Kitobni o'qish: «Пирог, или Котик в наследство»

Sarah Weeks

Pie

© 2011 by Sarah Weeks

© Мамедова Т. Ф., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Моим преданным читателям!

Эта книга похожа на пирог. А что может принести автору ещё больше радости, чем процесс написания хорошей истории? Знание, что кто-то проглотит её в один присест.

– С. У.

Яблочный пирог

1 сырая основа для пирога

1 кружок теста (для «крышки»)

6 крупных яблок

½ лимона

¼ стакана тростникового сахара

3 ст. л. кукурузной муки

1 ч. л. молотой корицы

¼ ч. л. гвоздики

¼ ч. л. мускатного ореха

¼ ч. л. молотого имбиря

30 г сладкосливочного несолёного масла

1 яичный белок

Коричный сахар

Разумеется, свежесобранные яблоки всегда лучше, но если уж вы используете покупные, отдайте предпочтение хрустящим сортам, таким как Макинтош или Гренни Смит. Очистите их, удалите сердцевину и нарежьте. Не беспокойтесь о размере и форме кусочков – чем несуразнее выглядит яблочный пирог, тем он, как правило, аппетитнее. Сбрызните яблоки лимонным соком, присыпьте сахаром, мукой и специями, а затем осторожно перемешайте. Выложите начинку в основу для пирога, предварительно наколов её вилкой. Разложите сверху кусочки масла и накройте «крышкой» из теста. Защипните края пальцами, чтобы запечатать начинку внутри. Острым ножом сделайте надрезы в центре «крышки», затем смажьте её яичным белком. Щедро присыпьте пирог коричным сахаром. Выпекайте 60 минут или до золотистой корочки при температуре 180°C.

Не забыть: любимый пирог доктора Файфа (День рождения: 27 сентября).

Он обожает, когда пирог украшен штрейзелем ¹: 1 пачка² сладкосливочного масла, ½ стакана тростникового сахара, сок 1 лимона, ½ стакана муки, пригоршня дроблёных грецких орехов. Быстро и аккуратно смешивать все ингредиенты пальцами, пока не образуются крупные крошки. Присыпать яблочный пирог штрейзелем, перед тем как поставить в духовку.

Глава первая

«Спасибо тебе большое».

Элис стояла у кровати тёти Полли, когда та выпростала дрожащую руку из-под одеяла с леопардовым рисунком (Полли обожала леопардовый рисунок), притянула к себе девочку и прошептала ей на ухо:

«Спасибо тебе большое».

Это были последние слова Полли Портман, Королевы пирогов из Ипсвича.

Полли Портман была прирождённым пекарем. Даже куличики, которые она лепила в детстве, значительно превосходили творения других детей в песочнице. Заметив её талант, Эстер Портман, мать Полли, купила дочери маленькую скалку, усадила малышку на высокий кухонный табурет и показала, как раскатать тесто для первого пирога.

Полли росла, и с ней росло её мастерство. Она узнала, что если довести молоко почти до кипения и только тогда добавить его в яичную смесь, то заварной крем будет гладким как шёлк, и что сливки нужно взбивать почти до состояния масла. Она научилась резать тесто на безупречные тонкие полоски и украшать ими верхушку пирога и обнаружила, что если чуть-чуть поднять решётку в духовке, выпекая меренги, то их пики приобретут оттенок поджаренного на костре маршмэллоу. Когда Полли надоели рецепты из кулинарных книг матери, она стала придумывать собственные, привыкая доверять своим инстинктам и слушать ингредиенты. Она могла раздавить ягоду черники, понюхать персик или откусить яблоко и точно понять, сколько именно сахара нужно взять и как усилить аромат фруктов – потереть немного мускатного ореха, выжать лимонного сока или добавить щепотку соли. Полли обладала даром печь пироги, и она душой и сердцем отдавалась этому делу.

Все, кто пробовал какой-нибудь из её пирогов, говорили одно: «Полли, вам нужно открыть свою пекарню!» Поэтому, когда родители скончались и оставили всё, что имели, ей с младшей сестрой Рут, Полли отложила половину наследства на жизнь, а вторую половину вложила в старое обшарпанное здание магазина на углу улиц Уиндэм и Главной в центре города Ипсвич в Пенсильвании.

С молотком она обращалась почти так же умело, как со скалкой, и сама переделала второй этаж в уютную квартирку. Внизу она оборудовала пекарню, о которой всегда мечтала. Ничего особенного – просто большая комната с длинным деревянным прилавком, парой металлических шкафов для пирогов и подержанной духовкой, которую она купила на аукционе. Но Полли считала это помещение совершенством. Будучи скромным человеком, она дала пекарне незамысловатое название – «ПИРОГ».

Когда в 1941 году пекарня открыла двери, Элис Андерсон ещё даже в проекте не было, но жители Ипсвича любили рассказывать эту историю, поэтому девочка слышала её миллион раз. В ночь перед открытием Полли слишком волновалась и не могла сомкнуть глаз. Наконец она оставила попытки заснуть, оделась и спустилась вниз в пекарню. Пока остальные жители городка ещё храпели в кроватях, Полли, повязав свой любимый фартук (конечно, с леопардовым рисунком), занималась выпечкой. К моменту, когда заря разлила масляный свет по утреннему небу, на прилавке остывал ряд чудесных пирогов, а снаружи собралась очередь.

Полли тщательно обдумала, какие пироги испечь в то утро. Она хотела, чтобы каждый посетитель нашёл себе что-нибудь по вкусу. Для любителей ягод она приготовила пирог с тройной начинкой из спелой ежевики, малины и черники. Для оригиналов придумала пироги с зелёными помидорами и виноградом конкорд. Конечно, не обошлось и без традиционных пирогов, например с вишней, яблоками и ревенём под золотистой плетёнкой, и множества пирогов с кремом – шоколадным, кокосовым и банановым. Полли даже изобрела особый рецепт для сладкоежек, пекущихся о талии, – низкокалорийный пирог из пахты с освежающей кислинкой, посыпанный свежим мускатным орехом.

Жители Ипсвича много лет пробовали пироги Полли Портман на приходских пикниках и окружных ярмарках, поэтому несказанно обрадовались открытию её собственной пекарни. Однако восторг горожан скоро сменился тревогой, когда они поняли, что Полли не планирует продавать свои пироги – она собирается раздавать их бесплатно.

– С какой стати я буду брать у людей деньги за то, что приносит мне столько удовольствия? – спросила Полли у преподобного Флауэрса, когда тот нанёс ей визит.

– А как ещё оставаться на плаву, дорогая моя? – ответил он вопросом на вопрос, наморщив лоб от некоторого беспокойства.

– Уж кто-кто, а вы должны знать, – рассмеялась Полли, а потом вручила преподобному пирог с вишней, который, по её данным, он любил больше всего, и отправила его восвояси.

Поначалу люди не могли решить, как поступить с Полли и её пекарней. Как бы они ни любили пироги, абсолютно все испытывали неловкость, угощаясь ими бесплатно. И когда никакие уговоры не помогли убедить Полли брать деньги, друзьям и соседям пришла в голову идея. Каждое утро, спустившись в пекарню, Полли находила у порога разнообразные свежие ингредиенты. В один день – корзину лимонов и три дюжины яиц, в другой – бушель³ яблок, горшок свежих сливок и огромный мешок муки. Что бы люди ни приносили ей, всё шло в дело, и очень скоро Полли заполняла все поверхности в пекарне вкуснейшими фруктовыми пирогами, истекавшими соком, нежными «шёлковыми» пирогами⁴, обсыпанными стружкой из молочного шоколада, «шахматными» пирогами⁵ с верхом из карамелизированной кукурузной муки и пирогами с заварным кремом под сугробами из взбитых сливок.

Молва о замечательной пекарне Полли Портман покатилась широкой волной, когда журналист из «Новостей Ипси» написал о ней статью. Агентство Ассошиэйтед Пресс подхватило и распространило информацию о пекарне в своих изданиях, и люди со всей страны устремились на угол улиц Уиндэм и Главной, чтобы оценить «ПИРОГ». Они привозили малину из Орегона, сахарный тростник из Луизианы, орех пекан из Техаса и вишню из Мичигана. День за днём люди стекались к пекарне, и всё, что они приносили, Полли превращала в пироги.

Элис появилась в марте 1945 года. Полли в ней души не чаяла. Они проводили много времени в пекарне вдвоём. Когда Элис была совсем малышкой, тётя сажала её на высокую красную табуретку – ту самую, на которой сама Полли сидела в детстве – и давала ей в руки комок теста в качестве игрушки, чтобы занять, пока пекутся пироги. Потом, когда Элис достаточно подросла, Полли стала давать ей небольшие поручения – например, покрошить тростниковый сахар для штрейзеля или оторвать плодоножки от вишен.

Элис проводила в пекарне каждую субботу. Полли показывала ей, как собирать плетёнки для пирогов и как придавать краям теста волнистую форму, защипывая их большими пальцами. Элис с радостью помогала, но особого интереса к обучению не испытывала. Она не унаследовала ни таланта, ни страсти своей тёти. Ей нравилось приходить в пекарню просто, чтобы проводить время с Полли, а больше всего она любила сидеть на красном табурете и наблюдать за творящимся волшебством.

Полли всегда начинала с теста. Она замешивала большую партию ещё до того, как приходила Элис, а потом, пока девочка колола грецкие орехи или чистила клубнику, тщательно раскатывала каждый кружок, вешала на руку, а затем осторожно переносила в жестяные формы. Закончив, она по пять раз прокалывала вилкой донышки всех будущих пирогов, а затем бросала по горсти сушёных бобов в половину форм, чтобы основа для пирогов с кремом не растрескалась в духовке, а остальные оставляла, чтобы наполнить фруктами или заварным кремом и испечь позднее.

Они работали бок о бок за длинным деревянным прилавком, время бежало быстро, а у Элис и Полли никогда не заканчивались темы для разговора. В воздухе разливались не только дивные запахи пекущихся пирогов, но и сладкие звуки смеха. Пироги один за другим отправлялись в духовку, и едва Полли успевала их вытащить, как над дверью уже весело звенел колокольчик, оповещая о приходе очередного голодного клиента. Полли встречала каждого солнечной улыбкой и добрым приветствием. Люди обожали приходить в «ПИРОГ», но для Элис это место имело гораздо большее значение, нежели обычная пекарня. Оно стало для неё вторым уютным домом, где она могла по-настоящему быть собой.

– Я буду по тебе скучать, тётя Полли, – обычно говорила Элис в конце дня, когда наступало время уходить.

– Я буду скучать ещё больше, – отвечала ей Полли. Потом она давала Элис пирог, чтобы та могла угостить родителей, целовала её в лоб и отправляла домой.

Ипсвич – маленький городок в штате Пенсильвания. Он всегда был маленьким и всегда останется таковым. В июле 1955 года в нём жили сто шестьдесят два человека. Люди, которые оказывались в Ипсвиче проездом, часто замечали, какое это счастливое место. Горожане ходили по улицам, насвистывая, соседи вели себя исключительно по-добрососедски, и складывалось впечатление, что все пребывают в хорошем настроении. Ну или почти все.

– Мама всегда больше любила Полли, – пожаловалась мать Элис мужу как-то вечером, примерно за неделю до того, как Полли скончалась. Отец Элис тихонько выскользнул на крыльцо, надеясь спокойно почитать газету, но жена последовала за ним. Стояла тёплая ночь, и окна были открыты, поэтому Элис не могла не услышать беседу родителей.

– Ну ладно, Рути, – донёсся до Элис голос отца, – давай не будем открывать банку с пауками.

– Но это правда, Джордж. Столько шумихи вокруг таланта Полли. У меня тоже был талант, знаешь ли.

– Конечно, был, дорогая.

– Но разве мама его замечала? Нет, ей было не до того – она всё носилась с Полли и её глупыми пирогами.

Папа Элис облизал губы. В тот день он съел большой кусок пирога с шоколадным кремом, испечённый Полли. Это был его любимый пирог. Ганаш⁶ для него взбивался из голландского какао, яиц, сахара и цельного молока. Всё это Полли подогревала, помешивая, на небольшом огне, пока не получался сладкий и глянцевый шоколадный пудинг. Охладив его, она перекладывала воздушную массу ложкой на готовую основу и покрывала её сверху взбитыми сливками и стружкой молочного шоколада.

– Благодаря этим пирогам у нас есть крыша над головой, – заметил он.

– Ты называешь это крышей? – фыркнула мать Элис. – Мы бы жили в особняке, если бы не эгоизм Полли.

– Потише, дорогая, – попытался утихомирить свою вторую половину отец. – Как бы Элис не услышала.

– Пусть слышит, мне всё равно. Она тоже очарована моей сестрой, как и все в этом городе. Я устала от людей, которые ведут себя так, словно Полли Портман – какая-то святая. Если бы спросили меня, я бы сказала, что она просто эгоистка. Да и к тому же сумасшедшая. Кто в здравом уме откажется от шанса заработать миллионы?

Элис услышала, как отец резко, со щелчком раскрыл газету. Он не в первый раз слышал эти слова и знал, что спорить не имеет смысла.

– Десять минут, Рути, – всё, о чём я прошу, – взмолился он. – Вчера Микки Мэнтл три раза забил хоумран на матче с «Сенаторами». Позволь мне прочитать хотя бы спортивную страницу.

– Пожалуйста, читай свою страницу, Джордж, – отозвалась мать Элис. – Но запомни мои слова, запомни хорошенько – когда великая и могучая Полли Портман наконец-то сыграет в ящик, настанет время отдать должное нашей семье.

В этот момент Элис заткнула уши. Она знала смысл выражения «сыграть в ящик» и не хотела об этом думать. Тётя Полли была её опорой, самым любимым человеком в мире и единственной, на кого она действительно могла положиться. Между матерью и дочерью всегда стояла невидимая стена отчуждения. Как бы Элис ни старалась ей угодить, она не могла избавиться от чувства, что мать разочарована. А отец, казалось, хотел только одного – чтобы его оставили в покое и дали почитать газету. Элис и вообразить не могла, какой была бы её жизнь без тёти Поли. И, конечно, не представляла, как скоро ей придётся об этом узнать.

Полли Портман единолично прославила Ипсвич. Её безвременная смерть стала ужасным потрясением не только для Элис, но и для всего города. Люди открыто плакали на улицах, на пороге пекарни выросла гора цветов. Добрые горожане готовились проводить свою любимую Королеву пирогов в последний путь. Ночью накануне похорон Элис рыдала, пока не уснула. Пока она беспокойно ворочалась в кровати, большой зелёный «Шевроле» катил по тёмным улицам Ипсвича. Машина притормозила на углу Главной и Уиндэм, задержавшись у знаменитой пекарни Полли Портман. Леопардовые занавески были задёрнуты, а на двери висела табличка: «Закрыто».

– Больше никогда, – прошептал водитель.

Потом автомобиль отъехал от бордюра и исчез в ночи.

Пирог с кокосовым кремом

1 свежеиспечённая основа для пирога

Для кокосового заварного крема:

2 стакана кокосового молока

½ стакана сахара

3 ст. л. кукурузного крахмала

Щепотка соли

3 больших яичных желтка

⅔ стакана кокосовой стружки

1 ч. л. кокосового экстракта

½ ч. л. ванили

В кастрюле среднего размера смешайте кокосовое молоко, сахар, кукурузный крахмал и соль. Доведите смесь до кипения на среднем огне, постоянно взбивая её венчиком до тех пор, пока не почувствуете, что рука вот-вот отвалится. Снимите с огня. В миске среднего размера слегка взбейте яичные желтки до образования пены. Влейте к ним ¼ тёплой молочной смеси и снова взбейте, а затем слейте всё в кастрюлю. Постоянно взбивая, нагревайте смесь, пока она не начнёт густеть, а потом ещё в течение минуты. Добавьте тёртый кокос, кокосовый экстракт и ваниль. Перелейте смесь в миску, накройте её вощёной бумагой и дайте остыть.

Для украшения:

1¼ стакана жирных сливок

⅔ стакана кокосовой стружки

2 ст. л. сахара

⅛ ч. л. кокосового экстракта

⅛ ч. л. ванили

Обжарьте кокосовую стружку и дайте ей остыть. Вылейте готовый кокосовый крем на заранее испечённую основу для пирога. Взбейте сливки до мягких пиков, добавьте сахар и экстракты. Покройте смесью пирог, сверху присыпьте обжаренной стружкой.

Не оставлять без присмотра на подоконнике. Белки ОБОЖАЮТ кокосы!

Глава вторая

Весь Ипсвич собрался на похоронах Полли Портман. «Новости Ипси» прислали фотографа с камерой, а вокруг здания церкви кружили журналисты из других изданий. Достопочтенный мэр Нидлман собственной персоной сидел на скамье позади Элис и её родителей в тёмно-сером костюме и брогах⁷, начищенных до невероятного блеска. Его жена Мелани Нидлман сидела рядом в элегантной шляпе из перьев. Их одиннадцатилетняя дочь Нора, которая училась с Элис в одном классе, тоже была здесь в миниатюрной копии шляпы своей матери. Элис не слишком-то любила Нору Нидлман. Будучи дочерью мэра, она порой держалась так, словно считала себя лучше остальных детей.

Элис проплакала навзрыд целых два дня. Её нос покраснел, как у оленя Рудольфа, а внутри она чувствовала себя куском швейцарского сыра – дырявым и комковатым. Мать сидела рядом, сминала носовой платок с такой силой, словно стремилась его задушить, а с другой стороны от неё сидел отец Элис и выглядел совершенно несчастным в колком шерстяном костюме.

Пока преподобный Флауэрс готовился прочитать некролог, мальчик по имени Чарли втиснулся на свободное место рядом с Элис.

– Соболезную по поводу тётушки, – прошептал он.

Очевидно, он не знал, что на похоронах в первом ряду сидят только родственники. Мать Элис смерила Чарли недовольным взглядом, но тот, кажется, не заметил. Элис же совершенно не волновало, где он сидит. Ей было так грустно, что всё остальное отступило на второй план. Преподобный Флауэрс прочистил горло и начал читать панегирик⁸ в честь Полли Портман: сколько добра она принесла Ипсвичу и как все кругом её любили.

– Среди нас нет тех, кого бы Полли не одарила сверх всякой меры. Своей неизменной улыбкой, щедростью духа и вкуснейшими пирогами.

Его глаза увлажнились, а голос задрожал, но он продолжал:

– День благодарения в доме пастора никогда не будет прежним без её великолепных пирогов с пеканом, которые так украшали стол.

Люди вокруг Элис начали всхлипывать и трубно высмаркиваться, но она уже выплакала все слёзы. Ощутив, что к горлу подступает комок, она огляделась в попытке отвлечься, и обнаружила грязные ногти Чарли Эрдлинга.

Элис знала Чарли бо́льшую часть своей жизни, но не дружила с ним. Как и Нора Нидлман, он учился с ней в одном классе. Тощий и слишком высокий для своего возраста мальчик, с ярко-рыжими волосами и гигантским размером обуви. Он носил стрижку «под ёжик» с плоским верхом, и при этом ему так сильно выбривали волосы у висков, что просвечивала кожа головы. Полли Портман иногда нанимала Чарли для разной работы – например, выбросить накопившийся мусор или донести продукты из магазина. Пока Элис изучала его ногти с тонкими ободками жирной чёрной грязи, она задумалась, слышал ли кто-нибудь в доме Эрдлингов о существовании мыла и щёток для ногтей.

Когда преподобный Флауэрс наконец-то вышел из-за кафедры, Чарли ткнул Элис под рёбра острым локтем и указал большим пальцем на гроб Полли с открытой крышкой.

– Ты сейчас пойдёшь прощаться с тётей? – спросил он.

Элис содрогнулась. Ей совершенно не хотелось смотреть на тело тёти Полли, застывшее и холодное, в длинном деревянном ящике. Она надеялась, что дух тёти очень далеко – радостно печёт пироги для толпы голодных ангелов на небесах.

– Иди, если хочешь, – промолвила Элис и сгорбилась на скамье. – Думаю, я ещё тут посижу.

Родители Элис подошли попрощаться первыми, и сразу за ними последовал мэр Нидлман. Его жене удалось устроить так, что в то время когда мэр возьмёт под руку мать Элис и поведёт её по проходу из церкви, фотограф «Новостей Ипси» сделает фотографии для газеты. Мэр выставил свою кандидатуру на очередные выборы, и его жена, которая по совместительству руководила предвыборной кампанией, никогда не упускала хорошую возможность для рекламы. Всего за неделю до того мэр позировал вместе с Полли в её пекарне для статьи в журнале «Лайф». Элис узнала об этом не от тёти Полли – та никогда не кичилась подобными вещами, – но от жены мэра, которую они с матерью встретили в магазине в секции замороженных продуктов.

– Ты слышала, Рут? – хвасталась тогда миссис Нидлман. – Журнал «Лайф». Притом что выборы будут в ноябре… что ж, лучше времени и не придумаешь. Генри, конечно, даже не хотел давать интервью – он ненавидит разговаривать с журналистами не меньше, чем произносить речи, но я сказала: «Дорогой, от такой рекламы разве что дурак откажется». Знаете, как говорят: сегодня в кабинете мэра, завтра – в Овальном кабинете. Президент Нидлман – звучит неплохо, правда?

Мать Элис недолюбливала Мелани Нидлман, считая её эгоцентричной и слишком взвинченной. Пока мэр Нидлман вёл мать Элис по проходу после службы, его жена шла в паре шагов позади и смахивала перхоть с его плеч между вспышками фотокамеры. Миссис Нидлман так сосредоточилась на этой задаче, что не заметила пожилую седоволосую женщину в чёрной вуали, которая пыталась протиснуться мимо. Наконец дама, тяжело опираясь на трость, постучала по плечу миссис Нидлман рукой в перчатке.

– Можно пройти, милая? – проскрипела она. – Я немного тороплюсь.

Мелани Нидлман сделала шаг в сторону, пропустив даму, и снова направила всё своё внимание на перхоть мужа.

Несколько минут спустя большая зелёная «Шевроле» выехала со стоянки у церкви и направилась к пекарне.

Элис не хотелось выходить и слушать болтовню посторонних людей о том, как они будут скучать по тёте Полли и её пирогам. Никто не будет скучать по тёте Полли так сильно, как Элис.

В церкви оставалось ещё много людей, желающих попрощаться с Полли. Чёрные фигуры двигались по проходу друг за другом, напоминая цепочку муравьёв. Посмотрев вниз, Элис увидела, что у неё развязался шнурок, и наклонилась завязать его – на сей раз на два узла, чтобы он точно продержался. Выпрямившись, она заметила высокую женщину в объёмном платье, которая нависла над открытым гробом. Большое кольцо на её указательном пальце блестело и сверкало в солнечных лучах, проникавших в церковь через высокие арочные окна. И хотя она стояла к Элис спиной, девочка сразу поняла, кто это. Мисс Гурке, директор её школы, всегда одевалась в такую свободную одежду, что туда поместился бы ещё один человек – и даже осталось бы место.

Элис боялась мисс Гурке. Её отличала не только странная манера одеваться – её кожа маслянисто блестела, напоминая Элис о змеях.

Больше всего мисс Гурке досаждали опоздавшие. Она стояла в дверях и, если дети приходили хотя бы на секунду позже звонка, хватала их за капюшоны курток и тащила в свой кабинет. Ещё с детского сада Элис взяла за правило приходить в школу как минимум на пятнадцать минут раньше.

Со своего места на скамье Элис наблюдала, как мисс Гурке опустила голову, положив обе руки на край гроба. Попрощавшись, она сделала нечто странное. Вместо того чтобы отвернуться, она наклонилась над гробом и сунула в него руку, как будто собиралась приподнять голову Полли и поцеловать её перед расставанием. Должно быть, она передумала, решила Элис, когда мисс Гурке отдёрнула руку и, не оглядываясь, пошла к выходу быстрым шагом.

Элис оставалась внутри до тех пор, пока помещение не опустело и не разошлись последние скорбящие. Стало очень тихо и спокойно – подходящее время, чтобы воскресить в памяти множество особенных моментов, которые они разделили с тётей Полли.

Она вспомнила, как однажды зашла в пекарню по дороге домой из школы и застала тётю за прилавком. Та выжимала сок из лимонов, чтобы напечь «шахматных» лимонных пирогов.

– Можно я буду вылавливать семечки? – спросила Элис, с радостью забираясь на красную табуретку.

Полли закончила выжимать последний лимон и передала миску Элис. Потом протянула ей вилку.

– Вылавливай на здоровье, – улыбнулась она.

– Мама говорит, ты могла бы заработать миллионы, если бы захотела, – сообщила Элис, извлекая вилкой скользкие белые семечки и складывая их на блюдечко, которое тётя поставила рядом с ней. – Разве ты не хочешь разбогатеть?

– Я уже богата во всех отношениях, которые имеют значение, – ответила Полли. – И твоя мама тоже, даже если она ещё этого не знает.

В ожидании, пока Элис закончит, Полли рассеянно теребила медный ключ, который висел у неё на шее на цепочке. Она всегда так делала во время разговора – то совала ключ за ворот блузки, то вытаскивала его наружу. Элис нравилось смотреть, как он вращался на весу, её завораживали отблески огня, отражавшиеся на поверхности, когда тётя ставила пирог в пылающую духовку. Это был единственный ключ от двери пекарни, и Полли всегда носила его на шее, чтобы не потерять.

Когда семечек в лимонном соке не осталось, Полли послала Элис в кладовку за сахаром, а сама сходила за корзиной свежих коричневых яиц, которую кто-то оставил на пороге утром.

– Если я кое о чём спрошу, ты обещаешь ответить честно, тётя Полли? – задала вопрос Элис, оперевшись локтями о прилавок и наблюдая, как тётя тщательно ополаскивает яйца.

– Конечно, – кивнула Полли. – Спрашивай о чём угодно.

– Я фантазёрка?

– Однозначно, – ответила Полли и ловко разбила яйцо о край миски.

– Этого я и боялась, – вздохнула Элис.

– Что ты имеешь в виду? Богатая фантазия – это чудесно.

– Мама так не думает, – призналась Элис. – Её это раздражает.

– Чепуха, – отмахнулась Полли, отложила скорлупу и взяла следующее яйцо.

– Иногда я сочиняю песенки, – сообщила Элис. – Мама говорит, это особенно раздражает.

Полли посмотрела перед собой отсутствующим взглядом.

– Твоя мама раньше пела словно ангел.

– Правда? – Элис не могла припомнить, чтобы мама пела при ней.

– Слушать её было наслаждением, – поделилась Полли.

– Мама говорит, мне медведь на ухо наступил.

– Добро пожаловать в клуб, – сочувственно засмеялась Полли. – Я бы не отличила диез от бемоля, даже будь это вопрос жизни и смерти. А может, споёшь мне свою песенку?

– Прямо сейчас? – Элис вскинула брови.

Полли кивнула, и Элис, спрыгнув с красной табуретки, прочистила горло и запела песенку, которую только что придумала.

Пироги горячие и круглые у Полли!

Ешьте их на улице, дома или в школе!

С голубикой, ежевикой, вишней и морошкой!

Ешьте вы их вилкой или ешьте ложкой!

Когда Элис закончила петь, Полли заключила её в объятия.

– Браво! – воскликнула она.

– Никогда не слышала про пироги с морошкой, – пожала плечами Элис. – Но иногда приходится вставлять в песни странные вещи ради рифмы.

– Мне очень понравилось, – заверила её Полли. – С морошкой и всем остальным. Я очень тебя люблю, Элис.

– Жаль, что я недостаточно хорошо пою, – смутилась Элис.

– Важно быть благодарными за таланты, которые у нас есть, – подбодрила её Полли. – Ты отлично сочиняешь песни. Никогда об этом не забывай.

У Элис внутри сделалось тепло и сладко, словно она была пирогом тёти Полли. Ей хотелось остаться в пекарне навсегда. Тётя Полли была единственным человеком, кроме неё самой, которому нравились бутерброды с мягким сыром и оливками. Их они ели на обед в день, когда она умерла. Это была пятница в середине июля – время школьных каникул, и Элис пришла в пекарню, чтобы помочь тёте очистить бушель ревеня для пирогов. В полдень они устроили перерыв и поели бутербродов на кухне наверху, сидя за столом напротив друг друга. Тётя Полли сказала, что ей нездоровится, и захотела ненадолго прилечь. Элис накрыла её лоскутным одеялом с леопардовым рисунком, которое лежало сложенным в изножье кровати, и когда она наклонилась поцеловать тётю в гладкую щёку, Полли Портман прошептала последние слова: «Спасибо тебе большое». К утру она ушла навсегда.

* * *

Элис сама не знала, сколько времени просидела одна в церкви, погружённая в воспоминания, но, когда встала, обнаружила, что у неё затекла левая нога, поэтому пришлось ей потрясти. Она правда собиралась выйти на улицу и найти родителей, но по непонятной причине ноги понесли её по проходу прямо к открытому гробу тёти. Нужно признать, что над её внешностью хорошо поработали – завили волосы и накрасили губы розовой помадой приятного оттенка. Но когда Элис стояла там и глядела вниз на тётю Полли, у неё появилось очень странное ощущение. Она не смогла бы точно его описать, но что-то было не так.

Пирог с пахтой⁹

1 сырая основа для пирога (в форме диаметром 23 см)

3 больших яйца

¾ стакана сахара

3 ст. л. муки

1½ стакана обезжиренной пахты

1 ч. л. ванили

3 ст. л. свежевыжатого лимонного сока

1 ч. л. тёртой цедры лимона

1 ч.л. растопленного сливочного масла

½ ч. л. молотого мускатного ореха

Разогрейте духовку до 180°C. Расстелите поверх сырой основы пергамент или кофейный фильтр и слегка прижмите, так чтобы он прилегал к поверхности теста. Сверху бросьте горсть сухой фасоли. Поставьте форму с тестом в разогретую духовку и выпекайте 10 минут. Достаньте готовую основу из духовки и отставьте в сторону. Уберите с неё фасоль и выбросьте пергамент.

Установите температуру на 190°C. Взбейте яйца с сахаром, пока смесь не станет лёгкой и не приобретёт лимонный оттенок. Всыпьте муку и продолжайте взбивать, пока всё хорошо не перемешается. Добавьте пахту, ваниль, лимонный сок, цедру и масло, не переставая взбивать. Перелейте в выпеченную основу и присыпьте мускатным орехом. Выпекайте пирог 25–30 минут. Подавайте слегка охлаждённым.

Не забыть: любимый пирог Дорис Каперфью. (День рождения: 12 августа.)