Kitobni o'qish: «Невеста Лесовика»

Глава 1

– М-м-м, – промычала я, пытаясь сказать своим односельчанам, что они промахнулись девой. Нет, девой-то я была, но только не той, которую выбрали в качестве жертвы для Хозяина леса. – М-м-м, – аргументировала в очередной раз свою позицию, но из-за кляпа во рту слова сливались в заунывное мычание. – М-м… м-м! – послала их всех к лешему и замолчала.

Вот и помогай после этого подругам… Ведь никому верить нельзя! «Ой, Агнешечка, посиди», – говорит, – «со мной. Страшно мне так. Не оставляй меня перед смертью…» Ну, я и посидела с ней в жертвенной избе. И даже покемарила… Вот только проснулась уже не в ней, а на жертвеннике в лесу. Подруженька моя дорогая опоила меня чем-то и сбежала. А я вот здесь. Лежу. Жертвенник грею.

– Что она воет всё? – заметил мои стенания сторожевой, на что я откликнулась ещё одним усиленным воем.

– Дык видно шо! – рассудил его собеседник. – Умирать не хочет. Кому бы охота было? Тебе было бы?

– Гы-гы, – рассмеялся первый. – Так я ж не дева. Чего мне умирать?

Вот и храни после этого целомудрие! Так бы пришёл этот Хозяин леса, понюхал меня и решил, что я невкусная. Девы для него, говорят, аппетитнее пахнут. Распутных девок на жертвенник не кладут, как меня.

Э-эх, надо было вовремя распускаться! Теперь-то уж поздно… Остаётся только мычать.

– Огось! – охнул второй. – Лес-то вон… шаволится. Идёт! – вскрикнул он и притих.

И совы притихли, и даже комары летать перестали. Неужели правда идёт? Сейчас эти охраннички подорвутся и бросят меня тут на жертвеннике посреди ночи. А я хоть и дева, но не та! Меня на жертву ведун наш не благословлял. Ни мне теперь жизни не будет, ни общине – проку.

– М-м-м-м! – закричала в последней попытке спастись, но ответом мне стал топот убегающих сторожей. Вроде мужики, а струсили хуже девчонок. – М-м! – крикнула им ругательство вслед.

– Шумная какая, – раздалось недовольное у края опушки. – Чего мычишь? – спросил Хозяин леса.

И этот туда же! Тебя бы вот так привязали вместо кого-то, я бы посмотрела, какие трели ты выводил.

– М-м, – ругнулась и на него. А что мне уже терять? Я ему во время ужина удобства не доставлю. Пусть тоже пострадает.

– Му-му… му-му… – передразнил меня где-то вблизи, но сколько ни вертелась, не смогла понять, где он стоял. – Чего мычишь, говорю? Тебя за версту слышно.

Совсем он, что ли? Кляп бы вынул, а потом спрашивал.

Будто угадав мои мысли, к верёвке, держащей кляп, потянулась чья-то рука. Я вздрогнула, моргнула и увидела нависшее надо мной мужское лицо. Оно, как и тело мужчины, появилось буквально из ниоткуда.

– Боишься, что ли? – вздохнул он устало и освободил меня от кляпа. Темноглазый, черноволосый, среди доходящих до плеч прядей проскакивают тонкие косы, в которые вплетены то ли украшения, то ли монетки, в темноте не разобрать. А плечи-то широки! Мама моя, от такого не отобьёшься.

– Не смей меня есть! – закричала на него, как только смогла говорить. – Я тут по ошибке!

Он нагнулся ниже и почти коснулся моей щеки губами. Втянул носом воздух.

– Пахнешь вкусно, – заметил он довольно. – Как настоящая дева. И даже вкуснее, чем обычно, – усмехнулся он.

– Да дева я, дева. Но не та! Так что не ешь меня. Ищи, вон, другую… Правильную, – велела ему строго, а у самой сердце где-то в глотке от страха колотилось.

– Угум, – кивнул он, выпрямляясь. – А правильная – это какая? – уточнил, осматривая державшие меня верёвки и явно выбирая, с которой начать. От его пристального взгляда по коже мурашки побежали.

– Василина. Сбежала она, понимаешь? А эти дубины меня вместо неё приволокли. Дева же… и как раз в избе. Чем не жертва? Но я не та! – убеждала его, пока он ковырялся с одной из верёвок.

– Смирно лежи, – приказал мне. – Мешаешь.

– Отпустишь меня? – спросила обнадёжено.

– Ещё чего! – возмутился он. – Не хватало по лесу сбежавших дев разыскивать. Вы мне и без поиска-то не нужны.

– Как не нужны? – изумилась я и даже не стала от него отбиваться, когда он снял верёвку, державшую мою грудь и руки.

– Вот так… не нужны. Знаешь, сколько у меня вас таких?

– Как же не знать? Знаю, конечно. Каждый год оплакиваем, когда в избу ведём… – на душе стало как-то паршиво. Сначала подругу потеряла, а теперь вон сама на жертвенник легла.

– Вот и посчитай, – сказал мой мучитель. – А мне их кормить и селить где-то надо. Лучше бы плотников отправляли. От них и то больше проку.

– Зачем их селить? – удивилась я, присаживаясь на жертвеннике и потирая затёкшие руки. – Их же на еду слали.

– Какую еду? – нахмурился мучитель. – Понапридумывают всякого… – вздохнул он. Потом смерил меня оценивающим взглядом и, будто решив что-то, потянул ко мне руки.

Надо сказать, реакция у меня от природы спорая. И даже слишком. Порой подумать не успеваю, а уже наделала каких-нибудь глупостей. Краснею потом перед общиной месяцами, но сделанного не воротишь. И память у них, к сожалению, крепкая. Хлебнут мёду и давай вспоминать все мои огрехи.

– А ну, не трожь! – заорала я и одновременно двинула мучителю в лоб. Хорошо-о так двинула! От души. Он аж отшатнулся и за голову схватился. А я, пока он в себя приходил, как дала дёру. И знала ведь, что не убегу. Как от такого убежать-то можно? Но с реакцией ничего не поделаешь. Бегу и не могу остановиться.

С опушки нырнула в чащу и только потом поняла, что сделала ещё одну глупость. Деревья зашатались и заскрипели, а в их кронах взвыл такой ветер, что с меня чуть платье не сорвало.

Шагов позади себя я не слышала, но зато руку на своей талии почувствовала хорошо. Она ухватила меня крепко и прижала к чему-то горячему и рельефному. Пару секунд я соображала к чему и только потом поняла, что это была мужская грудь. Полночь, чаща, а я стою и обнимаюсь с Хозяином леса.

– Не в ту сторону, – сообщил он мне на ухо. – Да и добираться самой далековато, – рассудил резонно.

– А мне никуда не надо, – взмолилась я. – Только к себе домой. Тут близко. Так что сама дойду.

– Бегаешь ты хорошо, – похвалил мучитель, – а вот рассуждаешь не очень. Дом твой теперь в моём краю. У невесты Лесовика нет ни односельчан, ни прошлого. Один только путь – со мной, – подхватил меня за талию и без дальнейших объяснений закинул к себе на плечо. – Держись крепче, не та дева, – посоветовал, направляясь в сторону опушки с жертвенником.

Поначалу его шаг был обычным, людским, но вскоре начал ускоряться. Стал быстрым и широким. Таким, что деревья замелькали у меня перед глазами. Они отшатывались от нас, скрипели и качали кронами.

От такого быстрого движения у меня голова пошла кругом, и чтобы не свалиться, я решила последовать совету Лесовика – держаться крепче. Обхватила его поперёк живота и сжала от души. Пусть почувствует моё к нему отношение.

Хватка у меня не хуже реакции – слишком крепкая для такой хрупкой на вид девушки. Но Лесовик, отдать ему должное, не отреагировал никак и медленнее двигаться не стал.

Когда меня настойчиво замутило, и я уже начала жалобно подвывать, мы, наконец, остановились. Собравшись с последними силами, я выглянула из-за спины своего мучителя, чтобы посмотреть, куда он меня притащил. Увиденное меня впечатлило, но не в лучшем смысле. Мы застыли на краю обрыва. Глубокого. Очень глубокого обрыва. В голове всплыл резонный вопрос, зачем было нести меня именно сюда. И одна версия рисовалась страшнее другой.

Особенно ужасала идея, что Лесовик тоже решил кого-то умаслить и преподнести меня в жертву. Может, в этом обрыве живёт ещё какое-то чудовище?..

– Н-не на-а-адо, – жалобно взвыла я, боясь, что меня сбросят вниз.

Но Лесовик снова удивил и опять не в лучшем смысле. Вниз я всё-таки полетела, но не одна, а вместе с ним. Уверенно, будто обрыв не уходил на десятки аршинов вглубь, мой мучитель спрыгнул в пропасть. Со мной, визжащей и извивающейся на его плече.

Мысленно попрощавшись не только с надеждой вернуться домой, но и с жизнью, я зажмурилась. Мне совершенно не хотелось видеть собственную смерть. Тем более, что картина вряд ли ждала приятная глазу. Меня тряхнуло на плече, раздался приглушённый удар подошв о землю и… всё. Ни расплющивания, ни какой-никакой смерти не случилось. Или случилась, но она оказалась совсем не болезненной и не страшной.

С опаской приоткрыв один глаз, потом второй, я обнаружила, что по-прежнему висела на плече, подбородком упираясь в широкую мускулистую спину Лесовика. Под ногами у него стелился мягкий ковёр луговой травы, а позади возвышалась отвесная стена оврага. Но не глубокого, уходящего почти в Преисподнюю, а не больше сажени.

– Чудеса-а… – выдохнула дрожащим голосом.

– Завеса, – поправил меня Лесовик. – Чтобы любопытные не забредали.

Да уж, способа отвадить кого-то эффективнее не придумаешь. Я бы к такому обрыву и на аршин не подошла, а уж заглядывать тем более не стала. Мне моя жизнь ещё дорога, несмотря на то что за ночь я с ней уже несколько раз попрощаться. Расставания, как говорится, закаляют любовь. Поэтому моя любовь к жизни только укрепилась.

– Мы уже пришли? – спросила жалобно. От одной только мысли, что снова придётся мчаться быстрее ветра, становилось дурно. – Это и есть твой край?

– Пришли, – успокоил меня Лесовик, но с плеча не спустил.

Упёршись трясущимися руками в его спину, я снова выглянула. Хотелось заранее подготовиться к тому, что ждало впереди. А то, может, этот широкоплечий опять сиганёт куда-нибудь без предупреждения, и у меня от испуга сердце остановится.

– Не ёрзай, – сделал он замечание, вызывая у меня праведный гнев. Принёс неизвестно куда и ещё одёргивает! Хотя я ясно дала ему понять, что попала на алтарь по ошибке.

– Чурбан бесчувственный, – пробубнила себе под нос, за что была многозначительно подброшена на плече. Подкидывал он меня, кстати, с завидной лёгкостью, будто не деву нёс, а пуховое одеяло какое-нибудь. Ну, и здоровяк!.. У нас в общине девки за него бы дрались, если б при встрече от испугу дух не испустили.

Нет, на вид-то он не страшный. Только большой. Но появление из воздуха и прогулка быстрее ветра всё-таки вызывают опасения. Кто знает, на что ещё этот богатырь способен.

Несмотря на недовольство моего широкоплечего транспорта, кое-что я всё-таки успела рассмотреть. За оврагом начиналось поле, засеянное овсом, а за ним вдалеке виднелся город. Дивный такой, ладненький. Одни хаты да хоромы, все с резными украшениями и палисадами. В нашей общине только зажиточные такие дома могли себе позволить. А тут что не житель, то богатей.

И город-то раскинулся широко и далеко. Такого большого я отродясь не видывала. Хотя с отцом часто на тройке каталась в соседние поселения. А они всяко больше нашего села.

– Хорошо вы тут устроились, – заметила, снова выглядывая из-за спины Лесовика.

– Не жалуемся, – ответил тот без особого энтузиазма и поволок меня дальше. Здесь он шёл тоже быстро, но ветер обгонять не стал. Будто не торопился домой. – И куда тебя селить? – спросил он, останавливаясь в раздумьях. – Может?.. А хотя не-ет. Ладно, – отправился дальше.

– Если ты не спешишь, то я бы пешком пошла, – сказала миролюбиво в надежде, что он сжалится. – Мне вниз головой дурнеет. Смилуйся, а?

– Так я же чурбан бесчувственный, – припомнил он мне. – Да и бегаешь ты слишком хорошо. И дерёшься к тому же.

– Да не дерусь я! Это случайно вышло.

– Ну, тут только ты знаешь, случайно или нет. Повиси-ка лучше на плече. Мне так спокойнее.

«А мне нет!» – хотелось закричать, но я собрала волю в кулак и сдержалась. На всякий случай решила пока не портить отношения с Лесовиком. Точнее, не портить их окончательно.

– А если я слово дам? – не сдержалась всё-таки. – Что не буду сбегать и драться.

– Ну, давай, – неожиданно согласился Лесовик.

– Даю. Обещаю больше не драться. И не сбегать пока что… – добавила предусмотрительно.

– Молодец, – похвалил меня Лесовик и понёс дальше.

– А как же спустить на землю?

– Разве я такое обещал? Не припоминаю.

Попыхтев от возмущения, я снова притихла. Чурбан он и есть чурбан! Что с него взять?

Недовольно сопеть вниз головой пришлось приличненько. Случайно пожертвованную меня Хозяин леса решил не селить на окраине, потому что я «слишком хорошо бегала». И вообще, отчего-то решил нигде не селить, а понести к себе домой.

Дом у него, надо признаться, царский! Трёхэтажный сруб со множеством теремов в виде остроконечных башенок, соединённых сенями и переходами. Резные наличники и карнизы, просторный двор, большой придомовой сад. В доме ковры с яркими орнаментами, гобелены, покрытые эмалью печи и даже рисованные узоры на потолках. Такого я бы и в жизнь нигде не увидела!

– Чего притихла? – спросил он, когда поднялся вместе со мной на жилой этаж. – Нравится?

– Да как такое не понравится?.. Живёшь как царь.

– Так я и есть царь, – усмехнулся он. – Только лесной. Есе-ения, – позвал он кого-то и, прихватив меня за бёдра, наконец, опустил на пол. В светлицу вошла русая девица с прикрытыми платком волосами. – Гостью мою помой и переодень, – показал на меня. – И ещё кое-что, – жестом приманил девушку к себе и стал шептать ей что-то на ухо, то и дело бросая на меня задумчивые взгляды. – На всякий случай, – добавил он уже вслух, окончательно меня заинтриговав.

Надеюсь, речь шла не о том, чтобы связать меня или приковать к чему-нибудь. А то скажет опять, что я «слишком быстро бегаю» и решит подстраховаться. К слову, о побеге я и вправду думать не перестала. Но поскольку от Хозяина леса на своих двоих не убежишь, решила действовать методами убеждения. Придётся с ним как-то договариваться.

Девица по имени Есения взялась за меня с огнём и энтузиазмом. Отвела в мыльню, заставила раздеться под своим строгим надзором. Но вместо того, чтобы мыть, принялась меня разглядывать. И не просто как-нибудь, а тщательнейшим образом. Проверила каждый кусочек кожи, будто что-то на нём искала.

– Где у тебя оберег? – спросила Есения, так ничего и не найдя. Я вопросительно подняла брови. – Знак полумесяцем с рунами внутри, – пояснила она наконец.

– Печать невесты, что ли? – переспросила я, сообразив, о чём речь. – Так нет её у меня. Я же говорю, что не та дева. Ошибся ваш Хозяин леса. Не ту взял, – в душе мало-мальски начала зарождаться надежда.

Есения в мои слова не поверила и потому принялась вертеть меня снова. Но печать так и не нашла, поскольку та имелась у сбежавшей Василины, подруженьки моей ненаглядной.

Помыться мне всё-таки дали, хотя я себя грязной не чувствовала. Одели в расшитое узорами платье и начали заплетать волосы в косу с двумя лентами.

– А почему две? – возмутилась я. – У меня пока жениха нет.

Есения до боли ущипнула меня за спину.

– Забыла, с кем пришла сюда? – укорила она.

А ведь и правда. Дев, что отдают Лесовику, у нас в деревне невестами его величают. Но на кой ему столько невест, если он ими не питается? Ерунда какая-то.

– Помню, – буркнула я в ответ и позволила повязать себе ленты. Статус почти замужней девушки меня слегка обескураживал. Ещё вчера я строила планы на жизнь и присматривалась к парням, а сегодня – две ленты в косе и никаких перспектив настоящего замужества. Не повезло так не повезло.

Вышла к Хозяину леса я намытой и разодетой и отчего-то смутилась под его пристальным взглядом. Он же, как и в прошлый раз, жестом подозвал Есению к себе, и та стала рьяно ему о чём-то рассказывая. Лесовик изумлённо приподнял брови и посмотрел на меня с ещё большим интересом. А потом весело ухмыльнулся.

– Как, говоришь, тебя зовут? – обратился ко мне, жестом отгоняя от себя Есению.

– Агнешка я.

– Есения сказала, что у тебя нет печати. Что, правда нет?

– Да откуда ей взяться-то?! – возмутилась я. – Говорю же, меня на жертвенник по ошибке принесли. Должны были Василину, у неё и печать. А я так, в избе просто с ней сидела. Сдуру… – последнее буркнула себе под нос.

Взгляд Лесовика полыхнул каким-то странным триумфом. Он хлопнул себя ладонями по бёдрам и, продолжая улыбаться, повернулся к Есении.

– Подготовь для Агнешки покои рядом с моими, – велел ей, а я так и опешила. Одно дело назвать меня невестой по ошибке, а другое – поселить у себя под боком. Да я и задерживаться тут не собиралась, теперь-то, когда мы выяснили про оплошность.

– Так я же не та!.. – спохватилась и сделала несколько шагов к Лесовику. – Отпусти ты меня за ради бога. До деревни своей сама дойду. Как-нибудь… А ты пока Василину поищи. Печать-то у неё.

Его довольная улыбка тут же скривилась и превратилась в ухмылку.

– Разве не знаешь? Кто увидит меня, тому пути обратно нет. Даже без печати и без жертвенника. Даже случайно если. Раз увидела, значит, останешься в моём краю. Навсегда, – отрезал он.

– Но как же так?.. – запричитала я, а потом спохватилась. Мужики женских слёз ох как не любят. Хорошо, если просто растеряются, но Хозяин леса явно не из таковских. Этот только разозлится да сбежит. С ним по-другому надо. – Ну, допустим, я останусь. Но разве невестам Хозяина леса не полагается отдельный дом?

– Домов свободных нет, – ответил Лесовик. – Будешь жить у меня.

– Пока не построят? – не унималась я.

– Плотников свободных тоже нет. Своего дома ждать придётся долго, – ответил он и снова улыбнулся. Надо признаться, улыбался он весьма обворожительно. Широкоплеч, темноволос, улыбка приятная. Если бы не был лесным чудищем, я бы на него даже засмотрелась.

Есения, смерив меня задумчивым взглядом, слегка поклонилась и отправилась готовить мне покои. А я, чтобы не оставаться с Лесовиком наедине, увязалась за ней.

– Тебе же наверняка помощь понадобится, – оправдывалась, семеня следом. – И часто он так у себя невест привечает? – этот вопрос отчего-то свербел в моих мыслях и просился наружу. Ему наша община по невесте каждый год отдаёт. Неужели их всех селят в царских палатах? – И разве для этого не должно быть отдельных палат?

– Никого он тут не привечает, – ответила Есения. – Впервые такое. И нет у нас для невест никаких отдельных палат. Для царицы есть. Но ты же не царица ещё?

Что значит ещё? Я не царица вообще!

– Ну нет так нет, – насупилась я, смиряясь с мыслью, что придётся жить поблизости от лесного чудовища.

Глава 2

Есения привела меня в небольшие покои с затемнённым окошком. Стены обтянуты дорогой парчой. Напротив двери – кровать с пуховой периной и балдахином. У изложья – кованый сундук. На стене – обрамлённое позолоченной рамой зеркало. Выглядело всё по-царски.

– Здесь обычно селят дорогих гостей, – подметила Есения, увидев мой удивлённый взгляд.

– Ну, хоть разок в роскошестве пожить… – на миг я даже перестала досадовать, что мне придётся проживать под одной крышей с чудовищем. В конце концов, не такой уж он и страшный. Ну, перемещается быстро, здесь ничего не попишешь. И исчезает по желанию. А в остальном – человек как человек. Правда, немного царь. – Ну, рассказывай, Есения. В чём помощь нужна?

– Вот там, – показала на сундук, – посиди пока. Мне это очень поможет.

Сначала её просьбу я не поняла, но после продолжительных препирательств до меня, наконец, дошло. Ни в какой помощи Есения не нуждалась. Более того, разрешила мне увязаться за ней из простого человеческого сочувствия. Чтобы я не ощущала неловкости, оставшись наедине с царём.

– Да и негоже это, – добавила она, всё разъяснив.

– Что именно негоже?! – разобиделась я.

– Негоже тебе с батюшкой-царём наедине пока оставаться. И по хозяйству помогать тоже негоже, – отрезала Есения и, насильно усадив меня на сундук, принялась взбивать перину на кровати.

– А чем мне тогда заниматься, если всё негоже?

Есения пожала плечами.

– Этого я не знаю. Но по хозяйству помогать не нужно. У тебя вон и одежда для такого неподходящая.

Я опустила взгляд на длинные рукава, висевшие до бёдер. Барский наряд, ничего не скажешь. В таком делами и вправду неудобно заниматься. В нём можно только павой ходить да свысока на людей заглядывать. Не могли, что ли, попроще ничего выдать?

– И что же мне без дела скучать? – изумилась я. За такое у нас в общине и выпороть могли. Лень – дело постыдное.

– Говорю же, не знаю, – ответила Есения. – Если хочешь чем-то заняться, платок себе вышей. – Потом посмотрела на меня с подозрением. – Ты вышивать-то умеешь?

– Умею, – насупилась я, – но не люблю. Мне бы что поинтереснее…

– Тогда у батюшки-царя спроси, что тебе делать можно, – всплеснула она руками. – Без его приказа от меня поручений не жди. Не положено это.

– Положено не положено, – пробубнила я, слезая с сундука. – А вот и спрошу! Раз он меня привёл, так пусть сам и занимает, – заявила я смело, но искать царя пошла с явным волнением. Сбежала от него, а теперь возвращаюсь? Стыдно как-то.

По хоромам его пришлось поплутать. Там, где мы попрощались с Лесовиком, его уже след простыл. Поблудивши ещё немного, я выловила девку с метлой в руках.

– Ты царя видела? – спросила у неё с ходу, чем испугала бедняжку. Она ахнула, потом осмотрела меня с ног до головы, подмечая дорогие одежды, а после ахнула ещё раз. Потом закивала болванчиком.

– Видела, – пролепетала она испуганно. – В саду он. Размышляет, – прошептала, будто кто-то мог нас подслушать.

– Ах, ну если размышляет, то сам бог велел его побеспокоить, – обрадовалась я. – Долгие думы ещё никого до добра не доводили. Пойду спасать нашего царя-батюшку.

«Хотя какой он мне батюшка?» – добавила мысленно. – «Когда жених, будь он неладен».

Нашла я его и правда в саду. Прогуливался медленно между яблонями, руки за спину заложив. Едва заслышал мои шаги, оглянулся.

– Что, помогла уже? – усмехнулся так, будто знал, что Есения меня к домашним делам не подпустит.

– Как же… – вздохнула я раздосадовано, когда настигла его под одной из яблонь. Стоял он под ней, широкоплечий и статный, в одеждах из дорогой парчи, и я даже засмотрелась. В нашем селе молодцев таких видных отродясь не бывало. Жалко, всё-таки не человек он, а царь лесной. Так бы смотрела на него да не отвлекалась. – Мне бы поручение какое, – взглянула на него обнадёжено. – Есения вот к царю отправила, говорит, сама ничего придумывать для меня не будет. «Не положено», – передразнила её. – Так что, найдётся для меня какая-нибудь работа? Скучать без дела я ну очень не люблю.

Лесовик смерил меня задумчивым взглядом и улыбнулся собственным размышлениям.

– Пожалуй, найдётся, – кивнул он, а во взгляде промелькнуло лукавство. – Поручу тебе одно очень важное дело. Вот смотрю и понимаю, никто лучше тебя с ним не справится.

– Да неужели? – всплеснула я руками радостно. – И какое?

– Есть среди моих невест одна, которая нашла своё счастье. Её суженый твёрдо решил вести её под венец. Только дева эта от природы пугливая, а подготовка к свадьбе, сама знаешь, дело нервное. Не хочется жениху волновать её раньше сроку и взваливать такие хлопоты. Тут-то нам и понадобится твоя помощь.

– И какая же? – изумилась я.

– Вы с девицей этой привычками и характером очень похожи. Поэтому поручаю тебе заняться подготовкой её свадьбы. Залу для празднеств подберёшь и украсишь, яства выберешь, ну и, конечно, платье и драгоценности для невесты. Срок у тебя две седмицы. Работы много, так что не рассиживайся, – подытожил он и улыбнулся обворожительнейшей улыбкой. Такой, что я даже на мгновение позабылась.

– Э-эм… – протянула растерянно. – А на невесту взглянуть-то хоть можно? И с женихом поговорить.

– Нет, – улыбнулся Лесовик. – Этого нельзя.

– А как же я тогда подберу им залу и украшения? Может, им в итоге не понравится.

– Говорю же, вы с невестой похожи как две капли. Поэтому выбери всё на свой вкус. А если будут сомнения, приходи ко мне, – велел он, но подобное поручение всё равно казалось дивом. Какая же невеста с женихом откажется от подготовки к собственной свадьбе? Кто вообще такое перепоручает? Дело-то ответственное. Женятся раз и на всю жизнь… – Так что, поможешь молодым? – спросил он, не дождавшись моей реакции, настолько я была удивлена.

– Ну, если сами они не хотят готовиться… то помогу, конечно. Но при одном условии, – опомнилась я. – Ты меня после их свадьбы переселишь. Негоже деве по соседству с Лесным царём жить.

– Всего-то? – усмехнулся он. – Переселю, конечно, но только после венчания.

Как-то уж слишком быстро он согласился для человека, у которого ни свободных хат, ни плотников… Вот я как чувствовала, что он тогда зачем-то слукавил. Наверно, всё-таки боялся, что убегу.

– Только знаешь, – добавил он задумчиво, – зал для празднеств можешь не выбирать. Здесь отпразднуем, у дворца. А ты лучше лавок да столов побольше закажи. На улице поставим, чтобы все горожане смогли попировать.

– Как это все? – удивилась я. – Зачем всех-то звать?

– Затем, дорогая Агнешка, что жених – человек знатный. Если не позовёт кого, решат, что поскупился. А он и не беден, и не скуп. Зачем же народ попусту расстраивать?

– Ну, попусту незачем, – пожала я плечами. У нас свадьбы тоже всем селом гуляли, но нас-то там сколько человек, а сколько здесь. Две большие разницы. – Ладно, – вздохнула я, – не скуп так не скуп. Пусть тогда мошну с деньгами готовит, да побольше.

– На вот, – протянул он мне свою, – на первое время хватит.

Тяжёлый, наполненный монетами мешочек, лёг на ладонь, а у меня аж сердце заколотилось. Я такого богатства сроду в руках не держала. Вдруг стало боязно, что отнимет кто. Как я потом расплачиваться-то буду?

– Не волнуйся, – усмехнулся Лесовик. – Не последнее от сердца отрываю.

Я, в общем-то, не за него, а за себя больше переживала. Мне к таким деньгам неплохо бы и охрану заодно.

– Может, меня кто-нибудь проводит? Куда там мне надо. Да и города я не знаю.

– У нас народ не разбойный. Никто не тронет, – улыбнулся Лесовик. – Но проводить и вправду неплохо бы. Я и сам собирался к тебе Степана приставить. Он у нас в торговых делах хорошо разбирается. Заодно и познакомит со всеми. Ты, главное, мошну не вырони, – кивнул на мешочек, будто насмехаясь. Я за него и без того держалась с такой дурью, что костяшки пальцев побелели.

– А гостей-то в итоге сколько считать? – спросила, сжимая мешочек.

– Считай человек пятьсот, не ошибёшься.

– Да найдётся ли столько лавок? – удивилась я. – И ставить их куда?

– Да хоть куда. На улицу ставьте. Город у нас большой, – улыбнулся Лесовик.

Степана мне и вправду выделили. Долговязый, светловолосый и на вид добродушный, он не производил впечатления человека, хорошо разбирающегося в торговле. Но выбор у меня был невелик. Сама я в городе никого не знала.

– Да вы не переживайте так, – тарахтел Степан. – Мы быстро всё организуем. У нас швей хороших много, поваров ещё больше, дичи да мёда хватает. Спразднуем!

– Да уж хотелось бы… – протянула я неуверенно. Сама на такое задание напросилась, а теперь уже и сомневаюсь. Мне ведь ни разу не приходилось свадеб организовывать. – Интересно только, почему самой невесте свадьбой заниматься нельзя…

Степан улыбнулся загадочно и пожал плечами.

– Говорят, пугливая она. Ей лишний раз переживать не стоит.

– А сам-то ты с ней знаком?

– Я-то? – стушевался Степан. – Д-ды-ы так, видел однажды.

– И какая она? Красивая?

Ухмыльнулся по-ребячески.

– Красивая. Такая что даже царь засмотрится, – польстил ей Степан. Но вот царь-то что-то и не засмотрелся всё-таки, раз за другого её выдаёт. Не то чтобы я об этом сокрушалась. Скорее, наоборот. Но этот ход мыслей и вызывал у меня опасения. Ну царь и царь, пусть на ком хочет, на том и женится. Хоть на всех сразу. Мне-то чего переживать? Перед мысленным взором закружилась толпа невест, которых мы ему за все годы понажертвовали, и мне отчего-то подурнело.

По пути Степан пытался увлечь меня разговором, я отвечала ему невпопад, а сама глядела по сторонам. Интересно же, что за город такой, спрятанный в овраге за завесой.

Люди в этом городке и вправду оказались радушными и небедными. Никто не заглядывался косо, и опасности совсем не чувствовалось. К тому же и постройки, и вымощенные булыжником дороги оставляли крайне приятное впечатление. На каждом доме хоть какое-то, да украшательство. У кого рамы резные, у кого флюгер красивый, и у всех цветы в палисаднике. Чудо, а не место! По красоте своему царю под стать.

Когда чуть осмотрелась, вспомнила, наконец, зачем мы шли.

– А скажи-ка мне Степан, как у вас тут свадьбы празднуют? С чего бы нам подготовку начать?

– Так ясно ж с чего, – пожал он плечами. – С лавок да столов, знато дело. Новых быстро настругать не успеют. Спросим, сколько смогут, а дальше поищем, у кого остальные одолжить. Для свадьбы-то ни один двор не пожалеет. Повод-то радостный.

– Радостный, – согласилась я. – Если бы они ещё не торопились с венчанием, совсем хорошо бы было.

– Да как не торопиться? – возмутился Степан. – Вон сколько лет ждал… – запнулся, – ж-жених-то.

– А чего он ждал? Отказывала она ему? – удивилась я. – А может, уродлив он… Или стар? А лет ему сколько?

– Этого я не знаю, – пожал плечами Степан. – Ну, не меньше пары сотен точно, – прикинул он в уме. – Но по их меркам, наверное, молод.

– Это он что же, из чудищ тоже? – догадалась я. – Неудивительно, что она ему отказывала. Я бы тоже не согласилась.

Степан вдруг насупился и притих. Дальше шёл молча. А я всё гадала, чем его обидела. Он-то сам явно из простых людей. Почему ему про чудищ не понравилось? Но хотя и обиделся, всё равно довёл меня до столярной мастерской, дверь мне открыл и зашёл следом. Разыскав мастера, принялся обсуждать с ним заказ.

– Для жениха и невесты столы да лавки точно новые будут, – сообщил Степан, подойдя ко мне спустя добрую четверть часа. – Вам из какого дерева больше нравится? Сосна или дуб?

Дуб добротный, но уж больно тяжёл. Если эти лавки у молодожёнов останутся, то в обиходе сосна-то поудобнее будет.

– Сосну бери, – ответила я, поразмыслив. – Да скажи, чтобы отшлифовали на совесть. Не дай бог, зацепится невеста или занозу поставит, ей уже не до радости будет. Сам же говорил, что свадьба – дело радостное.

Степан кивнул и даже оттаял немного. Это и хорошо. А то молчаливым он мне меньше нравился. У него натура открытая, и разговорчивость ему больше шла.

– Ну что, много скамеек нужно найти? – спросила у него, отсыпав столяру несколько монет задатка.

– Об этом не переживайте, – махнул рукой мой провожатый. – Мы клич дадим, так они всё сами принесут. Главное, найти, где хранить до свадьбы.

– Если не об этом, то о чём же мне тогда переживать? – удивилась я.

– О платье да об украшениях. Девицам такое приятнее бывает, чем скамейки разыскивать, – улыбнулся он. И вот вроде парень простой, а прав был Лесовик. Степан совсем не промах. И со столяром быстро договорился, и часть работы на себя взял. Мне оставил только распоряжения раздавать да между сосной и дубом выбор делать. Красота, а не поручение.

Заметив, как я воодушевилась, Степан предложил заглянуть к мастерице по соседству. Она головные уборы делала да ленты красивые для волос.