Kitobni o'qish: «И малые звезды могут светить ярко»
Книга посвящена памяти моим родителям Костенко Авдотье Васильевне и Прилуцкому Михаилу Семеновичу, уроженцам села Краснохолм Оренбургской области.
Глава I
Вступление
Пусть мой не ярок свет
Не велика в нем сила
Но если солнца нет
И я светило
Жизнь моя чередовалась взлетами и падениями, успехами и невзгодами, почестями и синяками, предательством и огромной преданностью, но кажется она напрасной не была. На каждом этапе моей жизни мне всегда встречались очень интересные люди. В далекие студенческие годы, проведенные в Узбекистане в г. Чирчике это были, Кабаладзе Вадим, Новосельцев Леонид, Аминевская Лилия, зародившие во мне любовь к искусству, поэзии, спорту, способствовавшие воспитанию упорства в достижении цели. Я низко склоняю голову перед врачами Московской больницы им. Склифасовского Каншиным Николаем Николаевичем, Шрамко Леонидом Устиновичем, друзьями москвичами Головченко Александрой Николаевной и Фридрихом Фридриховичем, сделавшим все для спасения моей единственной дочери Левиной Оксаны Викторовны
Я благодарна всему коллективу Яванского производственного объединения «Таджикхимпром» чью моральную и материальную поддержку я ощущала в течение долгих месяцев. Самые теплые чувства я сохраняю родственникам Рудницким Ларисе с мужем и Дыриной Валентине Васильевне, которые уже позже в Душанбе занимались восстановлением здоровья моей дочери.
На очень трудном этапе своей жизни я ощущала понимание и поддержку верных друзей Шишлянниковой Веры Павловны, Ефимчук Александры Григорьевны, Чурбанова Льва Анатольевича, Черкашиной Альбины Сафоновны, Драгало Валентины, Мальцевой Раисы Федоровны, Залиловой Фриды, Исмоилова Хамида Тухтасиновича, Кондратьевой Валентины и многих других.
Большую благодарность я сохраняю моей сестре Дыриной Валентине Петровне, нашедшей в себе силы оказывать в течение многих лет приют мне и другим родственникам, вынужденным переселенцам из Средней Азии. Благодарна и коллективу Ростовского Дома технического творчества, который дал возможность начать вторую жизнь, где были созданы все условия для творческого поиска.
Несмотря на свою жизнь в черно-белую полоску я старалась следовать девизу
«Чем роптать на всеобщую тьму
Лучше зажечь свою лучину».
События в Таджикистане нарушили наш привычный уклад жизни, разорвали дружеские связи, но если вдруг кому-то из нашего многочисленного коллектива попадет эта книга, знайте, что я с удовольствием бы подписала:
С любовью и уважением к Вам
Детство
В преданье старом говорится
Когда родится человек
Звезда на небе загорится
Чтоб осветить ему весь век!
Историки привыкли измерять путь человечества шагами столетий, они провели незыблемые границы между ними, расставили порядковые номера и охарактеризовали каждый век присущими ему особенностями.
А какими мерками измеряет свой путь каждый отдельно взятый человек?
Наверно, на каждом этапе жизни существуют свои мерки, свои события, от которых начинается новый отсчет времени. Человек в зрелом возрасте, с высоты своих прожитых лет измеряет ее вероятно десятилетиями.
Пожалуй только в детстве кажется, что все начинается с нас, но наступает зрелость, а с ней приходит понимание неразрывной общности прошлого, настоящего и будущего
История народа – это выходящая из дали веков река, и те, кто жил в верховьях имеют такое же право на свое место в памяти потомков, как и оказавшиеся ближе к нам по течению времени.
Уважение к минувшему – вот черта отделяющая образованность от дикости (А. С. Пушкин)
Детство-это тот фундамент человека, на котором строится вся его последующая жизнь. Человека формируют разные обстоятельства – школа, работа, товарищи, знакомые, друзья и учителя, но семью ничто не заменит.
Никому от рождения не дается карта движения, все мы блуждаем в потемках совершая ошибки.
Моя сестра была на пять лет старше меня. Помню как они компанией играли в лапту, а меня для безопасности сестра ставила в ведро с водой переставляя периодически из одного в другое. Ведра были высокие цилиндрические я там и плюхалась наблюдая их игру. Чуть постарше бегала со сверстниками по двору. Двор назывался конным потому что в конце двора была старая пустая конюшня. Посреди двора стояла печка и соседка тетя Тося часто пекла на ней оладьи угощала всех детей, они окружали ее тесной толпой. Она маме говорила твоя никогда не подходила наматывала круги поодаль, угостишь ее одним оладушком она убегает и больше не подходит. Мама часто говорила: «дочка когда находишься в гостях и слышишь как хозяева гремят ложками готовясь к обеду – уходи.»
Это была окраина Ташкента. Была война отца не взяли на фронт так как была бронь, видимо от того, что работал в военизированной охране аэропорта.
Один раз брал с собой на работу, благо казарма была не далеко от дома, запомнилась большая комната с множеством кроватей, на выходные приходил домой и когда говорил: – Ну я пошел на работу. Я забиралась на сундук, он был большой с плоской крышкой, и плашмя падала на пол синела, отхаживали, а потом мама сказала: «отец это у нее протест на твой уход». Больше меня не стали так провоцировать. Дом был барачного типа, но у каждой квартиры свой вход. Отдельно стоял добротный дом с большой деревянной верандой.
,там жила одна семья, у них было две дочери, младшая впоследствии выучилась и работала стюардессой в Аэропорту.
Сколько ж мне было лет? Вероятно от двух до четырех, потому что еще шла война
Потом нам дали другой дом на три хозяина, в том же поселке. Соседи, муж с женой, были не очень общительны, но с другой стороны дома жили родственники Кругловы. с тремя взрослыми дочерьми Марией, Таней и Леной, которые часто меня брали на свои вечерние тусовки, им льстило, что у них такая красивая белокурая кудрявая племянница. Кстати говорят имя мне дала Татьяна, Лену называли блатной за ее тягу к каким-то криминальным парням, а Таня была очень целеустремленной и когда к нам приезжал дядя Леня после войны она примерив его халат сказала, что будет медиком и действительно окончила Ташкентский мединститут. Старшая Мария окончила два института и работала в управлении Аэрофлота, потом она вышла за летчика и уехала в Казахстан, город Актюбинск. У нее с Таней видимо был одинаковый характер.
Новый дом был с большим садом, так что все детство прошло на деревьях как тарзаны, лазали с одного на другое не спускаясь на землю. У нас уже жила бабушка мамина тетя бывшая монашка она подходила к дереву и ругалась: «слезай иди мой какашки после брата». Маме говорила, что я залезаю на самую верхушку вишни и раскачиваюсь. Мама меня ругала, но это было бесполезно.
Прямо перед входом в дом росла огромная, огромная орешина я залезла на нее и спрыгнула на крышу соседнего сарая, лабазом его называли, хотела слезть, но он оказался очень высоким, ноги свесила, а прыгнуть так и не решилась. Благо мимо проходил дедушка Круглов и снял меня оттуда. Реветь и звать на помощь с детства не могла.
Самолеты шли на посадку чуть не задевая верхушки деревьев. Мы были привыкшие к этому шуму
Однажды пришла соседка с того двора и говорит: «из-за твоей докуменной мой сын лежит больной. Она по трубе прошла через арык на летное поле, а моему пришлось по шейку в воде проходить, за твоей же не угонишься».
Помню, что в это время мама уже занималась молоком, то есть в пять утра уходила закупать молоко в кишлаки сепарировала, кипятила, квасила и несла кастрюли на коромыслах несколько километров на базар текстиль комбината, но предварительно надо было пройти через железнодорожные пути, в бетонном ограждении у которого были прорублены ступени.
По очереди втаскивали наверх ведра и кастрюли, а потом снова на коромысла и несколько километров на рынок. Из проходящих грузовых вагонов ребята сбрасывали на ходу уголь, а родственники подбирали его. Воровство и преступность в то время процветали. Надо было как-то выживать.
Мама рассказывала как на рынке пацан украл кусок меда, а когда его стали нагонять он засунул его в штаны, знал ведь, что оттуда никто не будет доставать. Мама тоже пришла однажды без одной кастрюли. Пока с одной стороны отбивалась от воров, они другую с коромысла стащили. Как то ехала в трамвае вся в слезах и рядом сидевший военный поинтересовался в чем причина. Она рассказала что муж попал в облаву и она не знает где его искать, тот сказал, что всех собрали на Куйлюке за городом, она не только его выручила, но еще и его соседа, отец подсказал фамилию адрес и т. д. Вообще им свойственно было всегда кого то выручать. После облавы мужчин, как правило отправляли на строительство Ферганского канала и там многие умирали от всяких болезней. Встречать маму с рынка бежала вся детвора, так как она всех угощала конфетками. Мама брала дешевые, но чтобы всем хватало. Она боялась, что я вырасту эгоисткой. Пошлет меня к отцу на бензобазу, и говорит:-«я тебе красную конфетку куплю через некоторое время возвращаюсь- нет не красную, а зеленую. И так несколько раз пока она не скажет да беги ж ты ради бога куплю и красную и зеленую и желтую». Рысью давай, чтоб одна нога здесь была, другая там. И так в мечтах о конфетах я чуть не наскочила на змею, которая лежала в картофельной грядке подняв голову. С тех пор я всю жизнь панически боялась змей, даже в городской квартире выходя на балкон осматривалась, помня, что змея в любую щель пролезет
Перепрыгнув через несколько грядок я помчалась наверх мимо бассейна с мазутом к кучке рабочих. Заскочила в центр и спрашиваю, а где мой папа? ответили, что моего папу постирали и сушить повесили. А разве человеков стирают? На веревках сушились комбинезоны там папы не было. Тут всеобщий хохот и я поняла, что так шутить с детьми нельзя. Хорошо отец подошел в это время. В конце двора бензобазы был сад, мы с удовольствием рвали и ели тутовник, хотя говорили, что один солдат умер от него, наверно переел, а вот красные яблоки не трогали, так как говорили, что под ней кто то был похоронен и потому цвет их был красный. Мы верили этим небылицам.
Детство так и запомнилось деревья, купание в арыке с пиявками, летное поле с маками и колокольчиками. Питались в промежутках между домашними обедами хлебом с чесноком и солью, жмыхом, мы его тоже грызли, нектаром с тыквенных цветков, фруктами, до оскомин в зубах.
Запомнилось, что маки росли даже на глинобитных крышах местного населения было очень красиво.
Еще любили стоять сзади самолетов кукурузников под струей воздуха, расставив руки. Для нас это было настоящее детство, правда кружков никаких не было. В город выходили редко один раз сестра брала на городскую елку на площади, и в поселок авиаторов на выступление какого-то гипнотизера. Очень неприятное впечатление оставил поход в церковь и в городскую баню. В церкви не понравился запах видимо ладана, а в бане решетки для слива, забитые мыльной пеной с волосами, такое же брезгливое чувство было от мужских парикмахерских, опять эта, после бритья, мыльная пена с волосами. и запахом одеколона.
С мамой как то в городе зашли в чайхану я обратила внимание, что на подоконнике высушивали чай. Мама сказала, что старики узбеки очень любят свежий чай, а то что они сушат это для нас. По моему сейчас весь чай, который мы берем в магазинах это уже повторный.
У нас дома не принято было ругаться нецензурно и давать прозвища детям. У родителей были свои пословицы и присказки. Мама:-«в каком лесу рос и какому пеньку богу молился. Ты хоть наплюй ей в глаза, а ей все божья роса. Захочет на гору вскочит, не захочет с горы не сойдет. Ни богу свеча, ни черту кочерга. Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет. Семь верст до небес и все лесом.
Мама как-то сшила красивое платье с белым воротником-большей муки я не помню, ходила как неприкаянная и все таки не выдержала и перед воротами бензобазы залезла на дерево и сидела там долго, долго. Даже дети понимают, что такое свобода, нищету не понимают или не осознают.
Потом кончилась война о которой все узнавали из репродукторов, около которых собирались толпы народа. Мы по своему отмечали победу взрослая соседская девочка протянула веревку между деревьями повесила на нее крыс с надписями на шее:-«за Космодемьянскую, за Матросова, Гастелло и так далее». И еще запомнилось, что она к Новому году выкладывала елочные игрушки в окне между рамами и один шар цвета крутого черного чая не давал мне покоя. Я подолгу прилипала к окну и любовалась им.
После войны приезжал дядя Леня с фронта привез маме немецкую маслобойку и я случайно подслушала его рассказ о том, как после смерти товарища друг присвоил рукопись его знаменитого произведения. Все домашние возмущались, так как в нашем роду очень плохо относились к предателям и к дурным поступкам. Дядя всю войну прошел военным врачом и без ранений. Как-то отряд попал в сложное положение, дядя взял на себя ответственность и сохранил жизни ребятам и его – вызвали к Жукову, который был удивлен поступком врача. на что тот ответил: «я понимаю, что не должен был это делать, но ребята все молодые, а я старший по званию» Потомок казака и там проявил себя. Получил очередную награду. Это была его первая встреча с Жуковым. Вторая встреча была в Свердловске после войны он как бы за ненадобностью уничтожил в медсанчасти какие то, как ему показалось ненужные документы, а тут комиссия, проверки на него подали рапорт вызвали на ковер и Жуков говорит: «ну и что ты Костенко на сей раз натворил? «Дядя рассказал о документах. И все? Никакого наказания не последовало, но дядя восторгался его памятью. Прошло столько лет, а он еще с Германии помнил его фамилию.
Перед войной в Ташкент эвакуировалось очень много разных людей. Более богатые еврейские семьи стали мешками скупать продукты муку, рис и другие крупы чем вызвали недовольство местных русских, так как повысились цены на продукты, но и они выносили на рынок некоторые предметы. Так мама за пол литра молока купила очень красивый фарфоровый кувшинчик, который мы до сих пор передаем по наследству
Город был полон слухов то кого-то ограбили, то семью вырезали, то человеческие ногти в пирожках обнаруживали. Поэтому я никогда в жизни не покупала с рук изделия с мясом, а только с капустой, картошкой, ягодами.
Мама рассказывала как они после похорон моей крестной матери еле ноги унесли с кладбища. Перед тем как закрыть гроб они порезали на ней дорогую одежду и в это время на них из-за забора посыпался град камней. Оказывается в те времена раскапывали могилы и снимали одежду с покойников поэтому родственники и резали ее перед тем, как опустить гроб. Крестную раздавило буферами вагона поезда, когда она проходила между ними.
Второй раз коллектив подвергся агрессии со стороны местного населения во время маевки их также закидали камнями. Скорее всего это были подростки.
Диву даешься как удалось государству справиться с восстановлением хозяйства и главное люд ей переделать Открывались ФЗУ, вечерние школы и институты. Учиться было модно и доступно. В жизни каждого человека тысячи дорог, а так хочется не сбиться в пути и не пропустить самую важную свою тропинку
Во время войны в Узбекистан были эвакуированы многие крупные предприятия такие как, Ташавтомаш, Авиационный, Ростовский Сельмаш со специалистами, химзавод с Украины, машиностроительный завод и многие другие.
Глава 2
Школа
Итак наступил 1946 год. Сестра записала меня в первый класс. Я закатила концерт почему в первый сама ж сказала, что детей было много и кто куда записывался, сама в пятый, а меня в первый. Не пойму почему такая дикая была. Школа была трехэтажная и я долго не могла понять как это переходят из класса в класс, а где же учатся старшеклассники, этажей ведь не хватает на всех. Спросить стеснялась. Школы в то время были раздельными. Мы учились с сестрой в женской. Кроме дороги особых воспоминаний не осталось. Из дома выходила затемно сначала по тропинке, вдоль огородов до шоссейной дороги, потом вдоль бензобазы, нелюдимый участок и лишь затем не большая площадь перед аэровокзалом Потом снова ограда аэропорта можно было перейти через линию, но там в поселке могли встретится чужие мальчишки поэтому по той дороге ходили только днем после школы. И так каждый день по пять и более километров.
Один раз с группой девочек я попала в какой-то цех. где делали, так называемые целулоидные игрушки. Нам раздавали гипсовые полуформы и мы их обклеивали изнутри какой-то липкой смесью. Потом рабочие в печах обжигали эти формы, склеивали половинки и получались игрушки. Я поняла одно, что детей надо с малых лет обучать ремеслу. Всего два раза была, а наука «папье-маше» запомнилась на всю жизнь.
Также запомнила, как готовили дома крахмал, на терке натирали картофель замачивали водой отстаивали затем воду сливали, а на дне оседал плотным слоем крахмал, был знаком весь процесс приготовления сливочного масла,топленого молока и т. д. Для цвета в масло добавляли морковный сок Еще запомнилось, что в доме никогда не было ни кошек, ни собак.
В школьные годы мы все чаще бегали в сторону аэропорта под окном офицерской столовой собирали обертки от конфет, иногда покупали стакан ситро, из бочки. Такая вкуснотища! Обследовали всю территорию аэропорта На посадку в самолет вела аллея по краям обсаженная кустами бульдонежа, с белыми как шар цветами. Где-то в стороне стоял самолет, американский Дуглас с оторванной дверью, и почему-то все дети использовали его как туалет. За что мстили не понятно. Понимание пришло намного позже.
У многих людей есть стремление не только принизить выдающегося человека., до уровня своего понимания, но и попытаться свалить его себе под ноги, в ту липкую, ядовитую грязь, которую они, сотворив, именовали «обыденной жизнью». Так в 1919-году, в Петербурге, был съезд «деревенской бедноты.» Съехалось из северных районов России несколько тысяч крестьян и сотни их были помещены в Зимнем дворце Романовых. Когда съезд кончился и когда эти люди уехали, то оказалось, что они не только все ванны дворца, но и огромное количество ценнейших саксонских и восточных ваз загадили, употребляя их в качестве ночных горшков. Это было сделано не по силе нужды, – уборные дворца оказались в порядке, водопровод действовал. Нет это было темное мстительное стремление людей ломать, искажать, осмеивать, порочить все прекрасное., как казалось буржуазное.
Когда красноармейцы захватывали Зимний дворец вышел указ о сохранении исторических ценностей. Один офицер пробегая мимо статуи Венеры Милосской кричал: «Кто бабе руки оторвал?» А вновь назначенный на должность матрос Кошкин на важном документе подписал;«визу наклал матрос Кошкин.
И позже случались всякие казусы. Так муж пришел с вечеринки от друзей и говорит жене: «представляешь как живут люди, у них даже унитазы золотые. Не веришь, пойдем завтра». На звонок в дверь они услышали: «пап иди там к тебе дядя пришел, который вчера в твою духовую трубу наложил».
К тому времени у нас жили две бабушки Анастасия Филипповна, сестра дедушки, бывшая монашка и Фекла Егоровна, теща дяди Лени они уезжали после войны, на три года в Германию и свою мать оставили нам, так как ее вторая дочь училась в Москве в лесотехническом Потом она стала директором завода в Великих Луках и забрала мать к себе.
Жены офицеров в Германии чудили так много, что руководство даже собирало мужей и проводили беседу, чтоб не позорили их и в театр не ходили в пеньюарах. Однажды один офицер ехал в отпуск и на станции ему понравилась девушка, торгующая пирожками – он предложил ей замуж и поехать в Германию. Она согласилась Сразу предложил ей ванну с дороги. Ждут, ждут с денщиком наконец она вышла вся красная, с полотенцем на голове и говорит:»что это за корыто такое ни перевернуть, ни сдвинуть с места». Денщик со смеха катался по лужайке. Представляю какие они писали письма домой в Россию про туалеты и многое другое. Кафель в то время тоже еще не был нам знаком. Нашим людям было очень странно и не привычно, что солидные люди, даже в военной форме открыто на улицах при ходьбе, звучно испускали газы. В каких то восточных странах, при этом поздравляют с облегчением, как мы при чихании желаем здоровья.
В первые годы в Узбекистане было много конфликтов из—за того, что многие русские особенно мужчины просили покушать у узбеков и при этом жестом показывали рукой на рот ам, ам. И получали удар за это Оказывается у них это очень не приличный жест и слово, это означало что он желает его жену.
Одежда местного населения, такая как паранджа у женщин и мужские штаны из белого полотна с мотней до колен и веревкой вместо ремня, не вызывали у нас удивления и тем более осуждения. Не думали тогда, что эта мода войдет в наш цивилизованный век, правда в основном артисты выступали в таких штанах. В народе из стали называть гаденышами, вроде неделю в них гадили, не стирали вот они и отвисли до колен.
Запомнилось землетрясение. Я упала с сундука мать держала дверь и кричала отцу: «держи ставни лезут и в дверь и в окно» думала воры. На утро по пути в школу виделись разрушения.
В школу никто не провожал, но за каждую пятерку бабушки пекли мне какую-то плюшку, иногда и на две выходило. А какой она пекла монастырский пирог с рыбой! На основу из теста выкладывала куски сома, засыпала пшеном с луком, добавляла специи, аромат стоял умопомрачительный. Возмущалась когда мама выставляла на стол ведро персиков они были мелкие, белого цвета с них легко снималась кожура и на вкус были слегка горьковатые, но очень вкусные. Бабушка после монастыря не могла привыкнуть к такой роскоши и таким объемам. В очередной приезд дядя Леня после демобилизации забрал с собой Анастасию Филипповну. Она воспитывала их старшего сына Мишу подавала ему полотенце после утренних процедур, пока однажды не сказала: «Мишенька подсади меня, чтоб я могла достать до вешалки». Он окончил Свердловский институт и как то рассказывал нам о пропавшей, в горах Урала во время зимнего похода, группе студентов однокурсников, во главе с Дятловым. Прошло столько десятков лет и сейчас снова по телевидению об этом много разговоров и исследований. Все ищут причину их загадочной смерти.
После войны дядя Леня добился чтобы его родителей реабилитировали. Родители мамы вернулись из ссылки для дедушки нашли работу на мясокомбинате в г. Янги-Юле в 30-ти км от Ташкента.
Там же в Нахаловке купили домик. Нахаловка это поселок в холмистной местности где практически дом на дому верхом сидит. Так вот со второго класса я одна ездила к бабушке. До вокзала надо было пройти несколько километров и несколько железнодорожных путей. Мать всегда говорила иди смотри в оба. Ухо периодически прикладывала к рельсам, чтобы убедиться, что поезда вблизи нет. От станции Янги- Юля надо было три километра идти до дома, вечерний поезд останавливался на разъезде ближе к дому, но остановка была несколько минут и я все время переживала успею ли выпрыгнуть, так как все проходы были забиты людьми с ведрами и сумками, женщины возвращались с рынка. Платформы не было прыгали прямо на гравий. Даже сейчас не могу понять почему мать не боялась отпускать меня одну в такие поездки.
Жизнь понемногу налаживалась. Дедушка приносил с работы какие-то суп продукты мясные, уже купили домик получше с садом. Одна дочь работала в городской библиотеке, вторая за городом в совхозе в школе, учителем математики. Я несколько раз пешком посещала ее. Особенно нравились там персиковые сады, крупные сочные плоды оранжевого цвета. Тетя Оля восхищалась ребятами корейцами, их математическим складом ума.
Мама легко общалась с узбеками на их языке. В школе тогда мы учили его со второго класса и те знания сохранялись на всю жизнь
А будучи взрослой, прожив в Таджикистане несколько лет усвоила всего с десяток самых ходовых слов.
