Kitobni o'qish: «Расследование в «Трэвэлерс Рефьюдж»», sahifa 5

Глава 8

Форестеры занимали две смежные комнаты в конце коридора: одна из них – проходная – выполняла роль гостиной, другая была спальней.

Тяжёлые светло-кремовые шторы на окнах были раздвинуты лишь наполовину, и от этого в комнате царил полумрак. Милдред, одетая в длинное тёмное платье, сидела в большом кожаном кресле рядом с камином. Она по-прежнему выглядела измученной, но её взгляд был более сосредоточенным, чем утром.

– Вы спрашивали меня насчёт кабинета мужа, – проговорила женщина. – Там уже прибрали, так что вы можете им пользоваться.

Полицейские поблагодарили её, и она слабым голосом продолжила:

– Я позвонила нашему адвокату, мистеру Бенкли. Он будет здесь завтра после пяти часов. Однако я должна сказать вам кое-что до его приезда. Во время нашей утренней беседы я это упустила. Возможно, из-за того, что была сама не своя. Дело в том, что… Крис – внебрачный сын моего мужа. Брайан был знаком с его матерью, Этель, задолго до нашей женитьбы. Тогда они оба проживали в Абердине, но их отношения быстро разладились, и они расстались ещё до рождения мальчика. Этель не сказала Брайану о том, что ждёт ребёнка, и переехала в деревню к сестре Дженнифер. Вскоре после рождения сына она вышла замуж, и мальчика воспитывал отчим: он и дал ему свою фамилию. Отчим умер, когда Крис был ещё подростком. По стечению обстоятельств, дом, доставшийся мужу по наследству, находился на окраине той самой деревни, где проживала Этель с Крисом и её сестра Дженнифер. Когда мы перебрались в него, Брайан узнал о сыне. Ему было тогда тридцать пять, а Крису – двенадцать. Вскоре мы наняли на работу миссис Коутс, и Крис часто прибегал к ней в пансион. Своих детей у нас с мужем нет, и я привязалась к ребёнку. Вот тогда-то Брайан и рассказал мне правду. Он чувствовал свою вину перед мальчиком и старался хоть как-то её загладить. Брайан решил, что, когда Крису исполнится двадцать пять лет, он сделает его совладельцем пансиона с долей в двадцать процентов. На всякий случай он включил это условие в завещание, хотя я в любом случае выполнила бы волю мужа. В завещании также есть ещё одно условие: после моей смерти «Трэвэлерс Рефьюдж» полностью переходит к Крису.

Милдред замолчала и глубоко вздохнула.

– Скажите, пожалуйста, когда ваш муж составил это завещание? – поинтересовался Райли.

– Два года назад.

– А Крис знает о том, что мистер Форестер был его отцом?

– Да, знает. Муж рассказал ему об этом примерно в то же время.

– И как парень отнёсся к его признанию?

– Крис выслушал Брайана сдержанно. Не могу сказать, что после этого их отношения хоть как-то изменились. Я не знаю, что делалось у Криса в душе, но внешне он вёл себя, как обычно.

– Известно ли Крису о завещании?

– К сожалению, известно. Однажды Дженнифер заговорила с Брайаном о будущем своего племянника, и муж рассказал ей о своих планах в отношении сына и о завещании. Однако он попросил, чтобы Дженнифер и Этель пока держали эту информацию в тайне от парня. Тем не менее, пару месяцев назад Дженнифер всё же проговорилась Крису о намерениях Брайана. Муж рассердился на неё, но совсем ненадолго: он был очень отходчивым человеком.

– Вы сказали, что Крису, к сожалению, известно о завещании. Почему «к сожалению»?

– Да в общем-то, ничего страшного в этом нет. Просто… Иногда осознание своей материальной независимости лишает молодых людей способности трезво оценивать всё происходящее вокруг. Видите ли, в последнее время Крис, как и многие в его возрасте, пытается самоутвердиться, вырваться из-под опеки матери и тёти. Только вот самостоятельность он понимает не совсем так, как надо. Он противопоставляет себя другим, заводит сомнительные знакомства.

– Он дружит с кем-то из местных?

– Если бы! Как вы знаете, Крис часто ездит в Абердин с различными поручениями, и не так давно у него появились там дружки. Я не хочу сказать о них ничего плохого: просто типичные городские щёголи. Но Крис начал чаще обычного наведываться в Абердин и поздно возвращаться домой: кино, концерты, танцевальные залы и всё такое. Мы с Дженнифер думаем, что, возможно, парню вскружила голову мысль о скором улучшении его финансового положения. Так или иначе, но лучше было бы ему об этом не знать. Ну вот, теперь я рассказала вам всё, – и, повернувшись к Невиллу, Милдред произнесла: – Сержант, в пансионе имеется несколько свободных комнат. Если хотите, можете занять любую из них на время расследования. Обратитесь, пожалуйста, к горничной, и она вас проводит.

От приятной неожиданности Мэтью на секунду замер, но уже в следующее мгновение на его лице засияла довольная улыбка:

– О, благодарю вас, это, действительно, было бы очень удобно!

В дверь постучали, и на пороге появилась симпатичная горничная с подносом в руках.

– Ваш чай, миссис Форестер, – приятным голосом сказала она и взглянула на полицейских своими огромными голубыми глазами. Поставив чайные принадлежности на столик, девушка направилась к двери, и Мэтью непроизвольно проводил её взглядом.

– Не желаете присоединиться? – обратилась хозяйка к детективам.

– Спасибо, но нам пора: думаю, что персонал пансиона уже собрался внизу, – вежливо ответил Райли на её предложение.

Мужчины спустились в ярко освещённый холл и увидели небольшую группу людей, в молчании ожидающих приглашения на беседу.

Расположившись в кабинете мистера Форестера, детективы приступили к своей обычной работе. Первой вошла повариха Дженнифер Коутс. Она стояла у порога, переминаясь с ноги на ногу, и её габаритная фигура закрывала почти всю дверь. Инспектор пригласил женщину присесть на небольшой диван у стены. Она прошла вперёд, но садиться отказалась.

– Постою, – в своей обычной грубоватой манере сказала она.

– Хорошо, как вам удобнее. Миссис Коутс, вчера вы весь день были в пансионе. Вам не бросилось в глаза что-нибудь необычное в поведении Брайана Форестера?

– Нет, не бросилось, – сказала женщина, энергично мотнув головой. – Днём он работал в своём кабинете, а ближе к вечеру сел за стойку в холле. Когда постояльцы вернулись с экскурсии, мистер Форестер сказал мне, что они будут ужинать в восемь часов. К половине восьмого я приготовила еду, потом подала ужин в комнату хозяйки и сразу после этого ушла домой.

– Не заходил ли кто-нибудь на днях к мистеру Форестеру? Возможно, он сам куда-то отлучался?

– В моём присутствии никто сюда не заходил, и хозяин не покидал пансион.

– Не довелось ли вам стать свидетельницей телефонного разговора, который бы чем-то вас насторожил?

– Нет, никаких подозрительных звонков не было. Да и зачем бы стал мистер Форестер вести секретные разговоры при мне? На то у него и был вот этот самый кабинет. А дверь здесь такая, что, если и захочешь, ничего не услышишь.

– Миссис Коутс, мы знаем, что в пансионе к вам относятся с большим доверием. Быть может, вы знаете что-то о недоброжелателях вашего бывшего хозяина?

– Не знаю я никаких недоброжелателей. И вообще, я не имею привычки совать нос в чужие дела, оттого и проработала здесь так долго.

– Что ж, пока это всё, спасибо.

Дженнифер вышла, ворча что-то себе под нос. Следом за ней вошла горничная Берта Фейн. Это была женщина лет сорока с небольшим. Ширококостная, чуть полноватая, она казалась неловкой и неповоротливой. Её тёмные волосы были аккуратно зачёсаны назад, а карие глаза на круглом лице смотрели немного испуганно. Обычная, ничем не запоминающаяся внешность.

– Насколько я знаю, вчера вы весь день находились в пансионе, – произнёс инспектор, когда женщина присела.

– Да. Вчера был мой рабочий день.

– Скажите, пожалуйста, как вёл себя мистер Форестер? Заметили ли вы что-либо необычное в его поведении?

– Да вроде всё было как обычно, – несколько робко ответила Берта.

– Не навещал ли его кто-нибудь в этот день? Возможно, мистер Форестер выходил куда-то по делам?

Берта пожала плечами:

– Да я и видела-то его лишь мельком.

– А когда вы ушли домой?

– Домой я вернулась чуть позже десяти вечера. Дженнифер приготовила ужин, и в восемь часов мы с Дорис накрыли столы для наших гостей. Когда леди и джентльмены поужинали, мы помыли посуду, и я пошла домой.

– Нам известно, что Кевин Гиббс, который работал здесь шофёром, является родственником вашего супруга. Это вы посодействовали ему в получении места?

Райли заметил, что после каждого вопроса Берта слегка морщила лоб, как будто не совсем хорошо понимала, о чём её спрашивают.

– Да, Кевин – троюродный брат моего мужа, но они почти не общаются друг с другом. Я знала, что Форестерам был нужен шофёр, а Кевину – работа, вот и посоветовала ему обратиться к хозяевам.

– А где Гиббс работает сейчас?

– Не могу сказать. С тех пор, как Кевина уволили, мы с мужем его не видели.

– Вы не поможете нам связаться с ним?

– Я могу дать вам его адрес. Он живёт в Абердине вместе с матерью, но кто знает… Вдруг он перебрался куда-нибудь? – и миссис Фейн извлекла из своей сумочки маленький блокнот.

– Будем вам весьма благодарны за содействие, – произнёс Райли и повернулся к Невиллу, чтобы попросить его записать адрес Гиббса. Однако это было излишне: Мэтью уже поднялся со своего места и взял блокнот из рук женщины.

Следом за Бертой была приглашена другая горничная, Дорис Хейли – та самая,

которая принесла чай в комнату хозяйки пансиона. В отличие от миссис Фейн, Дорис была чрезвычайно симпатичной молодой женщиной: стройная фигура, правильной формы нос, пухлые, чётко очерченные губы и большие глаза удивительной голубизны. Явно осознавая свою внешнюю привлекательность, она держалась раскованно и непринуждённо.

Девушка присела на край дивана и с любопытством смотрела на Райли в ожидании вопроса.

– Мисс Хейли, не заметили ли вы что-нибудь странное в поведении мистера Форестера в последнее время? Особенно нас интересует вчерашний день.

– Странное? Что вы имеете ввиду? – с наигранным непониманием спросила Дорис.

– Например, сильное волнение, тревогу, беспокойство.

– Нет, ничего такого я не припоминаю.

– Может, вы стали свидетельницей каких-либо неожиданных визитов незнакомцев, телефонных разговоров на повышенных тонах, стычек с кем-либо?

Дорис слегка подалась вперёд.

– Визитов незнакомцев? Стычек? – с любопытством переспросила она.

И в этом любопытстве инспектор снова заметил наигранность: так же, как заметил внезапно изменившуюся тональность голоса девушки. Она, несомненно, кокетничала, но это не относилось ни к кому из присутствующих конкретно – это был стиль её поведения, и она следовала ему совершенно бессознательно. Райли вспомнил секундную заминку миссис Форестер, когда он спросил её о второй горничной. Случайность? Возможно, но вполне может быть, и нет.

Тем временем Дорис протяжно произнесла:

– Нет, ничего такого при мне не происходило.

– Скажите, пожалуйста, как к вам относится Крис Вуд?

– Крис? Ко мне? – несколько растерянно переспросила девушка. – Вам рассказал о его ухаживаниях Альберт?

Инспектора весьма удивило то, что она назвала Коннорса по имени.

– Крис в последнее время вертится возле меня, оказывает мне знаки внимания.

– То есть, вы ему нравитесь?

– Говорит, что влюблён.

– А что он ещё говорит?

– Ну, не буду же я вам повторять все его комплименты в мой адрес! – несколько заносчиво произнесла девушка. – Крис сказал, что скоро ему будет принадлежать доля владения пансионом, и у него появятся деньги.

– И как вы это восприняли?

– Как восприняла? Да никак. Мне нет никакого дела ни до Криса, ни до его денег. И потом, я не очень-то ему поверила.

– Сообщал ли вам Крис какие-либо подробности такого счастливого поворота судьбы?

– Нет. А сама я спрашивать не стала.

Вдруг Райли неожиданно задал вопрос:

– А как долго вы знакомы с Альбертом Коннорсом?

Его план сработал: он увидел, что Дорис стушевалась, и с её лица сразу же исчезло кокетство.

– С К-Коннорсом?

Девушка явно обдумывала, говорить или не говорить. Она смотрела на инспектора удивлёнными глазами, но теперь уже это было искреннее удивление, без доли притворства. Видимо, Дорис пыталась понять, почему её об этом спросили.

– Года полтора назад я уехала отсюда в Лондон, хотела найти там работу. Устроилась в магазине, но денег не хватало. Из дома я взяла с собой несколько семейных реликвий: старинную шкатулку, серебряный портсигар и другие мелкие вещицы. Мама сказала, что за них можно будет получить у антиквара неплохие деньги. Вот я и зашла в первый попавшийся антикварный магазин. Там и познакомилась с Альбертом Коннорсом.

– Он купил ваш антиквариат?

– Да, купил.

– А после этого вы виделись с ним?

Дорис немного замялась и нехотя ответила:

– Да, мы поддерживали отношения какое-то время, а потом я вернулась домой.

– Не пожилось в столице?

Дорис пожала плечами и уклончиво сказала:

– Можете считать, что не пожилось.

– Что ж, это всё, вы можете идти.

Мисс Хейли легко поднялась с дивана и не спеша направилась к выходу, как бы предоставляя присутствующим возможность по достоинству оценить изящность своей походки.

Как только она скрылась за дверью, в кабинет вошёл Крис Вуд, светловолосый высокий парень. Несмотря на худобу, в его движениях чувствовалась сила и проворность. У Криса были круглые светло-карие глаза, которые выделялись на его бледном миниатюрном лице с тонкими чертами и придавали ему сходство с филином. Он смотрел зорко и настороженно, то и дело приглаживая рукой жёсткие непослушные волосы. На минуту инспектору показалось, что он где-то уже видел этого парня, но не мог вспомнить, где и когда.

– У нас к вам всего несколько вопросов, – обратился к нему Райли.

Крис кивнул головой, тяжело сглотнув от волнения.

– Насколько нам известно, вы бываете в «Трэвэлерс Рефьюдж» не каждый день, верно?

– Верно. Я выполняю здесь различную работу, и когда она есть, хозяева заранее предупреждают меня о том, что я им понадоблюсь.

– Каким образом они связываются с вами?

– Через мою тётю, миссис Коутс, она работает здесь поварихой, либо звонят мне – у нас в доме есть телефон. Иногда бывает, что меня просят о чём-либо постояльцы.

– Например?

– Ну, телеграмму отправить или купить чего-нибудь в городе. Тогда я сажусь на свой велосипед и еду в Абердин.

– А продукты для «Трэвэлерс Рефьюдж» тоже вы закупаете?

– Да, я. Раньше это входило в обязанности шофёра, но его уволили несколько месяцев назад.

– Когда вы в последний раз видели мистера Форестера?

– Так, – парень на секунду задумался. – Сегодня у нас вторник, значит, я видел его позавчера, в воскресенье.

– Вы приходили в пансион, чтобы выполнить какую-то работу?

– Да. Я должен был навести порядок в гараже.

– За время, что вы были здесь, не происходило ли что-нибудь странное или необычное? Возможно, к мистеру Форестеру заходил гость, который чем-то обратил на себя ваше внимание, или возникла ссора, в которой участвовал Брайан?

– Н-нет, ничего такого при мне не было, – ответил Крис, не отрывая от инспектора своих круглых глаз.

– Скажите, мистер Форестер звонил вам вчера насчёт фотоплёнки одного из постояльцев? Её нужно было отдать на проявку как можно скорее.

Крис отрицательно помотал головой:

– Нет, не звонил.

– Скажите, пожалуйста, вы часто бывали в кабинете Форестера?

Услышав этот вопрос, Крис как будто сжался и тихо произнёс:

– Иногда он приглашал меня зайти к нему.

– На пишущей машинке и настольных часах найдены отпечатки ваших пальцев.

Парень почти скороговоркой произнёс:

– Я недавно забирал их из ремонта.

– А точнее не скажете, когда?

– Дня три тому назад.

– Вы испытывали привязанность к своему хозяину? – внезапно спросил Райли.

Вопрос оказался совершенно неожиданным для Криса: он удивлённо посмотрел на детектива и опустил голову.

– Да, я ему за многое благодарен. Мистер Форестер очень хорошо ко мне относился.

И Майкл вдруг вспомнил, где он видел Вуда: Крис был запечатлён вместе с Брайаном на одной из фотографий, расставленных на полке в кабинете убитого.

– Что ж, спасибо. Пока всё, вы можете быть свободны.

Инспектору показалось, что парень покинул кабинет с явным чувством облегчения. Впрочем, по своему многолетнему опыту он знал, что общение с полицейскими мало кому доставляет удовольствие.

– Ну, вот, мы и поговорили со всеми работниками «Трэвэлерс Рефьюдж». Давайте теперь обобщим полученную информацию, – предложил Райли, оставшись наедине с сержантом.

Невилл снова начал деловито листать свой блокнот.

– Вот… где-то здесь у меня записано… Дорис Хейли призналась, что Крис Вуд к ней неравнодушен и что он хвастался ей улучшением своего финансового положения в ближайшем будущем.

– Правильно. А как вам факт знакомства Дорис Хейли с Коннорсом? Альберт и словом не обмолвился об этом, когда рассказывал об услышанном разговоре девушки с Крисом. Однако Дорис проговорилась – она назвала Коннорса по имени.

– А я, по правде говоря, не обратил на это внимания, – искренне признался Мэтью.

– Я думаю, что двух дней слишком мало для завязывания приятельских отношений между людьми, – продолжил Майкл. – Хотя, возможно, Дорис относится к той категории девушек, которые позволяют себе излишнюю фривольность даже с теми, кого едва знают. Вот я и решил выяснить, были ли знакомы эти двое до встречи в пансионе. Оказалось, были. Что у нас есть ещё?

Сержант снова углубился в свой блокнот и, найдя нужную запись, громко объявил:

– Мы также узнали о завещании мистера Форестера. Однако, поскольку Крис Вуд получил бы свою долю владения пансионом как при жизни Брайана, так и в случае его смерти, корыстного мотива у него не было. Следовательно, не было корыстного мотива и у его тёти, и у миссис Форестер.

– Ну, думаю, это не совсем так, – не согласился с Невиллом инспектор.

– Но… что вы имеете в виду? – спросил несколько сбитый с толку Мэтью.

– Единственный фигурант, у которого действительно не было корыстного мотива, это миссис Форестер. Как мы знаем, она ничего не получает от смерти мужа. Так что в отношении неё я с вами абсолютно согласен. Что же касается Вуда и его тёти… Мы знаем, что по исполнении двадцати пяти лет Крис станет совладельцем пансиона. Так решил Форестер, и, хотя умирать он вовсе не собирался, всё же на всякий случай поставил это условие в завещании. Из вышесказанного следует, что для Криса Вуда смерть отца не имела смысла: через три года он так или иначе получил бы свою долю владения. Соответственно, смерть Брайана никакой выгоды не приносила и Дженнифер, поскольку её племянник в любом случае не был бы обижен. Однако здесь есть один нюанс. Три года – срок не малый: за это время Крис мог чем-то не угодить Форестеру и впасть к нему в немилость. Да и вообще, вдруг в последний момент Брайан передумал бы и изменил своё решение? И лишь смерть Форестера давала гарантию того, что теперь все условия завещания останутся в силе. Вот тут и мог появиться корыстный мотив у Криса и его тёти. А если принять во внимание, что, по словам миссис Форестер, Брайан посвятил Дженнифер в свой план относительно сына примерно два месяца назад, время убийства наводит на размышления.

– Да, действительно, – задумчиво протянул сержант. – А тут ещё Крис увлёкся Дорис, и это тоже могло подтолкнуть его на преступление, ведь материальное положение мужчины играет далеко не последнюю роль для женщин.

– Согласен. Однако должен сказать, что пока нам ещё не известен истинный мотив преступления, а значит, мы не можем выдвинуть ни одной версии убийства.

Инспектор тепло посмотрел на Мэтью:

– Знаете, сержант, в детстве я, как и многие мои сверстники, буквально зачитывался детективами, особенно рассказами о Шерлоке Холмсе. Должен сказать, что хотя Конан Дойл и был врачом по профессии, он вложил в уста своего героя много мыслей, которыми вполне можно руководствоваться в реальной сыскной деятельности. Так вот, одна из таких мыслей гласит, что строить предположения, не зная всех обстоятельств дела – большая ошибка. Это может увести следствие в ложном направлении. Поэтому всё сказанное сейчас о Крисе и Дженнифер – это лишь наши попытки установить, имелся ли у них мотив для совершения убийства, не более того. Так или иначе, но пока я склонен считать, что преступление – дело рук кого-то из постояльцев пансиона.

Невилл удивлённо вскинул брови:

– Почему вы так думаете?

Заложив руки за спину, Райли медленно прошёл по кабинету:

– Видите ли, в арсенале Криса было много других способов устранить Форестера, ведь он в «Трэвэлерс Рефьюдж» свой человек. Он мог подстроить несчастный случай, совершить убийство, когда Форестер находился по делам вне пансиона или придумать что-нибудь ещё. Почему же он среди ночи, рискуя быть замеченным кем-либо из постояльцев, приходит в кабинет Брайана и убивает его? Нет, на такое мог решиться только тот, у кого не было другой возможности.

– Да, это вполне логично, – согласился Невилл, – мне это как-то не пришло в голову.

Чувствовалось, что он был недоволен собой: его лицо приняло расстроенный вид, и, заметив это, Райли поспешил сказать:

– Просто у вас ещё мало опыта, сержант. Я дам вам один простой совет: старайтесь чаще примерять ситуацию на себя. Ставьте себя на место убийцы и представляйте, как бы вы поступили. Я не хочу сказать, что этот метод срабатывает безошибочно, ведь многое зависит от криминального таланта преступника, его изобретательности и даже, если хотите, от его интеллекта. И всё же во многих случаях такой способ помогает в расследовании.

– Что ж, непременно попробую им воспользоваться, – улыбнувшись, произнёс Мэтью.

– Кстати, мы всё ещё не дошли до одной чрезвычайно любопытной детали. Вы не догадываетесь, что я имею ввиду?

– Всё ту же плёнку! – громко ответил сержант. – Крис утверждает, что Форестер не звонил ему насчёт неё.

– Совершенно верно. Однако мы нигде эту плёнку не обнаружили, – продолжил мысль инспектор. – И что-то подсказывает мне, что она определённо играет какую-то роль в этом деле. В любом случае, нам не следует выбрасывать это из головы. Ну а сейчас, Мэтью, думаю, пора заняться вашим заселением в пансион. Как только с этим будет покончено, мы отправимся в Абердин по адресу, который нам дала Берта Фейн. Конечно, нет уверенности, что мы застанем Кевина Гиббса дома, но съездить в город мы непременно должны.