Kitobni o'qish: «Бег к себе»

Глава 1

Ему снилось, что он идёт вдоль реки. Летнее солнце пригревало макушку, а кристально-чистая вода слепила солнечными бликами, так что глазам было больно смотреть. Ноги Кирилла были босыми. Он иногда заходил по щиколотку в воду, но тут же выбегал, обжигаясь студёностью сибирской речушки. Таинственный хвойный лес молча глядел на него, равнодушно махал раскидистыми еловыми лапами и не выглядел страшным. Отчего же забилось сердце, предчувствуя кошмар? Кирилл стал оглядываться – за ним никто не гнался, не звал, не пугал. Внутри него что-то шептало: “Не останавливайся и не смотри в воду… Не останавливайся!” Однако он остановился и стал смотреть на большой белый камень, обвитый зелёными водорослями, как волосами. Кирилл вгляделся в него и вздрогнул: на дне лежал не камень, а мальчик с закрытыми глазами. Кто это? Кирилл наклонялся, пытаясь его разглядеть, но лицо от набегавших волн менялось – то ему казалось, что он не знает утопленника, то вдруг узнавал в нём себя…

Кирилл не верил в приметы и не искал знаков судьбы. Им двигало любопытство, что же за фирма будет располагаться по соседству с его офисом. Наконец сегодня, выйдя из своего кабинета поздним вечером, он заметил, что на соседней двери появилась скромная вывеска “Маслов Н.Н. Психолог”. Дверь была приоткрыта. Можно было пройти мимо – он же не обязан дружить со всем этажом бизнес-центра, однако любопытство победило, и Кирилл нерешительно шагнул на чужую территорию. Взгляд поймал многобещающий призыв на плакате, висевшем на стене небольшой приёмной: “Загляните ко мне и удивитесь, сколько вы ещё о себе не знаете”. Под текстом помещалась фотография мужчины с лупой, которую он держал перед своим глазом, и от этого вид у него был, скорее, комичный, чем серьёзный.

– Есть тут кто? – негромко спросил Кирилл, обращаясь в пространство.

Никто не ответил. Он собрался уходить, как вдруг открылась дверь и выглянул тот самый, но уже постаревший мужчина, без лупы, зато в очках. В руках он держал стопку папок.

– Здравствуйте, вы ко мне? – спросил он и улыбнулся. Одна папка вдруг выскользнула у него из рук и звонко шлёпнулась на пол, – простите, я только въехал, но вы проходите, проходите…

Кирил хотел объяснить, что заходить он не собирался, но из вежливости поднял папку, оказавшуюся возле его ботинок, а когда выпрямился, то понял, что психолог уже ждёт его в кабинете.

– Здравствуйте, я не на приём. Просто зашёл поздороваться – мы соседи.

– У вас фирма “Аквилон”, правильно? – собеседник посматривал на него и одновременно пытался навести порядок на столе.

– Да, мы продаём компьютеры, – рассеянно подтвердил Кирилл, оглядывая скромный дизайн кабинета. – А где диван?

– Какой диван? – поднял брови психолог, – вы себя плохо чувствуете?

– Нет, я думал, что у психологов лежат на диване и рассказывают про себя.

– У кого-то лежат, у меня сидят, – пожал плечами тот, – кстати, давайте познакомимся – Маслов Николай Николаевич, можно просто Николай.

– Богатырёв Кирилл, – пожал протянутую руку Кирилл.

Психолог был такого же высокого роста, но, в отличие от Кирилла, обладавшего шевелюрой русых волос и такой же бородой, его голова была абсолютно лысой. Однако голубые глаза, окружённые сеточкой морщин, смотрели так доброжелательно, что Кирилл почувствовал к нему симпатию, что было редкостью для него.

– Ну… я пойду, пожалуй, – задумчиво произнёс Кирилл.

– Раз уж вы зашли, может, познакомимся поближе? – широко улыбнулся Маслов, – или вы торопитесь?

– Я? – Кирилл задумался, – я не знаю…

– Раз не знаете, значит, нужно срочно поговорить, – уверенно заявил Маслов и показал на кресло: – присаживайтесь напротив меня. Поработаю сегодня “скорой помощью”.

– Вы считаете, мне нужна “скорая помощь”? – невесело усмехнулся Кирилл. Но всё-таки присел.

Маслов поёрзал на стуле, ожидая, наверное, что Кирилл сразу начнёт выкладывать свои проблемы, но Кирилл по всегдашней привычке хрустнул пальцами и огляделся: как это так получилось, что он уже вроде как на приёме у психолога? Этого ещё не хватало… Он уже собрался попрощаться и уйти, но новый знакомый впился в него бульдожьей хваткой.

– А вы вообще кто?

– То есть как? Человек.

– Это я вижу, – кивнула лысая голова собеседника, – а какой человек? Добрый, злой, а может, ищущий? Или другие какие определения можете подобрать про себя?

– Я как-то не задумывался над этим, – покачал головой Кирилл, – но раз вы спрашиваете, то отвечу: нет, не добрый, вернее, бываю добрым, но не ко всем – бизнес, знаете ли, такая штука – доброго съедят. А я ещё и детдомовский, можно сказать – неблагополучный… Из Красноярска в Москву много лет назад мы приехали втроём с друзьями. Создали свою фирму, теперь работаем…

– Стойте, про фирму не нужно. Продолжайте про себя. Значит, на работе добрым быть не получается. А к кому вы добрый?

– К жене… был…

– А сейчас нет? Она вам изменила?

Кирилл вспомнил вчерашнюю встречу с Глебом у себя дома. Сволочь… ведь подгадал момент, когда знал точно, что Кирилл будет в офисе, и припёрся к Ольге. Хорошо, что удалось пораньше освободиться.

Ещё с порога он услышал смех жены и, пока шёл по просторному холлу к гостиной, думал, что к ней в гости пришла подруга. Но за овальным столом с улыбкой Чеширского кота восседал довольный Глеб. Ольга сидела напротив и чему-то заразительно смеялась. Они даже не слышали, как он вошёл. Жена быстро справилась с замешательством и встала за чашкой для Кирилла, но по её чуть дрогнувшим тонким пальцам Кирилл понял, что она чем-то взволнована.

– Что же вы так бурно обсуждали, что даже не слышали, как я вошёл? – он постарался спросить непринуждённо, но у него это плохо получилось.

Глеб тёр лоб, будто силился вспомнить, о чём они говорили. В глаза он не смотрел.

– Мы обсуждали будущую книгу Глеба, – спокойно ответила Ольга.

– Книга будет юмористической? – уточнил Кирилл, отхлёбывая чай.

– Нет, исторической, – глаза Глеба бегали, – но и в истории были курьёзы. Один из них мы как раз обсуждали.

– Вот как? Не расскажете?

Ольга уже было открыла рот, но Глеб остановил её властным жестом холёной руки.

– Давай я… Видишь ли, жил-был на свете французский король Людовик седьмой. У него была жена Алиенора, которая никак не могла родить ему наследника. Король решил с ней развестись. Она, как говорится, хлопнула дверью и забрала свои вещи – кстати, под "вещами" здесь имеется в виду герцогство Аквитанское – и сама ушла от него к английскому королю Генриху второму.

– И что же здесь смешного?

– Ты не дослушал… – Глеб уже отошёл от смущения и, вальяжно откинувшись на высокую спинку стула, продолжил: – Так вот… она вышла замуж в тот же год и давай рожать пацанов одного за другим! Целых пять штук нарожала. Кстати, один из них станет впоследствии Ричардом Львиное сердце.

Кирилл молча соображал, а кого из себя строит его пухлый, белоликий друг? Уж не английского ли короля, к которому должна уйти его "Алиенора"?..

От воспоминаний челюсти сжались так сильно, что он скрипнул зубами.

…– Пока нет, не изменила.

– В этом проблема?

– Да. Я не знаю, что делать.

Маслов встал и отошёл к окну, выглянув на улицу, где уже включили фонари.

– Всего лишь август месяц, а дни уже как чёлку подрезали, – пробормотал он и снова повернулся к Кириллу, – надеюсь, вы не стали выяснять отношения?

– Нет.

– И не заняли позицию жертвы?

– Ну уж нет, – кулаки Кирилла непроизвольно сжались, – если и будут жертвы, то это не я.

– Вы так решительно настроены?

– Да.

– Ясно… Расскажите о себе и жене. Мне нужно знать больше подробностей.

Кирилл вздохнул.

– Мы поженились всего два года назад. Хоть мне уже под сорок, и женщины, конечно, были, но… в душе словно жила идеальная женщина, которую я искал и нашёл в конце концов. Она работает экскурсоводом в Третьяковке. Мы почти столкнулись недалеко от входа, потому что оба шли, уткнувшись в телефоны. Она улыбнулась и хотела идти дальше, а я как увидел её, так и выпалил: “Ольга?” Понимаете, у неё серые большие глаза, русые волосы, затянутые на лбу ленточкой, как в древние времена, – всё это напомнило мне княгиню Ольгу Васнецова. Вы представляете её?

Маслов кивнул.

– И как же её зовут всё-таки?

Кирилл рассмеялся.

– Ольгой и зовут. Она удивилась, что я угадал. А когда я всё объяснил, то довольно сказала, что давно ей не делали такого комплимента. Мы разговорились. Я попросил её телефон, ну и… мы поженились через месяц. Слава Богу, она была не замужем.

– И как вы жили?

– Хорошо, – пожал плечами Кирилл, – я купил дом, вложил в него почти все накопления. Потом стал больше работать, чтобы содержать семью, хотя денег нам хватало…

– Постойте, а ваша жена продолжила работать?

– Да.

– Так зачем же вы стали больше работать, раз денег вам хватало?

Вопрос был неожиданный.

– Я хотел, чтобы она ни в чём себе не отказывала. Но Ольга начала жаловаться, что ей скучно без меня. Я в то время часто мотался в Питер, чтобы филиал открыть…

– И что дальше?

– А дальше… мой компаньон и друг влез в нашу семью. И теперь мне кажется, что она в него влюбилась.

Последние слова Кирилл прознёс сквозь зубы. Боль в груди от этой мысли была такой сильной, что он уже пожалел, что зашёл к этому дотошному психологу.

– Опишите вашего друга, – неожиданно попросил Маслов.

– Его легко описать, – недобро ухмыльнулся Кирилл, – он писатель и по внешности копирует то ли Чехова, то ли Есенина. Симпатичный, носит очки, хотя я подозреваю, что особенно в них не нуждается – просто привлекает внимание к глазам.

– Красуется?

– Можно и так сказать. Иногда смотришь на него – добродушный, голубоглазый увалень, а как улыбнётся, тряхнёт светлой чёлкой да начнёт байки рассказывать, так женщины от него прямо тают.

– Известный писатель?

– В узких кругах, – он снова усмехнулся, представляя Глеба, – числится моим компаньоном, но уже давно продал мне свою долю, и я просто плачу ему зарплату. А он пишет статьи в один снобистский журнал и иногда книги об искусстве на заказ – про художников, поэтов и ещё не знаю про кого…

– Чем он от вас ещё отличается?

– Язык у него подвешен отлично. Ольга восторгается его рассказами. С этого всё и началось.

– Вы имеете в виду ваше охлаждение? Не уверен. Думаю, оно банально началось, когда женщине стало казаться, что она вам не нужна.

Кирилл вскинул голову.

– Может, у вас тогда и банальный рецепт найдётся? – грубо спросил он.

– Может и найдётся. Только сначала скажите-ка мне, а чего вы больше всего боитесь в этой жизни?

Ещё один непростой вопрос. Через несколько мгновений Кирилл выдавил из себя:

– Одиночества. Когда меня, после смерти родителей, в шесть лет отдали в детский дом, я сполна ощутил, что это такое. Потом, правда, нашлись друзья – вот этот самый писатель, Глеб Мирошкин, и второй… Саня. Больше я себя одиноким не чувствовал. Но года три назад, после одного несчастного случая, Санька улетел обратно в Красноярск, а Глеба я уже начинаю тихо ненавидеть.

– И насколько же сильно ваше чувство ненависти?

Кирилл прищурил глаза.

– Вам нужна правда? Хорошо… если он действительно собирается отнять у меня Ольгу, то я готов на всё.

Маслов вдруг заволновался и стал суетливо перебирать ручки на столе.

– Стойте, стойте, не горячитесь… Есть способы оживить ваши отношения: для начала поговорите с женой, смените классический костюм на спортивный. В общем, сделайте что-нибудь нетривиальное, чтобы её снова заинтересовать собой.

– А если всё это не поможет? Ведь я же не могу стать таким, как Глеб? Да и не хочу, если честно.

– Не думаю, что вы сильно отличаетесь от него в плане… м-м… интеллекта. Речь у вас образованного человека.

– За комплимент, конечно, спасибо, я, действительно, не считаю себя неучем, но… дело не в этом. Глеб – он балагур, весельчак, мы друг друга всегда дополняли. Я брал своей хваткой, если уж говорить откровенно, а он мог уболтать любого клиента. Теперь, похоже, так же успешно убалтывает мою женщину. Я должен на это спокойно смотреть?

Психолог не ответил. Пользуясь гибкой спинкой кресла, Маслов, глядя в потолок, закачался, как на качелях, и так увлёкся, что, казалось, забыл о разговоре. Раздражение на Глеба, охватившее Кирилла, теперь перешло на въедливого собеседника. Всё-таки зря он сюда зашёл. И кто это сказал, что психологи помогают решать проблемы? У него было обратное ощущение: как будто занозу, сидевшую в его сердце не вытащили, а разбередили и вогнали ещё глубже. Он уже открыл было рот, чтобы попрощаться, как Маслов очнулся и огорошил неожиданным предложением:

– Хотите сделать простейший тест и узнать, как вас видят окружающие?

Кирилл пожал плечами.

– Зачем это? Мне плевать, как меня видят.

– Ну на жену-то вам не наплевать, а она хоть знает вас получше, всё же вряд ли вы с ней абсолютно другой.

– Ну хорошо, давайте ваш тест.

– Просто выберите четырёх животных и расставьте их в по принципу, кто ближе вам по качествам.

Недолго думая, Кирилл назвал:

– Кот, собака, волк, ну и… дельфин, наверное.

– Интересный набор, – усмехнулся Маслов, – с первым я ошибся, а четвёртое не ожидал. Всё-таки удивительное создание – человек, никогда не повторяется. Так вот… Как ни странно, хотя… может, в вашем женатом состоянии это закономерно, вы пытаетесь быть похожим на кота, мурлыкающего хозяйке свою песню. На самом деле вы являетесь собакой. Здесь всё логично. А вот окружающие люди видят вас волком. Чего усмехаетесь? Не удивлены?

– Не удивлён, у меня даже в интернате была кличка “волчок”.

– Забавно. А вот с дельфином вы меня поразили. Брутальные мужчины обычно называют медведей, львов, тигров, и вдруг – дельфин. Интересная у вас душа… Что-то там, на дне, затаилось… Может, стремление к свободе?

– Так я и так вроде свободный человек. Вы же не семейную жизнь имеете в виду?

– Нет-нет, не семью. Вас внутри что-то сковывает, а вы мечтаете освободиться от этого.

В душе Кирилла закопошилось какое-то неприятное воспоминание, но ничего конкретного не вспомнилось.

– По-моему, вы притягиваете за уши мои симпатии к животному миру. Да и жена не считает меня волком.

– Скажите, а она никогда не говорила, что боится вас?

– Нет, – пожал плечами Кирилл, – только однажды…

– Что? – психолог наклонился вперёд, почуяв добычу.

– Она увидела, как я… – Кирилл откашлялся, – беру в поездку оружие. Просто так, по старой привычке, оставшейся от девяностых годов. У меня есть разрешение, если что…

– Мне всё равно, – отмахнулся Маслов, – так что она спросила?

– Спросила, зачем мне пистолет?

– А вы что ответили?

– Сказал, что это последний аргумент.

– Вы могли бы применить оружие? Вам уже приходилось его употреблять?

– Первый вопрос психолога, – усмехнулся Кирилл, – на него я отвечу – да, я мог бы его применить, иначе зачем доставать. А второй, скорее, следователя – на него отвечать не буду.

Маслов встал с кресла и заходил по кабинету.

– Кирилл, пока вы владеете собой, лучше всё-таки представить самую худшую ситуацию и постараться примириться с ней, чтобы не казаться психопатом в глазах жены. Вы и так её напугали оружием. Поверьте, это самая невыгодная позиция. От меня тоже ушла жена, но я же не умер.

– Да я и не собираюсь психовать, Николай, – спокойно ответил Кирилл, – но, чем представлять, как Ольга уходит к моему другу, я лучше убью его.

Глава 2

А ведь надпись на плакате оказалась правдой, – подумал Кирилл, ещё не открывая глаз после тяжёлого, беспокойного сна, – он, действительно, не решался произнести вслух, что боится одиночества и… готов убить Глеба за любимую женщину. Очень любимую и очень дорогую. Он так много лет ждал встречи с ней, что не мог представить, как она уйдёт к другому. Хотя… – и это было самым ужасным, – разлад начался уже год назад.

У них не было детей. Кирилл никогда не думал, что женщина может быть одержима идеей родить ребёнка. Но Ольга была такой во всём – если что-то изучать, то до конца, до мельчайших деталий. Если учиться водить машину, то обязательно закончить курсы экстремального вождения, от которых у Кирилла из страха за неё замирало сердце. А если семья, то настоящая – с детьми, мальчиком и девочкой. Но детей после года брака так и не было. И было невыносимо видеть, как всё грустнее и тусклее становится её лицо после вдруг появившейся, но не сбывшейся надежды. Может, поэтому Глеб, с его видимой инфантильностью, с его схожестью с большим ребёнком, милым и капризным, вызвал у неё эту болезненную симпатию. А как почувствовал, что она встречает его с радостью, так и зачастил к ним домой, и с Кириллом, и без него, пользуясь правом друга. Кирилл вначале не придавал этому значения, но вскоре смех Ольги от рассказов Глеба стал больно задевать самолюбие, потому что с ним она так не смеялась. А нежный взгляд, направленный на приятеля, стал последней каплей. В душе родилась ревность, яростная, захватившая всё нутро. И однажды он не удержался и попросил, нет, потребовал не принимать Глеба без него.

Однако с Ольгой так разговаривать было нельзя. Она замкнулась, и тёплые, предупредительные отношения, которые были между ними весь первый год, сменились чуть холодноватым, ровным тоном. Для многих пар это считалось бы счастливой семейной жизнью, но Кирилл, узнав настоящую любовь, не мог смириться с этим. Он хотел подлинного счастья, переливающегося через край. Где же оно теперь? Ведь было же…

Кирилл всё лежал с закрытыми глазами и чувствовал, что место возле него уже было пустым – сквозняк от открытой форточки гулял по пустому пространству большой кровати. Только едва уловимый витающий запах цветочных духов жены напоминал, что они спали вместе.

Ольга встала раньше и теперь возилась на кухне. Кирилл открыл глаза. Заныла, затосковала душа от мучающей ревности, не дающей покоя ни днём, ни ночью. Облегчения от разговора с психологом он не почувствовал. Может, ещё походить к нему? А если нет, то с кем посоветоваться? Кирилл резко сел в кровати. В голове запульсировал протест – это всё несправедливо по отношению к нему, несправедливо! Мало неприятностей он пережил в детстве? Потом карабкался по лестнице к благополучной жизни, раздирая ногти в кровь. Теперь что? Судьба хочет отнять у него последнюю и единственную радость?

Он встал и начал машинально одеваться. Лучше шевелиться, чтобы не дать мыслям уже с утра ввергнуть его в мрачное уныние.

– Кирилл, ты идёшь завтракать? – услышал он с кухни звонкий голос Ольги.

– Иду, – нарочито бодро крикнул он в ответ.

Лёгко перемещаясь по кухне, её стройная фигурка мелькала от плиты к большому овальному столу и обратно.

– Помочь тебе?

– Нет, нет, садись, я уже всё приготовила.

Она приземлилась напротив него, и Кирилл заметил в её руках конверт.

– Что это? Реклама? Счёт?

Ольга тонко улыбнулась и откинула со лба русую чёлку.

– Как мы изменились, чувствуешь? Нам даже в голову не приходит, что кто-то может воспользоваться почтой и написать обыкновенное письмо. Это тебе.

– Мне? От кого? – растерялся Кирилл, но ещё не видя чётко обратный адрес, по почерку сразу определил – от кого. – Да, это от моего друга. Он уехал в Красноярск после… несчастного случая, когда погиб рабочий.

– Ваш третий приятель? Саша?

– Я бы сказал, что третьим был как раз Глеб. А Санька всегда был для меня просто лучшим другом.

– Отчего же он уехал? Ты не рассказывал.

– Расскажу, – рассеянно пообещал Кирилл. – Ты не обидишься, если я сейчас прочитаю?

– Конечно нет, читай. Мне и самой интересно.

Грубо разорвав конверт, Кирилл нетерпеливо развёрнул смешной листочек в клеточку и впился глазами в знакомый почерк.

“Привет, Кира! Понимаю, что ты сейчас чувствуешь на меня обиду, ведь я обещал тебе сразу написать, а пишу почти через три года. Прости, так получилось. Но знаешь, мысленно я уже написал тебе кучу писем, потому что страшно скучал. То, что я сейчас сообщу, тебя удивит, но постарайся понять меня. Обо всё по порядку.

После смерти несчастного рабочего из-за моей халатности я как очнулся. Сначала у меня появилось смутное ощущение дежавю – ведь когда-то с нами случилось что-то подобное в прошлом. А потом я просто не мог спокойно жить, будто ничего не произошло. Помнишь, наша литераторша в девятом или десятом классе красноречиво рассказывала про преступника Раскольникова, который своим убийством будто отделился от всего мира прозрачной, но непроницаемой стеной, которую он не мог преодолеть – не пускал внутренний страж – совесть. Веришь ли, я испытал то же самое. У меня было ощущение, что я участвовал в каком-то квесте, где угодил в ловушку. Только это было не в компьютере, а в настоящей жизни. И чтобы выкарабкаться из этой ловушки, нужно было сделать что-то неординарное. Вот я и сделал – уехал и поступил в монастырь послушником.

Удивлён? Я бы сам не поверил, если бы мне это сказал кто-нибудь лет пять назад. А сейчас понимаю, что только Бог мог мне подсказать такой шаг, и Бог простил меня – теперь я это точно знаю. Почему именно я оказался в Красноярске? С одной стороны, ведь это наша с тобой родина, а с другой, мне всегда хотелось заглянуть в монастырь, который начали восстанавливать ещё тогда, когда мы были детьми. Помнишь? Сейчас не узнаешь прежние развалины.

Скажу честно, есть одно грустное обстоятельство – мне здесь страшно не хватает тебя. Я всё-таки немного неправильный монах, потому что обычно братия поверяет свои мысли старцу, а я мысленно беседую с тобой. Я всегда знал, что ты настоящий друг, и с благодарностью вспоминал, как ты поддержал меня во время суда. Кира, прошу тебя, приезжай повидаться! Мне не хочется пугать тебя, но боюсь, хотя я чувствую, что Бог меня и простил, всё-таки за то, что я избежал тюремного заключения, придётся заплатить ранней смертью. Врачи говорят, что мой кашель – пустяки, а сердце чувствует другое. Прошу, приезжай, пока я не слёг окончательно. Кстати, тебя искал дядька Игнат. Помнишь нашего сторожа из детдома – Петровича? Через него он пытался что-нибудь разузнать про нас, но тот, конечно, ничего не знал. А мы как-то недавно увиделись с Петровичем – он мне и сообщил про Игната. Я съездил к твоему дядьке. Он сильно обрадовался. Напиши, говорит, Кириллу, что хочу ему место заветное показать, вину свою загладить, что из детдома его не забрал. Ты ведь знаешь, что Игнат был золотоискателем? Вот тебе и ещё одна причина приехать – глядишь, разбогатеешь несметно! Шучу…

Как там Глеб поживает? Передавай ему привет, а по-нашему – поклон. Если приедете вместе, буду очень рад. Надумаешь приехать, шли телеграмму на этот адрес. Твой Саня.”

Ольга ждала его рассказа, а Кирилл застыл от чувств, нахлынувших такой волной, что перехватило дыхание.

– Ну… и что там пишет твой друг? – не выдержала Оля.

– Пишет, что поступил в монастырь послушником, – задумчиво глядя в большое окно столовой, проронил Кирилл.

– Он верующий?

– Раньше я никогда не замечал за ним особой набожности, – пожал он плечами, – но получается – да.

– А что за несчастный случай с рабочим произошёл у вас? Почему он себя корит?

– Саня был ответственным за электричество, проводки, подключение аппаратуры и тому подобное. Но произошло что-то типа замыкания, и он не успел починить проводку – так и оставил на полу оголённый провод. Рабочий, который в тот день привёз компьютер, случайно наступил на него и… умер.

– Разве так бывает?

– Не бывает, – Кирилл посмотрел на неё, – но оказалось, что у него был порок сердца, и достаточно было лёгкого напряжения, чтобы оно остановилось.

– А почему Саша не починил всё вовремя?

– В этом-то всё и дело, – Кирилл вздохнул, – он тогда на игрушки подсел со страшной силой. Его было не вытащить из компьютера. И как только выдавалась минутка – сразу садился играть. Видимо, заигрался и забыл. Меня в тот день не было в офисе. Да и Глеба тоже, вот он и не торопился.

– Судя по его поступку, он очень совестливый.

– Да, Санька не просто совестливый, он… добрый был всегда, добрее нас с Глебом. Вечно возле него какие-то коты бездомные вились. Я уже ругаться устал, чтобы он не подкармливал их возле офиса, но он только плечами пожимал – я, говорит, их не ищу, они сами меня находят. А уж сколько он денег одалживал знакомым и малознакомым – не сосчитать. Так и не скопил ничего. Говорю ему, как же ты будешь бизнес вести, если такой безалаберный? Все у тебя занимают, но никто почти не отдаёт, а ты и не требуешь.

– А он что?

– А он смеётся. Говорит, зачем мне заботиться о деньгах, если у меня такой друг есть, как ты? Друг, друг, а сам уехал… Теперь ему тоже о деньгах не нужно думать. Кстати, он зовёт меня к себе, в Красноярск. Сам прилететь не может – заболел. Да ещё и дядька Игнат просит приехать, помнишь, я тебе про него рассказывал? – она кивнула, – тоже ждёт меня. Саня говорит, что он золотоискателем был, а теперь вдруг решил, видимо, отдать мне свой клад, – усмехнулся Кирилл, – знаешь, сколько можно выручить за небольшой самородок?

– Кира, ты всё на деньги переворачиваешь, – недовольно нахмурилась Ольга, – мне не нужны твои деньги. Чем их больше, тем больше они забирают тебя от меня. Вот Глеб не такой…