив? – свалившись на стул, спросила я и повторила: – Он жив?

– Может, ты и не собиралась его шлепнуть, а, милая? – кривлялся Ник. – Может, вы так развлекаетесь?

– Он жив? – бестолково повторила я и вспомнила взгляд Дена и кровь, что била фонтаном из-под его рук. – Не может быть.

– Господь большой путаник, в смысле, неисповедимы пути господни, – вздохнул Ник. – По мне, так лучше бы Гадюка сдох, с его парнями все-таки был шанс договориться, но, если этот засранец выкарабкается, непременно захочет твой скальп. Так что я бы на твоем месте обратился к господу с нижайшей просьбой прибрать мерзавца.

– У него есть шансы выкарабкаться? – спросила я, не принимая дурашливого тона Ника.

– Ничтожные, по крайней мере, так утверждают эскулапы, но, зная этого парня, я уверен, он и самый малюсенький шанс использует. Обливаясь кровью, этот тип сумел выбраться из машины да еще и проползти весьма приличное расстояние, прежде чем его обнаружили доверенные лица, так бездарно прошляпившие тебя. Ты знаешь, я им восхищаюсь. Ага. До чего живучий оказался, зараза. А вот ты меня очень огорчила, детка. Папу не слушаешь, хочешь жить своим умом, которого у тебя сроду не было, а теперь выясняется, что ты еще и стрелять не умеешь. Я практически в отчаянии. – Ник вздохнул и заговорил серьезно: – Ситуация хреновая, солнышко. Сладкоречивый в зоне недосягаемости, боюсь, он с тобой мысленно уже простился и даже выпил за упокой души. А я так рассчитывал на его любовь к тебе.

– Зря рассчитывал, – сказала я.

– Теперь и сам вижу. Даже гениям свойственно иногда ошибаться. Не вздумай сорваться в бега, затея совершенно бесперспективная. Сиди и жди, как карта ляжет. Поняла?

– Поняла, – ответила я, и Ник повесил трубку.

Я еще долго таращилась на телефон, пытаясь оценить новость. Ден жив. Я покачала головой и усмехнулась. Если он выкарабкается… выходит, все напрасно. И в моем поступке не было никакого смысла! А в его смерти был? Я опять усмехнулась. Он выкарабкается, а меня пристрелит Ник. Что ж, из этой истории какой-нибудь умник, возможно, извлечет урок: не копай яму ближнему или еще что-нибудь такое же оригинальное. Я вдруг начала хихикать, качая головой. Потом с трудом поднялась и вернулась в спальню, надеясь, что смогу уснуть. Но мои надежды не оправдались. Промучившись часа полтора, я пошла в ванную, а потом бесцельно слонялась по первому этажу. Если я намереваюсь сбежать, следует поторопиться. Ник, убедившись, что Рахманову до меня нет дела, скорее всего, торгуется сейчас с людьми Дена, надеясь продать мою жизнь подороже. Он не раз говорил: придет время, ты сделаешь глупость, и я тебя пристрелю. Вот оно и пришло. Поведение Рахманова меня тоже не удивило. Скандал ему ни к чему, и уж тем более ни к чему заморочки с парнями Дена. Если я исчезну, это для него будет самым простым решением проблемы. Надо уходить. Я поднялась с постели, но еще долго продолжала сидеть, разглядывая пол под ногами. На меня вновь навалились усталость и странное безразличие. Я подумала о Машке. Если я сбегу, они возьмутся за нее, вряд ли поверят, что ей ничего не известно. Методы убеждения, к которым они прибегнут, мне хорошо известны. Значит, мне остается только ждать. Чего? Когда за мной придут?

Я опять легла, раскинув руки и глядя в потолок, точно в небо, как в детстве, когда наблюдала за облаками. Я могу позвонить Машке, и они с Тони уедут… Нет, не успеют. Скорее всего, за ними уже следят. Пройдет время, прежде чем Тони поймет, с кем имеет дело, а времени нет. Он верит в дружбу Рахманова, верит в закон и в прочую чушь. Он не станет срываться с места, в лучшем случае обратится в милицию. Мне казалось, я слышу его голос, спокойный, уверенный, у него найдется много доводов, чтобы не уезжать. Без Тони Машка никуда не поедет. Похоже, у меня нет выбора. Я почувствовала странное облегчение при мысли об этом. Придется ждать, ощущая себя овцой на заклание, ритуальной жертвой… Я сделала свой выбор, я хотела убить Дена. Глупо было ожидать, что все сложится иначе.

Телефон вновь зазвонил. Один раз, второй, третий. Я бросилась на кухню.

– Все-таки странно, что ты не смылась, – заявил Ник, хихикнув.

– Ты звонишь, чтобы сказать мне это? – ответила я, теряясь в догадках, что он задумал.

– Нет. – Голос моего друга стал серьезным. – Я абсолютно уверен в твоем убежище и все же… Спустись в подвал, в прачечной, за стиральной машиной, четвертая плитка от стены и третья от пола. В крайнем случае ты сможешь выдержать там любую осаду. Знаешь, детка, я чувствую себя идиотом. – Ник отключился, а я еще некоторое время хмуро разглядывала трубку в своей руке, потом отправилась в подвал. Включила свет. Площадка возле лестницы, три двери. Я толкнула первую. Котельная. Прачечная оказалась рядом. Стиральная машина стояла в углу. Я чуть отодвинула ее и принялась считать плитки, стена была выложена голубым кафелем. Та плитка, о которой говорил Ник, ничем не отличалась от остальных. Я надавила на нее. Плитка ушла в стену. Опершись на стиральную машину, я ждала, что будет дальше, но ничего не происходило, пока я не догадалась оглянуться. В противоположном углу прачечной открылся лаз в полу. Я присвистнула и прошла туда.

Лаз был узким, в него с трудом протиснется взрослый мужчина. Вниз вели деревянные ступеньки. Теряясь в догадках, я начала спуск. Внизу было темно, рукой я нащупала на стене выключатель, вспыхнул свет, а я вновь присвистнула. Комната метров двенадцать, вдоль стены стеллажи с оружием.

Чего здесь только не было! Я прогулялась по комнате, разглядывая то, что лежало на полках. Ник прав, тут можно выдержать длительную осаду. В картонной коробке запасы консервов. Две канистры воды. Любопытно, о чем думал Ник, устраивая себе эту берлогу? Два автомата, винтовка с оптикой, в ящике гранаты, настоящий военный склад. На нижней полке свернутые солдатские одеяла, две подушки. Нож с широким лезвием. Может, он организовал собственный бизнес и торговал всем этим по случаю? Я покачала головой, присела на корточки перед очередным ящиком. Если не ошибаюсь, это противопехотные мины.

– Он спятил, – вслух произнесла я и вновь покачала головой. Того, что здесь хранится, хватит на ведение локальной войны. Прихватив две банки консервов, я направилась к лестнице. Рядом с выключателем заметила рычаг, повернула его, и люк над моей головой закрылся. Еще один поворот, и я поднялась наверх. Выбралась в прачечную, закрыла люк.

Что Ник имел в виду, демонстрируя мне все это? Если он намеревался сдать меня, об оружии следовало помалкивать. Выходит, у него другие планы, и это жест доброй воли: я доверяю тебе, так что и ты мне доверяй, сиди и не рыпайся. Правда, на Ника это совсем не похоже. Я ему верю? Какая разница, раз выбора, в общем-то, нет. Одно утешает: если люди Дена явятся, у меня будет легкая смерть. Я усмехнулась и пошла на кухню открывать консервы.

Ник явился через неделю. С синими кругами под глазами. Его глаза, и так блекло-голубые, теперь казались почти бесцветными. Отросшие волосы он собрал в пучок на затылке и очень походил на рептилию. Впрочем, он всегда был похож на змею, правда, сейчас выглядел смертельно усталым.

– Как дела? – спросила я. – Ты скверно выглядишь.

– Ага. А чувствую себя еще хуже, – хмыкнул он.

– Может, поделишься?

– Нечем, – хихикнул Ник. – Все, что было, раздал добрым людям.

– Кончай, – попросила я. – Что происходит?

– Да ничего не происходит, – ответил он, завалившись на постель прямо в ботинках, впрочем, такие мелочи его никогда не волновали. – Пил всю неделю, теперь вот пытаюсь смотреть на жизнь с оптимизмом.

– Получается?

– Не очень. Когда я в стельку пьян, мир выглядит симпатичней.

Он похлопал рукой по одеялу рядом с собой, предлагая мне присоединиться. Я легла рядом и закрыла глаза. Заниматься с Ником сексом, когда он в скверном расположении духа, серьезное испытание.

– Эй, – позвал он, ложась на бок и заглядывая мне в лицо. – Почему ты не сбежала?

– Некуда.

– Выходит, ты не безнадежна. И не забудь поблагодарить папу за добрую душу.

– Благодарю, Ники-бой.

Он ударил меня по губам, не сильно, просто давая понять, что называть его так сейчас не стоит.

– Вырази свою благодарность как-нибудь иначе, – предложил он, притянув меня к своей груди.

На сей раз он превзошел самого себя, по одному этому можно было судить о том, как скверно обстоят дела. Устроившись в кресле, Ник закурил, поглядывая на меня со смешанным чувством презрения и самодовольства, поднял с пола флягу, которую привез с собой, сделал несколько глотков. Он так ничего и не рассказал мне, а я не задавала вопросов, по опыту зная, что это бесполезно. Поднявшись с постели, я намеревалась проскользнуть мимо Ника, чтобы ненадолго укрыться от него в ванной, он лихо захлестнул ремень вокруг моей шеи и притянул к себе.

– Придурок, – едва смогла произнести я. – Ты мне шею сломаешь.

– Это вряд ли, – пригорюнился Ник. – Хоть и надо бы. Но, имея доброе сердце… – Не договорив и чуть ослабив ремень, он заглянул мне в глаза.

– Ден жив? – не выдержав, спросила я.

– К великому сожалению, – вздохнул Ник. – Даже успел прийти в себя. Людишки его воспряли духом. Все жутко деятельные и жаждут крови. У сукиного сына проблемы с глоткой, возможно, говорить он никогда уже не сможет. Само собой, это досадное обстоятельство он включит в счет. Его парни с меня глаз не спускают, уверены, что я знаю, где ты. Еле от них оторвался.

– Что с Машкой? – испугалась я.

– Ничего. Дураку ясно, что ты к ней не сунешься. Но на всякий случай я велел своим людям за ней приглядывать.

– Спасибо, – подумав, сказала я.

– Пожалуйста, – съязвил Ник.

– Я не могу находиться здесь целую вечность, – через некоторое время решилась заговорить я.

– Целую вечность и не потребуется, – отмахнулся Ник. – И не вздумай ныть, без тебя тошно.

– У тебя есть какой-то план?

– У меня полно планов, я гениален. Кстати, твой Рахманов пожаловался мне сегодня, что нигде не может тебя найти. Я сказал, что тоже не могу.

– Да?

– Ага. Выдающаяся сволочь. Вот уж кому можно позавидовать.

– Это без меня. Он не сказал, зачем я ему понадобилась?

– Нет. Делает вид, что не в курсе происходящего. Выражает обеспокоенность твоим длительным отсутствием. Я тоже обеспокоился и пообещал тебя отыскать. Сейчас все ждут, что решит Ден. Впрочем, что он решит, и так ясно. Детка, они тебя сдадут, у них просто не будет выбора. Долгих не станет задираться с Деном, Рахманов тем более. Следовательно, ты будешь сидеть здесь, пока я не найду возможность переправить тебя за границу. Но и там не безопасно, радует лишь то, что это уже будет не моя проблема.

– Она и сейчас не твоя.

– А как же мои чувства? – хихикнул Ник.

– Я останусь в твоем сердце, – насмешливо ответила я.

– Что толку? С воспоминаниями не потрахаешься.

– Тоже мне трагедия, – отмахнулась я.

– Это такой шлюхе, как ты, все равно, кто на ней верхом скачет… – Он засмеялся, но смех резко оборвал. – Знаешь, без тебя скучно. Ага. Я даже запил от тоски. Поэтому и решил: ни хрена они тебя не получат.

– Я должна в это поверить? – усомнилась я.

– Детка, очень скоро тебе станет стыдно за эти слова, впрочем, такое может произойти лишь в том случае, если бы хоть капля совести на двоих у нас все-таки осталась.

– Ты так и не сказал, что мне делать, – вздохнула я.

– Ждать, радость моя, авось чего-нибудь и дождемся.

Он опять исчез на неделю, не звонил и не появлялся. Я уничтожала запас консервов и строила планы один нелепее другого, но так и не решилась покинуть дом. Поначалу ожидание казалось невыносимым. Но дни шли, и я начала успокаиваться. Возможно, это последние дни в моей жизни, так что спешить ни к чему. Я читала, по утрам подолгу делала гимнастику, жалея, что не могу прогуляться по двору, иногда танцевала, напевая что-то. Застань меня Ник за этим занятием, наверняка бы решил, что я спятила. Я размышляла о своей жизни и пришла к неутешительному выводу: все, что сейчас имею, я создала своими руками. А что я имею? Неразрешимые проблемы и полное отсутствие перспектив, вот что. Какой-то умник сказал: характер человека – это и есть его судьба. Выходит, мой ни к черту не годится.

К концу второй недели в оглушительной тишине дома раздались телефонные звонки. Дождавшись третьего, я сняла трубку.

– Трам-тарарам! – заорал мне в ухо Ник. – Дальше вступают литавры.

– Ты что, пьян? – вздохнула я.

– Трезв, и это сильно меня беспокоит. Предлагаю напиться. Гром победы раздавался… как там дальше, сучка ученая?

– Не помню, – ответила я, не зная, что последует за этими словами.

– От тебя никакого толка, – пожаловался Ник. – Радость моя, враги повержены, победа за нами. Ден пошел на мировую, он больше не жаждет твоей крови.

В это было невозможно поверить, вот я и не спешила. Ник затих, выжидая, потом позвал:

– Эй, ты там что, умерла от счастья?

– Может, ты перестанешь валять дурака и…

– Перестал, – вздохнул Ник. – Я совершенно серьезен. Хоть сейчас возвращайся домой, живи долго и с удовольствием. У Гадюки Дена нет к тебе претензий.

– И я должна в это поверить?

– Почему бы и нет, раз я поверил? По-твоему, я здесь только пьянствовал? Ничего подобного: пока ты прохлаждалась в моем доме, папуля ковал наше общее счастье. Слушай, даже обидно, неужто ты сомневалась в нашей полной и безоговорочной победе? Скажи, что сомневалась, и получишь в зубы.