Kitobni o'qish: «Сокровища Флинта»
От автора
Кто будет спорить с тем, что роман Роберта Луиса Стивенсона «Остров Сокровищ» – книга на все времена? Кому придет в голову бросить в его сторону камень? Если и найдутся такие, то они окажутся в явном меньшинстве. Произведение не одно столетие с интересом читают и дети, и взрослые. Есть в нем что-то такое, что западает в самое сердце, от чего не оторваться. Ты берешь в руки эту книгу, выдержанную в отточенном литературном стиле, и погружаешься в нее, что называется, с головой, искренне переживая за героев, разделяя в полной мере их страхи, от души радуясь вместе с ними.
А все началось с карты, которую набросал в один ненастных сентябрьских дней 1881 года пасынок писателя, Ллойд Осборн. Стивенсон пригляделся к рисунку, вооружился карандашом и довел его до ума: на бумаге во всей красе явился клочок суши с искусно отображенными берегами, заливами, мелями, горными вершинами и тремя красными крестиками, обозначавшими места зарытых кладов. Писатель вдруг ощутил внезапный прилив вдохновения, его рука потянулась к перу. Вот как вспоминает об этом сам автор в статье, написанной по просьбе юмориста и драматурга Джерома К. Джерома: «Я уронил задумчивый взгляд на карту острова, и среди придуманных лесов зашевелились герои моей будущей книги… Я не успел опомниться, как передо мной очутился чистый лист бумаги, и я уже составлял перечень глав… Промозглым сентябрьским утром – веселый огнек горел в камине, дождь барабанил в оконное стекло – я начал «Судового повара» – так сперва назывался роман».
В быстрой последовательности появились первые главы о суровом морском волке Билли Бонсе, распевающем мрачную песню про «сундук мертвеца», о Черном Псе и Слепом Пью. Увлекательный сюжет отправляет читателей в Трелони-Холл, потом в Бристоль и, наконец, на далекий и манящий Остров Сокровищ, к невероятным приключениям.
Любопытно, что на шестнадцатой главе вдохновение оставило писателя, и весьма надолго. Стивенсон так вспоминал о том, как оно вернулось: «Сел я как-то утром за неоконченную книгу, и – о диво! – слова так и полились, точно в пустой, ничего незначащей беседе; и на второй волне счастливого вдохновения, вновь подвигаясь с каждым днем на целую главу, я закончил «Остров Сокровищ».
Стивенсон не скрывал влияния на него предшественников: Билли Бонс, его сундук и события в «Адмирале Бенбоу» заимствованы им у Вашингтона Ирвинга, попугай – у Даниэля Дефо, Сундук Мертвеца – у Чарльза Кингсли, скелет-«указатель» – у Эдгара По.
Следует отметить, что писатель высоко ценил русскую литературу, его любимым автором был Федор Михайлович Достоевский. Кто знает, не будь «Преступления и наказания», создал бы он такие вещи, как рассказ «Маркхейм», повесть «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» и, наконец, замечательный роман «Владетель Баллантрэ»?!
В «Острове Сокровищ» вы не найдете ходульно-картонных персонажей, в нем нет блистательных героев, совершающих предначертанные судьбой подвиги в великих сражениях. Здесь все не так, все по-настоящему, накал борьбы на пределе, многое решает случай, а победа достается тому, кто наделен совестью и чистосердечием. Из-под пера мастера вышел настоящий шедевр, обретший славу одной из лучших приключенчесчких книг всех времен, ставший классикой авантюрного жанра. Романом зачитывались не только в Англии, где бесконечно переиздавался (с 1883 по 1913 год более 90 переизданий!), но и по всему миру. В царской России он впервые был полностью опубликован в 1886 году на страницах приложения к журналу «Вокруг света». В 1904 году появился перевод О.А. Григорьевой, пользовавшийся до революции наибольшим спросом у читателей (вышел в серии «Библиотека романов (Приключения на суше и на море) издателя П. П. Сойкина). В Советском Союзе роман напечатали в 1926 году в переводе М. Зенкевича, а в 1935 году – Н.К. Чуковского, ставшего каноническим.
В романе можно отыскать некоторые неточности и спорные моменты, такие, как подмена якорной цепи канатом, недостаточная высота частокола, оставление героями корабля. Но стоит ли обращать на них внимание? «Остров Сокровищ» надо читать и получать от процесса радость, следуя примеру Уильяма Гладстона, четырежды премьер-министра Англии, «глотавшего» страницы увлекательной книги ночь напролет!
Не удивительно, что со временем у знаменитого произведения появились предыстории и продолжения – приквелы и сиквелы. Вспомним в этой связи среди прочих «Золото Порто-Белло» Артура Д. Хаудена-Смита, «Приключения Бена Ганна» Рональда Фредерика Делдерфилда, «Приключения Долговязого Джона Сильвера» Денниса Джуда, «Одиссею капитана Сильвера» Джона Дрейка, «Пиастры, пиастры!!!» Стивена Робертса. Заслуживают внимания романы-расследования отечественного писателя Виктора Точинова – «Остров без сокровищ» и «Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ – 2», раскрывающие второе дно творения прославленного шотландца, его тайные смыслы.
Попробывал себя на этом поприще и ваш покорный слуга, «Сокровища Флинта» – от начала и до конца его рук дело. Отмечу, что у меня не было цели затмить кого-нибудь из указанных авторов, а, тем более, великого классика Р.Л. Стивенсона. Я просто задумал и с удовольствием изложил новые приключения любимых героев. Хочется надеяться, что они так или иначе затронут сердце читателя, придутся ему по душе.
Остается сказать, что роман «Сокровища Флинта» также является продолжением моей книги «В тени томагавка или Русские в Новом Свете».
Глава 1
«Ласточка» на всех парусах шла вдоль юго-западного побережья Англии, тянувшегося по правому борту светлыми скалистыми изгибами. Безостановочно шумело море, скрипели снасти, гудел в вантах ветер. Над пенистым прибоем сновали чайки и кричали так истошно, что хотелось им крикнуть: «Какого черта!» Заунывный птичий стон вновь и вновь заставлял возвращаться к мыслям о неважном состоянии помощника.
«До Бристоля ему не дотянуть – хмурил я брови, держась за планширь фальшборта. – Нога пухнет на глазах, становится все неприглядней. Кто бы мог подумать, что из-за какой-то глупой царапины возникнет адское воспаление!.. Сам виноват, нужно было сразу промыть рану, хотя бы ромом. Махнул рукой, мол, заживет и без того. Не зажило… Эх, будь на борту доктор Крауч, все пошло бы по-иному…
– Что заботит Воби Пакву? – послышался тихий голос индейца, вставшего рядом и сложившего руки на груди.
– А-а, Ястреб… У Белой Стрелы из головы не выходит больной Макгуайр, которого ты зовешь Черной Бородой.
Аланксы дали мне прозвище еще в подростковом возрасте в виду того, что я отличался худощавым телосложением и быстротой. Мой родной дядя, Егор Хук, он же Крюк, он же Юрьев, издавна был сагамором указанной части абенаков. Посещая стойбище, охотясь и играя с двоюродными братьями и их сверстниками, я свел крепкую дружбу с самым смелым и проворным из индейских юнцов, Авеласом, Полосатым Ястребом. Дружба с годами не утратила своей силы. Узнав о моем намерении доставить мать в родные места, в Россию, Ястреб уговорил меня взять его в долгое путешествие по Великому Соленому Озеру.
– Чоглеске нужна помощь бледнолицего лекаря, – заявил индеец. – Снадобья Авеласа ему не помогли, он слишком поздно спохватился.
– Да, да, я уже думаю об этом, ничего не остается…
– Капитан! – раздался позади прокуренный густой бас.
Я обернулся. На лбу боцмана Броуди, кряжистого и широкоплечего силача, пролегли глубокие морщины.
– Мистер Макгуайр совсем плох, вот-вот потеряет сознание. Надо что-то делать, иначе…
– Ну, вот, – покачал я головой, – дошло и до этого. Что ж, бросим якорь у первой же деревушки…
– Она будет неподалеку, – появился у фальшборта светловолосый штурман Рик Хейвуд. – Рядом с ней две пригодных для стоянки бухты.
– Припоминаю, там еще трактир на берегу…
– Намито! – воскликнул абенак. – Смотри!
Я обратил взор туда, куда указывала его рука. Из-за мыса показалось серое двухэтажное здание с черепичной крышей, массивной трубой и большой вывеской над дверью.
– Не этот ли трактир вы имели в виду, капитан? – спросил боцман, вынув изо рта трубку с изогнутым чубуком. – По-моему, тот самый.
– Сейчас посмотрим. – Я достал из кармана камзола складную подзорную трубу. – Точно, он. А называется… «Адмирал Бенбоу»!
Через минуту шхуна водоизмещением в двести тонн вошла в небольшой залив, и на ней закипела работа. Матросы, а их было шестнадцать человек, быстро зарифили марсели, взяли фок и грот на гитовы, сбросили якорь. Оставив за себя на борту штурмана, я захватил личные вещи с деньгами и спустился в шлюпку, где уже сидели Полосатый Ястреб, больной помощник и два матроса, и приказал грести к берегу.
Смуглокожий абенак со своей горделивой осанкой выглядел впечатляюще. Одежда его состояла из длинной куртки, перехваченной расшитым бисером поясом и отороченной бахромой, и замшевых штанов, обувью служили украшенные иглами дикобраза мокасины из плотной лосиной кожи. За пояс были заткнуты нож в красивых ножнах и томагавк, на левом боку висела абордажная сабля, которую покойный отец его, Вокусис, Лисица, выбил во времена оно из рук голландского пирата, за плечами торчал лук с колчаном стрел. В скальповую прядь высокорослого, как и я воина, были вплетены два орлиных пера – символы побед над воинами из племени монтанье.
Макгуайр исхудал, густая черная борода только подчеркивала необычайную бледность лица. Видно было, что ему очень тяжко. Когда его распухшая правая нога коснулась гальки, он охнул и опустился на левое колено.
– Увы, капитан, мне не ступить и шагу. Нога огнем горит, в голове такой шум, что трудно шевелить мозгами!
– Крепись, Шон… Эй, ребята, – обратился я к матросам, – возьмите-ка помощника под руки! Только потихоньку, не хватало, чтобы вы споткнулись и уронили его!
«Ласточку» на берегу давно заприметили. На пороге трактира под вывеской с намалеванным адмиралом нас поджидали худощавый парень, одетый в темно-коричневый камзол, короткие черные штаны и светлые гетры, и женщина лет пятидесяти в белом чепце, закрытом светло-голубом платье, с шалью на плечах. Из-за их спин выглядывало круглое лицо подростка, во все глаза таращившегося на живописный наряд индейца и его опасное вооружение.
– Добрый день, – сказал я, приподнимая край треуголки. – Как называется залив, в который занесла нас судьба?
– Бухта Черного Холма, сэр, – ответил юноша, выглядевший на год-два меня моложе. На безымянном пальце его левой руки тлел огнем небольшой рубин. – Добро пожаловать!
– Здесь, похоже, не только трактир, но и гостиница. Принимаете постояльцев? Или гостиница переполнена?
– Хозяином заведения буду я, – поклонился он. – Конечно, принимаем, сэр. Постояльцев у нас на этой неделе кот наплакал: всего лишь один моряк, остановившийся вчера, чтобы дождаться здесь своего кузена, тоже моряка. Надеются устроиться матросами на торговое судно. А вас сколько будет? Двое, трое, пятеро?
Женщина поджала губы и легонько ткнула его локтем в бок.
– Погоди, сынок. Кажется, одному из них требуется немедленная врачебная помощь. Видишь, как ему плохо?
Я тут же закивал головой, отдавая должное ее наблюдательности.
– Верно, миссис…
– Хокинс, зовите меня миссис Хокинс, – промолвила женщина, поправив красивую черно-зеленую шаль. – Здесь, не так уж чтоб слишком далеко, живет доктор Ливси. Уважаемый человек, настоящий джентльмен, которого знает вся здешняя округа. Он помог многим людям, пособит, надеюсь, и вашему человеку. Послать за ним? Только скажите.
– Сделайте одолжение. Доктор бы нам сейчас весьма пригодился… Я Энтони Хук, капитан шхуны «Ласточка», только что бросившей якорь в вашей бухте.
– Очень приятно, сэр… Я сейчас… Пит, где ты, чертенок?
– Здесь я, миссис Хокинс! – отозвался рыжеватый мальчуган, выскочив на порог. – Убирался у очага, подметал. Что прикажете?
– Беги в «Гостиницу Короля Георга», да пошустрей! Возьми там коня и скачи во весь опор к доктору Ливси! Дорогу прекрасно знаешь.
– Сию минуту, миссис Хокинс!..
– Погоди, Пит! – задержал слугу владелец гостиницы, схватив его за воротник. – Нужно черкнуть хозяину короткую записку. А то на прошлой неделе мальчишки из деревни от моего имени взяли у него лошадь и полдня резвились, разъезжая на ней по округе!
– Ржавый Бен и Плакса Юджин провернули дело, – шмыгнул носом подросток, когда Хокинс скрылся в доме. – Так говорят наши мальчишки, а они все знают.
– Больше не кому, – согласилась женщина. – Ох уж эта парочка! Недавно кошку в колодец бросили, церковную сторожку краской вымазали, стог сена в поле подожгли. Нет на них управы! Как, спрашивается, их воспитывали? Да никак! Растут словно сорняк при дороге, родители знать не знают, где они и что вытворяют! Таких всегда надо держать при себе, направлять, давать посильную работу. Глядишь, и не до проказ им будет, поостынут, присмиреют… А доктор Ливси у нас, к тому же, мировой судья. Очень, очень почтенный человек…
Не прошло и минуты, как Пит, зажав в кулаке клочок бумаги, бросился бежать по указанному адресу. Мать владельца трактира проводила его глазами и с интересом взглянула на меня.
– Ваш акцент, мистер Хук, говорит о том, что родом вы из североамериканских колоний. Я права, не так ли?
– Вы очень проницательны! Верно, Бостон мой родной город. Там я родился, вырос, набрался знаний.
– Вы так далеко от дома… Такого красавца-моряка, наверное, ждет суженная?
– Нет, миссис Хокинс, мое сердце свободно.
– Ну, молодежь! Вот и мое чадо…
– Мама! – нахмурился сын.
Женщина улыбнулась и с любовью потрепала его по волосам. Окинув индейца внимательным взором, спросила у меня:
– Ваш спутник, он ирокез? Или из какого другого народа? Ведь этих племен там, в Америке, говорят, и не счесть!
– Мое имя Полосатый Ястреб! – гордо отвечал индеец. – Я абенак!
– Как хорошо звучит в его устах английский!.. Однажды в детстве я видела индейцев, это было в Лондоне. На делегацию ирокезских вождей вышел поглазеть чуть ли не весь город, каждый день за ними ходили целые толпы. Их встречали важные лица из парламента, они были приняты у двора королевы Анны!..
«Видно, вспомнила визит трех мохавков и могиканина в начале 1710-х годов», – подумалось мне.
– Помню, мальчишки были без ума от индейцев, – продолжала она. – Поднимутся с утра, и к ним! А те в своих красочных одеждах, примерно, вот как Полосатый Ястреб, молчаливые, невозмутимые, полные достоинства!
– Мама, это было давно, и уже не интересно, – нахмурился сын. – Стоит ли об этом сейчас говорить?!
– Да, я долго живу на свете, – с неудовольствием бросила миссис Хокинс. – А вот тебе не помешало бы представиться капитану Хуку. Стоишь и задеваешь свою мать, постыдился бы!
– Извините, меня зовут Джим Хокинс, – сконфузился парень, кивнув головой. – Мама, я совсем не хотел тебя обидеть…
– Ладно, пустое, не трать время даром, – махнула рукой женщина. – Итак, сколько же вас будет, капитан Хук? Мы быстренько, в два счета, приготовим вам комнаты.
– Нас четверо, включая штурмана, оставшегося на судне… Своих матросов думаю разместить на постой в деревне, стоящей неподалеку… Там не будут против? Я хорошо заплачу, могут на этот счет не волноваться.
– Что вы! Деревенские рады каждому лишнему шиллингу. Сейчас слушок пойдет, от предложений отбоя не будет. Это я вам обещаю. Прошлый раз в деревушке разместились команды сразу двух кораблей, и хоть бы что!
– Прекрасно!.. Позвольте нам войти, больному следует присесть, а лучше всего, прилечь. Он едва держится на ногах.
– Конечно, конечно, проходите! – воскликнула миссис Хокинс, давая нам дорогу. – Ничего, сейчас приедет доктор Ливси, все будет хорошо. Вот, совсем недавно, один из деревенских наступил на грабли в амбаре. Не только поставил себе здоровенную шишку на лоб, но и ступню продырявил! Прибыл доктор, посмотрел, прописал мази и лекарства, теперь молодой парень опять хоть куда, хромота лишь легкая осталась, да и та ненадолго. Со мной недавно беда приключилась, кашель, жар, ну, думаю, пришла моя смерть. Но нет, спасибо доктору Ливси – взбодрил меня, подлечил, хворь и отступила!
Мы прошли в общий зал, заставленный столами. За двумя из них сидело несколько посетителей. В трактире пахло свежим хлебом, жареной рыбой, табаком и спиртным. С потолка свисала деревянная люстра с шестью свечами, за стойкой на полках лежали бочки с ромом и пивом, стояли бутылки с разным вином. В большом очаге весело горел огонь, потрескивали, разбрызгивая искры, поленья. Перед ним на стуле сидел с трубкой в зубах и со стаканом в руке человек лет сорока пяти в потертом камзоле, широких штанах и простых башмаках. Вероятно, это был тот самый моряк, единственный постоялец, о котором обмолвился Хокинс. Увидев нас, он едва заметно кивнул головой. На его квадратном подбородке синел широкий шрам, в рыжих волосах с просмоленной косицей белела седая прядь. Он проводил индейца тяжелым взглядом водянисто-голубых глаз и снова уставился на пламя. Из дверей кухни выглянуло круглое лицо женщины средних лет. Все ее внимание также обратилось на жителя американских лесов.
Хокинсы провели нас по лестнице на второй этаж и показали комнаты. Они были небольшими, но уютными. Уложив Макгуайра на кровать, матросы отправились на берег, а я прошелся по своей комнате, повесил треуголку на крючок и взглянул на себя в зеркало… «Вылитый дед Антон», говорил отец, Царствие ему Небесное, имея в виду мои темно-каштановые волосы, карие глаза, прямой нос и твердый подбородок. Хотя сам был, по утверждению дяди Егора и дяди Дениса, его полной копией… Смотрю, осунулся ты, брат, тени под глазами… Ну, ничего, отдохнем, наберемся на берегу сил, подлечим помощника, и снова в путь!»
Пригладив волосы, я спустился вниз, перебросился парой фраз с Ястребом и подошел к столу, за которым сидели хозяева.
– Выходит, вы пробудете здесь до выздоровления вашего помощника, – сказал Джим, указывая мне на стул. – Надеюсь, вам здесь понравится. У нас неплохо готовят, всегда в наличии пиво, вино и ром.
– Мы заботимся о постояльцах, – добавила миссис Хокинс. – Это в наших интересах, не то захиреет «Адмирал Бенбоу», стороной его станут обходить люди, не приведи Господи!
– Полагаю, нас здесь все устроит, – присев за стол, я отсчитал несколько шиллингов. – Это вам задаток, остальное потом.
– Хорошо, хорошо, мистер Хук!
– Как насчет обеда? – поинтересовался Хокинс, спрятав деньги в карман. – Вы не проголодались?
– Было бы неплохо слегка перекусить и выпить доброго испанского вина, – улыбнулся я и посмотрел на индейца, – А, Ястреб?
Тот кивнул и продолжил, медленно вышагивая, осматривать трактирное помещение.
– Абенака спиртным не угощать, – шепнул я хозяину. – На дух не переносит.
Через пять минут мы с моим другом ели хлеб, жареную рыбу и нарезанную сухую колбасу. Я подливал себе в стакан мадеру, Хокинс, присевший за наш стол, – амонтильядо.
– Основал трактир мой отец, да покоится он с миром! – рассказал он по моей просьбе о своем заведении. – Умер, когда мне едва исполнилось шестнадцать. Тогда здесь было не так уютно, как теперь, посетители заглядывали, но гостиничные номера большей частью пустовали. Мне посчастливилось в тот год разжиться деньгами, мы с матерью сделали капитальный ремонт, заменили крышу и полы, наладили поставку продуктов, самого разного вина и пива, в гостинице навели порядок. Те, кто заворачивают к нам пропустить рюмку–другую и перекусить, уходят довольными, не на что жаловаться и постояльцам. Не припомню случая, чтобы нам предъявили претензию… А как вы оказались в этих местах, капитан Хук?
– Долгая история, но время у нас есть. – Я достал из кармана свою пенковую трубку, набил ее табаком из кисета и разжег. – Начнем с того, что по крови я русский…
– Как?.. Вы – русский?!
– Мои деды и бабушки, как по отцовской, так и по материнской линии родились в России, в г. Романове, степной крепости, построенной в защиту от набегов крымских татар и других кочевников. Татары и полонили в одном из набегов родителей отца, а затем доставили их в Крым и продали туркам. Они сумели бежать, попали в Черном море на пиратский корабль и ушли на нем к берегам Америки. Покинув пиратов, они поженились и осели в Массачусетсе. Старший их сын, Денис, стал со временем владельцем торговой фактории в Мэне, средний, Иван, мой отец, сделался морским торговцем, младший, Егор, друживший с детства с индейцами, по сей день верховодит небольшим лесным племенем. Мой приятель Полосатый Ястреб, – указал я на абенака, – как раз и является представителем этого народа.
Отец посетил родину предков, городок Романов-в-Степи, ровно сорок лет назад, в 1711 г., а уехал из него вместе с молодой женой, моей матерью… В первый раз он взял меня в торговый вояж к Карибским островам в 1738 г., мне только-только исполнилось десять. С тех пор я и полюбил море. Старший брат, которому много за тридцать, сиднем сидит в Бостоне, заведуя нашим делом, а я почти всегда в пути.
Отец умер прошлой весной, Царствие ему небесное! Матушка заскучала, извелась вся и попросила меня отвезти ее на родину, чтобы провести остаток дней там, где и родилась – на берегах реки Воронеж. Обсудив дело с братом и двоюродным дядей, живущим в нашем доме, я загрузил трюм бобровыми шкурками и другими мехами, взял ее на борт, и «Ласточка» отправилась в долгое плавание через океан. По пути мы попали в жестокий шторм, нас здорово потрепало, но все обошлось. Сбыв груз бристольскому торговому партнеру, я взял курс на Балтийское море. По счастью, зима в Финском заливе оказалась мягкой, лед на его поверхности так и не возник. Оставив шхуну в Кронштадте, мы с матушкой и Ястребом добрались почтовым трактом сначала до Москвы, а потом и до бывшей степной крепости. Находясь в городке, я побывал на погосте села Подгорное, чтобы помолиться у могилы прадеда, Кузьмы Юрьевича. Вместе с индейцем выбирались на зимнюю рыбалку, весьма удачно поохотились на тетеревов в заснеженном сосновом бору. Ястреб и в России был в центре внимания, за ним толпой бегали мальчишки, на него ходили смотреть как на диковинку. Через неделю я распрощался с дорогим мне человеком, с многочисленными родственниками, и мы с моим другом тем же путем вернулись в Кронштадт.
«Ласточка» расправила паруса и отправилась в Бристоль для загрузки необходимым товаром. В Балтийском море случилось непредвиденное: после сердечного приступа приказал долго жить судовой доктор. Беда, говорят, не приходит одна. В Северном море при сильной качке мой помощник повредил ногу у щиколотки. Казалось, ерунда, сущая безделица, но рана воспалилась. Макгуайру в пути стало так плохо, что я вынужден был бросить якорь в вашей бухте… Вот вкратце и все.
– Досталось вам! – покачал головой Хокинс. – Шторм, путешествие по заснеженной России, трагедия с судовым врачом, этот случай с помощником. Надеюсь, с ним все будет хорошо. Доктор, поди, уж в пути.
Только мы заговорили о местных порядках, о борьбе с контрабандистами, как снаружи послышался цокот конских копыт и сдержанное ржание.
– Легок на помине! Он это, не стоит и сомневаться.
Лошадь остановилась у коновязи, и в следующее мгновение в зал вошел с иголочки одетый средних лет поджарый джентльмен в белоснежном напудренном парике и с небольшим саквояжем в руках.
– Добрый день, доктор Ливси, – приветствовал его Джим, вставая из-за стола. – Рад видеть вас, сэр.
– Рад и я, Джим, – прозвучал в ответ приятный баритон. – Выглядишь неплохо.
– Как поживаете? – осведомилась мисс Хокинс.
– Не жалуюсь, совсем не жалуюсь. Вижу, и с вами все в порядке. Ну, и где же ваш больной? – Ливси мельком оглядел меня, затем абенака. – Мальчишка сказал, что надо помочь моряку со шхуны «Ласточка», с которым высадился настоящий индеец с перьями в волосах и томагавком за поясом.
– Все верно, – сказал Джим. – Знакомьтесь, капитан Хук, рядом с ним Полосатый Ястреб… А больной в одной из комнат. Пройдемте наверх.
Черноглазый джентльмен с аристократическими манерами коротко нам кивнул и, развернувшись, последовал за Хокинсом на второй этаж. Оставив Ястреба с Хейвудом в трактире, я также поднялся по лестнице к Макгуайру.
– Выходит, вам нужна моя помощь, – улыбнулся ему Ливси, поставив саквояж на край кровати. – Что ж, попробуем ее оказать. Ваше имя?
– Шон Макгуайр, – едва слышно произнес больной. – Надеюсь, мне станет легче. Устал я терпеть эту боль, сил моих больше нет.
– Обязательно полегчает, дружище, – утешил я его. – Так и будет, не переживай.
Доктор внимательно осмотрел вспухшую, местами посиневшую конечность и счел нужным заметить:
– Еще сутки, молодой человек, и в лучшем случае вы остались бы без ноги, а в худшем… Миссис Хокинс, приготовьте горячую воду и чистую материю для перевязки. Остальных попрошу удалиться.
Мы с Хокинсом, обсуждая рану на ноге помощника, вернулись в зал и вновь заняли свои места за столом.
– В самом деле, она выглядит неважно, – поморщился он. – Так ее запустить!
– Все из-за простого недосмотра, – вздохнул я. – Взрослые часто ведут себя как дети.
Прошло не менее получаса, прежде чем доктор справился со своей работой. Спустившись с лестницы, он бросил взгляд на Косгроува, присел за наш стол и попросил у Джима стакан мадеры. Тот, исполнив просьбу, вкратце пересказал мою историю. Англичанин пригубил вина, коснулся носовым платочком уголка рта и изрек:
– Вас можно считать просоленным морским волком, капитан Хук! Экспедиции в Вест-Индию с раннего возраста, торговые вояжи в Бристоль, плавание из Америки к берегам Российской империи! Это много значит.
– Благодарю, мистер Ливси! – ответил я. – Море – мое призвание, в нем я чувствую себя по-особому. Когда оно подо мной, на душе тихая, спокойная радость. Просто я сын своего отца, он любил море как никто другой… Что скажете о больном? С ним будет все в порядке?
– Хоть и поздно, но вы успели обратиться за врачебной помощью. Это главное. Поэтому можете не беспокоиться: покой, целебное питье, и ваш ирландец на неделе станцует джигу!
– Уж прямо и джигу?
– Ну, танец помедленнее, скажем тот, в котором танцовщицы кружатся вокруг танцоров, – улыбнулся Ливси. – Повторяю, причин для волнений больше нет, все будет хорошо.
Рыжий постоялец, сидя в облаках трубочного дыма, сильно закашлялся.
– Что за субъект? – понизил голос доктор, неодобрительно посмотрев в сторону очага.
– Моряк, со вчерашнего дня ждет здесь своего брата, – ответил Джим. – Молчун, торчит там все время как приколоченный.
– Чем-то похож на покойного Билли Бонса. Не находишь, Хокинс?.. Широкие плечи, дубленое лицо, шрам, правда, не на щеке, а на подбородке.
Не дожидаясь ответа, он осушил стакан, встал и, кивнув нам, направился к выходу.
– Я заеду сюда завтра, – прозвучало его обещание.
Когда за ним закрылась дверь, Хокинс обронил с ноткой гордости в голосе:
– Наш доктор не только лечит и разбирает дела в суде. Он имеет военный опыт, служил в войсках герцога Камберлендского, даже был ранен в сражении под Фонтенуа.
