Читайте только на Литрес

Kitobni fayl sifatida yuklab bo'lmaydi, lekin bizning ilovamizda yoki veb-saytda onlayn o'qilishi mumkin.

Kitobni o'qish: «Введение в философию науки. 15 лекций»

Shrift:

* * *

Лебедев С. А. – доктор философских наук, главный научный сотрудник философского факультета МГУ имени М. В. Ломоносова, профессор кафедры философии МГТУ имени Н. Э. Баумана.

Рецензенты:

Гранин Ю. Д., доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Института философии РАН;

Губанов Н. Н., доктор философских наук, профессор кафедры гуманитарных наук Финансового университета при Правительстве Российской Федерации.

Изображение на обложке с ресурса Freepik.com

Предисловие

Двадцать лет назад в систему подготовки аспирантов российских вузов была введена новая дисциплина кандидатского минимума «История и философия науки». Она была призвана заменить прежний кандидатский минимум по марксистско-ленинской философии. Основной задачей новой дисциплины было дать молодым ученым современные знания об общей структуре науки, методах научного познания и закономерностях развития науки и научного знания. Предполагалось, что такие знания должны быть основаны не столько на общих философских рассуждениях о сущности науки, сколько на эмпирическом материале реальной истории науки и ее современном содержании. Это означало, что основной вектор формирования содержания философии науки должен идти не от той или иной философской системы к осмыслению науки и ее метода, а в противоположном направлении – от реальной науки к ее философскому осмыслению. Новый вектор формирования знания о сущности науки, ее структуре, методах и закономерностях развития освобождал философию науки от фундаментальной зависимости от той или иной философии. Такая традиция формирования содержания философии науки в направлении от реальной науки к ее философскому осмыслению сложилась еще в советское время. Она четко заявила о себе уже начиная с 60-х гг. XX в. в исследованиях ученых Института истории естествознания и техники, а также отдела философских проблем естествознания и сектора логики Института философии АН СССР. В 90-е гг. эта тенденция развития содержания философии и методологии науки утвердилась в качестве господствующей уже окончательно. Существенный вклад в ее закрепление внес академик В. С. Степин в своих фундаментальных книгах «Философская антропология и философия науки» (1994 г.), «Философия науки и техники» (в соавторстве с В. Г. Гороховым и М. А. Розовым, 1996 г.), но особенно в монографии «Теоретическое знание» (2000 г.). Затем по инициативе В. С. Степина решением ВАК была введена новая дисциплина кандидатского минимума для аспирантов и соискателей «История и философия науки». Но окончательно концепция философии и методологии науки как обобщения реального содержания науки и реальной практики научных исследований победила только после подготовки и издания новых учебников по философии науки для аспирантов, методологии научного познания для магистров и концепций современного естествознания для студентов. Все они были написаны с позиций новой неклассической парадигмы философии науки, главным девизом которой стал принцип «от реальной науки к ее философии», а не наоборот.

За относительно короткое время (с 2004 по 2010 г.) были изданы две серии учебников по новым дисциплинам «Философии науки», «Методология научного познания», «Концепции современного естествознания». Первая серия таких учебников была создана коллективом кафедры философии Института переподготовки и повышения квалификации преподавателей общественных наук МГУ им. М. В. Ломоносова. Авторскими коллективами под научным руководством С. А. Лебедева было подготовлено и опубликовано в издательстве «Академический проект» десять учебников по общей философии науки, философии основных областей науки, энциклопедия и словарь по философии науки, учебник по концепциям современного естествознания. Другая серия учебников была подготовлена и издана Институтом философии РАН под руководством В. С. Степина и активном его участии в качестве автора. Затем на базе МГУ, Института философии РАН и МГТУ им Н. Э. Баумана было осуществлено повышение квалификации преподавателей кафедр философии российских вузов, на которые была возложена прямая обязанность преподавания новых дисциплин студентам и аспирантам своих вузов. За прошедшее время у кафедр накопился немалый опыт по методике преподавания и адекватной системе оценки знаний студентов и аспирантов.

Сегодня на первый план вышла другая, не менее важная проблема – существенное повышение содержания и качества лекций и форм более активного участия студентов и аспирантов не только в подготовке интересных докладов по философии и методологии науки, но и в написании научных статей на эти темы. Стало все более очевидным, что хороший пересказ лектором содержания материала того или иного учебника по философии и методологии науки еще не гарантирует успех лекции. Для этого нужны еще три составляющие. Первая – это профессионализм лектора не только в области философии, но и в области конкретных наук, особенно знания их фундаментальных теорий. Вторая составляющая – это собственная позиция лектора по излагаемой философской проблеме науки, желательно опубликованная и тем самым апробированная в том или ином научном журнале. И третья – это искренняя увлеченность лектора предметом лекции, которая передастся и его слушателям.

В данном учебном пособии я хотел бы поделиться своим многолетним опытом подготовки и чтения лекций по дисциплине «Философия науки». В него входит:

1) четкое выделение основных разделов дисциплины, а также определение количества лекций на каждый раздел;

2) четкая формулировка вопросов каждой лекции, определение структуры (последовательности) изложения содержания каждого вопроса и его аргументированное решение;

3) обязательное резюме каждой лекции в виде выводов;

4) указание после каждой лекции списка литературы для более широкого ознакомления с содержанием темы лекции и позиции лектора в его публикациях.

Я выделяю в структуре дисциплины «Философия науки» девять ее разделов:

1) история философии науки (знакомство аспирантов с ее основными концепциями);

2) предмет, структура и метод философии науки;

3) структура науки и научного знания;

4) онтология науки;

5) эпистемология науки;

6) методология науки;

7) проблема истины в науке;

8) аксиология науки;

9) праксиология науки.

В каждом из разделов я четко обозначаю собственную позицию в его понимании. Это оставляет для слушателей возможность иметь другую позицию и искать новое решение, не совпадающее с точкой зрения лектора.

Вот мои позиции по каждому из разделов курса:

1) философия науки – это плюралистичная система концепций, каждая из которых имеет рациональное зерно и относительную истинность при своем применении, но наиболее универсальной и обоснованной из них является диалектическая в варианте позитивно-диалектической концепции;

2) предметом и содержанием философии науки является реальная наука в ее наиболее общих измерениях: онтологическом, гносеологическом, культурологическом, социальном, аксиологическом, праксиологическом, антропологическом. Ее методом является рациональная реконструкция структуры реальной науки;

3) наука – это плюралистическая система знания, состоящая из качественно различных областей, уровней и видов научного знания. Структура каждой науки образуется из четырех качественно различных по содержанию уровней знания: чувственного, эмпирического, теоретического и метатеоретического;

4) онтология науки не является проекцией философской онтологии на мир материальных объектов, содержание онтологии науки исторически формируется самой наукой, но с учетом философской онтологии как наиболее общего рационального учения о бытии;

5) научное познание является проектно-конструктивной деятельностью сознания по созданию разных видов научной реальности и разных способов ее описания; априористская и эмпиристская интерпретация не соответствуют реальному научному познанию;

6) в реальной науке не существует универсального метода познания; методология реальной науки – это система разных по направленности, целям и функциям средств конструирования и обоснования разных единиц научного знания;

7) в реальной науке не существует единого понимания истины. Соответственно, в ней нет и универсального критерия истинности знания. Все зависит от содержания и функций качественно разных единиц научного знания. Практика также не является универсальным критерием истинности научного знания; она является критерием истинности только технического и технологического знания;

8) наука является органичной частью культуры; ее функционирование и развитие регулируется не только внутренними ценностями науки (идеалы и нормы научного исследования), но внешними ценностями (практическая, социальная и мировоззренческая полезность науки);

9) современная наука является не только основой инновационной системы общества, но и главным стержнем инновационной экономики. А потому ее функционирование ориентировано сегодня не только и не столько на получение истинного знания о мире, сколько на производство полезных для общества потребительных стоимостей, особенно тех, которые невозможно создать без использования значительного объема научного знания. В инновационном обществе наука является главным фактором его успешного развития; поэтому государство должно уделять ей первостепенное внимание.

Лекция 1. История философии науки

ВОПРОСЫ

1. Классическая философия науки

2. Неклассическая философия науки

3. Прагматизм

4. Неокантианство

5. Неопозитивизм

6. Постпозитивизм

7. Когнитивная социология науки

8. Культурно-историческая парадигма

9. Кейс-стадиc

10. Радикальный конструктивизм

11. Философия науки системного анализа

12. Гуманитарная парадигма

13. Диалектическая концепция

Проблема начала истории философии науки – одна из дискуссионных в современной философии и решается неоднозначно. Одни полагают, что философия науки возникла уже в Античности как важный раздел античной философии. Другие относят ее возникновение только к новому времени либо даже только к первой половине XIX в. – времени формирования позитивизма (О. Конт, Г. Спенсер, Дж. Ст. Милль и др.). На самом деле эти позиции не исключают друг друга, поскольку сам термин «философия науки» понимается в них по-разному. В первом случае «философия науки» трактуется как эпистемология, а именно как философская теория научного познания. Научное познание при этом понималось как деятельность по получению всеобщего, необходимого, доказательного истинного знания. Основания возможности получения такого знания эпистемологи искали в структуре сознания и разработке соответствующей философской методологии, рекомендуемой ученым. Во втором случае «философия науки» понимается как общая теория реальной науки, направленная на поиск и формулирование законов ее структуры и развития. Такая теория должна быть создана на основе эмпирического и исторического исследования и последующего обобщения содержания и методов реальной науки, а отнюдь не ее идеального представления с позиций различных философских систем. Оба указанных выше толкования термина «философия науки» являются одинаково правомерными, поскольку за каждым из них стоит вполне определенная исследовательская традиция. Однако, разумеется, при этом в каждой из указанных традиций и предмет, и проблематика философии науки, и методы ее решения существенно различны, а во многом и несовместимы друг с другом. Классические эпистемологи навешивают на философов науки ярлык «позитивистов», а последние на первых – представителей «спекулятивной и умозрительной метафизики».

1. Классическая философия науки

Классическая философия науки возникла в античной философии в качестве одного из ее разделов. Главной целью античных философов (Парменид, Платон, Демокрит, Аристотель и др.) было стремление ответить на вопрос о том, возможно ли и как возможно построение науки, понимаемой, в отличие от Древнего Востока, как логически доказанное и удостоверенное мышлением истинное знание. Такое знание было названо греками «эпистемой» и противопоставлялось «доксе» – вероятному знанию, мнению. Последнее могло быть вполне успешным при его практическом применении. Тем не менее при этом оно так и оставалось логически не доказанным. «Эпистема», по мнению греков, в гносеологическом плане выше «доксы», а поэтому только эпистемное знание может быть подлинной целью человеческого познания и соразмерно его Достоинству. Только в этом случае человек может познать Логос как всеобщий закон и принцип всякого подлинного Бытия. Главный недостаток восточной науки греческие философы усматривали именно в ее непосредственной ориентации на обслуживание практических потребностей, которые всегда имеют временный и конкретно-ситуативный характер. Имманентная цель науки – всеобщая и необходимая истина – не может быть достигнута и удостоверена с помощью чувственного опыта и наблюдений, ибо они по своей природе всегда имеют частный характер. Орудием постижения научной истины может быть только мышление. Оно имеет столь же всеобщий и безразличный к своим частным проявлениям характер, как и постигаемая с его помощью Абсолютная истина. Такая истина может и должна иметь свое происхождение и обоснование только в Разуме.

В рамках античной философии были разработаны две главные эпистемологические парадигмы: 1) априорно-рационалистическая (Парменид, Платон и др.); и 2) эмпирико-интуиционистская (Аристотель и др.). Согласно первой парадигме, научная истина имеет априорный, т.е. независимый от всякого конкретного чувственного опыта, характер. Она – имманентный продукт мышления, а потому может и должна быть логически доказательной. С точки зрения сторонников второй парадигмы, научное познание всегда должно начинаться с чувственного опыта, наблюдений отдельных вещей и процессов, последующего за этим сравнения в мышлении их различных свойств и заканчиваться нахождением с помощью «умозрения» общих законов, которые и должны быть предметом науки. Аристотель, в отличие от Платона, отрицал априорный характер знания, считая, что сознание человека при его появлении на свет лишено всякого содержания и представляет собой tabula rasa («чистую доску»), в нем полностью отсутствует какая-либо информация о мире. Однако, будучи выдающимся логиком, Аристотель прекрасно отдавал себе отчет в том, что частный опыт, факты, сколь бы многочисленными они ни были, никогда не могут привести нас с помощью их индуктивного обобщения к порождению всеобщего и доказанного знания, ибо эмпирический опыт никогда не может быть окончательным по самой своей сути. А потому индуктивные выводы (кроме умозаключений полной индукции) всегда имеют только вероятный характер. Вот почему Аристотель вынужден был дополнить использование индукции в процессе научного познания интеллектуальной интуицией как главным средством «усмотрения» разумом истины или сущности явлений. Научное познание завершается, по Аристотелю, «умозрением». Только последняя способность позволяет мышлению ученого отделить случайно-общее в явлениях от существенно-общего или необходимо-истинного в них.

Обе рассмотренные выше эпистемологические парадигмы античных философов были направлены против учения софистов и скептиков о том, что уделом познавательных возможностей человека является достижение им лишь вероятного знания, что любая человеческая истина всегда субъективна, относительна и партикулярна, а идеал абсолютно-объективного, абсолютно-доказанного и абсолютно-всеобщего знания является иллюзорным и недостижимым. Однако в процессе активной реализации в Древней Греции проекта науки как эпистемного знания софисты и скептики оказались в явном меньшинстве. Главным научным и фактическим аргументом греческих философов и ученых против софистов и скептиков была прежде всего построенная ими аксиоматическая система геометрии как доказательного знания, получившая свое окончательное оформление в «Началах» Эвклида. Другим существенным аргументом в пользу возможности осуществления проекта науки как эпистемного знания была построенная К. Птолемеем система астрономического знания. Обе указанные фундаментальные теории отныне надолго будут рассматриваться в качестве образцов научного познания действительности.

В Средние века, в эпоху господства в Европе религиозного мировоззрения, возможность достижения разумом всеобщего и необходимо-истинного знания о мире и человеке собственными силами, без обращения к религиозным истинам, и в частности к текстам Священного Писания, была поставлена под сомнение. В эпистемологических теориях средневековой философии это получило свое наиболее четкое выражение в учении Ф. Аквинского о двух родах истин – «истин разума» (научных истин) и «истин веры» (религиозных истин). Он доказывал, что первые по своему гносеологическому статусу ниже вторых, а потому могут получить санкцию на свою истинность только в случае их соответствия религиозным истинам и их обоснования со стороны последних. Главным же средством усвоения содержания религиозных истин является отнюдь не их логическая доказательность, а их постижение с помощью различного рода герменевтических процедур («вживание» в священный текст, «переживание» религиозной истины, «Божественное откровение», «экстаз» от причастности к Божественной Истине и т. д.). Проблемы понимания, убеждения, утверждения истины, искусство лингвистического анализа, вопросы соотношения языка и мышления, языка и действительности, знака и значения, символов и непосредственных обозначений предметов – вот главные вопросы средневековой эпистемологии. Своеобразной лакмусовой бумажкой оценки реального содержания средневековой эпистемологии явилось отношение средневековых философов к новой, гелиоцентрической, системе астрономии Н. Коперника и вытекающим из нее для научной картины мира следствиям (Дж. Бруно, Г. Галилей, Н. Кузанский и др.). Средневековая эпистемология в этой познавательной ситуации потерпела поражение.

Следующий крупный этап в развитии философии науки как эпистемологии относится к Новому времени, эпохе возникновения науки в ее современном понимании. Позже это понимание было закреплено термином science. Наука в смысле science – это, во-первых, математическое описание природы, ее объектов, их свойств, отношений и законов, удостоверенное при этом результатами наблюдений и экспериментов над изучаемыми объектами. Во-вторых, science понималось как такое знание, которое может иметь практическое (техническое и технологическое) применение и способствовать умножению господства человека над природой и обществом («знание – сила»). Родоначальниками понимания науки как science явились Леонардо да Винчи, Г. Галилей и Ф. Бэкон. При осмыслении возможностей науки как science в философии Нового времени сложились три основных направления: 1) рационально-дедуктивное (Р. Декарт, Г. Лейбниц); 2) эмпирико-индуктивное (Ф. Бэкон, Дж. Ст. Милль); 3) гипотетико-дедуктивное (Г. Галилей, И. Ньютон, Дж. Беркли и др.).

Несмотря на определенные различия в понимании «истинного» научного метода, сторонники всех указанных выше направлений были едины в главном. Все они разделяли убеждение античных мыслителей, что наука способна своими собственными силами (соединением разума и опыта) достичь объективно-истинного, доказательного и практически полезного знания. Главным объективным аргументом в возможность построения науки как science стала созданная усилиями ученых Нового времени новая фундаментальная физическая теория – классическая механика. Свое завершение эта работа получила в классическом труде И. Ньютона «Математические начала натуральной философии». Ньютон сознательно строил механику по образцу геометрии Эвклида, рассматривая последнюю как эталон всякой подлинно научной теории. В свою очередь именно механике И. Ньютона было суждено стать парадигмой всей классической науки, всех ее областей (не только естествознания, но и социально-гуманитарных наук – экономики, учений об обществе и государстве и т. д.), по существу, вплоть до конца XIX в.

Однако в конце XIX – начале ХХ в. наступило время кризиса классической науки, всех ее основ. Наиболее ярко он проявился в ходе научных революций в двух областях классической науки: 1) математике (создание неевклидовых геометрий, теория множеств Г. Кантора, обоснование последней в качестве фундамента всей классической математики и последующее обнаружение в ней логических противоречий (Рассел, Бурали-Форти)); и 2) физике (отказ от представлений классической механики об абсолютности пространства и времени, о непрерывном характере энергии, об эфире как носителе электромагнитных волн и т. д., завершившихся созданием принципиально новых фундаментальных физических концепций: частная и общая теория относительности, квантовая механика, релятивистская космология и др.).

Необходимо отметить, что еще во время господства в науке классической механики в качестве ее парадигмы она имела неоднозначное философское истолкование в различных эпистемологических концепциях XVIII–XIX вв. Так, если сам Ньютон считал, что его классическая механика построена на основе индуктивного обобщения реальных физических экспериментов и их однозначного математического описания, что она свободна от всяких философских допущений («Гипотез не измышляю», «Физика, берегись метафизики»), то многие его оппоненты с такой классической трактовкой были не согласны. Так, Дж. Беркли прозорливо подчеркивал, что механика Ньютона является вовсе не эмпирическим знанием, а скорее чисто теоретической и, по существу, математической конструкцией, имеющей дело с идеальными объектами, такими, как инерция, материальная точка, ее движение в евклидовом пространстве, абсолютное пространство и время и др. Априорно-рационалистический характер любых теорий, в том числе и физических, подчеркивали также Р. Декарт и Г. Лейбниц. И. Кант в своей эпистемологии доказывал, что всякое научное знание имеет априорно-апостериорный характер, что наука не способна описать мир «вещей самих по себе», а только то, как они даны познающему их трансцендентальному субъекту. По Канту априорное, т. е. независимое от всякого конкретного опыта и предшествующее ему содержание сознания, является необходимым предварительным условием осуществления самого акта познания. Это априорное содержание сознания включает в себя не только определенное содержание общих категорий мышления, но и определенную пространственно-временную структуру всех наших чувственных восприятий. Исходя из своей эпистемологической доктрины, И. Кант считал принципиально невозможным существование другой геометрии, кроме евклидовой геометрии, другой логики, кроме аристотелевской, другой истинной системы механики, кроме механики И. Ньютона. Однако эти эпистемологические утверждения Канта были опровергнуты реальным ходом развития науки уже в первой половине XIX в. – времени создания различных систем неевклидовых геометрий (Н. Лобачевский, Я. Бойаи, Б. Риман и др.) и неаристотелевской логики (построение систем математической логики в трудах Дж. Буля, А. де Моргана, Ф. Брентано, П. Порецкого, Н. Васильева и др.).

Новым словом в развитии эпистемологии XIX в. явились работы Г. Гегеля, который разработал концепцию диалектической логики. Согласно этой концепции, научное познание – это объективный процесс самопознания («рефлексии») Абсолютной идеи своего собственного содержания, который одновременно есть процесс ее развития. Этот объективный процесс развития мышления идет через противоречия, от простого к сложному, от абстрактного, одностороннего, неполного содержания любого предмета познания ко все более полному и многостороннему его познанию («конкретному знанию»). Эволюция, развитие научного мышления осуществляется, по Гегелю, с помощью трех основных диалектических законов на основе самополагания и саморазворачивания мышлением своего собственного содержания. Это: 1) закон внутренней содержательной противоречивости всякого мышления; 2) закон перехода количественных изменений в развитии содержания мышления в качественные изменения его структуры; 3) закон диалектического отрицания прошлого состояния мышления его будущим состоянием, всегда включающим в себя некоторые элементы его предшествующего содержания, но подчиненные уже новому качеству. Эта теория развития мышления и познания получила название «диалектическая логика», которая рассматривалась Гегелем в качестве альтернативы формальной логике как метафизической теории мышления. Согласно гегелевской эпистемологии, по большому философскому счету как реальная наука и ее развитие, так и ее носители – конкретные ученые, являются лишь «заложниками» объективной логики развития Абсолютной идеи. Это касается раскрытия не только всеобщего содержания Абсолютной идеи, являющегося предметом философии, но и ее особенного содержания. Последнее является конкретизацией всеобщего в различных сферах и областях реальной действительности и образует предмет частных наук. В этом отношении, согласно Гегелю, всякая конкретная наука является не чем иным, как областью приложения истинной философии и ее метода («Всякая наука суть прикладная Логика»). От имени Абсолютной истины Гегель смело утверждал, что в итоге, как показало развитие науки, оказалось ложным, что должно существовать только семь планет Солнечной системы, что реальное пространство – трехмерно и субстанционально, что мир является детерминистичным, что необходимость в нем первична, а случайность – вторична, что математика и формальная логика – оплот метафизического мышления, что прусское государство – наиболее совершенное из всех возможных и т. д. и т. п. Ложность рассмотренных выше следствий эпистемологии Гегеля была убедительно доказана всем последующим ходом развития реальной науки. Это развитие весьма убедительно продемонстрировало вообще несостоятельность любого навязывания реальной науке каких-либо представлений о ее содержании и методе, исходя только из философских соображений. Особенно если это делается от имени Абсолютной и непререкаемой философской истины. Однако отголоски такой (менторской по своей сути) концепции отношения философии к науке имели место в философских концепциях не только XIX в., но и ХХ в. В XIX в. они получили свое наиболее яркое проявление в неокантианстве и в эпистемологии Э. Гуссерля, а в ХХ в. – в практике взаимоотношения с наукой такой философской концепции, как диалектический и исторический материализм. Гуссерль резко критиковал реальную науку, особенно естествознание, за использование в нем явно ложной (с позиций феноменологии) установки ученых о существовании объективного мира и возможности его познания с помощью стандартных эмпирических методов исследования (наблюдений, экспериментов и др.). Приверженцы же диалектико-материалистической эпистемологии (при понимании научного познания как синтеза идеи отражения материальной действительности с гегелевской диалектической теорией мышления) сначала оценили все фундаментальные теории ХХ в. как буржуазную лженауку (теория относительности, квантовая механика, генетика, кибернетика, математическая логика, интуиционистская математика, психоанализ, теория бессознательного, конкретная социология, структурная лингвистика, семиотика, общая теория систем и др.), а спустя некоторое время, по приказу сверху, столь же энергично зачислили их в разряд концепций, полностью подтверждающих диалектико-материалистическую философию. Необходимо в этой связи отметить, что таким беззастенчивым прагматизмом не отличалась ни одна предшествующая диамату эпистемология.

Длительная история взаимоотношений эпистемологии с реальной наукой не могла не породить со временем ряд общих вопросов принципиального характера. Впервые достаточно четко они были поставлены в 30-х гг. XIXв. Первый. Как известно, история эпистемологии продемонстрировала возможность построения в ее рамках значительного разнообразия не просто различных, но и противоположных, исключающих друг друга концепций. При этом каждая из них претендовала не только на единственно верное представление о науке и научном методе, но и активно навязывала его научному сообществу. Как быть в таком случае реальным ученым по отношению к множеству разработанных философами исключающих друг друга концепций? Кому из эпистемологов верить? Второй. Насколько оправдано высокомерное отношение философов к попыткам ученых собственными силами выработать адекватное представление о науке, ее возможностях и методах научного познания? Третий. Можно ли построить не умозрительно философскую, а научную философию науки, и если да, то как это можно сделать? На все эти вопросы попытались дать свои ответы представители такого нового течения, возникшего в 30-х гг. XIX в. и ставшего впоследствии влиятельным направлением философии науки, как позитивизм.