«Ниро Вульф и Лига перепуганных мужчин (сборник)» kitobidan iqtiboslar
Я вытащил футляр из кармана и любовался им. Я получил его всего лишь две недели назад. Он был коричневый, из страусовой кожи, и его поверхность с обеих сторон была покрыта тиснением. С одной стороны были изображены изящные линии с выходящими из них стеблями орхидей. На обратной стороне поверхность была покрыта «кольтами»: пятьдесят два чудесных маленьких револьвера, которые целились в центр композиции. В центре было вытиснено золотом: «А.Г. от Н.В.».
Вульф подарил мне его 23 октября, когда мы сидели за обеденным столом. Я и не подозревал, что он знает, когда мой день рождения.
а мы к этому делу приложили столько же сил, сколько прилагают к делу народного образования каменные львы перед публичной библиотекой.
Это был один из тех многочисленных случаев, когда я с наслаждением столкнул бы его с крыши небоскреба, если бы, конечно, существовал способ его туда заманить.
— …Я знаю, что существуют такие люди, которые считают делом чести совершенно бесплатно изобличить любого преступника, тем более убийцу. Я полагаю, что они занимаются этим для развлечения, в чём нет ничего удивительного, если принять во внимание, какими только дикими вещами не заполняют люди своё свободное время. У меня имеются иные способы бороться со скукой, борьба же с преступниками является для меня работой. И я стану охотиться за кем угодно, если мне за это заплатят.
- Но ответьте хотя бы на элементарный вопрос: вы считаете, что Хадлстон была убита?
- Нет.
- Следовательно, вы считаете, что в ее смерти повинно роковое стечение обстоятельств?
- Нет.
- Тогда что же вы, черт возьми, думаете об этом?!
- Ничего. Меня абсолютно не интересует данное дело. Женщина умерла - все женщины рано или поздно умирают. Мир праху ее, и прощай мой гонорар.
Я сунул бумажку ему под нос. Его первым импульсом было отшвырнуть ее прочь, но ни один полицейский, пусть даже он инспектор, еще ни разу не отказался взглянуть на письменный документ.
- Кажется, я немного ослаб от волнения,- виновато произнес он.- Вдобавок я сегодня позавтракал одним яблоком и с тех пор ничего не ел.
Если на свете существовала фраза, способная удержать в этот момент Вульфа от совета обратиться в полицию и просьбы выставить назойливого посетителя вон, то Дэниел произнес ее. Единственным человеком, которому в этом доме никогда не указывали на дверь, был человек с пустым желудком. Вульф насупился, взглянул на Дэниела - не с симпатией, с негодованием! - нажал кнопку и, когда на пороге появился Фриц, спросил:
- Как долго еще ждать суп?
...
Дэниел попытался протестовать, но Вульф не пожелал даже слушать. Он издал глубокий вздох, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Человек, который за последние двадцать четыре часа не съел ничего, кроме одного яблока, был для него слишком тяжелым зрелищем.
- Бесс Хадлстон умерла,- сказал я.
- Оставь меня в покое,- произнес он брюзгливо.- Я делаю все, что могу. Скоро кто-нибудь получит очередное письмо, и тогда...
- Нет, сэр. Писем больше не будет. Я констатировал факт. В пятницу вечером у мисс Хадлстон появились первые признаки болезни - очевидно, столбнячные бациллы попали в организм через ранку на большом пальце ноги. Около часа назад она умерла....
- Столбняк? - Вульф мрачно уставился на меня.
- Да, сэр.
- Мы упустили гонорар в пять тысяч долларов.
Звонок в дверь заставил меня отлучиться. Не желая пропустить кульминационные события, я помчался открывать, однако прежде чем отпереть замок, принял необходимые при существующих обстоятельствах меры предосторожности, отодвинул занавеску и выглянул на улицу. И правильно сделал. Никогда прежде я не видел на нашем крыльце такого количества официальных лиц одновременно. Инспектор Кремер, лейтенант Роуклифф и сержант Стеббинз! Я приблизился к двери, щелкнул замком, повернул ручку и сказал в образовавшуюся щель:
– Они здесь больше не живут.
– Послушай, ты, выскочка, – невежливо произнес Кремер. – А ну-ка немедленно открой дверь!
– Не могу. Петлю заело.
– Открывай, говорю! Мы знаем, что они здесь!
– Врите больше! Знаете, да не все. Кое-чего не хватает… Что? Нет? Нет ордера? Какая жалость, судья-то сейчас на обеде…
Иногда я считаю чудом, что мы с Вульфом вообще способны ладить. Различие между нами особенно ярко проявлялось за столом. Он был гурман, я – едоком. Он дегустировал, а я – глотал. Не то, чтобы я не мог отличить хорошее от плохого. После семи лет образования по кулинарному искусству Фрица я мог обычно сказать, что является блюдом отличным, а что – непревзойденным. Но оставался факт. Вульфа больше всего привлекала пища, находящаяся во рту и дающая ему вкусовые наслаждения, а для меня самым важным было то, что пища прошла в мой желудок.
